В четверг Валерий Лахтин доблестно превосходил себя вторничного. Правда, для этого пришлось пожертвовать самим Хамовническим судом, который весь сегодняшний день был вынужден топтаться на месте: сначала разрешали повторный прокурорский отвод переводчику Сомову, затем вникали в компетенцию нового американского специалиста.

Комментарии к сегодняшнему судебному дню в основном свелись к словам «Кащенко», «палата № 6», «цирк уехал, а клоуны остались». Деликатный Юрий Шмидт, описывая кипучую словесную деятельность Валерия Лахтина, обошелся словосочетанием «шизофренические высказывания».

Прокурор и авансцена

В начале заседания адвокат Константин Ривкин заявил, что защита просит допросить явившихся в суд иностранных специалистов - Кевина Дейджеса и Лауру Секхар. «Они по нашему запросу совместно проводили исследование. Кевин Дейджес (решили начать с его допроса. - ПЦ) – специалист в области экономики и финансов. Мы обратились в организацию, в которой он работает, для того чтобы проверить ряд заключений, с которыми мы столкнулись в фабуле обвинения».

Господин Дейджес вместе с переводчиком Юрием Сомовым подошли к трибуне. Валерий Лахтин начал перебирать свои бумаги.

«Отводы переводчику есть?» – произнес судья.

«Хотелось бы убедиться в квалификации переводчика, посмотреть его документы, обсудить этот вопрос», - считал что-то недообсужденным в этой теме Валерий Лахтин (отвод прокуроров переводчику Сомову уже был отклонен судом во вторник. - ПЦ). – «Ваша честь! На прошлой неделе вы видели мой красный диплом. И даже два» - напомнил Сомов. – «На ПРОШЛОЙ неделе! А СЕГОДНЯ?!» - был грозен прокурор. «Издеваемся, да?» - спросили адвокаты. «Если нет документов, то нет и переводчика», - делился чем-то мировоззренческим Валерий Лахтин.

Секретарь вышла в судейскую комнату за копиями документов. Их передали Лахтину, тот внимательно изучил бумаги. «Я документы просил! Удостоверяющие квалификацию переводчика!» - вернул бумаги судье неудовлетворенный прокурор. – «Документы… эээ… представляют из себя соответствующее оформление…с печатями» - объяснялся Лахтин. Адвокаты засмеялись. «Эти документы, Валерий Алексеевич, удостоверены судом!» - напомнил Данилкин. – «Я так понимаю, что документов, удостоверяющих квалификацию данного гражданина как переводчика на сегодняшний день, нет! Возможно, они и были удостоверены судом…» - говорил Лахтин. – «Не ВОЗМОЖНО, они УДОСТОВЕРЕНЫ судом!» - повторил судья. – «Эти документы, если они были, то они были ранее, несколько дней назад, сегодня я этих документов не вижу. Есть ли они на сегодняшний день?! Мы же все юристы! Мы должны удостовериться в наличии документов. Может быть, они утратили силу… Или лишен квалификации в силу каких-то причин. Я документы требую!» - хотел проверить красный диплом на прочность сиюминутный Валерий Лахтин.

Публика возмущалась. «Ваша честь. Через 10-12 минут я могу принести документы, но это будет чистой потерей времени для суда», - заметил Сомов. – «Перерыв 20 минут!» - объявил судья.

В итоге Юрий Сомов принес еще и дополнительные документы. Переводчик показал их судье Данилкину и прокурорам. Валерий Лахтин листал разноцветные книжечки. «Здесь черным по белому, правда, на английском языке написано «переводчик». Но господин прокурор утверждал давеча, что обладает всем необходимым лингвистическим инструментарием, чтобы судить о качестве моей работы как переводчика, поэтому, я надеюсь, что слово переводчик на английском языке не составит для него проблемы. Надеюсь, он перестанет далее сомневаться в моих профессиональных способностях», - комментировал Юрий Сомов ооновский документ. Публика смеялась.

Адвокат Ривкин: «Лахтин просто позорит Генпрокуратуру своими действиями»

Судья не стал спрашивать мнения прокуроров по поводу рассмотренных ими документов, а сразу зачитал переводчику Сомову его права и обязанности. Затем Виктор Данилкин спросил мнение защиты и подсудимых: «Отводы есть?». Отводов не было.
«Я еще раз обращаюсь к участникам процесса! Есть отводы переводчику?!» - повышал голос судья. «Ваша честь, мы сначала хотели бы удостовериться в личности переводчика!» - «Суд удостоверился в личности переводчика, паспорт ему вернул» - заявил председательствующий. - «Так я же не вижу этого паспорта!» - отрапортовал Лахтин. – «УПК предусматривает, что СУД устанавливает личность участников процесса! Я вам отказываю в обозрении паспорта переводчика!». Но Лахтин продолжал клянчить паспорт. – «Я уже отказал вам! Есть у вас основания для отвода переводчика?!» – злился судья.

