Иван Сас, «Независимая газета», 05.02.2007
Представители Генпрокуратуры РФ предъявят сегодня в Чите новое обвинение Михаилу Ходорковскому и Платону Лебедеву. "Судя по уведомлению, которое мы получили, эта процедура начнется в 14.00 по читинскому времени (8.00 по московскому. – "НГ") в помещении областной прокуратуры", – сообщил вчера корреспонденту "НГ" адвокат Платона Лебедева Владимир Краснов. По его словам, в субботу и воскресенье ввиду выходных адвокаты как Ходорковского, так и Лебедева не имели возможности работать с доверителями.

В уведомлении, которое получили адвокаты, не указано, какие именно обвинения будут предъявлены, однако защитникам уже известно, что будет фигурировать статья 174.1 УК РФ (легализация денежных средств). В частности, адвокат Михаила Ходорковского Юрий Шмидт заявил, что его подзащитного подозревают в легализации в 2002–2003 годах денежных средств, полученных от продажи нефти в результате хищений у предприятий ЮКОСа. Глава НК якобы осуществлял это под видом пожертвований фонду "Открытая Россия". Аналогичные претензии имеются к Платону Лебедеву.

Неясно также, где будет проходить судебный процесс по новому делу. "Это вопрос, на который у нас пока нет ответа", – сказал корреспонденту "НГ" адвокат Владимир Краснов. Известно, что защита как Ходорковского, так и Лебедева настаивала на том, чтобы все следственные действия по новому уголовному делу проводились в Москве – по месту совершения предполагаемого преступления. Адвокаты Платона Лебедева подали в Басманный суд Москвы 10 января с. г. жалобу, в которой оспаривают законность этапирования их подзащитного в Читу. "Несмотря на то что закон обязывает суды рассматривать такие жалобы в течение пяти суток, до сих пор мы не знаем, когда же она будет рассмотрена", – сказал адвокат Владимир Краснов.

Пока в Чите шла подготовка к предъявлению обвинения, Басманный суд в минувшую пятницу дал санкцию на арест скрывшегося подсудимого Антонио Вальдес-Гарсиа. Дело, которое слушается в Басманном суде, имеет прямое отношение к ЮКОСу. Его фигуранты обвиняются в хищениях на общую сумму 13 млрд. долларов и легализации преступно добытых капиталов.

Монотонные будни в стенах читинского СИЗО № 1 в минувшую пятницу Платону Лебедеву скрасила встреча с женой. "Свидание проходило в помещении СИЗО в присутствии охраны и длилась около двух часов", – сообщил адвокат Владимир Краснов. Местные СМИ отмечают, что в последние дни усилена охрана изолятора, а все перемещения Михаила Ходорковского и Платона Лебедева осуществляются под усиленной охраной спецназа. В частности, вечером 1 февраля в Чите вооруженные спецназовцы полностью блокировали часть улицы Амурской. Местные журналисты утверждают, что эти меры были связаны с "перевозом Ходорковского и Лебедева из городского СИЗО в здание областной прокуратуры".

Сергей Чабаненко, «Коммерсант», 05.02.2007
Вчера вечером в столичном аэропорту Домодедово во время регистрации рейса Москва—Чита (НН 109) были задержаны четверо адвокатов бывших совладельцев ЮКОСа Михаила Ходорковского и Платона Лебедева, вылетавшие в Читу для участия в процессуальных действиях.

Сегодня господам Ходорковскому и Лебедеву должны предъявить новые обвинения. Как сообщил "Ъ" адвокат Юрий Шмидт, примерно в 19.35 сотрудница аэропорта, регистрировавшая пассажиров, забрала у адвокатов паспорта и билеты и передала их стоявшему рядом капитану милиции. Тот попросил защитников пройти в отделение. Адвокат Шмидт сообщил "Ъ" по телефону из отделения милиции Домодедово, что его, а также Евгения Бару, Константина Ривкина и Леонида Сайкина заперли в помещении. На вопросы адвокатов о причинах задержания сотрудники милиции отвечать отказывались. Между тем уже примерно в 20.20 (за 20 минут до вылета) адвокатов отпустили и, как сообщил "Ъ" адвокат Шмидт, проводили в самолет, "даже не досмотрев багаж".

