Сегодня Виктор Данилкин вновь изыскал возможность не отводить государственного обвинителя Лахтина, хотя доводов адвокатов и подсудимых при желании могло хватить для отвода дюжины прокуроров.

А ближе к вечеру председательствующий обмолвился: «На четверг у нас вызван Богданчиков… Не факт, что он придет, но…»

Защита: «Лахтин уже длительное время наносит урон авторитету российского правосудия»

В начале заседания судья Виктор Данилкин сообщил, что вызванный на сегодня свидетель Лядин (Николай Михайлович Лядин возглавлял Сызранский НПЗ. - ПЦ) не явился, прислав телефонограмму о том, что «загружен». Адвокаты взяли пятиминунтый тайм-аут, чтобы определиться с сегодняшней работой в заседании. Затем адвокат Владимир Краснов сообщил: «Мы ожидаем, что сегодня сторона обвинения выскажет свои возражения на ходатайство…». Судья отметил, что к этому предстоит вернутся в конце дня. Тогда Владимир Краснов сказал, что защита намерена заявить отвод прокурору Лахтину.

Началось чтение девятнадцатистраничного заявления об отводе. Валерий Лахтин был как на ладони: «Вопреки обязанностям, возложенных на него законом, Лахтин В.А. своими аморально-противоправными действиями уже длительное время наносит урон авторитету российского правосудия, а также позорит своим поведением всю отечественную правоохранительную систему», - говорилось в заявлении.

Сначала Валерий Лахтин не слушал защитника Краснова так демонстративно, что, по всей видимости, не пропустил ни слова. Затем прокурор стал обыскивать свой УПК.

Защита же приводила мнения тех, кому пришлось познакомиться с Валерием Лахтиным в Хамовническом суде. В частности, прозвучала оценка, которую Валерию Лахтину дала отведенный эксперт, профессор Наталья Лопашенко: “Прокурор Лахтин, к сожалению, не умеет себя вести в судебном заседании. Мне очень стыдно, что мы когда-то таких студентов выпускали. Потому что там, где заканчиваются аргументы, там начинаются оскорбления. Это недопустимо ни в какой среде, нетерпимо и в суде, и в правосудии”.

Сослались адвокаты и на комментарии посетителей сайта khodorkovsky.ru. Например, процитировали мнение Станислава: «Поведение прокурора Лахтина на суде стыд и позор для органов всей Российской Прокуратуры, которая не может с достоинством и цивилизованными методами состязаться с оппонентами и в своем поведении опускается до уровня сварливой барыни на базаре, служа объектом насмешек для окружающих».

Адвокаты отмечали, что «возражения Лахтина против исследования жалоб Лебедева <в судебном заседании 14 июля> диктовалось стремлением прокурора скрыть установленный судебным решением факт нарушения им закона, то есть исключительно личной заинтересованностью».

Судья Данилкин между тем, слушая адвоката, то задумчиво и грустно рассматривал прокуроров, то поглядывал на июльскую жару за окном.

Владимир же Краснов продолжал разговор о господине Лахтине: «Личная заинтересованность отводимого прокурора в исходе дела базируется не только его на стремлении отомстить за активное противодействие наших подзащитных его антиконституционной деятельности, но еще и на преследовании их за направление в Генеральную прокуратуру РФ заявлений о преступлениях, в которых ставился вопрос о необходимости привлечения Лахтина к уголовной ответственности».

В итоге защита заявила, что прокурор Лахтин должен быть «изгнан путем отвода» из судебного процесса.

Ходорковский: «Мне без Валерия Алексеевича будет скучно»

После того как Краснов зачитал текст отвода, к микрофону подошел Платон Лебедев. «Я поддерживаю отвод. От себя добавлю. Уличать в постоянном бреде и лжи человека, невменяемость и распоясанность которого очевидна, является занятием как бессмысленным, так и, по большому счету, где-то даже постыдным. Поведение и перлы Лахтина, я уже говорил об этом суду, это для клиники. Это не для суда. Его участие в судебном процессе – это позор для суда!».

Добавил и Михаил Ходорковский: «Ваша честь, мне, например, без Валерия Алексеевича будет скучно, – зал засмеялся. – Но я поддерживаю его отвод, поскольку я обещал в ходе данного процесса не говорить о политической составляющей, о том, кто на самом деле принимает решения. Поэтому я так себя и продолжу вести. Поэтому извиняюсь, что буду ссылаться именно на Валерия Алексеевича.

