Пятым свидетелем защиты стала Балаян Ирина Михайловна. Госпожа Балаян входила в число 36 свидетелей, ходатайства о вызове которых в суд Виктор Данилкин удовлетворил 26 мая. Об Ирине Балаян защита в ходатайстве написала так: «Работала на руководящих должностях в управляющих компаниях «ЮКОС-Москва» и «ЮКОС-РМ» и занималась вопросами финансов и налогообложения, обладает информацией о существенных для дела обстоятельствах».

А в конце дня Лебедев и Ходорковский рассказывали о «процессуальном мошенничестве» стороны обвинения.

Ходорковский: «Вопросы будут достаточно простые»

Назначенное на полдень заседание задерживалось: ждали спешащего сквозь Москву председательствующего. В 12.30 с черной кожаной папкой в руках через зал в свою комнату прошел Виктор Данилкин. Подтянулись прокуроры. Еще через семь минут заседание при полном зале началось. Пригласили свидетельницу Ирину Балаян, которая сообщила суду, что в настоящее время работает заместителем гендиректора ООО «ЮКОС-Москва». С мая 1999 года по октябрь 2007 года госпожа Балаян работала в ЗАО «ЮКОС-РМ», где последовательно была ведущим специалистом, начальником налогового управления, начальником управления методологии, учета и отчетности.

К микрофону подошел Михаил Ходорковский: «Здравствуйте, Ирина Михайловна. Вопросы будут достаточно простые, но отвечаете вы не мне, а суду, - пояснил Ходорковский. – Вопрос первый. Известно ли вам, куда физически сдавали нефть добывающие предприятия ЮКОСа?» - «Все добывающие организации сдают нефть в систему «Транснефти»?» - «Известно ли вам, какие организации физически получали нефть из «Транснефти»? Было ли этим организация известно, кто является отправителем нефти?» – «Я могу ответить только про НПЗ. По их документам, актам приемки нефти, им было известно, что отправителями являлись добывающие предприятия» – «Теперь вопрос о документарном обороте. Кто покупал нефть непосредственно у добывающих организаций?» – «В мое время работы эту нефть покупали организации, осуществляющие торговлю нефтью. Это «Ю-Мордовия», «ЮКОС-М», Торговый дом, остальные так сразу не вспомню». – «В интересах какой компании эти предприятия действовали? Какая организация осуществляла управленческий и бухгалтерский контроль за поставками?» – «Про интересы не могу ответить. Что касается осуществления бухгалтерского учета, то его осуществляла по договору оказания услуг компания «ЮКОС-ФБЦ», а также у него был заключен договор с нашей организацией – ЗАО «ЮКОС-РМ»» – «Что вам известно о приемах управленческого контроля за поставками нефти? Каким образом контролировалось, поступила ли нефть на НПЗ, в полном ли объеме она поступила? Сколько должно было поступить?» – «Этот вопрос мне неизвестен по роду моей работы» – «Было ли вам известно, что цена на нефть в договорах купли-продажи между теми организациями, которые вы упоминали, и нефтедобывающими организациями была значительно ниже, чем цена на нефть сорта Urals в портах Западной Европы?» – «Да, безусловно. Эта цена была намного ниже, чем цена марки в Urals в портах Роттердама и Аугусты». – «Было ли вам известно, как соотносились цены, по которым на внутреннем российском рынке реализовывались нефтепродукты, с ценами на нефтепродукты в Западной Европе?» – «Здесь были разные периоды. Иногда направления экспорта нефтепродуктов бывали убыточны. Иногда цены на внутреннем рынке бывали достаточно высокими. То есть колебание цен было существенное. Мне это было видно не из договоров, а из тех налогов, которые были начислены этими предприятиями, которые они должны были уплатить в бюджет».

Прокуроры Лахтин и Шохин занимались своими компьютерами. Прокурор Смирнов, кажется, слушал свидетельницу.