REN TV «24 - Информационная программа», 05.02.2007
<…>
ЮРИЙ ШМИДТ (адвокат Михаила Ходорковского, по телефону из Читы): Пока ничего не происходит. Нас завели в кабинет после часового ожидания в вестибюле областной прокуратуры. Весь город наводнен милицией, ОМОНом в касках, в масках, на каждом перекрестке от изолятора до прокуратуры стоят милицейские машины. Ну, и всё это похоже на скверный цирк, вот, ну и сейчас у меня требуют отключить телефон, так что приходится это сделать.

В: С чем связаны новые обвинения экс-главе ЮКОСа и главе МЕНАТЕПа, пока неизвестно. Ранее сообщалось, что второе уголовное дело по статье "Отмывание денег".

Напомню, Михаил Ходорковский и Платон Лебедев осуждены на 8 лет по 7-ми статьям уголовного кодекса, в том числе "Мошенничество" и "Неуплата налогов".

«Эхо Москвы», 02.02.2007
<…>
Е. КИСЕЛЕВ: Здравствуйте. Это программа «Власть с Евгением Киселевым». Совместный проект телекомпании RTVI и радиостанции «Эхо Москвы». Смотрите и слушайте нас в прямом эфире по пятницам в 8 часов вечера по московскому времени. Сегодня 2 февраля 2007 года. До конца второго президентского срока Владимира Путина остается 460 дней. До новых выборов в Государственную Думу России – 3029 дня. До окончания тюремного срока Михаила Ходорковского – 1725 дней.

На этой неделе Михаил Ходорковский одержал маленькую, но важную победу: Краснокаменский суд признал незаконным его заключение в ШИЗО летом прошлого года, таким образом три из четырех взысканий, которые были наложены на Ходорковского администрацией колонии, признаны незаконными. В судебном порядке, иными словами, подтвердилось то, о чем говорили и писали многие: тюремщики Ходорковского пристрастны, претензии, которые ему предъявляются, вздорны. Адвокаты Ходорковского будут добиваться также и отмены последнего остающегося взыскания. Тем временем Генпрокуратура официально уведомила адвокатов Ходорковского и его партнера Платона Лебедева, что в понедельник, 5 февраля, их подзащитным будут предъявлены новые обвинения. Это означает, что может быть новый процесс, новые громкие общественные споры, начиная со споров по сути обвинений и заканчивая вещами достаточно очевидными вроде того, чтоб проводить новый процесс не в Москве, а в Чите, как, судя по всему, и планируют власти – полное беззаконие. Зачем это власти все нужно? Не хватит ли мстительно преследовать Ходорковского? Раскручивать новый этап его дела, который признают политическим даже иные его ярые критики? Как можно удивляться потом, отчего это у нас за рубежом с имиджем что-то не в порядке?
<…>

Матиас Шепп, «Профиль», 05.02.2007
"ШПИГЕЛЬ"—ИНТЕРВЬЮ

Писатель Владимир Сорокин о свободе слова в России, оппозиции Путину и безразличии Запада

"Шпигель": Господин Сорокин, в своей новой книге "День опричника" вы изображаете Россию, превратившуюся в авторитарное государство, которым управляет клика спецслужбистов. Действие разворачивается в будущем, которое, впрочем, напоминает прошлое времен Ивана Грозного. На самом деле вы подразумеваете современную Россию? Ведь верно?

Сорокин: Конечно, это книга о современности. Которую описать можно, к сожалению, только средствами сатиры. Мы живем в государстве, созданном Иваном Грозным.

"Шпигель": Он-то правил в XVI веке. Потом было самодержавие, затем Советский Союз, а затем, при Ельцине и Путине, строй как бы демократический. Разве черта под прошлым еще не подведена?