Господин Лахтин обвинил меня в хищении нефти путем ее присвоения на узле учета. В представленном им суду обвинительном заключении написано, что нефть была противоправно изъята. Это уже противоречие, если почитать Постановление Пленума Верховного суда. Помимо этого в обвинительном заключении указано, что нефть поставлялась напрямую потребителям, а соответственно, не похищена. Это еще одно очевидное неустранимое противоречие. В своих выступлениях господин Лахтин заявил, что существо преступления это занижение цены в договорах купли-продажи по сравнению с Роттердамом, как указано в обвинительном заключении Ваша честь, для любого юриста и даже для полуюриста, которым являюсь я, достаточно очевидно, что цены внутрикорпоративных сделок – это исключительно налоговый вопрос. Налоговых обвинений в деле нет, так что это очередное противоречие. Мы обо всем этом говорили в ходе следствия в виде ходатайств. Что нам отвечали? Мы хотим это огласить. Это, как мы считаем, лучшее доказательство того, разъяснялось нам обвинение, не разъяснялось, а если разъяснялось – то КАК оно нам разъяснялось. Если вы это услышите, Ваша честь, то вы поймете, что обвинение нам не разъяснялось НИКАК. Я лично считаю, что оно не разъяснялось, потому что его просто и невозможно разъяснить в том виде, в котором оно написано. При всех понятных нам привходящих обстоятельствах, несомненно, с точки зрения служебно-формальной господин Лахтин как надзирающий прокурор является тем самым лицом, которое лично несет ответственность за переданную им в суд бумагу. Соответственно - целый ряд действий Лахтина преследует цель прикрыть свою служебную несостоятельность. Ваша честь, он преследует личную цель, а нам это мешает защищаться. Поэтому я поддерживаю заявление об отводе! Спасибо».

Валерий Лахтин - прокурор с активной позицией

Суд спросил, нужно ли время прокурорам. «Нам хотелось бы еще раз ознакомиться со столь эмоциональным заявлением…» - встал Смирнов. Судья объявил перерыв на полтора часа.

«Основанием для отвода является непрофессионализм прокурора Лахтина, его беспринципность, хамское поведение, - довольно точно резюмировала заявление защиты поднявшаяся после перерыва прокурор Ковалихина. – Я выскажу общую точку зрения. Мы считаем, что данное заявление об отводе удовлетворению не подлежит. В ходе судебного разбирательства не установлено ни одно из обстоятельств, служащих основанием для отвода прокурора Лахтина. Не приведены также доводы, которые давали бы основания полагать, что прокурор Лахтин лично прямо или косвенно заинтересован в исходе данного дела. А все высказывания, которые приведены в заявлении об отводе, носят чисто субъективную оценку его действий и поведения. Кроме того, активная позиция прокурора Лахтина воспринимается адвокатами и подсудимыми крайне негативно и подается как блокирование стороной обвинения представления доказательств защиты.

Заявление об отводе, три четверти которого посвящено анонимным выдержкам из Интернета, цитатам покойного Егора Гайдара, господина Милова по сути использовано защитой для оценки доказательств данного дела, что является грубейшим нарушением УПК. Само заявление об отводе государственного обвинителя содержит хамские оценки действий прокурора Лахтина, оскорбительные высказывания в его адрес как со стороны защиты, так и со стороны подсудимого Лебедева.

В связи с недопустимостью подобного поведения в судебном заседании обвинение просит суд сделать замечание в адрес адвоката Краснова и подсудимого Лебедева. Просим отказать в отводе».

Ковалихина села. Прокурор Лахтин был занят исключительно компьютером, сидел он не поднимая глаз. По поводу своего отвода высказаться Валерий Лахтин не стал. «Это единая позиция?» - на всякий случай уточнил Данилкин. – «Да», - отвечала Ковалихина.
«Суд удаляется на постановление. Постановление будет оглашено примерно через час», - объявил судья Данилкин и скрылся в судейской комнате.

Виктор Данилкин оставил Валерия Лахтина при суде

Через час Виктор Данилкин вышел в зал и, открыв свою бордовую папку, зачитал постановление. Чуть опоздав, под судейское чтение к своему месту прокрался прокурор Шохин, а Ковалихина не появилась вовсе. Судья напоминал выдержки из ходатайства защиты, о том, что Лахтин стремился отомстить за активные действия Платона Лебедева и его защиты, чем и объясняется его антиконституционная деятельность, а также вскользь упомянул мнение защиты о «хамском поведении прокурора». Затем судья воспроизвел позицию обвинения, о том, что мнение о «хамском поведении» прокурора Лахтина субъективно, а на самом деле это его «активная позиция». Нет данных о том, что прокурор Лахтин имеет какую-то личную заинтересованность в деле. Государственный обвинитель Ковалихина обращает внимание суда на недопустимое поведение защиты, выразившееся в стиле такого ходатайства.

