«Человека жалко до слез, просто жалко его безумно». Лия Ахеджакова рассказала журналу «The New Times», почему она дала личное поручительство за Василия Алексаняна.

Армина Багдасарян, «The New Times», 11-17.02.2008
У Василия Алексаняна уже есть один приговор — его диагноз. В понедельник 4 февраля вновь назначенная судья Симоновского райсуда Москвы Ольга Неделина изучает все 115 томов уголовного дела. День второй — судебное разбирательство по существу. На третий день принято решение: Алексаняна надо лечить. Процесс приостановлен. Еще через день Василия Алексаняна решили перевести из СИЗО в больницу. The New Times наблюдал за тем, как больной человек пытается доказать российскому правосудию, что он имеет право на жизнь и на лечение

Василий Алексанян сидел в клетке. Свою серую вязаную шапку он снял. Из-под штанов виднелись толстые шерстяные носки. Кроссовки выглядели почти новыми и чистыми: ясно, что в них не приходилось ходить по грязным московским улицам. Из внутреннего кармана спортивной куртки торчала небольшая бутылка минеральной воды.

"Я лучше потерплю"

Судья Ольга Неделина вошла в зал заседаний в сопровождении еще двух судей. Все встали, судья предложила Алексаняну сесть, но в ответ услышала: "Меня привезли сюда в автозаке. Никто не спрашивал, комфортно ли мне там и как я себя чувствую. Поэтому, несмотря на свое физическое состояние, я могу стоять и давать показания стоя". Когда судья спросила его, ознакомился ли он с обвинительным заключением, Алексанян, держась обеими руками за прутья решетки, ответил: "У меня не было возможности ознакомиться с обвинительным заключением. Потому что я не могу читать, врачи запретили мне читать ввиду того, что я почти не вижу. Адвокат сказала мне, что в нем 347 листов, но я до сих пор не знаю, что там написано". Он сообщил суду о том, что его обследовал консилиум гражданских врачей Боткинской больницы и что "они официально подтвердили смертельный диагноз".

— Садись, — шепнул Василию старший брат Гарник.

— Мне так легче, — тихо ответил тот.

— Поясница очень болит, когда я на скамейке. Я лучше потерплю.

"Дайте мне жить"

"Дайте мне, пожалуйста, возможность жить, — продолжил речь Алексанян. — На прошлой неделе судья Орешкина обещала запросить из СИЗО документы, подтверждающие мои диагнозы. А сегодня я узнаю о том, что судья сменился. И никто не может объяснить, по каким причинам". Адвокат Алексаняна Елена Львова заявила позицию по отводу судьи, ссылаясь на то, что та не успела бы за один день ознакомиться со всеми материалами уголовного дела. Суд удалился на совещание. Приставы начали выгонять журналистов из зала — они не вставали со своих мест.

Вскоре судьи вернулись. Все встали. Заявление об отводе Неделиной судья Неделина посчитала "необоснованным и подлежащим отклонению". Заседание продолжили. Было объявлено о получении справки из СИЗО "Матросская Тишина". "Согласно этому документу, Алексаняну рекомендована химиотерапия и лечение. Подсудимый, вы согласны пройти курс лечения и приобщить этот документ к материалам дела?" — спросила судья Неделина. "Я был всегда согласен лечиться, ваша честь, в порядке, установленном законом. То, что вы сейчас зачитали, у меня не вызывает никаких возражений", — ответил Алексанян. Суд снова удалился на совещание. Люди начали выходить.

— Родителей успокой. Скажи им, что Господь дает мне силы, — бросил почти шепотом проходящему к выходу брату Алексанян. — Подожди, я еще скоро вернусь, — ответил ему Гарник.