Ходорковский продолжил спрашивать. «Что вам известно, было ли руководство ЮКОСа заинтересовано максимизировать долю нефти, поставляемой на экспорт, по сравнению с долей нефти, поставляемой для переработки на НПЗ, для реализации на внутреннем рынке?» – «Точно стремление руководства ЮКОСа мне неизвестны. Но то, что заводы были постоянно загружены (по-моему, 25 млн тонн была годовая загрузка заводов или больше), это да. Потому что заводы в мое время не закрывались и не снижали переработку» – «Имел ли ЮКОС возможность поставлять всю добываемую нефть в Западную Европу?» - «Не знаю». – «Было ли вам известно, оплачивает ли ЮКОС расходы, связанные с поставкой нефти на экспорт и на НПЗ. Я имею в виду расходы на транспорт, экспортные пошлины и т.д.» – «Все операционные затраты, которые были связаны с реализацией (логистика, хранение, переработка) были оплачены давальцем. Предприятия «Ратмир» и «Альта-Трейд» (я вспоминаю их), покупая нефть у предприятий, заходили на переработку, то есть они являлись давальца, они передавали сырье на переработку. Далее они реализовывали эту продукцию на внутренний рынок и на экспорт. Соответственно, та цена, которая была у этих предприятий при реализации нефтепродуктов покрывала все издержки, связанные с производством и с транспортировкой». – «Оплату они производили из этой цены, да?» - уточнил Ходорковский. – «Оплата производилась из цены», - подтвердила свидетельница. – «Как обстояли дела с возвратом НДС ЮКОСу при экспорте нефти и нефтепродуктов? Что вам известно о задержках, о полноте и т.д.?» – «Наверное, нужно сказать, какие это были структуры. Это были структуры «ЮКОС-М», «Ю-Мордовия», «Альта-Трейд», «Ратмир», они занимались экспортом. Что касается возврата на расчетный счет, такие ситуации были крайне редки, потому что в основном это был зачет в счет уплаты предстоящих платежей федеральная часть налога на прибыль. Мы очень строго следили за тем, чтобы «ЮКОС-ФБЦ» вовремя отправлял все декларации и документы по камеральным проверкам по НДС. Сама процедура по Налоговому кодексу длится от полугода до девяти месяцев и только после этого возможно произвести зачет на федеральную часть по налогу на прибыль. Такого, чтобы у нас был отказ на всю партию отгруженных нефтепродуктов, не было. Но бывало, когда налоговая инспекция отказывала в возмещении НДС на часть ненормативных потерь. Например, если у нас была перевозка бензовозами, и был разлив цистерны, были потери, которые не соответствуют нормам и нормативам Налогового кодекса» - «Правильно ли я вас понял, что от момента отгрузки до момента возврата НДС проходила от 6 до 9 месяцев» – «Да. Это процедура предусмотрена Налоговым кодексом. 21 глава» – «Скажите пожалуйста, что вам известно, как соотносились цены в договорах купли- продажи нефти - которые заключали предприятия, о которых вы говорили, и дочерние нефтедобывающие предприятия - с себестоимостью производства нефти?» – «Мне это неизвестно, потому что я не работала в «ЮКОС-ЭП» – Кто распоряжался выручкой от реализации нефти и нефтепродуктов на внутреннем рынке и на экспорт? Что вы слышали о бюджете компании? Об инвестициях»? - «Налоговое управление ЗАО «ЮКОС-РМ» в рамках своих функциональных обязанностей не анализировало договора, не смотрело контракты, не работало с первичной документацией. Мы получали выручку и затраты из планово-бюджетного управления и планировали налоги в бюджет. Туда включались налоги тех предприятий, про которые мы сейчас говорили. Это «ЮКОС-М», «Ю-Мордовия», «Альта-Трейд», «Ратмир», «Эвойл», Ратибор».

«Не так быстро», - попросил записывающий судья. Ирина Балаян смущенно улыбнулась и попробовала говорить медленнее.

Свидетельница не сталкивалась с организованной группой

«НПЗ у вас были?» - спросил Ходорковский. Свидетельница подтвердила, что их управление занималось НПЗ, 24 предприятиями нефтепродуктообеспечения и 19 терминалами. Часть налогов с этих предприятий мы планировали сами, часть из них мы забирали с предприятий и составляли налоговый бюджет, но не компании, а ЗАО «ЮКОС-РМ».

Судья вновь не успевал записывать за свидетельницей и доносил до нее свои проблемы.  

Ирина Балаян предприняла еще одну попытку более медленного говорения: «Поэтому я не смогу ответить на вопросы по распределению прибыли, какая часть ее шла на инвестиции, на опексы, на капексы, поскольку мы этого не видели ни из первичных документов, ни когда занимались планированием и контроллингом этих работ».

«Вы два термина назвали…Они впервые в нашем суде прозвучали…» - улыбался Виктор Данилкин по поводу опексов и капексов. «Операционные и капитальные затраты», - вновь немного засмущалась Ирина Балаян.

«А налоги собственно ЮКОСа они через вас <шли>?» - продолжил Михаил Ходорковский. – «Нет, это налоговое управление «ЮКОС-Москва», - ответила Ирина Балаян. – «Инвестиционные вложения в НПЗ и сбытовую сеть шли из цены на услуги или из каких-то иных источников?» – «Источником капложений всегда является прибыль общества или заемные средства. Инвестиции на нефтепереработку, равно как на предприятия сбытовые и на терминалы осуществлялись из прибыли материнской компании и из заемных средств. Заемные средства - это внутренние заимствования внутри группы». – «Следующий вопрос не относится непосредственно к вашей работе, но просто вы проработали в компании достаточно долго…Скажите пожалуйста, что вы слышали о прибыли ЮКОСа? Может быть, вы слышали о таком понятии, как консолидированной прибыли ЮКОСа, что вы слышали о выплате дивидендов акционерам ЮКОСа?» – «Непосредственно работая в компании не слышала. <Есть> ведения из Интернета» – «Извините, но формат обязывает, - заметил по поводу следующего вопроса Ходорковский. - Известно ли вам что-нибудь о существовании в ЮКОСе организованной преступной группы?»