Сорокин: Разделение на народ и государство осталось неизменным. Государство требует от народа сакральной готовности к жертвоприношениям.

"Шпигель": В самодержце из вашей книги узнаваемы черты президента Владимира Путина…

Сорокин: …Я об этом не думал. Делать явную сатиру на Путина не очень интересно. Я не журналист, я художник. А роман — это не документальная повесть. В своей книге я ищу ответ на вопрос: что отличает Россию от демократических государств?

"Шпигель": И к чему вы пришли?

Сорокин: И немец, и француз, и англичанин могут заявить: "Государство — это я".
А я этого о себе сказать не могу. В России это могут о себе утверждать лишь люди из Кремля. А все остальные — не более чем человеческий материал, с которым можно делать все, что вздумается.

"Шпигель": "Опричник" означает на языке русского средневековья "человек особый". Пропасть между верхами и низами в сегодняшней России вы считаете непреодолимой?

Сорокин: У нас действительно есть особые люди, которым позволено все. Это жрецы власти. А те, кто в их число не входит, по отношению к государству полностью бесправны. Можно быть сколь угодно богатым — как магнат Михаил Ходорковский—и тем не менее в мгновение ока все потерять и оказаться в тюрьме. Дело Ходорковского — как раз типичное дело опричнины, системы подавления, которую я описываю.

"Шпигель": А Ходорковский узнаваем в вашей книге?

Сорокин: Такой четкой параллели у меня не было. Но книга начинается с того, что опричники "наезжают" на некоего богатого человека. Это у нас событие рядовое, и так было на Руси во все времена. Богатым может быть только тот, кто лоялен по отношению к властям предержащим.

"Шпигель": Как элита реагирует на то, что вы изображаете в книге?

Сорокин: Реакция на мою книгу бурная. Но я не мог всего этого не описать. Идея книги жила во мне давно. Потому и написалась она всего за три месяца.

"Шпигель": А почему вдруг такая спешка?

Сорокин: В каждом из нас живет гражданин. Во времена Брежнева, Андропова, Горбачева и Ельцина я постоянно старался гражданина в себе отодвигать на задний план, уговаривал себя, что я художник. Сформировался как литератор я в московском андерграунде, где хорошим тоном считалась аполитичность. Я помню притчу, которая ходила из уст в уста: когда немецкие войска входили в Париж, Пикассо сидел и рисовал яблоко… Такой была и наша позиция: сиди и рисуй свое яблоко, независимо от того, что происходит вокруг.
И так я жил, пока мне не исполнилось 50. Сейчас гражданин во мне проснулся.
<…>
"Шпигель": В вашей книге опричник хвастается, что из Москвы выкинули не одного дипломата, и с телебашни сбросили не одного журналиста, и в речке утопили не одного из тех, кто гадит в собственном гнезде. Тогда вы еще не могли ничего знать об убийстве журналистки Анны Политковской.

Сорокин: Я просто представил себе, что будет происходить в России, если она полностью отгородится от западного мира, вновь соорудит железный занавес. Сейчас много говорят о том, что Россия — крепость. Православие, самодержавие и народность должны лечь в основу новой национальной идеи. И получится, что прошлое догонит Россию нынешнюю и что прошлое станет нашим будущим.

"Шпигель": А насколько реальна самоизоляция в современном глобальном мире?

Сорокин: Путин часто повторяет сказанную Александром III фразу о том, что у России только два истинных союзника — армия и флот. Это не может меня как гражданина не настораживать. Это концепция самоизоляции, стратегия обороны, видящая Россию в окружении врагов. Я включаю телевизор и вижу, как человек в погонах, какой-то генерал, говорит, что мы очень довольны, что наши ракеты последнего поколения обогнали американские ракеты на три пятилетки. Это просто какой-то кошмарный сон. Мы опять создаем в сознании образ врага, как в советские времена. Это громадный шаг назад.

