Издание «Коммерсант Власть» изучило документы, ссылками на которые ФСИН оправдывала приковывание Василия Алексаняна к кровати. Журналисты установили, что цепью конвоиры могли и не ограничиться.

«Коммерсант Власть», 26.02.2008

На прошлой неделе скандал вокруг бывшего вице-президента ЮКОСа Василия Алексаняна, 8 февраля переведенного из СИЗО "Матросская Тишина" в гражданскую клинику (см. N5 за этот год), разгорелся с новой силой.

Арестованный в апреле 2006 года Алексанян обвиняется в хищении имущества дочерних компаний ЮКОСа на сумму около 12 млрд руб. В начале этого года выяснилось, что помимо туберкулеза, он болен СПИДом и раком лимфосистемы и нуждается в срочном лечении. После шумной кампании в СМИ и многочисленных протестов правозащитников ранее непреклонные прокуратура и суд согласились приостановить процесс и перевести Алексаняна на лечение в обычную больницу. На этом скандал, казалось бы, должен был утихнуть. Однако Федеральная служба исполнения наказаний сначала скрывала место его госпитализации, а когда адвокаты, прочесав всю Москву, нашли подзащитного в гематологическом отделении больницы N 60, отказывалась пропускать их к нему. В ведомстве ссылались на справку главврача СИЗО о нецелесообразности проведения с больным судебно-следственных действий, хотя встречи с защитой таковыми не являются. Наконец, 16 февраля адвокат Геворг Дангян получил свидание со своим подопечным. Алексанян рассказал ему, что к врачам у него претензий нет, но есть к охраняющим палату сотрудникам ФСИН, которые держат его прикованным цепью к кровати.

Это вызвало новую волну возмущения, и всю прошлую неделю руководство ФСИН только и делало, что оправдывалось. Глава службы Юрий Калинин заявил, что приковывание производится "во избежание побега в случае, если охранник на какое-то время должен покинуть свой пост" и "предусмотрено инструкциями". Начальник центра общественных связей ФСИН Александр Сидоров подтвердил слова шефа и добавил, что наручники оберегают Алексаняна не только от побега, но и от "самоубийства", а также "опасных подельников, сообщников и прочих". Более того, больного приковывают к кровати так, чтобы ему было предельно комфортно — "за руку или за ногу, как он сам попросит". В четверг побывавший в больнице омбудсмен Владимир Лукин сообщил, что "цепь убрали". Однако во ФСИН заявили, что все же продолжат приковывать Алексаняна, но только в случае необходимости и ненадолго.

По просьбе "Власти" Александр Сидоров назвал инструкции, предусматривающие такое обращение с подсудимым. Это приказ Минздравсоцразвития и Минюста от 17.10.05 N640/190 "О порядке организации медпомощи лицам, отбывающим наказание в местах лишения свободы и заключенным под стражу", закон "О содержании под стражей подозреваемых и обвиняемых в совершении преступлений" и некая внутренняя инструкция, название и содержание которой представитель ФСИН раскрыть отказался.

В ходе внимательного изучения первых двух документов (с анонимным третьим по понятным причинам ознакомиться невозможно), в них не удалось обнаружить норм, прямо разрешающих приковывать больных к койкам. Пункт 132 приказа гласит, что подсудимых можно госпитализировать в гражданские больницы "при условии обязательного обеспечения в отношении этих лиц установленных для следственных изоляторов требований изоляции, охраны и надзора". Статья 45 "Применение спецсредств в местах содержания под стражей" закона о содержании под стражей раскрывает эти требования. В частности, использовать наручники разрешается только для пресечения (а не предупреждения) попыток побега, самоубийства и причинения вреда окружающим. Так как Алексанян таких попыток не совершал, то очевидно, что об их пресечении речи идти не может. Таким образом, ФСИН, мотивируя наручники необходимостью предотвратить побег, толкует закон очень расширительно.