Затем Данилкин высказал мнение суда: «Обстоятельств, исключающих участие прокурора Лахтина в производстве по настоящему уголовному делу, судом не установлено», никакой личной заинтересованности Лахтина в исходе дела председательствующий также не усмотрел. В итоге судья отказал в отводе гособвинителя.

«Для занесения в протокол судебного заседания, - продолжил Данилкин резким тоном, когда все сели. – Обращаю внимание защиты и подсудимых на неукоснительное соблюдение требований ст. 9 УПК (Уважение чести и достоинства личности). Поскольку в письменном тексте заявления (в том числе и в той части, которая защитником Красновым не была оглашена) и в выступлении подсудимого Лебедева содержатся оскорбительные высказывания в адрес государственных обвинителей, в том числе и председательствующего». Публика роптала, при этом не до конца понимая, причислил ли Виктор Данилкин себя к государственным обвинителям или все же нет.

Снова перешли к исследованию письменных доказательств.

Следствие путается в показаниях

В 156 томе открыли письмо министра финансов Алексея Кудрина президенту Владимиру Путину о погашении требований государства к Банку МЕНАТЕП. Письмо было датировано 1 февраля 2003 года. В письме указывалось, что из конкурсной массы в период процедуры банкротства банка МЕНАТЕП государство (кредитор четвертой очереди) смогло получить 1 млрд 890 млн рублей. При этом 2 млрд 122 млн рублей в бюджет и во внебюджетные фонды перечислили бывшие акционеры Банка МЕНАТЕМ «в виде компенсаций». А 589 млн рублей государству компенсировало МФО МЕНАТЕП «за счет собственных средств».

Далее читались письма Михаила Ходорковского директору Федеральной налоговой полиции Фрадкову и зампреду правительства Кудрину. Письма отправлялись в один день – 21.01.2003. Ходорковский извещал адресатов о том, что «ряд бывших акционеров Банка МЕНАТЕП в лице компаний Группы МЕНАТЕП, не имея каких-либо формальных обязательств перед бывшими кредиторами банка, 5 декабря 2002 года добровольно перечислили на счета Федерального Казначейства РФ всю сумму непогашенной перед федеральными государственными органами задолженности в размере 2,1 млрд рублей». Ходорковский выражал готовность «окончательно урегулировать данный вопрос», если Фрадкову и Кудрину что-либо известно о существовании неоплаченных требований федеральных государственных органов к Банку МЕНАТЕП.

Затем шло письмо, адресованное Путину, в котором Михаил Ходорковский сообщал, что «акционеры Банка МЕНАТЕП завершили 6 декабря 2002 года погашение и реструктуризацию долгов Банка перед вкладчиками и государственными органами». Ходорковский просил проверить указанные факты.

В 158 томе содержалась россыпь процессуальных документов следствия с «заведомо ложным утверждением» о том, что «Ходорковский и Лебедев обвиняются в совершении хищения путем присвоения акций ВНК, принадлежащих РФ» (на самом деле их обвиняют в хищении акций «дочек» ВНК, а не самой ВНК. – ПЦ). Документы подписывал руководитель следственной группы Алышев, на многих стояла виза Бастрыкина.

«Да и в судебном заседании, Ваша честь, при допросе свидетеля Христенко прокурор Лахтин настойчиво продолжал интересоваться, кто же распорядился акциями компании ВНК, - сетовал Владимир Краснов и воспроизводил обращение Лахтина к Христенко: - «Правильно я вас понимаю, что правительство РФ принимало меры к возвращению акций ВНК?»

«Это прения что ли? Я не понимаю! Или представление доказательств?» - вскочил Лахтин. Но адвокат продолжил свою мысль: «До сих пор, таким образом, следствие путается в показаниях». Оставшийся без внимания Лахтин сел на место.

Следом защитник Краснов огласил письмо председателя РФФИ Михаилу Касьянову, в котором главу правительства информировали о том, как идет подготовка к аукциону по продаже 36,82% акций ВНК, находящихся в федеральной собственности. «Указанные акции <«Томскнефти» ВНК> были возвращены ВНК в результате исполнения договоров мены с условием обратного выкупа. Однако ВНК не осуществила возврат НК ЮКОС, ранее полученных по этим договорам», - писал господин Малин.