«Чтобы определиться, будем мы заявлять отвод переводчику или не будем…» - судья не слушал Лахтина, он решал технические вопросы с иностранными специалистами: предлагал подвинуть трибуну, поставить стул… «Нам необходимо ряд уточняющих вопросов задать. Вот этому гражданину, который приглашен сюда якобы в качестве переводчика» - сказал Лахтин. Мало кто в зале сомневался, что цирк снова приехал.

«Пожалуйста! Ваши вопросы!» – сердился судья. Юрий Сомов встал за трибуну.

«При каких обстоятельствах, гражданин Сомов Юрий Георгиевич, вы были сегодня приглашены в зал суда?» - спрашивал Лахтин. – «Ни при каких. В зал суда я вернулся по логике событий». – «Вы более конкретно и менее абстрактно можете выражаться? Что подразумевается под логикой событий?» - публика рассмеялась. – «Могу. Под логикой событий я понимаю следующее. Поскольку я был приглашен для содействия суду в понимании того, что говорят приглашенные для участия в суде иностранные специалисты, и тем самым для оказания содействия правосудию, а сегодня ожидался допрос в суде иностранного специалиста, по этой самой логике я и вернулся в здание суда». – «Кем ожидался?» - «Мною ожидался, поскольку речь шла о специалистАХ, а не о специалистЕ. В начале недели допрашивался один специалист. Значит, по идее, сейчас должен допрашиваться другой специалист». – «То есть вы в курсе перспективы событий, которые могут ожидаться в суде?» - прищурился Лахтин. – «Нет. Я не в курсе перспектив событий. Допрашивался один специалист, наверное, вполне логично предположить, что будет еще один специалист. Это достаточно очевидно» - терпеливо разъяснял Сомов. – «Очевидно для кого?» - язвительно спросил Лахтин. - «Для того, кто видит разницу между единственным и множественным числом. Наверное, почти для всех нас здесь», - еще более спокойным тоном отвечал переводчик. – «Для стороны обвинения необходимость в допросе специалиста не очевидна», - не согласился прокурор с переводчиком и в этом.

Публика хохотала. «У меня такое ощущение…» - горячился Лахтин. – «Про ощущения потом!» – потребовал адвокат Клювгант. – «У меня ощущение, что переводчик, судя по его словам, он в тесном контакте работает и с защитниками, и с подсудимыми!» - закончил свою мысль прокурор.

«Валерий Алексеевич?! По УПК у вас есть основания сомневаться в компетентности переводчика. Ничего другого закон не предусматривает. Все остальное – ДОМЫСЛЫ!» - повышенный тон судьи донес эту мысль до прокурора. Вернее, не донес. «Для чего вы пришли в зал судебного заседания? Суд вас вызывал? У вас есть повестка? Покажите тогда!» - продолжал прокурор. Сомов еще раз объяснял, что никакой повестки у него нет, что пришел он в суд для осуществления перевода. «А вот этот гражданин – вы его знаете?» - ткнул Лахтин в сидящего рядом со стоящим Сомовым иностранного специалиста.

Встал адвокат Константин Ривкин: «Мы просим снять вопрос! Пора прекратить уже это безобразие. На мой взгляд, Лахтин просто позорит Генпрокуратуру своими действиями!» – «Наоборот, я как раз повышаю рейтинг своего ведомства конкретными вопросами!» - смешил зал Лахтин. «Фамилию можете его назвать?» - требовал прокурор ответа от переводчика. «Имя могу назвать. Кевин», - отвечал Сомов. – «При каких обстоятельствах вы встречались?» - вел допрос с пристрастием прокурор. – «Мы виделись сегодня за завтраком», - спокойно рассказывал переводчик. – «Какое это имеет значение для решения вопроса об отводе?! Валерий Алексеевич, я не пойму вашей логики» – возмущался судья. Но непонятый прокурор Лахтин был неостановим: «Вы когда-нибудь ему оказывали услуги по переводу?». – «Не далее как три минуты назад, когда Ваша честь обращалась к залу!» - пояснял Сомов. Публика, оценив ответ переводчика, снова рассмеялась.

Ходорковский предложил проверить у Валерия Лахтина документы

«На какой основе вы оказывали ему услуги?» - спросил Лахтин.

«У меня просьба к суду снять этот и дальнейшие вопросы!..» – начал Ходорковский. – «А дальнейшие нельзя, Ходорковский! Вы еще не знаете, что я буду задавать! – грубо оборвал его прокурор. – И пусть он меня не перебивает. Еще три секунды и я заканчиваю». Публика грохнула от смеха. «Он меня сбивает, мне психологически нельзя настроиться! – был далек от олимпийского спокойствия Валерий Лахтин. – Серьезный процесс…Мне необходимо настроиться соответствующим образом…Я абсолютно не знал, что сегодня будет некий специалист приглашен…» - «А вам не обязательно!» - пояснил адвокат Клювгант. Виктор Данилкин попросил закончить дискуссию.