Отметим, что та же статья закона для пресечения побега позволяет использовать еще и служебных собак (их ни в палате, ни возле нее пока не нет) и применять газовое и огнестрельное оружие (в больного пока никто не стрелял). Поэтому справедливости ради стоит признать, что с Алексаняном обходятся более чем гуманно


Сергей Пархоменко, «Эхо Москвы», «Суть событий», 22.02.2008
<…>
Сергей Пархоменко: Но знаете, есть вещи поважнее Косова. Есть вещи поважнее Медведева. Есть вещи поважнее выборов. Есть хорошая фраза, сказанная, говорят, Григорием Алексеевичем Явлинским. Он не так много сказал в последнее время дельных фраз, но вот одну сказал: «Есть вещи поважнее Государственной думы». Во всяком случае, ему приписывают такую фразу, я сам не слышал. Верю, что он ее сказал. Вот мы несколько недель так или иначе говорили и, кстати, продолжаем говорить о деле Алексаняна, потому что это очень яркий пример, очень мощный, показательный пример того, как взаимоотносятся российская власть и российское общество сегодня. Как власть теряет стыд. Как она теряет способность и желание хотя бы каким-то образом камуфлировать всякие свои низменные инстинкты, античеловечные, желание раздавить врага, желание унизить человеческую личность, желание наблюдать за страданиями неугодного. Не просто отодвинуть его от дела, разорить, лишить влияния, а вот посмотреть, как человек умирает. Вот выясняется, что у нас есть такие политики, есть такие судьи, есть такие прокуроры, есть такие следователи, есть такие тюремщики. Есть люди, которым охота посмотреть, как человек умирает в мучениях. Вот о чем история Алексаняна. А есть, оказывается, у нас часть общества, которая не хочет на это смотреть и не хочет, чтобы кто-то доставлял себе это удовольствие, а ставит человеческую жизнь и милосердие и уважение к человеческой личности выше разного рода других обстоятельств – политических, экономических, даже юридических.

Вот был такой случай – случай Алексаняна. Он останется в истории России – в учебниках по истории России. Я верю, что когда-то появятся школьные учебники, в которых будет такая главка, параграф будет называться – «Дело Алексаняна». И оно будет упоминаться так же, как совсем по другим поводам упоминаются разные другие знаменитые «дела». «Дело Веры Засулич» - по одному поводу, «дело валютчиков» в позднехрущевские-раннебрежневские времена – по другому поводу, «дело диссидентов», вышедших в 68-м году на Красную площадь, – по третьему поводу, «дело Буковского» - по четвертому. Есть разные «дела», которые знаменуют собою разные события и обстоятельства нашей истории. «Дело Ходорковского», несомненно. И «дело Лебедева». И - «дело Алексаняна». Отдельно будет стоять в этой истории.
<…>

«Газета», 26.02.2008

Вопрос «Газеты»: Что бы вы подправили в имидже России на Западе?

ЮЛИЙ ГУСМАН кинорежиссер

Иногда мы делаем такие ошибки ( а может быть, это и кем-то спровоцированные преступления), что просто недоумеваешь: для чего это все происходит, о чем при этом думают? Например, дело Алексаняна — более абсурдно безобразного или безобразно преступного дела быть не может.
<…>

Алексей Макаркин, «Ежедневный журнал», 26.02.2008
<…>
Представим себе на минуту, что все представители либеральной бюрократии уйдут во внутреннюю эмиграцию или отправятся искать лучшей доли за границей. В этом случае велика вероятность ревизии многого из того, что было сделано как в 90-е годы, так и в период первого срока путинского президентства — когда инвестиционная привлекательность носила приоритетный характер по сравнению с национальной безопасностью. Те тенденции, которые сейчас носят непоследовательный, противоречивый характер, приобрели бы ясную неумолимость. Сейчас власти давят на суды присяжных во время конкретных дел — тогда, скорее всего, и сами эти суды были бы упразднены в принципе (а, как известно, легче исправить испорченный институт, чем восстанавливать его заново). Сейчас существует самая либеральная в Европе 13%-ная плоская шкала подоходного налога — долго бы она продержалась после того, как у власти остались бы только те, кто хотел бы все взять и поделить. Сейчас к находящемуся в больнице Алексаняну пробиваются (и успешно!) члены Общественной палаты — тогда бывший вице-президент ЮКОСа, скорее всего, был бы обречен на пребывание в камере, пользуемый аспирином из тюремной санчасти.
<…>