«ВНК оставила у себя акции ЮКОСа, которые к тому моменту немало стоили. Это к вопросу об ущербе и прочих вещах», - прокомментировал документ Владимир Краснов.

Далее адвокат Краснов зачитал вывод из заключения Федеральной службы по финансовому оздоровлению и банкротству по Отчету о выполненной работе по определению убытка, выполненному ЗАО «Квинто-Консалтинг»: «ФСФО России считает, что методы оценки, использованные ЗАО «Квинто-Консалтинг», не соответствуют общепринятым методам рыночной оценки». «Это я к тому, что надеюсь в конце дня услышать возражения на ходатайство защиты по "Квинто-Консалтинг"», - отметил защитник.

Обратились к тому 164. Здесь на листах 22-25 находился договор купли-продажи ценных бумаг от 10 сентября 199 года между «Доверительным и инвестиционным банком» (покупатель) и ОАО «Русские инвесторы» (продавец). Речь шла о продаже акций «Томскнефти», каждая по 18 рублей. «Если припомнить, цитированные нами сегодня слова Егора Гайдара, о том, что «рыночной ценой является цена договора», то рыночная цена акций Томскнефти и есть 18 рублей. А чтобы узнать, во сколько же оценило следствие эти акции, мы обратимся к постановлению о привлечении в качестве обвиняемого Платона Лебедева. Это том 167, лист 11», - говорил Краснов. Защитник зачитал фрагмент постановления: «17 млн акций «Томскнефть» ВНК, принадлежащих ВНК, обменивались на 30 млн акций ЮКОСа, в то время как на период обмена, согласно рыночным ценам, указанное количество акций «Томскнефти» имело стоимость 3 млрд 199 млн рублей, а акций ЮКОСа 181 млн. 929 тыс. рублей»

«Если разделить стоимость акций «Томскнефти» на количество акций, получается стоимость 1 акции «Томскнефти» – 187 рублей. Откуда эту «рыночную» цену взяло следствие, мы покажем в свое время», - резюмировал защитник.

В томе 168 исследовалось ходатайство Ходорковского, направленное в июле 2008 следователю Алышеву. «В связи с чем ходатайство оглашается?» - был бдителен судья. – «Когда Михаил Борисович давал показания, он на этот документ ссылался. Из него следует, что Михаил Борисович ходатайствовал о приобщении к делу целого ряда документов, которые подтверждают его позицию», - объяснял Краснов. - «В показаниях Ходорковский ссылался на этот документ, да?» - был удовлетворен этим ответом Данилкин. Адвокат начал читать. Михаил Ходорковский писал о правах обвиняемого и его защиты. «Данные, свидетельствующие о моей невиновности, не могут не иметь отношения к моему делу!» - писал Ходорковский. Адвокат начал читать. «У обвиняемого должны быть равные с обвинением возможности по доступу к документам и материалам, которые доказывают его невиновность <…> Данные, свидетельствующие о моей невиновности, не могут не иметь отношения к моему уголовному делу», - писал следователю Ходорковский.

Отметив, что следователи фактически прячут нужные защите документы в других уголовных делах, обвиняемый ходатайствовал о приобщении к материалам дела целого сонма документов. Михаил Ходорковский, в частности, хотел получить в дело: первичные учетные документы о движении товарно-материальных ценностей (нефти и нефтепродуктов) и денежных средств в ЮКОСе, дочерних и зависимых обществах; бухгалтерские балансы, отчеты о прибылях и убытках; инвентаризационные описи и акты инвентаризации; консолидированную отчетность; все протоколы общих собраний акционеров ЮКОСа и дочерних обществ; все протоколы заседаний совета директоров ЮКОСа и «дочек» и т.д. Также Ходорковский просил о приобщении к его делу «всех отсутствующих в нем документов и вещественных доказательств, находящихся в уголовном деле № 18/41-03» <безразмерное материнское дело, от которого отпочковались остальные дела ЮКОСа. - ПЦ>

В тот же день следователь Шаповалова вынесла постановление о полном отказе в удовлетворении ходатайства Ходорковского. «В соответствии с требованиями уголовно-процессуального закона, достаточность доказательств для предъявления обвинения и направления уголовного дела в суд, отнесено к компетенции следователя», - объяснила следователь ненужность для дела каких бы то ни было доказательств защиты. 

