Спустя десять лет, репрессии не отступают от юкосовцев: люди сидят в тюрьмах; людей все еще допрашивают; в недрах следственной группы не перестает кипеть непрозрачная работа. В ситуации, когда на справедливый уголовный процесс рассчитывать не приходится, опасения за свою судьбу, за судьбу своих семей продолжают жить в бывших сотрудниках ЮКОСа.

"Дело ЮКОСа" вошло в личное пространство нашего сегодняшнего собеседника, когда он работал в правовом управлении компании, - сегодня он расскажет о благополучных и трагических страницах истории ЮКОСа. Но сделает это на условиях анонимности. По понятным причинам.    

Сколько лет вы работали в ЮКОСе?

- С 96-го по декабрь 2004-го года, до момента эмиграции в Лондон.

Почему вы эмигрировали?

Я был сотрудником правового управления, которое, как известно, было на острие атаки правоохранительных органов на ЮКОС. Правовое управление в части возбужденных уголовных дел, уехавших, севших пострадало больше всех. Я тоже уехал под угрозой уголовного преследования.

Вам стало понятно, что можете стать одним из следующих?

Да, передо мной тоже уехало несколько коллег, в отношении них тоже были возбуждены уголовные дела, проведены следственные действия. Наша коллега Светлана Бахмина была арестована 7 декабря 2004 года, через неделю мне пришлось покинуть родину.

Почему вы сегодня согласились только на анонимный разговор?

В последующем мне приходилось принимать участие в мероприятиях, направленных на освобождение наших сотрудников, находящихся в заключении. Есть официальный адвокат, который действует официально, а есть люди, которые действуют в связке с ним и рядом. Я был одним из таких людей.

Чем для вас эти годы была работа в ЮКОСе? Вспомните какую-нибудь историю, которая могла случиться только в ЮКОСе, потому что он был таким и вряд ли она могла случиться в какой-либо другой компании?

Если говорить узко, ЮКОС был местом работы, но тем местом работы, где реализовывались практически любые профессиональные устремления. Если человек считал для себя возможным развиваться в какой-то из юридических сфер, то ограничений практически не было. Вообще никаких. Для цивилиста просто не было лучшей работы, чем работа в ЮКОСе, в этой быстрорастущей, в хорошем смысле слова агрессивной компании. Большой плюс, что у нас не было какой-то семейственности, не ставили блатных людей, все зависело исключительно от личных способностей человека. И человек, имея такие способности, мог их развивать бесконечно.

Что касается, каких-то истории о ЮКОСе, давайте расскажу вот что. Когда мы сидели в офисе в Уланском переулке, Ходорковский, ездил со всеми сотрудниками в одном лифте и неоднократно можно было наблюдать картину, когда он, уступая место сотрудникам, пропускал свою очередь на лифт, а при входе в здание он, например, придерживал дверь перед сотрудницами. Мелочи казалось бы, но мне сложно себе представить, что подобное было бы возможно в другой корпорации такого же масштаба.

В других корпорациях подъем топ-менеджеров в лифтах иначе происходит?

Спецлифты, охрана, конечно. А Михаил Борисович, иные члены правления, в том числе основные акционеры, они внутри офиса никогда не пользовались охраной. А мне, например, рассказывали, что Сечин ходит по офису «Роснефти» с личной охраной. У нас такого не то что не было. Никто такого представить себе не мог.

А когда проводились новогодние корпоративы, Ходорковский обходил столы (рассадка была по подразделениям) и всегда что-то обсуждал с людьми, все очень непринужденно проходило. Все себя считали частью команды. Семьи, наверное, громко сказано, но команды - да.

Ваш опыт работы до ЮКОСа и после ЮКОСа говорит вам о том, что ощущение семьи или команды оно довольно редкое?

В таких больших компаниях, безусловно, редкое. Не будем забывать, что в московском офисе работало более 2000 человек.

Какие у вас сохранились личные впечатления от начала атаки на ЮКОС? Что вас затронуло сильнее всего?

Я тут не могу говорить непредвзято, я же не был наблюдателем со стороны…

Говорите предвзято.

Как юриста меня, в первую очередь, безусловно, задела как избирательность применимого права в части этих репрессивных мер, так и полное отсутствие какой-либо правовой основы для этих вещей. Это в самом начале. Ведь началу атаки предшествовала грубая пиар-акция. В мае 2003 года был опубликован журнал «Компромат», где были написаны злобные пасквили на компанию, на ее руководителей. Причем издатели данного журнала, как известно, распространяли его исключительно по целевой аудитории. Этот журнал не продавался на улицах, на вокзалах, в аэропортах, он продавался в трех местах: в киосках в Госдуме, в Администрации президента и в Совете Федерации. После это в общем-то было понятно, что все будет по-серьезному.