«Прошу снять такой вопрос!» - почему-то был недоволен «профильным» вопросом перебивший Михаила Ходорковского Валерий Лахтин.

«Может быть, я закончу вопрос, и тогда государственный обвинитель будет комментировать, - реагировал Ходорковский и продолжил спрашивать: - Или было ли вам известно о каком-либо параллельном официальному управлении компании? – «Мне это неизвестно. Мне с таким сталкиваться не приходилось». – «Опять же я извиняюсь за вопрос. Кем вы полагали меня в компании?» – «Вы были председателем правления ОАО «НК ЮКОС», руководителем этой компании?» – «Что вам было известно о Лебедеве Платоне Леонидовиче?» – «За время работы в компании я ассоциировала Платона Леонидовича Лебедева, наверное, как председателя совета директоров банковской группы МЕНАТЕП». – «Что вам известно о приобретении новых активов за период с 1998 по 2003 год в той сфере, в которой вы действовали?» – «Я точно помню, что за это время была приобретена «Ангарская нефтехимическая компания», не помню в какой период был приобретен завод «Мажейкяй»… по-моему, какие-то сбыты, но твердо я не помню».
«Спасибо. На данный момент у меня больше вопросов нет», - передал слово Платону Лебедеву Михаил Ходорковский.

«Транснефти» платили торговые компании

«Мы с вами по работе когда-либо сталкивались» – начал разговор со свидетельницей Платон Лебедев. – «Нет». – «Какие служебные обязанности с 2000 по 2003 год у меня были в компании ЮКОС» – «Мне такие ваши обязанности в компании ЮКОС неизвестны». – «Назовите пожалуйста, что вы подразумеваете под нефтедобывающими предприятиями?» – ««Юганскнефтегаз», «Самаранефтегаз», «Томскнефть»» – «Известно ли вам, кто нес расходы по уплате в бюджет экспортной пошлины на нефть?» – «Экспортную пошлину на нефть платил либо комиссионер (ЮКОС или «ЮКОС Экспорт Трейд»), либо собственник нефти - компания-трейдер («ЮКОС-М», «Ю-Мордовия» и т.д.). – «Было ли вам известно, что ЗАО «ЮКОС-РМ», где вы работали, стопроцентная «дочка» ЮКОСа?» - «ЗАО «ЮКОС-РМ» дочернее предприятие компании «ЮКОС-Москва»», - отвечала свидетельница. – «А было ли вам известно, что «ЮКОС-Москва» является стопроцентно дочерней компанией ЮКОСа?» - «Структура собственности предприятия не была нам известна» - «Было ли вам известно, что ЗАО «ЮКОС-М» является стопроцентным предприятием нефтяной компании ЮКОС?» - «Нет. В силу своих функциональных обязанностей мы не видели мы не видели ни учредительных документов, ни документов, связанных с финансово-хозяйственной деятельностью, кроме налоговых деклараций и плановые платежи в бюджет, которые мы осуществляли». - Кто конкретно оплачивал тарифы «Транснефти» по транспортировке нефти?» – «Компании, которые занимались торговлей нефтью и нефтепродуктами («ЮКОС-М», «Ю-Мордовия» и т.д.)». – «Проходили ли через ваше подразделение налоговые декларации по налогу на прибыль этих организаций?» – «Да, поскольку мы составляли акт сверки с налоговой инспекцией, то, естественно, мы смотрели налоговые декларации по налогу на прибыль. Расходы этих организаций, но очень приблизительно, мы видели, когда мы составляли прогноз уплаты налоговых платежей по запросам налоговых инспекций. Тогда мы брали выручку, затраты, таможенные пошлины в планово-финансовом управлении, чтобы спрогнозировать налогооблагаемую базу для налога на прибыль. Мы это видели только там».

«Может быть, воды?» - заметил затруднения свидетельницы Платон Лебедев. На трибуну передали бутылку. Вскоре и секретарь принесла стакан с водой, но за ненадобностью он попал на судейский стол.

Лебедев продолжил спрашивать. «В какой мере ваше подразделение участвовало в подготовке бюджета компании?» - «Наше подразделение участвовало в подготовке бюджета компании. Это было связано с прогнозом начисления налогов по НПЗ, терминалам, предприятиям нефтепродуктообеспечения и по предприятиям, занимающимся оптовой торговлей нефтью и нефтепродуктами» - «К каким показателям бюджета вы имели отношение?» - «Только к налогам. Причем налоги, связанные с финансовой деятельностью предприятия мы не планировали. Эти налоги мы получали из налогового управления компании «ЮКОС-Москва» от Алексея Смирнова, поскольку налоговым инспекциям нужен был общий объем поступаемых налогов. Мы планировали налоги только от реализации. К ним относится налог на прибыль, НДС и акциз на реализацию ГСМ. Плюс все имущественные налоги по заводам, природно-ресурсные налоги по заводам». – «То есть у вас была налоговая часть только в части downstream». - «Да».

