Вера Васильева, правозащитный портал www.hro.org, 03.10.2007

Противостояние личности и репрессивной государственной машины в любой период истории вызывает интерес, причем не только в юридическом плане, но и в человеческом. Сейчас мы все чаще становимся свидетелями того, как в нашу жизнь возвращаются самые неприглядные реалии советского тоталитарного прошлого, включая политически мотивированные судебные процессы.

Один из них – по делу бывшего сотрудника компании "ЮКОС" Алексея Пичугина, который наш портал подробно освещал. И сегодня, когда в Верховном суде России в скором времени предстоит разбирательство кассационной жалобы осужденного и его адвокатов на пожизненный приговор, вынесенный 6 августа 2007 года, я решила взглянуть на происходящее с другого ракурса. Я встретилась с мамой Алексея Пичугина – Аллой Николаевной Пичугиной и спросила, как она и ее сын прожили эти четыре с лишним года, в течение которых длится процесс, и что они ждут от ближайшего будущего.

Алла Николаевна, когда Вы последний раз видели сына?

19 сентября, на свидании в следственном изоляторе "Матросская Тишина".

Какое он произвел на Вас впечатление? Как был настроен? Говорили ли Вы о предстоящем рассмотрении дела в Верховном суде?

Алексей мало надеется на этот суд. Он мне сказал: "Мама, ты не надейся и не строй никаких иллюзий". Он прекрасно понимает, что оправдательного приговора не будет, хотя доказательств вины как не было, так и нет.

А что Вам сказал Алексей после приговора, вынесенного 6 августа?
Он сказал: "Мама, береги себя. У меня все хорошо, за меня не волнуйся".

Получается, что Алексей Вас поддерживает даже больше, чем Вы его?
Да, он в каждом письме мне пишет: "Мама, береги себя, ты мне нужна, я тебя очень люблю".

Какие у Вас впечатления о судебном процессе? Вы ведь посещали все заседания?
Ложь неприкрытая. Я видела, как люди лгут. Но главное, я знаю, что сын честен перед собой и перед людьми. И потому все-таки верю, что справедливость все равно наступит.

А что Вы можете сказать про первый судебный процесс – по делу Гориных? Слушания проходили в закрытом режиме, в зал никого, кроме участников процесса, не пускали. Но Вы тем не менее все равно каждый день ездили из Подмосковья в Мосгорсуд?

Да. Я дверь немножко приоткрывала, чтобы хотя бы одним глазком посмотреть, и ее тут же перед моим носом захлопывали. Но я все равно сидела весь суд за дверью. Олихвер так кричала, что было слышно, она адвокатам не давала слова сказать.

Как Вы оцениваете освещение суда в СМИ?

Я считаю, что ваш портал хорошо освещал второй судебный процесс, потому что вы присутствовали в зале. А другие СМИ либо отсутствовали, либо писали много надуманного. Истины в их публикациях мало. Чтобы объективно писать, нужно каждодневно присутствовать. А они писали со слов прокуратуры.

Интересуется ли Алексей событиями в жизни российского общества, в мире? Читает ли газеты, смотрит ли телевизор?

Он выписывает "Коммерсантъ", "Новую газету". Смотрит телевидение, но мы, родственники, ему советуем это делать поменьше. Особенно Первый канал смотреть не стоит.
А в основном, конечно, на свиданиях мы говорим о детях. Дети-то растут без него, и им от этого очень больно. Тем более – мальчики, отец им так нужен, особенно среднему.

Сколько им лет?

Среднему, Саше, пятнадцать, он в колледже учится. Самый непростой возраст, за ним смотреть и смотреть надо. Старшему, Андрею, двадцать один, он уже работает. А младшему, Сереже, сегодня исполнилось десять.

И внуки тоже ходят с Вами на свидания?

Старший и средний. И пишут письма все. Маленькому не рассказывают, где папа, говорят, что он уехал далеко деньги зарабатывать. Боятся травмировать, но я считаю, что он все равно все понимает, он очень умненький мальчик. Но, наверное, спросить не решается.

Алла Николаевна, а Алексей хороший сын и отец?

Замечательный. Он мне каждый день звонил и утром, и вечером, справлялся, как я. И как отец он замечательный. Таких людей очень мало. И такая боль – почему и за что все это? Почему бандиты на свободе, а такой порядочный человек за решеткой уже пятый год?

Как вы проводили досуг, когда вся семья собиралась вместе?

Семейные праздники мы всегда отмечали вместе. Мой младший сын Андрей, родной брат Алексея, играл на гитаре, мы пели. Алексей прекрасно поет. Танцевали. Но уже пятый год на семейных праздниках мы не поем и не танцуем. Не хочется.

Алла Николаевна, а почему он выбрал такую специальность – военная контрразведка?