«Эхо Москвы», «Особое мнение», 22.02.2008
<…>
А.ВОРОБЬЕВ: Николай Сванидзе отвечает на ваши вопросы. Их, к счастью, достаточно много. И давайте тогда к другим событиям этой недели. Вы были ведь в числе той группы членов Общественной палаты, которая посетила смертельно больного бывшего вице-президента ЮКОСа Василия Алексаняна в гражданской клинике. Вечером накануне в большой информационной программе «Эха» я давал ваш комментарий на этот счет, ваши оценки, поэтому более подробно мне хотелось бы понять, что вы увидели. Сложилось ли у вас впечатление, что к этому больному применяются исключительно бесчеловечные условия содержания даже в гражданской клинике?

Н.СВАНИДЗЕ: Да, мы там были действительно. Ну, группой назвать нельзя. нас было два члена Общественной палаты. Всего нас четверо, но по уважительным причинам – сейчас Кучерена в командировке, а Рошаль не смог по профессиональным причинам поехать, хотя очень стремился, поэтому мы были с Генри Резником, и, кроме того, там был уполномоченный по правам человека Лукин Владимир Петрович. Мы там были втроем. Что касается медицинской составляющей, то претензий там быть не может, и по всей видимости и судя по словам самого Алексаняна даже – только благодарность врачам. Клиника бедная, бедная больница. То, что можно… но у нас ведь больницы бедные, а врачи хорошие, как известно, и лечат они на совесть. Что касается составляющей не медицинской, то это уже не к больнице. Это к ФСИМ – Федеральной Службе Исполнения Наказаний. Дело в том, что я не вполне пока успел ознакомиться с законодательством на сей счет – как именно, с какой степенью жесткости надо содержать подсудимого… Алексанян, я напомню, не осужденный, он подсудимый. То есть он пока что в глазах закона невиновен, есть такое понятие, как презумпция невиновности, он пока не осужден, следовательно, он не виновен на данный момент, как мы с вами. И вот как содержать такого человека, не знаю. У него палата на двоих, но он там один. В предбанничке унитаз стоит, туалет. И это абсолютно исключительно – больше там нигде туалета ни в одной палате нет, повторяю – бедненько все очень. И душ – правда, в коридоре. И его туда водят, как он говорит, в наручниках. При этом всех разгоняют по палатам. Повторяю – это то, что рассказал Алексанян. Всех разгоняют, чтоб его никто не видел, и под охраной.

А.ВОРОБЬЕВ: Но медики-то вам подтвердили, насколько я понимаю?

Н.СВАНИДЗЕ: Медики подтвердили, да. И еще они подтвердили одну вещь, о которой я сейчас скажу. И его водили, поскольку для того, чтобы водить его в душ, нужно тоже разрешение ФСИНа, а оно, видимо, дается не всякий раз, потому что он сказал, что его водили мыться три раза за две недели, хотя по медицинским показаниям, как всякому нормальному человеку, не мешает вообще мыться каждый день, и он не против. А водили три раза за две недели.

А.ВОРОБЬЕВ: У вас есть вопросы к ФСИН?

Н.СВАНИДЗЕ: У меня есть вопросы к ФСИН.

А.ВОРОБЬЕВ: Вы не могли бы их сформулировать?

Н.СВАНИДЗЕ: Знаете, я пока не буду ничего формулировать, потому что мы договорились с моими коллегами, что мы вопросы к ФСИН сформулируем не в эфире. а когда мы закончим уже все это расследование, тогда мы уже сможем обращаться к широкой публике.

А.ВОРОБЬЕВ: Тогда у меня вопрос к вам – не далее, как вчера, господин Сидоров, по-моему, если мне не изменяет память, это официальный представитель ФСИН, дал некоторые пояснения, как содержат в подобных случаях подсудимых. Он сказал, что цепи по необходимости все-таки будут надевать. Ладно, это не цепи, это наручники. И дал понять, что они поступают весьма гуманно: хотите - закрепим наручники на руке, хотите – на ноге, как удобно будет.