В конце Лебедев спросил о начальниках госпожи Балаян. Та назвала несколько фамилий, вспомнив и Франка Ригера, ходатайство о вызове которого в суд уже удовлетворил Виктор Данилкин. Платон Лебедев поблагодарил свидетельницу и отступил от микрофона.

Ирину Балаян не просили о незаконном

Адвокат Алексей Мирошниченко спросил о том, чем занималась свидетельница на своих должностях в «ЮКОС-РМ». «Разработка корпоративных принципов учетной политики в целях налогообложения; внедрение регистров налогового учета на НПЗ, предприятиях нефтепродуктообеспечения, предприятиях нефтебазового хозяйства (терминалы); изучение актов налоговых проверок на предприятиях, которые имели договора передачи прав исполнительных органов ЗАО «ЮКОС-РМ» во избежание повторения в последующем ошибок; работа с аудиторами по разработке налоговых регистров и становлению налогового учета; работа по устранению замечаний аудиторов в части налогов; планирование налогов для бюджета компании совместно с налоговыми отделами и бухгалтериями управляющих обществ». – «Какое место «ЮКОС-РМ» занимал в системе холдинга ЮКОСа? – «Управляющая компания «ЮКОС-РМ» согласно договорам передачи прав исполнительных органов осуществляла управление НПЗ, терминалами и сбытами, а также по договорам оказания услуг осуществляла работу по сопровождению работы трейдеров (торговых компаний, о которых мы сегодня говорили)». – Будут иногда встречаться странные вопросы, - предупредил свидетельницу защитник, - но это связано с содержанием предъявленных обвинений. У вас лично не возникало сомнения в экономической и управленческой целесообразности «ЮКОС-РМ» как таковой»? – «Экономическая целесообразность…Ну аутсорсинговые услуги, то есть выведение ряда услуг во внешнюю среду и оказание их, зачастую приводит к сокращению рабочих мест. Качество этих услуг тоже, возможно, выше. Но так, как вы поставили вопрос, я просто об этом не задумывалась. Что значит экономическая целесообразность моего работодателя?» - «Меня вполне устраивает такой ответ, - заметил Алексей Мирошниченко. – Следующий вопрос. По каким критериям разграничивалась компетенция управляющих компаний «ЮКОС-РМ» и «ЮКОС-Москва»»? – «Могу говорить только про налоги. Разграничение компетенций было такого. У налогового управления «ЮКОС-Москва» была в основном методологическая работа принятия решений. Мы являлись исполнителями принятого уже решения». – «Что вы можете рассказать о порядке принятия решений и доведения их до исполнителя в компании ЮКОС»? – У меня в функциональном подчинении были налоговые отделы или бухгалтерские отделы 53 обществ. Естественно, существовали жесткие регламенты, когда и в какие сроки они должны были представлять свои планы по налогам, отчеты по проведенной работе, по устранению замечаний по актам налоговых проверок. Все это было зарегламентировано и задокументировано, и была достаточно жесткая исполнительская дисциплина. ЮКОС работал на стандартах и регламентах. Все эти стандарты и регламенты у нас были на сетевом диске, где с ними можно было ознакомиться. Мы все работали строго по регламенту и стандартам компании - от бухгалтерии в каком-нибудь маленьком городе до нашего управления и нашей бухгалтерии».

Адвокат попросил представить свидетельнице 131 том, где находился ответ аудитора «ПрайсвотерхаусКуперс» следователю Генпрокуратуры. В документе посмотрели список компаний, показатели которых были включены в консолидированную финансовую отчетность ЮКОСа. Документ появился на стене. Прокурор Смирнов единственный из всех прокуроров обратил внимание на этот факт. Ирина Балаян смотрела в том и называла все те же названия торговых компаний: «Ратибор», «Эвойл», «Ю-Мордовия», «ЮКОС-М». – «А вы знаете, где были зарегистрированы эти компании? – «В Мордовии и Эвенкии» – «Вам известно, почему они именно там были зарегистрированы?» – «Я предполагаю, что эти компании были зарегистрированы там, потому что эти регионы предоставляли льготы в соответствии со своими законами» – «Какие вопросы деятельности этих компаний входили в круг ответственности вашего подразделения?» – « «ЮКОС-РМ» имел договор оказания услуг с этими компаниями. Мы в рамках своих функциональных обязанностей занимались составлением прогнозных показателей по уплате налогов этими компаниями, отвечали на запросы налоговой инспекции и составляли налоговой бюджет для компании «ЮКОС-РМ», включая туда налоги этих предприятий».
Ирине Балаян предъявили договор об оказании услуг между ООО «Ратибором» и ЗАО «ЮКОС-РМ» от 1 июня 2001 года из 92 тома. «Об этом ли договоре идет речь в плане указания услуг?» – «Как я говорила, никаких договоров налоговое управление «ЮКОС-РМ» не видело. То, что был заключен договор оказания услуг, сказал мне мой функциональный начальник Алексей Анатольевич Смирнов, не доверять которому у меня оснований не было. Поэтому я не могу ответить на вопрос, тот ли это договор или нет».