"Шпигель": Вы никаких надежд с нынешней кремлевской командой не связываете?

Сорокин: Это их вина, а не моя. Мой телевизор мне все время рассказывает, что в Советском Союзе все было прекрасно, аппаратчики и чекисты были просто ангелы, а в сталинские времена все были такими бодрыми и героическими, что место им и сегодня на постаменте как национальным героям.

"Шпигель": А почему легендарная российская интеллигенция не выступает против этого?

Сорокин: Это на самом деле удивительно. Я не могу избавиться от впечатления, что наши диссиденты и борцы за свободу слова — писатели, эмигранты и правозащитники — стремились только к одному: чтобы рухнул Советский Союз. А теперь все просто молчат, начиная с Солженицына.

"Шпигель": Как вы относитесь к чемпиону мира по шахматам Гарри Каспарову, предпринимающему попытки собрать воедино оппозицию?

Сорокин: Я отношусь к нему с большим уважением, как и к другим оппозиционерам — таким, как бывший премьер Михаил Касьянов и Ирина Хакамада. Но для большинства людей эти политики просто не существуют. Их можно найти разве что в Интернете. Если завтра какая-нибудь государственная радио- или телекомпания расскажет о поездке Касьянова по городам и весям и покажет, как он говорит с людьми, руководителю компании уже на следующий день придется искать другую работу.

"Шпигель": И что делать?

Сорокин: Совершенно безнадежно ожидать, что нечто в этом роде может быть инициировано сверху. Нынешняя бюрократия пустила такие мощные корни и коррупция настолько распространилась, что она вообще не заинтересована что-либо менять.

"Шпигель": Все настолько безнадежно?

Сорокин: Гражданина в себе каждый должен пробудить сам. Российский философ Николай Бердяев однажды сказал, что в России изобилие идей и дефицит вещей. И так было на протяжении всего ХХ века. Лишь в последние 15 лет россияне получили возможность хорошо одеться и вволю наесться. А сытого человека клонит ко сну. Это и объясняет аполитичность студенчества. Ни в одной стране вы не найдете такого инертного, как у нас.

"Шпигель": Вы вообще своих соотечественников любите?

Сорокин: Мне несимпатично слово "народ". Нас с детства кормили понятием "советский народ". Я люблю конкретных людей, людей просвещенных, живущих сознательно, а не как овощи. Чтобы любить народ, нужно быть генсеком КПСС или государем. Поэт Иосиф Бродский однажды сказал: мне деревья дороже леса.

"Шпигель": В своей книге вы описываете стену, которой Россия отгородилась от Запада. Из каких соображений начато ее строительство?

Сорокин: После того как в 1991 году рухнул Советский Союз, бывшие партийные начальники сожгли свои партбилеты и пересели из черных "Волг" в черные лимузины немецкого производства. Больше ничего не произошло. Не было никакой очистительной революции. Не было люстрации ни для функционеров компартии, ни для рьяных деятелей КГБ. В августе 1991 года я был на Лубянке, когда демонтировали памятник Феликсу Дзержинскому. Тогда казалось, что началась новая эра. Но мы недооценили советскую власть. За семь десятилетий она глубоко укоренилась в сознании наших людей. После воссоединения Западная Германия была для бывших граждан ГДР неким зеркалом, а у нас такого зеркала не было.

"Шпигель": Вы по образованию инженер-нефтяник. Проявилось ли в недавнем конфликте с Белоруссией по поводу нефти и газа имперское мышление Москвы?

Сорокин: Наше правительство до сих пор не свыклось с мыслью, что Грузия, Азербайджан, республики Балтии, вообще страны, возникшие из бывших советских республик, — самостоятельные государства.

Я дипломную работу писал, между прочим, о том, как проектируются задвижки на трубопроводах.

"Шпигель": И знание предмета помогло вам при написании книги?

Сорокин: Да, там есть стишок с такими словами: "Мы задвижку перекрыли, как велел нам государь".