Сын с детства мечтал быть военным. Окончил Новосибирское высшее военное командное училище. Потом ему предложили идти в школу КГБ. Раньше ведь туда приглашали лучших людей, считалось, что это очень почетно. И он согласился и учился с удовольствием, окончил школу КГБ в Новосибирске, работал. У Алексея безупречная служба, столько наград! Он отдавал все силы служению Родине.

А на суде это как-то отразилось?

Когда судья Штундер спросил характеристику Алексея, прокурор Кашаев ее долго не мог найти, говорил, что она где-то в первом деле. Потом, уже на другом заседании, все-таки нашел и сказал только: "Там положительная характеристика". И все, больше ничего не мог сказать. Какой был приговор, Вы знаете.

А в "МЕНАТЕП" Алексей почему ушел?

Началась война в Чечне. И сын не захотел в ней участвовать, поэтому демобилизовался. И ему, как ценному специалисту, сразу стало поступать очень много предложений. Почему именно "ЮКОС"? Там люди все были порядочные, хорошие люди, умные.

Алексей часто Вам пишет?

Раз в неделю, каждое воскресенье.

О чем его письма?

О том, чтобы я берегла себя. Чтобы я держалась. И у него всегда вера присутствует, что все встанет на свои места, добро победит зло.

Бытует мнение, будто узники "дела "ЮКОСа" находятся в привилегированных условиях, чуть ли не джакузи и плазменные телевизоры в камерах. Пользуется ли Алексей в следственном изоляторе каким-то особыми благами по сравнению с другими заключенными? В каких бытовых условиях он находится?

В обычных условиях. Как у всех, так и у него.

И Вы точно так же, как родственники обычных заключенных, возите на общественном транспорте передачи, стоите в общей очереди с ними или на свидание?

Естественно. Так же свидания дают два раза в месяц по часу. Некоторым дают по полтора. Но нам, даже если мы идем втроем – двое взрослых и ребенок, никогда больше часа не давали. А ведь хочется и детям с ним поговорить, и мне. Но я-то в основном о деле говорю, о передачах, о том, что ему нужно, какие лекарства, какую одежду. А детям хочется рассказать, какие у них новости.

С каким отношением окружающих Вы сталкиваетесь? Люди выражают Вам поддержку, сторонятся, демонстрируют агрессивный настрой, равнодушны?

Никто меня не сторонится, потому что все знают, какой Алексей человек, и понимают, что он не способен на преступления. Он добрейший и очень порядочный.

А как отреагировали на обвинения друзья Алексея?

Все понимают, что он невиновен. Некоторые, конечно, испугались продолжить отношения открыто, отошли. Может, прокуратура пригрозила. Но они все равно звонят.

Алла Николаевна, простите, что возвращаю Вас к тяжелым воспоминаниям, но как все произошло? Как Вы узнали об аресте?

Это было 19 июня 2003 года. Сын мне утром не позвонил. Я стала ему звонить сама – телефоны молчат. Я сразу поняла, что что-то случилось. Потом позвонил друг сына, царствие ему небесное, его уже нет, и сказал, что Алексей в прокуратуре, вызван в качестве свидетеля. И больше его не отпустили. Сами понимаете, какое у меня было состояние. Тяжело об этом вспоминать даже. Несколько суток он был под арестом без санкции суда. Санкция появилась только двадцать первого или даже двадцать второго июня. А до этого не было никаких документов. И даже адвокатов к нему не пустили.

Даже адвокатов не пустили?!

Да. Был обыск в квартире, и адвокатов туда не пустили. Да нарушений масса, чего там говорить. Я каждый день веду записи, с тех пор, как произошел арест, стала все писать. Когда свидания, когда что, каждый день записываю.

А история с применением психотропных средств во время "допроса" в 2003 году в СИЗО "Лефортово"? Как Вы об этом узнали? В каком состоянии Вы застали Алексея, когда пришли к нему на свидание?

Я была у него на следующий день, 15 июля, и видела, что был не в себе.

Вы видели у него следы от инъекций?

Да. Видела.

Что предприняли?

Я тут же сообщила адвокатам, и адвокаты к нему сразу пошли и потребовали, чтобы Алексея обследовали. Но обследование сделано не было.

Как Вы думаете, зачем все это? Почему такая жестокость приговора при очевидной слабости доказательной базы обвинения? Чего от Алексея добиваются?

Хотят, чтобы дал ложные показания на руководство ЮКОСа. Но он человек порядочный, как же он может клеветать на людей?

В чем источник его стойкости? На что Алексей надеется?

Я считаю, что он просто глубоко порядочный человек. И он верит в добро, в то, что эта ложь не может продолжаться без конца.

И Вы тоже верите в то, что все закончится хорошо?

Да, верю в добро. Очень верю. Я считаю, что беспредел этот не может долго продолжаться. Поэтому я держусь.