«Имели ли вы отношение к вопросам, связанным с налоговым контролем и планированием цен реализации нефти вот этими зависимыми трейдерами ЮКОСа? В аспекте ст. 40 Налогового кодекса, которая устанавливает налоговую ответственность за применение цен на 20 процентов отклоняющихся от средней по региону». – «Когда мы получали схемы движения нефти и нефтепродуктов и выручку по этим структурам, мы обязательно смотрели на цены. Колебания цен это очень существенно при налоговом планировании. Потому что, как я уже говорила, были ситуации, когда проседал экспорт нефтепродуктов и запланированные нами налоговые платежи могли не осуществиться, перекос цен мог привести к тому, что предприятие могло стать дебитором бюджета, что совершенно недопустимо, поскольку это предприятие и так получает льготы, еще, не дай бог, оно бы не платило налоги в бюджет. И мы говорили своему функциональному начальнику Смирнову Алексею Анатольевичу для того, чтобы он принял решение по ценам. Но это я не говорю по ценам покупки нефти в добыче. Это цены покупки, например, «Ратмира» у «Ю-Мордовии» нефти и потом уже заход на нефтепереработку и реализация нефтепродуктов. Да, вот такого плана контроль мы обязательно осуществляли. Что касается планирования цен, то мы этими вопросами не занимались. Если мы анализировали и говорили, здесь у вас прирост идет больше чем 20 процентов за такой-то период, то потом Алексей Анатольевич принимал решение и нам присылали новую схему для расчетов налогов. За этим мы очень строго следили». - «По вашим наблюдениям внутрикорпоративный цены купли-продажи нефти в ЮКОСа отличались существенно от средних региональных?» – «Цена покупки нефти у нефтедобывающих компаний резко росла. Когда я пришла, эта цена была где-то около 800 рублей, а потом она была 1200 и 1400 рублей. Они были где-то в серединке. За весь период я ответить не могу».

Взяли новый том, там была копия электронных писем от Аллы Кучушевой Ирине Балаян и ответ последней на это письмо. «Алла Кучушева, по-моему, была одним из директоров компаний. По моему представлении, она как бы курировала работу директоров этих вот структур (торговых компаний. - ПЦ)», - комментировала переписку Ирина Балаян.

«Приходилось ли вам во время работы в ЮКОСе исполнять просьбы, приказы, распоряжения, которые вы расценивали как незаконные?» – «С моей точки зрения, такого не было». – «Известно ли вам лично что-либо о хищении всей нефти, добытой дочерними добывающими компаниями ЮКОСа, за период с 1998 по 2003 год?» – «Нет, неизвестно».
Больше вопросов не было.

Судья обратился к прокурорам. «У нас будут вопросы, Ваша честь! - пообещал Вячеслав Смирнов, запросив час для подготовки. «Еще вчера было известно кто свидетель, поэтому вопросы можно было подготовить!» - дал прокурорам времени на десять минут меньше запрашиваемого Виктор Данилкин.

У прокурора не та зависимость

После перерыва допрашивать свидетельницу начал прокурор Смирнов. Ирина Балаян рассказывала, что директора компаний («ЮКОС-М», «ЮКОС-Мордовия» и т.д.), обслуживанием которых занималась компания «ЮКОС-РМ», находились в Москве, в здании в Уланском переулке. На вопрос о том, приходили ли из налоговой какие-либо запросы или претензии, свидетельница рассказала, что в ходе ее работы запросы приходили в постоянном режиме. Налоговиков, в частности, интересовало, почему задерживаются налоговые выплаты или наоборот, почему они перевыполняются. Работа ее подразделения заключалась в реагировании на подобные запросы. Далее свидетельница собралась ответить на вторую часть вопроса (про претензии), но прокурор прервал ее, видимо, охладев к этой теме. Отвечая на следующий вопрос прокурора, свидетельница рассказала, что компании, зарегистрированные в Мордовии, позиционировались как независимые налогоплательщики, отчетность каждого юрлица велась в соответствии с законом. На вопрос Смирнова, были ли это зависимые, аффилированные компании, свидетельница попросила уточнить вопрос, что прокурор конкретно имел в виду под словом «аффилированные». Прокурор, в свою очередь, сослался на 40 статью Налогового кодекса – «зависимые лица». Свидетельница подтвердила, что компании являлись зависимыми лицами. Тогда Лебедев уточнил, что слово «зависимость» там не употребляется вовсе, а есть слово «взаимозависимые налогоплательщики», а «зависимость» относится к другому кодексу.

Продолжили допрос. Смирнов спросил, знали ли налоговые органы, что это компании зависимые. «Взаимозависимыми? – уточнила свидетельница и ответила: - Конечно, налоговая знала об этом, так как видела всю первичную документацию, что, например, одна компания постоянно торгует только с другой».

