ОБЪЯСНЕНИЯ МИХАИЛА ХОДОРКОВСКОГО

в судебном заседании кассационной инстанции Мосгорсуда 2 сентября 2010 года

1. «Для принятия решения о применении меры пресечения суду надлежит проверить обоснованность подозрения в причастности лица к совершенному преступлению. Обоснованное подозрение предполагает наличие достаточных данных о том, что соответствующее лицо могло совершить это преступление» (Постановление Пленума ВС РФ № 22 от 29.10.2009 г., п.2).

Напомню, меня обвиняют в хищении, т.е. безвозмездном, противоправном завладении, т.е. изъятии 350 млн. тн. нефти, причинившем собственнику реальный материальный ущерб (стр.92 ОЗ).

К сегодняшнему дню обвинение согласилось: нефть у законного владельца не изымалась мной вовсе, а отгружалась им непосредственно потребителю (стр.5 ходатайства).

Более того, обвинение прямо заявило в заседаниях 29.03.2010 г., 21.06.2010 г., 30.06.2010 г. – недостачи нет.

Как я могу быть причастен к похищению того, что не похищено?

Этой весной у обвинения возникла новая версия: существо преступления - в ценовой разнице между ценой в России и ценой в Западной Европе.

После показаний Грефа и Христенко с фактом «ценовой разницы» смирились, до этого поверить, что нефть в России стоит в разы меньше, чем в Европе, не могли.

Теперь никто не спорит, что имела место продажа нефти от дочек ЮКОСа ЮКОСу. Наконец заметили в материалах дела, что этот факт установлен четырьмя судебными решениями.

Никто из обвинителей не спорит, что оплата по договору произведена, что обе стороны получили прибыль, что судебными решениями установлена обязанность обеих сторон уплатить налог с прибыли. И налог уплачен.

Теперь под видом поддержания обвинения обсуждается новый вопрос, не имеющий к обвинению никакого отношения: кто из участников сделки должен был получить прибыли больше, а кто – меньше, сам ЮКОС или его добывающие дочки?

Какое может быть хищение нефти при такой постановке вопроса?

Особенно с учётом того, с чем тоже все согласны (и сторона обвинения тоже) – "дочки", у которых, как говорят, нефть похищена, с 2001 г. принадлежат ЮКОСу на 100%.

Присутствующий здесь уважаемый господин Лахтин, правда, настаивает, что неполучение "дочками" ЮКОСа максимальной прибыли за счет уменьшения прибыли ЮКОСа, невозможность для "дочек" распоряжаться прибылью без решения основного общества – ЮКОСа – это и есть хищение нефти мной.

Но гособвинитель Лахтин вообще очень специальный человек. Его 1,5 года убеждали, что основное общество – ЮКОС – вправе давать дочернему, то есть добывающим "дочка", обязательные указания. Он не верил до прошлой недели, когда это ему объяснил гособвинитель Смирнов.

Он свято верит в то, что у акционерного общества бывает своя, отдельная воля, кроме решений его органов управления: общего собрания акционеров, совета директоров и исполнительного органа.

Никакие нормы ГК РФ его просто не интересуют, поскольку ГК он не читает принципиально и ведет отчаянную борьбу в защиту права юридического лица иметь свою волю, отдельную от воли его органов управления.

Как его убедить, что всей прибылью дочернего общества по закону распоряжается основное общество – ЮКОС (ст. 48 ФЗ «Об акционерных обществах»), - ума не приложу. Пока господин Смирнов не вмешается, я думаю, он так и будет убежден, что прибылью должна распоряжаться какая-то абстрактная воля. Я вообще не понимаю, почему после фактического отказа от обвинения - путём признания ими того, что нефть отгружалась «потерпевшим» и оплачивалась им по договорам с прибылью для них - этот процесс вообще продолжается.

Судья все слышит и понимает, и тем не менее игнорирует решение Пленума ВС РФ, где прямо указано: «суду следует дать оценку обоснованности выдвинутого против лица подозрения» (п.19).

Покажите мне юриста, который скажет, что при хищении потерпевший может не только полностью компенсировать стоимость похищенного, но и получать прибыль от реализации похищенной у него нефти, а сама похищенная нефть может поставляться непосредственно от потерпевшего тому потребителю, которого потерпевший сам выбрал и указал в отгрузочных документах. Ну хоть одного такого юриста покажите. Лахтина прошу не приводить в пример!

Невозможно представить себе, что судья Данилкин не понимает всей нелепости происходящего в процессе.

Такое предположение, от кого бы оно ни исходило, выглядело бы очень глупо.

Пленум говорит, что суду следует в каждом случае продления срока содержания под стражей действовать «с учетом установленных в ходе судебного разбирательства фактических оснований» (п.25). Судья давно должен был вернуть это дело прокурору, меня – в колонию, и прекратить этот позор. Не может. Думает, видимо, что вы ему этого не позволите, или вам не позволят.