Расскажите об обысках и арестах. О том, что для наблюдателя со стороны кажется самым эмоционально окрашенным.

В рамках компании были проведены тысячи следственных действий: обыски, выемки, допросы людей. Прессинг на обычных людей был просто колоссальный. Наверное, по объемам и по масштабам в современной России равных прецедентов нет. Хочу отметить, что случаев оговора со стороны сотрудников практически не было (были технические случаи, когда правоохранительные органы предлагали людям подписать свою версию событий). То есть все проявили гражданское мужество на самом высоком уровне.

Можно ли сказать, что те принципы, на которых год за годом отстраивался ЮКОС, в какой-то степени помогли компании выдерживать атаку?

Да, в ЮКОСе ведь не было текучки кадров. Из правового управления, например, никто не уволился, когда все это началось и развивалось. Части людей, безусловно, пришлось уехать, но это не было какое-то паническое бегство, это было хоть и подготовленное в сжатые сроки, но организованное отступление. Мы просто отошли и помогали тем нашим коллегам, которые оказались в заключении, которые оказались в беде.

У корпоративного юриста в момент защиты атакуемой компании есть время на то, чтобы испугаться?

Страх – чувство, присущее любому нормальному человеку. Какое-то чувство самосохранения, безусловно, есть в каждом. Но мы все (думаю, что могу говорить не только за себя) не боялись, потому что не чувствовали за собой никакой вины.

Сейчас вы вернулись в Россию?

Да

Работаете юристом?

Да, занимаюсь частной практикой.

Сейчас, десять лет спустя, бывшие юкосовцы поддерживают друг с другом отношения?

Конечно. Те, кто общался, они и продолжают общаться до сих пор. Несмотря на то, что коллектив был формальный (люди же собрались по поводу работы, это же не какой-то филателический кружок), люди стали хорошими товарищами.

Несмотря на то, что люди, как вы говорите, собрались по поводу работы, какие-то текущие события в стране бывшие ЮКОСовцы оценивают сейчас одинаково?

Безусловно. Если сначала это были люди, объединенные одной работой, впоследствии о них можно было говорить как о людях, объединенных одной шкалой человеческих ценностей. И нет каких-то иных мнений на тему того, что произошло с ЮКОСом. Потому что в той или иной степени это проехало по судьбе каждого из нас. У кого-то в мягком режиме (человек лишился любимой работы), у кого-то в самом жестком режиме, когда людей посадили и они на долгие годы были лишены общения со своими родственниками, семьями, детьми. Причем были осуждены без вины. Это четкое общее мнение - ни один из сотрудников ЮКОС не был осужден правомерно. А кто-то потерял самое дорогое – жизнь. Наш товарищ, коллега и начальник Василий Алексанян... к сожалению, его нет с нами.

Какие у вас сохранились воспоминания о главе правового управления Василии Алексаняне?

Могу отметить его высочайший уровень интеллекта, уровень образованности и талантливости. Он был неординарным человеком с очень высокой степенью самообучаемости. Он учился каждую минуту, рос сам и своим примером вынуждал сотрудников расти тоже. Человек, безусловно, обладал сильнейшими морально-волевыми качествами.

Если бы в новейшей истории России не было бы той атаки на ЮКОС, страна сейчас выглядела бы сильно иначе?

ЮКОС шел впереди паровоза и вот это столкновение с государством, если бы государство наше имело бы тот вектор развития, которое оно имеет сейчас, наверное, все равно бы произошло. Столкновение идей, векторов. Потому что страна развивается по какому-то латиноамериканскому сценарию, где правит хунта, захватившая природные запасы, СМИ, идеологию, и ЮКОС, который развивался по нормальным, общечеловеческим, общеевропейским, демократическим принципам в современную российскую реальность не вписывается вовсе. Здесь могут существовать «Роснефть», «Газпром», «Сургутнефтегаз». Это их. Но это не наше.

Найдите, пожалуйста, слова, чтобы поздравить юкосовцев с 20-летием. Что бы вы пожелали людям?

Терпения и сохранения всего того, что нам дал ЮКОС. Этого и так никто не забывает, это навсегда останется в каждом из нас.