На вопрос прокурора, действительно ли налоговое управление, в котором работала свидетельница, не касалось цен реализации нефти, Ирина Балаян сказала, что они действительно не касались их в плане анализа. Если они видели, что цены, противореча ст. 40 Налогового кодекса, выходят за рамку в 20%, то они об этом сигнализировали. Ее налоговое управление не утверждало и не устанавливало цены. Тогда прокурор спросил, принимали ли они участие в изменениях цен, сигнализировало ли управлении об этом, и как это регулировалось. Свидетельница рассказывала, что они предоставляли плановое начисление, соответственно, по факту цены регулировались, потому что претензий налоговых органов по статьей 40 НК не было. Потом прокурор спросил, с какой целью производилась корректировка цен. Свидетельница ответила, что корректировка была необходима, чтобы соответствовать статье 40, иначе компании грозили большие штрафы.

Затем Вячеслав Смирнов поинтересовался, входила ли в обязанности свидетельницы функция администрирования. Ирина Балаян пояснила, что входила - в части подготовки актов сверки с налоговой инспекцией, в части отражения сроков по уплате налогов в бюджет.

Далее прокурор попросил пояснить экономическую целесообразность существования мордовских предприятий. Тут вмешался Данилкин, уточнив, кого допрашивает прокурор – специалиста или свидетеля. Ответ знал Валерий Лахтин: «Мы допрашиваем свидетеля, отвечавшего за этот сегмент работы!» – «Ну, если как свидетеля, тогда скорректируйте вопрос», - заключил Данилкин.

Смирнов повторил свой вопрос: «Можете ли вы как работник, сведущий в налоговом законодательстве, выразить свое мнение об экономической целесообразности существования таких мордовский предприятий, заявленных как самостоятельные юрлица, в то же время являющихся зависимыми?» Лебедев попросил скорректировать вторую часть вопроса, в которой содержалось прокурорское утверждение о самостоятельности юрлиц и одновременно их зависимости. Прокурор подтвердил, что в этом и заключается его вопрос. Лебедев же заявил, что вопрос юридически абсурден и попросил снять его. Свидетельница подтвердила, что ей не очень понятен вопрос в той формулировке, в которой он прозвучал. Она спросила, экономическая целесообразность чего конкретно интересует прокурора. Смирнов ответил, что он имел в виду, что предприятия были заявлены налоговой инспекцией как самостоятельные юрлица. Тогда свидетельница пояснила, что ее интересует налогоплательщик и налоговую инспекцию интересует налогоплательщик, если это юрлицо входит в ЕГР, имеет КПП, ИНН, сдает отчеты, проходит проверки и т.д., то оно является самостоятельным налогоплательщиком. Если же налоговую интересует фирма, которая покупает нефть у одних и тех же добывающих предприятий, потом она ее перепродает, потом она идет на экспорт, то «налоговая смотрит, соответствуют ли эти хозоперации 40 статье НК и включены ли все затраты типичные для данного рода деятельности. Если налоговая находит нарушения, то она говорит – у вас взаимозависимые лица, соблюдайте 40 статью. Что касается экономической целесообразности создания этих фирм, то я ответить не могу, поскольку не являюсь финансистом», - рассказывала свидетельница.

Далее прокурор спросил, распространялось ли прогнозирование, которым занималось ее управление, на предприятия, занимавшиеся сбытом продукции или на нефтедобывающие предприятия. Свидетельница ответила, что нефтедобывающие предприятие – не их сегмент.

У гособвинителей свой взгляд на существенные противоречия

К допросу госпожи Балаян приступил Валерий Лахтин. «Скажите, налоги от финансовой деятельности этих компаний, зарегистрированных в Мордовии, ваше управление не прогнозировало?» - «Нет, прогнозировал Маруев. Сотрудник «ЮКОС-М». До конца 99 мы занимались только предприятиями нефтепереработки, сбытом и терминалами. В конце 99 года, сразу оговорюсь, у нас было поручение от Голуб провести сверку с предприятиями ЗАТО по начислению налогов для подготовки акта с налоговой проверкой. В начале 2000 года Смирнов [непосредственный функциональный начальник] сказал, что «ЮКОС-РМ» заключил договор оказания услуг с предприятиями, которые будут зарегистрированы в Мордовии, и в рамках своих функциональных обязанностей мы должны будем заниматься прогнозированием, составлением актов-сверок и ответами на запросы из налоговых инспекций». – «Уточните все же, кто устанавливал цены продажи нефти между мордовскими предприятиями?» - «Не могу ответить». Тогда прокуроры попросили том дела 165, лист дела 50-53 с показаниями свидетельницы, ходатайствовав об их оглашении.

Защита заявила возражение, в связи с тем, что свидетельница находилась на трибуне и была готова ответить на любые вопросы прокуроров. «Главное, мы не услышали, в чем они усматривают существенное противоречие между ранее данными показаниями на предварительном следствии и даваемыми сейчас», - сказал Ривкин.

Однако судья ходатайство гособвинителей удовлетворил. Прокурор Смирнов сообщил, что допрос состоялся 12 мая 2008 года. «Только не озвучено, по какому уголовному делу», - заметил Лебедев. Валерий Лахтин, занявшись привычным, огласил показания Ирины Балаян, в которых повторилось все то, что уже звучало сегодня в зале № 7. Свидетельница подтвердила свои показания. У прокурора Смирнов было еще два вопроса. «При исчислении и прогнозировании налогов вы выезжали на конкретные предприятия?» - «Нет». - «А вы помните юридические адреса предприятий, которые были зарегистрированы в Мордовии?» - «Не помню». 