2. Оттуда же. Из Пленума. «Обстоятельства, что обвиняемый может уничтожить доказательства, угрожать свидетелю, скрыться, другим способом воспрепятствовать производству по уголовному делу, должны быть реальными, обоснованными, т.е. подтвержденными достоверными сведениями».

Почитайте ходатайство прокуроров о продлении ареста.

«Аргументы» просто умиляют: в 2003 г. я сказал господину Голубовичу, что если он не уедет, ему предъявят незаконное обвинение. Напомню, в 2003 году я еще не был ни подозреваемым, ни обвиняемым, и само это дело еще не было возбуждено. Обвинение, что самое смешное, господину Голубовичу предъявили, и что самое смешное - их с него сняли как незаконно предъявленные. Значит, я правду сказал? То есть не будучи даже подозреваемым, я пытался предотвратить нарушение прав третьего лица. И это теперь аргумент для продления ареста, через 7 лет?

А что происходит теперь, когда обвинение мне предъявлено?

Кто, в т.ч. через прессу, просит прийти в суд всех, кто готов рассказать об обстоятельствах хищения нефти в ЮКОСе, включая экспертов обвинения, следователей, следователей?

Подсудимые.

Кто просит суд не вызывать никого, даже тех, кто был в их собственном списке обвинительного заключения?

Прокуроры.

Кто просит приобщить к делу все документы по финансово-хозяйственной деятельности потерпевших? Это первичный вопрос, который должен был быть в материалах дела.

Подсудимые.

Кто скрывает эту изъятую документацию от суда?

Прокуроры.

Кто допрашивает свидетелей вежливо и по существу?

Подсудимые.

Кто запрещает свидетелям рассказывать о тайных допросах и угрожает им тюрьмой прямо в зале судебного заседания? Кто спрашивает свидетелей об их заработках, о том, не хотят ли они присесть к подсудимым? Кто заявляет свидетелям, что есть еще много неустановленных лиц, и что свидетели помогали нам (подсудимым) в совершении хищения? Кто получает за всю эту риторику замечания даже от обычно всё прощающего обвинению судьи?

Прокуроры.

Кто требует ареста имущества, на приобретение которого пошли деньги от реализации нефти, называемой «похищенной»? Например, кто требовал ареста акций «Томскнефти»?

Подсудимые.

Кто заявляет, что не собирался и не собирается это делать?

Прокуроры. Лахтин! Вот он сидит.

Итак, кто противодействует суду? Кто продолжает оборот того, что сам же считает добытым преступным путем?

Подсудимые или прокуроры?

К кому, исходя из здравого смысла, надо применять меру пресечения?

3. Но все предыдущее меркнет перед демонстративным нежеланием суда замечать изменения, произошедшие в законодательстве (ст.108 УПК РФ).

Ну не видит суд изменений!Он об этом в своем постановлении прямо сказал.

А Мосгорсуд видит в решении Хамовнического суда (я имею в виду нашу прошлую кассационную жалобу) то, что суд не писал. Например, что Хамовнический суд судит меня за предпринимательскую деятельность в каком-то «не том» смысле, который якобы имел в виду законодатель.

То есть сделки есть, это все признают, даже использование средств в предпринимательской деятельности есть и описано в обвинении по ст.174 УК РФ. А предпринимательской деятельности – нет!

Это здравый смысл и закон по-московски?

Оказывается, поправка в закон, по мнению Мосгорсуда, запрещает арест только тех предпринимателей, обвиняемых, в частности, в растрате и мошенничестве, которые не обвиняются в нанесении или попытке нанесения ущерба потерпевшим.

Интересно, и многим таким подсудимым, обвиненным без ущерба, Мосгорсуд одобрил хоть какую-то меру пресечения? Вместо того, чтобы тут же, в зале суда, арестовать их обвинителей за предъявление обвинения заведомо невиновным? Поскольку ущерб, как мы помним, обязательный признак.

Если такая практика есть, надеюсь, ей дадут оценку.

Еще раз подчеркиваю: меня не очень волнует, в связи с чем я буду сидеть в тюрьме следующие 3 месяца - то ли как арестованный, то ли как доставленный в СИЗО для участия в судебном заседании.

Я хочу точно понимать и иметь публичное доказательство следующего: до какого уровня демонстративного игнорирования закона и здравого смысла готовы дойти московские суды.

Мне бы хотелось, чтобы ситуация в судебной системе улучшалась.

Мне надоели глупые упреки, будто из-за моего процесса фактически остановлена судебная реформа. Ну не чувствую я себя в этом виноватым!

Мне неприятно искать судебную защиту в Страсбурге. Я хочу ее видеть в Москве.

По-моему, пора с этим со всем что-то делать. Сейчас мяч на вашей стороне. Спасибо, Ваша честь, у меня все.