Сегодня, давая интервью представителям пяти телеканалов, президент Дмитрий Медведев много говорил об институте помилования и о приложении этого института к конкретному делу Ходорковского.

На этой странице: комментарии адвокатов, ниже - выдержки из стенограммы сегодняшнего президентского интервью.  

ЮРИЙ ШМИДТ: Медведев – коварный человек, потому что вопрос примитивный и разрешается вообще несколькими минутами вдумчивого анализа. Сегодня первый раз он попытался даже привести конституционное обоснование, но, назвав одну статью, он забыл другую, главную, которая определяет дискреционные полномочия президента, то есть его исключительные полномочия (речь о ст. 89 Конституции РФ. - ПЦ). Мы знаем очень хорошо, что когда власть не хочет чего-то делать, она никогда не говорит прямо: я это делать не хочу и не буду, - она находит какие-то обоснования, не заботясь совершенно о том, насколько эти обоснования корректны. То же самое и с Медведевым. Каждому ясно, что он ничего не может сделать без Путина, он не может признать, что он не способен принять такое решение и начинает искать отговорки. Вот он нашел отговорку с совершенно некорректной ссылкой на статью 50-ю Конституции. Это главное.

* * *

ВАДИМ КЛЮВГАНТ (сперва адвокат комментирует пассаж президента о том, что помилование без ходатайства может впоследствии помешать заключенному добиться полной реабилитации): Если бы это сказал прохожий на улице, то можно было бы считать, что человек просто высказывает свои мысли, но не будучи специалистом, не будучи компетентным в вопросе, он заблуждается. Но поскольку в данном случае мы имеем дело с высказыванием президента, позиционирующим себя как ученый-юрист, да к тому же многократно просвещенный другими звездами юриспруденции по этой теме, то я думаю, что это очень хороший результат теста на искренность или лицемерность вот этой всей многословной и лукавой позиции. Потому что юрист, даже не ученый, а просто юрист с диплом, даже не проконсультированный другими звездами юриспруденции, не может не знать, что реабилитация осуществляется исключительно только судом. И суд не связан текущим положением осужденного - то есть абсолютно неважно, находится ли он в колонии, или он к тому времени помилован, или - ни про кого будет сказано – он уже вообще в лучший мир переселился, суд решает вопрос о реабилитации только на основании наличия или отсутствия доказательств какого-либо преступления в действиях осужденного. Все остальное никакого значения не имеет.

Ведь у заключенного есть два разных права. Первое - это право на смягчение наказания (УДО, помилование), второе – право добиваться пересмотра приговора по существу. И реализация одного права не может ограничивать реализацию другого. Поэтому помилованный вполне может добиваться реабилитации. Миллион таких случаев известно. Здесь вообще нет никакой правовой проблемы.

И вообще говоря, если студент третьего курса юридического вуза не двоечник последний, то он это твердо знает, и даже будучи разбуженным ночью он это скажет и не перепутает.

И еще одно. Если рассуждать так, как порассуждал сегодня Дмитрий Анатольевич, то из этого с неизбежностью следует вывод, что помилование в понимание человека, который так рассуждает, означает не что иное, как признание его вины, - ну раз считается, что на помилованном человеке клеймо и он не подлежит даже реабилитации в силу того, что он помилован. Но как тогда относиться к этим разглагольствованиям о том, что обращение нужно, а признание вины не нужно в этом обращении. Я думаю, что сопоставив одно с другим, каждый может оценить степень искренности того, что говорилось сегодня на эту тему.

Кроме того, хочу сказать вот об этом замечательном рассуждении: я же президент, я могу от своего указа отступить вот в этом вопросе (о вине), а в другом вопросе я почему-то как президент не могу отступить от своего указа (в вопросе о том, что нужно обращение). Потому что НИГДЕ БОЛЬШЕ, кроме этого антиконституционного указа, на который сослался Медведев, не сказано о том, что человек может быть помилован только на основании его личного обращения (речь идет об указе № 1500 от 28.12.2001. - ПЦ)

Поэтому отсутствие обращения – это удобная отговорочка. И в очередной раз это многословие, эта вата, в которую облечена тщательная скрываемая сущность, показывает, что это не ответ, а уход от ответа.

* * *

Выдержки из стенограммы интервью (источник: сайт президента РФ), 26.04.2012

<...>

А.ПИВОВАРОВ: Не так давно президентский Совет по правам человека выносил заключение, что необязателен факт подачи прошения о помиловании для помилования. Вот Вы на этой неделе помиловали Сергея Мохнаткина. Вчера он вышел из колонии. Он писал Вам прошение о помиловании, хотя не признал себя виновным, и мы знаем, что он объявил, что будет бороться за отмену приговора.

Михаил Ходорковский не раз говорил, что не будет писать прошение о помиловании. Понятно, что, наверное, без прошения помилования быть не может. Но я немного по-другому хочу повернуть этот вопрос. А Вы вообще не считаете, что вот такое длительное нахождение Ходорковского и Лебедева в заключении составляет какую-то проблему для страны? Может быть, действительно можно помиловать их и без прошения?

Д.МЕДВЕДЕВ: Алексей, Вы сами сначала сказали, что это делать нельзя, а потом говорите: может быть, можно?