Лебедев и Ходорковский делают заявления

На этом свидетельницу Балаян отпустили, к микрофону в «аквариуме» подошел Платон Лебедев: «Ваша честь, для протокола краткое заявление. Я обращаю внимание суда, я полагал, что сторона обвинения знает, что вне зависимости от того, является юридическое лицо зависимым, или аффилированным по отношению к какому-либо иному юридическому лицу, как это предусмотрено Гражданским Кодексом или антимонопольным законодательством, они все равно являются самостоятельными юридическими лицами, в том числе и в особенности в соответствии с положениями Конституции РФ и Налоговым кодексом, индивидуальными налогоплательщиками. Каждое юридическое лицо, входящее в структуру, зарегистрированную на территории РФ, является самостоятельным налогоплательщиком, с самостоятельным уставом, с самостоятельной отчетностью, как с бухгалтерской, так и с налоговой, несмотря на то, что многие из этих предприятий были на 100 процентов дочерними нефтедобывающими и нефтеперерабатывающими…»

«Платон Леонидович, вы фактически даете показания!» - прервал судья Лебедева. – «Я делаю заявление», - возразил подсудимый. – «Это не заявление. Это касается непосредственно исследования доказательств», - не согласился судья.

«Я обращаю внимание на это суда, поскольку уровень профессиональной квалификации в этих вопросах корпоративного права, финансового и налогового права постоянно затрагивается нашими оппонентами», - закончил Лебедев.

Затем к суду обратился Михаил Ходорковский: «Позавчера уважаемый гособвинитель Лахтин сделал заявление относительно миноритарных акционеров - потенциальных потерпевших в этом процессе, которых он может привести в этот суд. Хочу заявить, что это заведомо ложное утверждение о существовании таких лиц. Согласно ст. 31 ФЗ «Об акционерных обществах», акционер имеет право на свои акции, право на начисленные дивиденды, право на пропорциональную часть имущества в случае ликвидации общества. Все. Вот все имущественные права. В компаниях «Самаранефтегаз», «Юганскнефтегаз» и «Томскнефть» после 2000 года единственным контролирующим акционером являлась компания ЮКОС. Общества «Самаранефтегаз», «Юганскнефтегаз» и «Томскнефть» к тому моменту не ликвидировались. Дивиденды в этих обществах не начислялись. Акции миноритариев не предмет данного суда. В ВНК в 2002 году единственный акционер - ЮКОС. Компания к тому моменту не ликвидировалась. Дивиденды не начислялись. Акции миноритариев ВНК не предмет данного судебного разбирательства. Компания ЮКОС ликвидирована. Хищение имущества ЮКОСа, совершенное при соучастии, на мой взгляд, г-на Лахтина не предмет ...»

«Замечание сделайте Ходорковскому! Ну надоело слушать эти оскорбления. С занесением замечания в протокол», - встал, с шумом отодвинув стул, Лахтин.

«Я рассмотрю этот вопрос, Валерий Алексеевич», - ответил судья.

«Мне нужно обосновать данную позицию? Я обосную! – заметил Ходорковский и продолжил: - …не предмет данного судебного разбирательства. Иные миноритарные акционеры отсутствуют. Таким образом, Лахтин заявил суду о намерении злоупотребить служебным положением и предложить суду признать потерпевшими лиц, заведомо таковыми не являющимися, в целях дезорганизации процесса.

Второе. Суд отказался привлечь специалиста в области корпоративного международного права и финансового учета. Поэтому считаю, что часть ответов свидетеля Косцюшко-Моризе на вопросы обвинения остались непонятыми стороной обвинения, а, возможно, и судом в той части, которую господин Косцюшко называл абсурдной. Хочу заявить об общеизвестных фактах в части данных высказываний господина Косцюшко. Во-первых, господин Косцюшко назвал абсурдным вопрос о расследовании правоохранительными органами Франции взаимоотношений банка «Креди Леоне» с банком МЕНАТЕП. Поясню. Согласно французскому законодательству, расследование возбуждается только в связи с преступлением. Кредиты, как заявил Косцюшко, возвращались. Никакое преступление Лахтиным, задающим вопрос, не упомянуто. Расследование с целью поиска компрометирующих материалов, которое проводилось в России, как я глубоко убежден, под надзором Лахтина для Франции абсурдно.

Далее. Господин Косцюшко назвал абсурдным вопрос о том, является ли уменьшение прибыли ВНК хищением ее имущества. Поясню. Общеизвестно, что прибыль - это разница...»