Н.СВАНИДЗЕ: Есть что сказать по этому поводу. Я не знаю, как насчет на руке или на ноге, про это Алексанян не говорил, задавали ли ему вопросы, где закрепить наручники…

А.ВОРОБЬЕВ: Это говорил представитель ФСИН.

Н.СВАНИДЗЕ: Я понимаю. А я в данном случае говорю о том, что мы знаем со слов Адексаняна, подтвержденных медиками, которые просили, чтобы их не называли, - он до понедельника вечера действительно был на цепи. Потом цепь сняли и с тех пор не надевали ни разу.

А.ВОРОБЬЕВ: До позавчерашнего дня.

Н.СВАНИДЗЕ: До понедельника. Сегодня пятница. Метровая металлическая цепь. Закреплена за запястье и прицеплена к кровати. Освобождался он от цепи, только когда его водили в предбанник в туалет. Или, как он сказал, перед приходом адвокатов – снимали цепь и прятали. Днем и ночью цепь эта была. Необходимости в ней никакой на уровне здравого смысла я не вижу, потому что человек болен, по-моему, всеми болезнями страшнейшими из медицинской энциклопедии, страшными болезнями, человек беспомощен практически, почти слеп. Повторяю – не осужден судом. Это так, за скобки выводим. Кроме того, на окне палаты решетка, из-за чего, кстати, не открывается форточка, поэтому палата не проветривается. И на стуле в палате сидит днем и ночью охранник, и каждые два часа он меняется, в том числе и ночью каждые два часа. С топотом, со сдачей и приемом вахты, и так далее. Поэтому ночи там тоже боевые. Поэтому зачем там еще цепочка? Факт наличия цепочки сильно смахивает на пытки, во всяком случае на издевательства. А издевательства – это тоже пытки. Это так. Это тоже вопрос к ФСИН вообще-то по идее. Кроме того, есть, конечно…

А.ВОРОБЬЕВ: Вы намерены получить ответы на свои вопросы, когда вы их сформулируете?

Н.СВАНИДЗЕ: Да, мы намерены еще уточнить вопросы.

А.ВОРОБЬЕВ: Вы говорите, что это похоже на пытки. Раз так, можно ли ожидать четкой, сформулированной позиции комиссии или группы из членов Общественной палаты, которая будет стремиться добиться справедливости, в том числе справедливости в отношении тех людей, которые эти пытки применяют?

Н.СВАНИДЗЕ: Там есть еще один вопрос, и он не менее важен, чем этот конкретный вопрос о цепочке. Это вопрос, связанный с лечением Алексаняна в тюрьме. Дело в том, что на этот счет мнения расходятся – самого больного, он же подсудимый, и руководства ФСИН, поскольку руководство ФСИН утверждает, что Алексанян отказывался от лечения, а Алексанян утверждает, что он от лечения не отказывался. Это тоже очень важный вопрос. Что касается того, что вы спрашиваете. Комиссия Общественной палаты создана как раз для того, после того, как обратились к членам Общественной палаты – Рошалю, Резнику и мне, - была создана комиссия под руководством Анатолия Григорьевича Кучерены, потому что он председатель профильной комиссии Общественной палаты, - именно для того, чтобы разобраться в ситуации и добиться какой-то правды. А на чьей стороне правда, мы пока не знаем. Но уже можем сказать, что факт избыточной жестокости…

А.ВОРОБЬЕВ: Похожий на пытки.

Н.СВАНИДЗЕ: …похожий на пытки, по отношению к подсудимому, больному Алексаняну мы можем констатировать.

А.ВОРОБЬЕВ: Вы уже констатируете это, отлично. А последуют ли за этим какие-либо практические шаги или шаги в практической плоскости?

Н.СВАНИДЗЕ: Алексей, я не готов пока говорить, какие шаги за этим последуют. Во-первых, мы еще не пришли к окончательным выводам, еще обследование не закончено. А во-вторых, я не уполномочен говорить от имени комиссии Общественной палаты, а тем более от всей Общественной палаты.

А.ВОРОБЬЕВ: Скажите как человек – должны ли эти люди понести наказание?

Н.СВАНИДЗЕ: Какие люди?

А.ВОРОБЬЕВ: Люди, которые применяли меры, похожие на пытки.