М.ЗЫГАРЬ: Совет [по правам человека] сказал, что можно.

А.ПИВОВАРОВ: Как Президент, Вы могли бы [их помиловать]?

М.МАКСИМОВСКАЯ: В Конституции…

Д.МЕДВЕДЕВ: Правильно, Марианна.

М.МАКСИМОВСКАЯ: Конституция здесь важнее.

Д.МЕДВЕДЕВ: Да. У нас есть статья 50 Конституции, в которой написано, что каждый осужденный вправе просить о помиловании. Это Конституция. То есть обязательно должно быть прошение. Более того, в той же самой статье говорится о том, что осужденный вправе добиваться пересмотра приговора, но это же не означает, что сам суд должен без ходатайства осужденного начинать эти процессы. Это всегда стимулируется самим человеком, во всем мире.

И при всем моем уважении к некоторым коллегам, которые там подписали соответствующие бумаги, эти бумаги не основаны ни на букве Конституции, ни на духе закона. Говорить о милосердии можно, но это милосердие должно быть все-таки связано с волей лица, которое подверглось ответственности, с волей осужденного.

Заберусь сейчас в юридические дебри, но мне это интересно, поэтому все-таки сделаю это. Вот представим себе. Если Президент возьмет и помилует кого-то без обращения к нему, а в этот момент осужденный добивается его полной реабилитации, то есть признания невиновным. Что произойдет? Президент помиловал, но фактически пятно [на человеке] осталось. И в этом случае получится, что тем самым Президент нарушил желание человека добиться полного оправдания, если он сам, конечно, об этом не написал. То есть Президент вклинился в процесс доказательства человеком своей полной невиновности. Поэтому, на мой взгляд, это не юридически, ни фактически несостоятельная позиция.

Но, возвращаясь к Ходорковскому, к некоторым другим людям, которые находятся в местах лишения свободы, я могу сказать одну вещь. Понимаете, мы вообще должны задаться вопросом: почему у нас такое количество людей находится на зоне? Надо ли нам, чтобы в современных условиях, в ХХI веке, такое количество людей осуждалось к лишению свободы?

Вот я когда начинал свою работу в качестве Президента, у нас было около одного миллиона лиц, находящихся в местах отбытия наказания. Миллион человек! За то время, пока я работал, их количество уменьшилось на одну пятую часть, сейчас около 800 тысяч.

Вы знаете, когда мне приносят материалы на помилование, я кстати, помиловал не только одного гражданина, о котором Вы сказали, там большее количество людей, я иногда просто удивляюсь. Украл мобильный телефон. Два года лишения свободы. Выловил в пруду (на самом деле реальное дело) семь карпов – полтора года. Какой в этом смысл? Человек, который действительно совершил, по сути, что-то среднее между административным проступком и уголовным преступлением, погружается на год, на два в места не столь отдаленные и выходит уже вполне закоренелым преступником с уголовной лексикой и с уголовными мозгами.

А.ПИВОВАРОВ: Но это точно проблема системы правосудий.

Д.МЕДВЕДЕВ: Да-да-да, это проблема системы правосудий. И потом еще мы тратим деньги на его социализацию: устраиваем его на работу, объясняем ему, что можно как-то пытаться жить по-другому. Поэтому это действительно государственная проблема и касается она не только Ходорковского, Лебедева или каких-либо других людей, она касается огромного количества людей, которые отбывают наказание.
Но если говорить о конкретном деле, то я вам просто, чтобы не получилось так, что чего-то наговорил и не ответил по конкретному вопросу… Ответ на вопрос про Ходорковского и других коренится, собственно, в ответе на предыдущий вопрос – без обращения не может быть рассмотрения. Это моя твердая позиция.

М.МАКСИМОВСКАЯ: Дмитрий Анатольевич, здесь такая очень важная юридическая вещь. По существующей практике Президент милует (кстати, это и УДО так же касается) только тех, кто признает свою вину.

Вот сейчас с Сергеем Мохнаткиным Вы же сами создали прецедент: Сергей Мохнаткин не признал свою вину так же, как не признает свою вину Михаил Ходорковский. То есть по существующей практике Ходорковского вроде как нельзя было помиловать, потому что он не признает свою вину. Но сейчас помиловали Мохнаткина, то есть прецедент создан.

Д.МЕДВЕДЕВ: Я объясню эту позицию чуть более подробно, раз она всех так волнует. Надеюсь, она волнует и тех людей, которые сегодня нас смотрят.

Вопрос о прошении основан на статье 50 Конституции, и Президент не может выйти за рамки Конституции. Это, я думаю, абсолютно всем очевидно.

Если говорить о признании или непризнании вины, то этот факт основан на Указе Президента. И в этом смысле я всегда говорил, что Президент вправе отступить от собственного Указа в том случае, когда считает это правильным. Если говорить о конкретном деле, там были достаточно серьезные аргументы, которые можно рассматривать и как косвенное признание вины, но дело даже не в этом.
Это находится в руках Президента. Вопрос о том, нужно ли признавать вину или не признавать, относится к компетенции Президента и связан с тем Указом, который в настоящий момент действует. Вот, собственно, ответ.

<...>