"Никаких данных, что Алексанян должен находиться под стражей, нет, — заявил после перерыва адвокат Геворг Дангян. — В момент ареста Алексаняну было предъявлено обвинение в совершении особо тяжких преступлений. Оно предъявлялось с грубейшими нарушениями и впоследствии было снято… Единственное доказательство, на которое следствие ссылалось на момент ареста Алексаняна, это документ, который был разработан в ЮКОСе. Удалось выяснить, что он к Алексаняну отношения не имеет. Это фактически единственное письменное доказательство, которое было предъявлено суду при избрании меры пресечения… Тогда не было известно о тяжелом неизлечимом заболевании". "Этот человек никуда скрыться не может, — продолжил мысль своего коллеги адвокат Юрий Терехин. — Мы просим вас проявить акт высочайшего гуманизма и изменить меру пресечения. Десятки людей готовы дать свое поручительство" 1 .

Гособвинитель Николай Власов не был против приостановления процесса, но категорически возразил против изменения меры пресечения и освобождения из-под стражи: "Алексанян может скрыться от суда и воспрепятствовать судебному следствию. Нет значимых оснований для изменения ему меры пресечения".

"Свободу! Свободу!"

На следующий день все было коротко. Судья Ольга Неделина указала, что в СИЗО Василию Алексаняну было проведено обследование специалистами гематологического центра, центра борьбы со СПИДом и противотуберкулезной больницы, которые посчитали, что в условиях следственного изолятора "он может получать медицинскую помощь и пройти полный курс лечения". Процесс приостановили.

"Вы поняли, что произошло? Меня оставили в СИЗО, а там меня вообще не лечат", — успел сказать из клетки Алексанян. Его брат Гарник все это время смотрел на него, пожимал плечами и мотал головой. "Ничего это не значит. Никаких положительных изменений в лечении", — сказал уже в коридоре корреспонденту The New Times Гарник Алексанян. В это время повели самого Василия. "Свободу! Свободу! Свободу!" — разнеслось по всему помещению.

"Вот почему я против того, чтобы наши родители приходили в суд, — продолжил, помолчав, Гарник. — Им уже по 70 лет. Вы можете себе представить, как тяжело они все это переживают? Он же еще и почти ослеп. У него было много операций на глазах в детстве. В одном стоит искусственный хрусталик, второй раньше был рабочим. Тюрьма и это усугубила".

Решение принимают

На третий день производство приостановили, но подсудимого отправили обратно в СИЗО. На четвертый стало известно, что тяжелобольного Василия Алексаняна все-таки переведут на лечение в специализированный гражданский стационар. Первый шаг сделан.

Теперь весь вопрос в том, будет ли заинтересовано следствие, чтобы Алексанян дожил до суда.

Василий Алексанян ранее работал адвокатом Михаила Ходорковского, Василия Шахновского и некоторых других участников "дела ЮКОСа" . 30 марта 2006 г. занял пост исполнительного вице-президента компании. Но проработал на этом месте всего неделю. 6 апреля его арестовали. "Он обвиняется в хищении имущества "Томскнефти" и акций дочерней компании ВНК, в легализации имущества и уклонении от уплаты налогов, — сказала The New Times его адвокат Елена Львова. — Уголовное дело заведено по п. "а, б" ч. 3 ст. 160, ч.3 ст. 174, ч.2 ст. 198 УК РФ. На сегодняшний момент у него диагноз: ВИЧ-инфекция, по современной классификации — в стадии 4В, это последняя стадия, за ней следует только смерть; Т-клеточная лимфома (онкологическое заболевание лимфатической системы) и, как я понимаю, исходя из того, что ему проводят противотуберкулезную терапию, у него либо подозрение на туберкулез, либо туберкулез. Кроме того, он почти слепой". Где именно Василий Алексанян был заражен ВИЧ-инфекцией, до сих пор неясно.

_____________
1 Лия Ахеджакова, народная артистка России, подписала личное поручительство: "Человека жалко до слез, просто жалко его безумно. Я от себя лично предложила такой ход: поручиться, чтобы его положили в такое учреждение, где его смогут лечить. Потому что всякому российскому гражданину ясно, что в тюрьме его лечить не будут".

Владимир Креславский, «Московская правда», 13.02.2008

Откуда берется правовой нигилизм россиян?

За обсуждением речи Дмитрия Медведева, в которой он посетовал на правовой нигилизм россиян, почти незамеченным осталось начало предвыборной кампании. Хотя от того, кто станет следующим президентом и кто и с каким результатом окажется вторым, зависит, установится в нашей стране законность или нет.