"Шпигель": Как немецкие политики, включая федерального канцлера Ангелу Меркель, должны вести себя с российским правительством?

Сорокин: Западу следовало бы больше озаботиться правами человека в России. При всей терпимости к компромиссам я задаю себе вопрос, действительно ли Россия движется в направлении демократии. И мне кажется — нет! Россия шаг за шагом сползает в направлении авторитарной империи. Самое неприятное, что может произойти, — это если Запад станет безразличным к нам. Если, кроме нефти и газа, его ничто не будет интересовать. Я удивляюсь, видя прогноз погоды по немецкому ТВ. Там показывают карту Европы, и камера движется направо. И в кадре появляется Киев, потом Москва, а дальше — ничего. Похоже, что Запад так и видит нашу страну — за Москвой начинается как бы дикая Россия, куда лучше вовсе не смотреть. А это серьезная ошибка. Западу следовало бы намного внимательнее относиться к России.

"Шпигель": Да понимает ли он Россию?

Сорокин: И да, и нет. У нас никого не удивляет, если чиновник берет взятки, а государство представляет себя как некую святыню, которой простой обыватель должен поклоняться. Для вас все это звучит абсурдно, а для россиян это норма жизни.

"Шпигель": Было и в Германии в свое время такое отношение к государству. После нацистской диктатуры это отношение изменилось. Сегодня государство играет у нас в обществе, как и в Америке, роль скорее скромную.

Сорокин: Это и есть демократия. Русский писатель Владимир Набоков однажды сказал: демократия — это когда портрет президента не больше почтовой марки. Нам до этого очень далеко.


Григорий Заславский, «Независимая газета», 05.02.2007
В театре "Практика" поставили самый острый в Москве политический спектакль

Леонид Борисович Цейтлин – главный герой спектакля "Небожители" – председатель совета директоров и главный акционер крупнейшей в России нефтяной компании. Автор пьесы Игорь Симонов – управляющий в, как говорят, тоже очень крупной компании. Правда, в программке автор все-таки уточняет, что истории героев он придумал и к вербатиму его текст не имеет отношения (хотя кто-то уже обратил внимание, что Цейтлин был одним из главных героев романа Юлия Дубова "Большая пайка", – в виртуальной, литературной жизни, совпадения тоже, оказывается, случаются). Тем не менее зрители узнают буквально всех: всякое совпадение с реальными героями и обстоятельствами вызывает смех, в некоторых случаях премьерная публика даже разражалась аплодисментами. Написанная год или даже больше тому назад, пьеса "угадывает" даже недавнюю историю в Куршевеле.

Трудно вспомнить, когда и где еще приходилось видеть столь заинтересованную публику. Можно ли было вообразить, что спектакль "про "нефтянку" станет таким захватывающим, а при том, несмотря на дорогую "одежду",немножко напоминать старые диссидентские разговоры на кухне, где что думали, то и говорили. "Хорошие были времена", – говорит Цейтлин (Андрей Смоляков), правда, имея в виду недавнее прошлое, конец 90-х. "И сейчас хорошие. Только другие", – отвечает ему Алексей (Сергей Юшкевич), в прошлом – соратник Цейтлина, ныне – ответственный работник администрации президента, направленный к Цейтлину на переговоры о будущем ЮКОСа и самого Цейтлина. Хорошо, не ЮКОСа, тем более что описываемая в спектакле схема мирной передачи бизнеса государству, вероятно, обкатывалась не единожды и сумела доказать свою эффективность.
<…>
Все, конечно, ждали, как сыграет Андрей Смоляков, приглашенный в "Практику" на роль Леонида Михайловича Цейтлина. Ожидания он оправдывает. Он обаятелен не только потому, что богат, но, как заметил кто-то из великих, нравится теми качествами, которые привели его в итоге к богатству… Герой Смолякова вызывает симпатию и сочувствие, поскольку в отличие от него нам, зрителям, известно, что будет дальше. И с Цейтлиным, и с его нефтяной компанией.