Прокуроры выступят перед Богданчиковым

Затем адвокат Владимир Краснов поинтересовался, не пора ли наконец услышать мнение прокуроров по ходатайству защиты о признании недопустимым доказательством заключения экспертов-оценщиков из ЗАО «Квинто-Консалтинг» (прокуроры вынашивают свою позицию по этому ходатайству с прошлого четверга). «Валерий Алексеевич! - окликнул судья прокурора, сосредоточенно чесавшего в затылке, – для разрешения ходатайства сколько вам времени надо?» – «Для разрешения? Может быть, для возражения?» - поправили адвокаты судью, который сегодня был готов меняться с прокурорами полномочиями, кажется, в любую сторону. – «Ну а может быть, они согласятся», - шутил (по всей видимости, все-таки шутил) Виктор Данилкин. – «Для разрешения какого ходатайства?» - не отошел еще от отвода Валерий Лахтин. Председательствующий в который раз напомнил, «какого». – «Я прошу перенести этот вопрос на пятницу!» – огорошил всех прокурор. – «Ого!» - возмущались в публике. – «Почему?» - не понимал судья. И на всякий случай проверил, что у Лахтина в голове : «Вы понимаете, о каком ходатайстве речь?». За Лахтина ответил Смирнов: «Если возможно, на четверг на утро. Мы просто не успели!» Суд согласился, дав время прокурорам еще. До утра четверга. «Кроме того, на четверг у нас вызван Богданчиков… Не факт, что он придет, но…» - пояснял Виктор Данилкин.

Затем адвокат Краснов отметил, что чтение следующих документов в деле, довольно больших по объему, может занять больше часа и даже двух…поэтому защита предлагает в такую жару «проявить гуманность и толерантность» и завершить заседание. «Я так полагаю, что у защитников нет документов, которые они хотят представить в качестве доказательств!» - тут же начал сгущать краски Лахтин. – «Не передергивайте, а!» - обратился к прокурору Данилкин. Представление доказательств на сегодня решили закончить, а Лебедев сообщил, что хочет высказаться.

Ненадолго прервались, адвокат Купрейченко подошел к проектору, чтобы его включить. Взволновавшийся Лахтин вскочил и заглянул за стол, опасаясь, видимо, за сохранность собственной техники. Но все было в порядке. Документ показался на стене, а Платон Лебедев встал с заявлением. «Оно будет посвящено прокурору Смирнову. Это не заявление об отводе. А всего лишь заявление», - говорил Лебедев. – «Вы не можете напрямую к прокурору Смирнову обратиться. Вы можете обращаться к суду», - зачем-то пояснил председательствующий азбучные формальности Платону Лебедеву.

Прокурора Смирнова подвели «товары отгруженные»

Наконец зазвучало заявление Лебедева: «Ваша честь, 30 июня 2010 года прокурор Смирнов заявил: «Подсудимые Ходорковский и Лебедев обвиняются в хищении нефти, в том числе, из ресурсов «Самаранефтегаз», путем присвоения. Так в период с 98-го по 2003 года, используя свои полномочия по руководству вертикально-интегрированной компанией «ЮКОС», они незаконно завладели добываемой «Самаранефтегаз» нефтью и присвоили ее. Присвоение природных ресурсов в целях сокрытия преступления оформлялось путем составления договоров купли-продажи по неадекватно низким ценам. В документах бухотчетности «Самаранефтегаз» похищенная таким образом нефть… сырая нефть, отражалась на счете… не отражалась на счете 94 «Недостача и потеря от порчи продукции», а отражалась на счете 45 «Товар отгруженный», в соответствии с планом счетов бухгалтерского учета. Таким образом, причиненный «Самаранефтегаз» ущерб от совершения данным способом хищения не может быть установлен бухгалтерскими документами, в частности, обобщенной информацией о суммах недостачи».

«Это были его доводы в качестве отказа на одно из ходатайств защиты. Что же, Ваша честь, у нас есть в действительности?» - произнес Лебедев и показал суду утвержденную Минфином «Инструкцию по применению плана счетов бухгалтерского учета финансово-хозяйственной деятельности организаций».

«Здесь определен режим счета 45 («товары отгруженные»), - продолжил Лебедев. – Хочу обратить внимание, что это счет актива баланса, на котором <отражается> ЛЮБАЯ собственность «Самаранефтегаза»: имущество, имущественные права, в том числе и товары отгруженные».

