О закончившемся сегодня кировском суде над Алексеем Навальным говорят люди, которые как никто знают, что такое незаконный приговор и пять лет заключения. Владимир Малаховский, Светлана Бахмина, Владимир Переверзин и Алексей Курцин проводят параллели между "делом Кировлеса" и "делом ЮКОСа" и делятся своим опытом противостояния несвободе.     

Все вопросы Пресс-центра ко всем четверым - одинаковые, все ответы - перед вами:   

ВЛАДИМИР МАЛАХОВСКИЙ (провел в заключении по "делу ЮКОСа" 7 лет и 10 месяцев)

В какой степени закончившийся сегодня в Кирове суд над Алексеем Навальным напомнил вам ваш собственный суд?

Все, к сожалению, повторяется. Говорить здесь что-то сложно. Здесь, наверное, одни <непарламентские> выражения будут присутствовать. Если человека надо убрать с глаз долой, то это, наверное, лучший способ расправы. То есть параллели прослеживаются очень четкие.

Пять лет – это очень много?

Да, это очень много. Даже один год – это очень много. Это около пяти процентов жизни (это в лучшем, конечно, случае), а то и 10 процентов. А по затратам нервной энергии, по затратам здоровья – это, наверное, и 20, и 30 процентов жизни. Все зависит от конкретного человека. Это, конечно, нечеловеческий приговор.

Какой совет вы можете сейчас дать Алексею Навальному? Совет на эти первые часы заключения, а возможно, это будет совет на весь период его несвободы.

Совет очень простой – держаться. Ни в коем случае не ломаться, не поддаваться панике, ну и оставаться человеком, это самое главное в этих условиях. Как бы ни было тяжело - надо оставаться всегда человеком.

* * *

СВЕТЛАНА БАХМИНА (провела в заключении по "делу ЮКОСа" 4 года и 5 месяцев)

В какой степени суд над Алексеем Навальным напомнил вам ваш собственный суд?

В какой-то степени, конечно, напомнил. Потому что процесс над Алексеем считается политизированным и вызывают сомнения те факты, которые якобы легли в основу дела. В этом смысле – напомнил. Общее еще, наверное, и то, что и в Кирове, и в моем деле судьи под копирку переписали обвинительное заключение. Например, из сорока страниц моего обвинительного заключения в приговор перекочевало, наверное, тридцать восемь с половиной страниц. Даже орфографические ошибки повторялись.

Пять лет – это очень много?

Это, конечно, много. Это серьезно. Учитывая личный опыт и исторические реалии, я ожидала подобного исхода, но все-таки надеялась на благоразумие тех, кто стоит за этим делом.

Какой совет вы можете сейчас дать Алексею Навальному? Совет на эти первые часы заключения, а возможно, это будет совет на весь период его несвободы.

Я думаю, в его ситуации не надо ничего советовать. Он абсолютно адекватен и абсолютно отдает себе отчет в том, что он делает и зачем он это делает. Если в нашем случае присутствовала относительная внезапность и полное непонимание ситуации, то там такое понимание есть. Может быть, еще не пришло осознание серьезности. А может быть, и пришло. Просто сейчас он должен пересмотреть свою жизнь, исходя из того, что она будет протекать какое-то время в условиях ограниченных возможностей. Это будет совершенно другая реальность, к которой нужно будет все равно пристроиться, и ему нужно будет продолжать делать то, что, как заявляет сам Алексей, должно быть продолжено. 

* * *

ВЛАДИМИР ПЕРЕВЕРЗИН (провел в заключении по "делу ЮКОСа" 7 лет и 2 месяца) 

В какой степени суд над Алексеем Навальным напомнил вам ваш собственный суд?

Это практически такой же процесс, когда суд проигнорировал все доказательства и вынес обвинительный приговор. Если бы не было нашего процесса, наверное, не было бы и этого. Фабула обвинения точно такая же, как и у нас: якобы потерпевшие получили всю выручку, но обвинение, говоря на белое черное, заявляет о хищении. Вот так вот нагло и цинично. Поэтому суд над Навальным на сто процентов напомнил мне мой суд.

Пять лет – это очень много?

Я ожидал такого приговора: пять или шесть реального срока. Я не удивлен, иначе они не стали бы все это затевать. А пять лет - это, конечно, много. Любой срок большой. 

Какой совет вы можете сейчас дать Алексею Навальному? Совет на эти первые часы заключения, а возможно, это будет совет на весь период его несвободы.

Ни в коем случае нельзя надеяться на УДО, потому что, когда человек уже не думает об УДО, он может оставаться там <в заключении> по-настоящему свободным. Ну а в остальном желаю Алексею оставаться таким, какой он есть.  

* * *

АЛЕКСЕЙ КУРЦИН (провел в заключении по "делу ЮКОСа" 7 лет и 9 месяцев) 

В какой степени суд над Алексеем Навальным напомнил вам ваш собственный суд (Алексей Курцин прошел через три обвинительных приговора)?

Дело в том, что система работала всегда и продолжает работать сейчас. Практически ничего не изменилось. Ужасно, конечно, но с точки зрения технологий, с точки зрения работы машины - практически то же самое. Меняются люди, могут меняться статьи, но сами подходы и технологии остаются прежними. Это касается судеб и других людей, к делам которых, возможно, нет такого внимания. Есть же много процессов, которые не на виду, не на слуху, а технологии там применяются те же, жесткость там та же, и судьбы ломаются таким же образом.

Пять лет – это очень много?

Очень много. С моей точки зрения, только год в заключении (и то в молодом возрасте) может пройти без ущерба для дальнейшей жизни. Но пять лет – в любом уже возрасте – астрономический срок, который самым серьезным образом перевернет жизнь человека и в любом случае как-то скажется. Дай бог, чтобы человек остался сильным, пережил все это, вышел и продолжил бы жить, работать, приносить радость своим родным и близким. Дай бог, чтобы так произошло с Навальным. Но это не всегда возможно, и если у человека не хватит внутренних сил, то за пять лет он может быть разрушен до основания.

Какой совет вы можете сейчас дать Алексею Навальному? Совет на эти первые часы заключения, а возможно, это будет совет на весь период его несвободы.

Все очень индивидуально, но на мой взгляд, надо собрать все мужество, и, к сожалению, в такой ситуации надо рассчитывать только на себя, потому что кассационная инстанции, может быть, уменьшит срок на год, но надо понимать, что если такой приговор вынесен – как бы жестко это сейчас ни звучало – с этим надо жить и, уже исходя из этой ситуации, определять дальнейшие свои шаги. К сожалению, так.