«Платон Леонидович, - оговорился председательствующий, - вы фактически анализируете показания. Ну вы сами чувствуете, что вы даете анализ показаний?!» - «Я сообщаю общеизвестные…» - пытался объясниться Ходорковский, но был снова перебит судьей: «Вы расшифровываете то, что по-вашему мнению недорассказал Косцюшко...Давайте то, что непосредственно касается вашего заявления без анализа показаний». – «Тогда без господина Косцюшко хотел бы обратить внимание, что, задавая вопрос об уменьшении прибыли, сторона обвинения должна была бы отдавать себе отчет, что прибыль это разница между затратами и полученной выручкой. Если выручка не получена, то прибыль просто не возникает. Уменьшить то, чего нет, невозможно. И наоборот, если прибыль уже получена, то она уже есть. Прибыль - это пассивы. А похитить можно только активы - деньги или ценности. Ваша честь, в суде задаются абсурдные вопросы. Аналогично. Не буду пояснять почему абсурден вопрос о том, что человек может уходить с чужим мнением. Уходить можно только со своим мнением, даже если оно соответствует чужому. Это на мой взгляд.

Далее. В суде стороной обвинения постоянно задаются вопросы, свидетельствующие о непонимании ФЗ «Об акционерных обществах» в части полномочий акционеров. В связи с этим задаются вопросы о моей роли в компании. Ваша честь, я просил бы либо разъяснить стороне обвинения, либо снимать вопросы, которые демонстрируют непонимание того, что согласно федеральному закону, мажоритарный акционер компании является источником полномочий в компании. Он их вверяет, а себе оставляет ту часть, которую считает нужной. Ему полномочия никто не вверяет. Как бы это объяснить. Потому что в противном случае свидетели постоянно у нас вводятся в заблуждение.

Аналогично. Постоянно задаются вопросы, против которых я не считал возможным возражать в то время, когда свидетели были здесь, но вопросы на мой взгляд абсурдные о том, что валютная выручка не поступает на территорию РФ. Ваша честь, любая валюта, за исключение банкнот, т.е. бумажек, хранится или отражается, или существует, только на счетах <…> Российская - в Центробанке РФ. Американская - на счетах резервной системы федерального резерва США. Она не может увозиться в другую страну. И такие вопросы запутывают свидетели, потому что грамотные свидетели начинают думать, что их спрашивают о банкнотах. Я не стал вмешиваться в допрос господина Косцюшко в этот момент, но, Ваша честь!

Я также как и Платон Леонидович категорически возражаю против вопроса, где противопоставляется самостоятельность юридического лица и роль каких бы то ни было иных юридических лиц в определении решения данного юридического лица. Мне известно, что это противопоставлении абсурдно. Свидетелей вводят в заблуждение. В Гражданском кодексе существуют ст. 53, 103, 105 и также корреспондирующие статьи закона «Об акционерных обществах». Невозможно противопоставлять самостоятельность юридического лица как такого, и роль иных юридических лиц в управлении этим юридическим лицом. Это введение свидетеля в заблуждение.

Последнее. Я еще раз обращаю внимание уважаемого суда на то, что те действия, которые я не могу иначе охарактеризовать как процессуальное мошенничество, которые предпринимают наши оппоненты, в данном случае я имею в виду приобщение к материалам дела протоколов допросов, которые были произведены после того, как следствие по данному делу, более того, формирование материалов дела было закончено, приводят суд к неприемлемой ситуации, которая возникла при оглашении протокола допроса свидетеля, который допрашивался сейчас в суде. Ваша честь, в протоколе допроса есть ссылки на по крайней мере три документа. Факт, что данные документы приобщены к материалам данного уголовного дела, вами никак не установлен. И какие документы предъявлялись свидетелям, на какие он давал пояснения, нам, например, неизвестно. На мой взгляд, эта ситуация с процессуальной точки зрения является мошенничеством», - закончил говорить Ходорковский, извинившись за длинное заявление.

Валерий Лахтин не уследил за Жаком Косцюшко-Моризе

Судья предложил закончить на сегодня, но тут решил выступить Валерий Лахтин: «Известно ли суду о причинах неявки Моризе? Когда вообще мы реализуем свои обязанности и свое право по его допросу?» - «У нас таким же образом не до конца был допрошен свидетель Голубович» - напомнил прокурорам председательствующий. «Свидетель Рыбин», - освежил память Валерия Лахтина и Платон Лебедев. «Сейчас нас интересует свидетель Косцюшко-Моризе, - конструировал двойные стандарты гособвинитель. - Мы его не допросили до конца! Мы ходатайствуем о направлении ему повестки…» - «Мы хотели бы узнать, известно ли суду о причинах его неявки, - перебил коллегу прокурор Смирнов. Виктор Данилкин сообщил прокурорам, что свидетель улетел. «Он игнорирует данное заседание и не желает являться в суд!» - продолжал Лахтин. «Он объяснил, что в ближайшее время не может явиться, ему надо было улететь. Вот это я вам могу сказать. А уж как вы это расцениваете, это ваше личное дело». - «То есть он не разъяснил, по какой уважительной причине…» - веселил зал прокурор. Наконец Виктор Данилкин закруглил прокурора и объявил, что следующее заседание состоится 15 июня. Начало в 10.00.