Лебедев процитировал инструкцию: «Счет 45 «Товары отгруженные» предназначен для обобщения информации о наличии и движении отгруженной продукции (товаров), выручка от продажи которой определенное время не может быть признана в бухгалтерском учете (например, при экспорте продукции)».

«Естественно, когда добываемая любым предприятием нефть отправляется на экспорт, она от месяца до двух находится в транспортной системе или «Транснефти», или в танкерах и т.д. Но все это время она все равно принадлежит организации, которая эту нефть добыла. Что же мы имеем в действительности?» - готовился объяснять Лебедев.

«Это что, показания по существу?» - не выдержал Смирнов. Но Лебедев не обратил на эту реплику внимания. «В вашем распоряжении имеется отчетность «Самаранефтегазы» за 2000 год. Строка 215, Ваша честь («товары отгруженные») Ноль. Ноль», - озвучил Лебедев показатели по строке 215 на начало отчетного периода и на конец отчетного периода. Таким образом, в 1999 и 2000 годах ничего по товарам отгруженным в отчетности «Самаранефтегаза» нет».

«Я вам вынужден предложить давать показания, - перебил судья Лебедева, - поскольку это никак не заявление». – «Я обращаюсь к суду с заявлением!» - объяснял Лебедев. – «Вы анализируете выступление прокурора. Вы можете говорить об этом в прениях или в своих показаниях», – настаивал судья. - «Еще раз. Я обращаю сейчас ваше внимание на то, что государственный обвинитель Смирнов вас просто обманывает. Это пока еще не заявление о его отводе. Я всего лишь показываю суду, каким образом вас нагло обманывает государственный обвинитель, делая заявления, которые заносятся в протокол судебного заседания!» - «Платон Леонидович! Я уже сегодня говорил о необходимости соблюдать ст. 9 УПК. Я прошу вас воздержаться от подобных высказываний, иначе я лишу вас возможности говорить!» - пригрозил судья. – «Прокурор, когда обращается к суду, должен подкреплять свои доводы какими-либо доказательствами! Таким образом, возвращаясь к его выступлению, речь шла о 1998 – 2003 годах. 1999 и 2000 я вам показал. Дальше (и это все в материалах дела находится). Это 2002 год» - все-таки пытался договорить Лебедев.

«Он что, председательствующий?» - вновь встал Смирнов. – «Я председательствующий!» - отвечал судья. – «Воот! – установил истину Вячеслав Смирнов. – У нас подсудимый Лебедев фактически диктует порядок проведения судебного разбирательства. Он сейчас дает показания? Или не дает показания?». Судья предложил Лебедеву сократить его заявление.

«В материалах за 2002 год. Также деятельность «Самаранефтегаза». И те же самые, Ваша честь, нули. Я пока это сделаю в форме такого заявления, и обращаю внимание, что прокурор Смирнов вас обманывает», - еще раз повторил свой главный тезис Лебедев. 

Публика возмущалась. «Пристав! Вы что сидите?» - сердился судья уже и на зал. – «Я прошу сделать замечание Лебедеву! А потом я буду настаивать на том, чтобы суд принял меры для удаления его из зала», - повысил голос тихий прокурор Смирнов. Публика возмущенно перешептывалась. «Оценка всем доказательствам будет дана в прениях. Поэтому воздержитесь от оценок! Вы уже оцениваете!», - обратился к Лебедеву председательствующий.

«Обращаю ваше внимание также, что в оглашенном Лахтиным обвинении не содержится обвинений, как заявил вам Смирнов, в присвоении мною природных ресурсов. Это вам также высказывает так называемый прокурор» - «Платон Леонидович, я вам делаю замечание. Я вам больше замечаний делать не буду! Я вас просто удалю из зала заседания!» - сердился судья. - «Физически!» - бурчал Валерий Лахтин.

Лебедева, впрочем, было не сбить: «И Лахтин, и Смирнов вам заявили, что нефть была похищена на узле учета. В связи с этим у меня небольшое ходатайство, Ваша честь. После этих высказываний я еще раз внимательно изучил обвинение, которое оглашал прокурор, я там этого просто не нашел! Чтобы я и защита могли выполнять свои функции, я ходатайствую, чтобы обвинение сообщила суду, на каком листе обвинения, находится это место события преступления – «узел учета», о котором они уже четыре раза заявляли в ходе судебного заседания. Чтобы мы могли защищаться!».

«Понятно!», - заявил судья. И завершил на этом заседание. Следующее состоится в четверг в 10.00 утра.