Н.СВАНИДЗЕ: Если действительно будет установлено – повторяю, не мною… ну, если вас интересует мое мнение как человека, а не как члена Общественной палаты, как просто отдельного персонажа по имени Николай Сванидзе, я считаю, что пытки в нашей стране запрещены по закону. Поэтому применение пыток должно быть наказуемо, естественно.

А.ВОРОБЬЕВ: А ваше мнение как человека будет скорректировано, когда вы облачитесь в статус члена Общественной палаты?

Н.СВАНИДЗЕ: Мое мнение скорректировано не будет. Мое мнение останется моим мнением. Другой вопрос, что мое мнение – это еще не мнение Общественной палаты.

А.ВОРОБЬЕВ: Николай Карлович Сванидзе отвечает на ваши вопросы. Позвольте остаться в этой теме, тем более что есть хороший вопрос от Владимира из США. «Речь Медведева в Красноярске о торжестве закона и будущих свободах в России и гражданин России Алексанян – подследственный, не преступник, страдающий неизлечимыми заболеваниями – СПИД, рак, туберкулез…»

Н.СВАНИДЗЕ: Туберкулеза нет.

А.ВОРОБЬЕВ: Ну, подозрение было.

Н.СВАНИДЗЕ: Подозрение снято.

А.ВОРОБЬЕВ: «…и направленный судьей Неделиной на лечение под стражей, а стражники держат его круглые сутки пристегнутым… - как совместить эти два события?» Речь Медведева в Красноярске и ситуация с Алексаняном, гражданином России.

Н.СВАНИДЗЕ: Причем здесь речь Медведева в Красноярске, я извиняюсь?

А.ВОРОБЬЕВ: Ну, это знаете…

Н.СВАНИДЗЕ: Можно подумать, что Медведев посадил Алексаняна на цепь.

А.ВОРОБЬЕВ: Это, знаете, к тому же вопросу – есть ли политическая воля? То, с чего мы начали.

Н.СВАНИДЗЕ: Напоминаю: Медведев – вице-премьер РФ, кандидат в президенты.

А.ВОРОБЬЕВ: Первый вице-премьер.

Н.СВАНИДЗЕ: Первый вице-премьер. Какое отношение имеет он к цепи Алексаняна, я, честно говоря, не знаю. Я не хочу, Алексей, уходить в демагогию политическую. Это демагогия. Давайте прицепим к этой цепи вообще всех на свете, все мировое сообщество.

А.ВОРОБЬЕВ: Я не связываю Медведева и Алексаняна, я не об этом вас спрашиваю. Я спрашиваю о том, как соотносятся речи, сказанные с высоких трибун, например, о борьбе с ксенофобией, как сегодня сказал Путин, или, как, например, о необходимости торжества закона и справедливого судопроизводства речь Медведева, с тем, что происходит в действительности? Вот о чем я спрашиваю.

Н.СВАНИДЗЕ: Во-первых, причем здесь ксенофобия? У меня нет основания полагать, что Алексаняна держат на цепи, потому что у него фамилия Алексанян, а не Александров.

А.ВОРОБЬЕВ: Николай Карлович, мы начали с того, что Путин заявляет о необходимости борьбы с ксенофобией. Я спросил вас – будет ли это претворено в жизнь? вы что-то ответили. Теперь я вас спрашиваю: Медведев сказал о необходимости торжества закона, о справедливом судопроизводстве, и тут же, в это самое время Алексанян медленно умирает в гражданской клинике. Как совмещаются слова, сказанный с высоких трибун, с реальным существом дел?

Н.СВАНИДЗЕ: Алексей, комиссия Общественной палаты, которую я в известном смысле здесь представляю, хотя прежде всего я представляю самого себя, как всегда, она создана как раз для того, чтобы добиться какой-то адекватной информации на этот счет. Информация на этот счет будет представлена и обществу, и власти. Я не исключаю, что те представители власти, которых вы называете, верховные – Путин ли, Медведев ли – они не в курсе, что Алексанян сидел на цепи. Думаю, что не в курсе. Поэтому как сочетается? Ну плохо сочетается. Но они-то здесь причем? Я думаю, что если б они увидели, что Алексанян на цепи, они бы ужаснулись.
<…>