Владимир Переверзин написал книгу, которая вместила в себя 7 лет и 2 месяца заключения по "делу ЮКОСа" и 1 год свободы (сегодня фрагмент этой книги с вводными словами от Ольги Романовой опубликовала "Новая газета"). О своем писательском опыте Владимир Переверзин рассказал Пресс-центру:    

Когда вы поняли, что пережитое нуждается в книге?

Написать книгу я задумал еще до суда. Все эти годы я эту идею вынашивал, вел записи, которые мне удалось сохранить всеми правдами и неправдами. И вот в течение года, что я нахожусь на свободе, эта идея реализовалась на бумаге. Книга закончена и сейчас я веду переговоры с издательством.

Вы говорите, что записи удалось сохранить «всеми правдами и неправдами». Что случалось с вашими дневниками в заключении?

Тюремщики очень не любят, когда осужденные ведут записи, а я прошел через 4 тюрьмы и 3 колонии. Приведу пример. Во время очередного шмона, когда я стоял голый у стены на «растяжке» (заключенный стоит лицом к стене, руки и ноги широко расставлены. – ПЦ), я услышал возмущенный крик, грабившего мои вещи тюремщика: «Да он, оказывается, дневники ведет!» Тетради, отобранные у меня во время того шмона, я, разумеется, никогда уже не видел. Они ведь большего всего боятся огласки и того, что те пакости, которые они творят, станут достоянием общественности. Поэтому записи воровались, пропадали, конфисковывались. Но все осталось в голове, а память у меня, слава богу, хорошая.

Писалась книга тяжело?

Очень тяжело было начать писать. Три-четыре месяца после освобождения я не брался за эту работу. В какие-то моменты потом я не был уверен, что вообще смогу ее написать: я начинал, бросал, начинал снова. Тяжело было в том смысле, что, описывая какие-то события, ты возвращаешься не в самые приятные моменты своей жизни. Накатывало и отчаяние: еще столько (!) надо описать, не забыв при этом и то, и другое, и третье. Но в итоге все сложилось хорошо. Я давал читать рукопись нескольким людям, в том числе и Оле Романовой, – и она, насколько я понял, поставила мне хорошую оценку.

Что сказали ваши родные и близкие, прочтя рукопись?

Отдельные главки читал мой семнадцатилетний сын Денис и близкий друг. Им очень понравилось.

А что им понравилось? Стиль, слог? Потому что материал-то такой…сам по себе он нравиться точно не может.

И стиль, и слог, и какие-то эпизоды, которые я описывал. Им понравилось все.

Вопрос «О чем эта книга?», - он вам кажется очень простым или, может быть, очень сложным?

Очень сложным.

Попробуйте ответить.

Если я скажу, что эта книга о том, что случилось со мной, это не охватит полностью смысла этой книги. К сожалению, подобное в нашей стране может случиться с очень и очень многими. Поэтому я передаю опыт произошедшего со мной и отчасти отпускаю свою боль. К некоему психотерапевтическому эффекту я тоже стремился.

Как назовете книгу?

Есть несколько вариантов. Окончательный пока не выбран.

Книга получилась объемная? Когда она точно выйдет?

275 страниц плюс фотографии (в «красных» колониях фотографироваться разрешалось официально, в других колониях, где циркулировали сотовые, можно было сфотографироваться на телефон). Что касается выхода книги, то сейчас идут переговоры с издательством – пока я ориентируюсь на середину августа.