Дело Алексаняна

Странное дело, но никто из кандидатов в президенты не высказался по поводу неприятной истории с бывшим топ-менеджером "Юкоса" Василием Алексаняном.

Напомним, бывший адвокат и вице-президент опальной компании был арестован в 2006 году по обвинению в организации хищений в составе группы лиц. И оставалось бы это дело одним из многих, возбужденных против руководителей "Юкоса", если бы вскоре не выяснилось, что Алексанян болен тремя неизлечимыми (!) заболеваниями: раком лимфатических узлов, туберкулезом и СПИДом. К тому же и ранее плохо видевший менеджер в тюрьме зрение потерял почти полностью.

Адвокаты Алексаняна, боясь навредить своему подзащитному, долгое время его болезни скрывали. Продолжалось бы это, видимо, и поныне, если бы прокуратура, неизвестно с какой целью, в январе этого года не сделала СПИД Алексаняна достоянием гласности. Насколько это было корректно, говорить противно, но реакция общества оказалась явно не той, что прокуратура ожидала. Ходорковский объявил голодовку. <…> Правозащитники начали бессрочное пикетирование прокуратуры и здания суда, а западные СМИ получили прекрасный повод в очередной раз рассказать читателям о жестокости путинского режима.

Свою жестокость не желавшая предоставлять необходимого лечения прокуратура объясняла незамысловато: находясь за пределами тюрьмы, Алексанян, мол, может оказать давление на свидетелей, а то и скрыться. Только вот следствие ко времени скандала было уже закончено, а скрыться без сопровождения многочисленных медиков смертельно больной человек просто не мог.

Можно, конечно, сказать, что прокуратура и поддерживавший ее суд проявляли завидную настойчивость ради защиты закона. Но вернее будет заявить: прокуратура нарушила Конституцию, гарантирующую каждому российскому гражданину право на медицинское обслуживание.

Понятно, что Конституция для нашей власти - не закон, а дышло. Но тогда какие могут быть претензии к простому народу?

Бессмысленная жестокость может напугать. Но она же заставляет обороняться.

Законы двойного назначения

Одним из основных итогов путинского правления стало окончательное расслоение общества, когда законы, обязательные для бедняков, не действуют в отношении нуворишей. Спросите в любом расчетном центре, кто регулярно и всегда в срок вносит коммунальные платежи? И вам ответят: пенсионеры и матери-одиночки. А бывшие депутаты Государственной Думы служебную площадь освобождать не торопятся.

Сын высокопоставленного чинуши может задавить по пьяни пожилую женщину. Но при этом суд состоится не над ним, а над безутешными родственниками покойной, посмевшими предать неприглядную историю огласке.

И таким историям несть числа. Откройте любую газету или включите криминальные новости, и вы увидите, что у нас законы, обязательные для простых граждан, не работают, когда речь заходит о вине тех, кто считает себя хозяевами жизни.

Впрочем, и у них там не все спокойно. Ярким примером может служить история с заместителем министра финансов Сторчаком. Чиновника столь высокого ранга арестовали и до сих пор держат в тюрьме, заподозрив (!), что он якобы намеревался (!) увести из госбюджета какие-то средства. Не будем разбираться в том, виноват Сторчак или нет, но вы представьте, что кто-то заподозрит лично вас в том, что вы намереваетесь совершить преступление. И тогда получится, что арестовать можно любого.

Что-то подобное мы уже проходили в тридцатые годы. И как бы нынешняя власть ни открещивалась от этого периода нашей истории, ее действия выдают тоску по тем временам. А значит, и правовой нигилизм берет начало не среди простых людей, а в коридорах власти. <…>

Можно сколько угодно говорить о борьбе с правовым нигилизмом россиян, но его не побороть, пока существуют двойные стандарты. А они не только вступают в противоречие с законом, но и, как показывают примеры последних лет, выгодны власти. Она по-разному и помногу говорила о том, почему расправилась с Ходорковским. Но ни разу не ответила на вопрос: почему он так и остался единственным?
<…>