Журналисты и гости радиостанции «Эхо Москвы» стараются заглянуть в будущее «дела Ходорковского».

Программа «Власть с Евгением Киселевым», «Эхо Москвы», 07.03.2008

ЕВГЕНИЙ КИСЕЛЕВ: Я приветствую всех, кто в эту минуту смотрит телеканал RTVi и слушает радио "Эхо Москвы". Это программа "Власть" и я, ее ведущий Евгением Киселевым. Смотрите и слушайте наш совместный проект каждую пятницу в 8 вечера по московскому времени. Сегодня 7 марта 2008 года. До конца второго президентского срока Владимира Путина остается 61 день. Столько же, 61 день, остается до вступления Дмитрия Медведева в должность президента страны. И до окончания тюремного срока Михаила Ходорковского тем временем остается 1326 дней.
<…>
Я напомню, сегодня в нашей программе в качестве эксперта "Власти" принимает участие заместитель директора Института социальных систем, член Общественной палаты Дмитрий Бадовский. Дмитрий Владимирович, вот какой вопрос я хочу вам задать. Вопрос хочу вам задать как политологу, не как специалисту в области юриспруденции. Как вам кажется, после того, как Владимир Путин закончит второй срок своего президентства и Дмитрий Медведев сменит его на высшем посту в Кремле, какова будет судьба дела ЮКОСа? Ну, я имею в виду дело Ходорковского, личная судьба Ходорковского – будет ли новый суд, добавят ли ему и новый срок? Или это дело как-то спустят на тормозах и все закончится в итоге его освобождением?

Д. БАДОВСКИЙ: Ну, вы знаете, мне кажется, что сейчас пока каких-то политических сигналов очевидных о том, что что-то изменилось, нет. Хотя, конечно, огромное значение в оценке дальнейшего развития будет иметь именно то, что будет происходить вот с этим новым делом, следствие по которому завершается. Я бы еще на один момент обратил внимание. Сейчас недавно появилась законодательная инициатива, в соответствии с которой будут новые принципы расчета сроков пребывания в СИЗО, которые будут приравниваться к двум дням колонии, и, соответственно, речь идет о том, что будет или нет, если эта законодательная новация будет принята, будет или нет она иметь обратную силу и распространяться на отсчет сроков тех, в отношении которых уже судом были вынесены те или иные приговоры.

Е. КИСЕЛЕВ: Ну, вообще, обычно закон обратной силы не имеет.

Д. БАДОВСКИЙ: В данном случае речь идет о том, что поскольку это закон, связанный с гуманностью и с улучшением, так сказать, жизни заключенных и подследственных, то теоретически можно допускать, что у него будут нормы обратной силы.

Е. КИСЕЛЕВ: Ну, хорошо. Кстати, я должен вам сказать, что вообще один сигнал есть. Сигнал такого рода, что, по словам во всяком случае адвокатов господина Ходорковского, до какого-то момента следователи, которые ведут вот это следствие по второму уголовному делу, по второму обвинению, которое выдвинуто против Ходорковского и Лебедева, все время их подгоняли – скорей, скорей, знакомьтесь с материалами дела, скорей, вот-вот начнется суд, - а потом вдруг – раз, и этот процесс прекратился и, судя по всему, когда все возобновится, никто не знает. Видимо, ждут прихода Медведева. Ну, давайте мы сейчас прервемся, потому что наступило время новостей середины часа на радио "Эхо Москвы", на канале RTVi тем временем будут анонсы предстоящих программ, и мы вернемся в эфир через несколько минут.

НОВОСТИ

Е. КИСЕЛЕВ: Мы продолжаем выпуск программы "Власть" на канале RTVi и на радио "Эхо Москвы", и мне хотелось бы сейчас с моим сегодняшним гостем Дмитрием Бадовским, членом Общественной палаты, политологом, заместителем директора Института социальных систем, вернуться к тому разговору, который мне пришлось скомкать, потому что наступило время коротких новостей середины часа, к разговору о возможной судьбе главного политзэка страны Михаила Ходорковского. Мы говорили о том, что есть ли надежда на то, что в его судьбе наступят какие-то изменения, поскольку это в некотором смысле лакмусовая бумажка, на которой проверяется, а какой на самом деле будущий президент Медведев? Или вы не согласны с такой постановкой вопроса?

Д. БАДОВСКИЙ: На самом деле, конечно, возможные какие-то изменения со следствием, которое сейчас идет, это будет так или иначе индикатором. Но я думаю, что все-таки, если и будут происходить какие-то изменения, то вряд ли они будут носить такой открыто явочный характер, я имею в виду уж тем более с какими-то политическими декларациями по этому поводу. Я говорил о том, что если изменения и случатся, то, скорее, в таком контексте, о котором я уже говорил…

Е. КИСЕЛЕВ: Пересчитают срок, допустим.

Д. БАДОВСКИЙ: Да, да.

Е. КИСЕЛЕВ: Примут этот закон, пересчитают срок, и выяснится, что Ходорковского пора выпускать на свободу?

Д. БАДОВСКИЙ: Ну, может быть, это произойдет, может быть, это не произойдет, но еще раз говорю, если и будут какие-то изменения, то они, скорее, будут происходить с такими какими-то технологическими вещами и благодаря тем или иным новым нормам. Но это не может носить характера, так сказать, какого-то политического.
Е. КИСЕЛЕВ: То есть это не будет та ситуация, как когда-то при Горбачеве, когда Горбачев позвонил Сахарову, Сахаров рассказал ему о смерти Анатолия Марченко, рабочего-диссидента, который держал голодовку и потом умер, и Горбачев распорядился выпустить всех политзаключенных из всех тюрем и лагерей, не важно, по какой статье они сидели – за антисоветскую агитацию и пропаганду или за что-то еще? То есть этого, конечно, не случится?

Д. БАДОВСКИЙ: Я думаю, что да, могут происходить изменения, только связанные с новым делом или с пересчетом сроков.
<…>

08.03.2008, Алексей Венедиктов в программе «Без посредников», «Эхо Москвы».
<…>
Алексей Венедиктов: «Вот интересный вопрос. Вася, слесарь из Шараги. «Бывший глава «ЮКОСа» Михаил Ходорковский может быть помилован. Он готов написать соответствующее прошение?» Вот тут мы влезли в одну очень интересную юридическую историю, на которую у меня нет ответа. Сейчас попытаюсь объяснить. Я пытался с того момента, как Михаил Ходорковский был упомянут на этой пресс-конференции, понять, как это происходит. с одной стороны, у президента есть конституционное право помиловать, с другой стороны есть процедура, подзаконный акт, который устанавливает правила этого помилования, должно быть прошение, которое рассматривает региональная комиссия, которая затем передает в Администрацию президента и потом президент принимает решение. Означает ли прошение о помиловании признание своей вины? Разные юристы говорят разное. На мой, обывательский взгляд, не означает факт наличия прошения. Я могу написать прошение, с просьбой о помиловании в связи с тяжелым семейным положением. Это не означает признание вины. Помилование – это не амнистия, это индивидуальное и президент может его подписать. У меня может быть тяжелое положение в семье, или со здоровьем, это право президента решать. Только он решает, почему он милует. Никто не может ему навязать мотивировку. Он может в газете прочитать статью о состоянии здоровья заключенного или журналистское расследование и помиловать. Даже прошения может не ожидать. Но в любом случае в законе ничто не ограничивает право президента, его мотивировку о помиловании. Это интересная тема, я думаю, что на следующей неделе мы об этом поговорим. Теперь отвечаю Васе. Про прошение не знаю, думаю, что не написал. На сегодняшний день точно не написал. Напишет ли, не знаю. И никто не знает, кроме Ходорковского. И решение никто за него принимать не будет.
<…>