«Ваша честь, - продолжил наконец Михаил Ходорковский. – Я тщательно изучал УПК и не нашел оснований, по которым уважаемый прокурор проводит допрос переводчика в то время, когда защита представляет доказательства. Но это менее важно… Ваша честь, мы не хотели поднимать этот вопрос, но поскольку уважаемый господин Лахтин поставил вопрос о том, что в КАЖДОМ судебном заседании присутствующие должны удостоверять то, что они не прекратили свои процессуальные полномочия в данном процессе (а у меня вызывает очень серьезное сомнение, что уважаемый мной господин Чайка, генеральный прокурор, мог доверить лицу ТАКОЙ квалификации представлять это ведомство в таком процессе!), я просил бы удостовериться, что СЕГОДНЯ у господина Лахтина имеются документы, позволяющие ему представлять Генеральную прокуратуру в этом процессе. У меня есть сомнения, что такие документы у него имеются».

Публика поддерживала: «Правильно!».

Но судья лишь вернул слово Лахтину. «Вы имеете представление, какое уголовное дело рассматривается?» - спросил прокурор. «Вопрос снимается», - проявил себя суд. «Когда-либо вы оказывали услуги Ходорковскому, Лебедеву, защитникам?» - повторял свои вторничные вопросы прокурор. «Я уже отвечал на эти вопросы», - произнес переводчик. – «Ну вы утвердительно отвечаете на эти вопросы?» - все еще хотел поговорить об этом Валерий Лахтин. Вмешался Виктор Данилкин: «В своем постановлении об отводе суд уже указал, что участие в других процессах не исключает возможности участия переводчика в судебном заседании. Что мы сейчас выясняем?!» - уже кричал председательствующий.

«Я прошу снять эти вопросы! Такие же вопросы уже задавались позавчера, когда ПРЕЗИРАЕМЫЙ мной Лахтин задавал вопросы уважаемому переводчику!» – напомнил и Лебедев.

Юрий Сомов, в свою очередь, попросил возможность сделать заявление: «В 2006 году, когда, не сомневаясь в моей беспристрастности, меня пригласили переводить IPO «Роснефти», воодушевившись инвестиционной историей «Роснефти», вернувшись в Москву, я решил прикупить ее акций. Таким образом, я являюсь акционером «Роснефти»! Поэтому, когда господин прокурор спрашивает меня о возможной пристрастности и заинтересованности в исходе этого процесса, мне хотелось бы знать, в какую, по его мнению, сторону я могу быть направлен своей заинтересованностью, будучи миноритарным акционером «Роснефти»».

«Валерий Алексеевич. У вас есть основания для отвода?!» - раздражался судья все больше.

«Сейчас они появятся!» - поглядывал на свой открытый компьютер Лахтин. Публика уже хохотала. Все происходящее в зале № 7 коллеги Юрия Сомова переводили многочисленным иностранным зрителям, которые тоже смеялись.

Из переводчика в свидетели

Лахтин задавал следующий вопрос. Он снова спрашивал, на каких условиях Сомов «намеревался переводить предполагаемые показания вышеуказанного гражданина», а также о том, оказывал ли он услуги по переводу Ходорковскому и Лебедеву… «Я уже отвечал. Осенью позапрошлого года в Гааге прошли слушания, где я в качестве синхронного переводчика оказывал услуги Российской Федерации, поскольку выступали ее представители на русском языке. На все остальные пять или шесть вопросов я могу ответить «Нет!»».

«Вы, Валерий Алексеевич, злоупотребляете своим правом!» - заявил судья. –«Каким правом я злоупотребляю?! – был задет за что-то живое Валерий Лахтин. - Если защита и подсудимые могут немереное количество времени готовиться к процессу, готовить со специалистами вопросы и допросы, а нам в этом процессе дается несколько секунд, чтобы сформировать свои вопросы. Это в новых экономических отношениях в нашей стране… - отсутствовал где-то лет девятнадцать Валерий Лахтин. – Это в процессе по делу об экономических преступлениях! Мы же не бытовое убийство сейчас рассматриваем!» - «Вы повторно задаете одни и те же вопросы, - возмутился судья. - Ваши доводы УЖЕ были рассмотрены в постановлении о разрешении заявления об отводе указанного переводчика». Затем Данилкин обратился к Сомову: «У вас что-нибудь изменилось?». – «Нет, как мы видели, за три дня даже мой диплом не приобрел другой окраски!» - отвечал Юрий Сомов.

«У вас есть основания для отвода переводчика?!!» - в энный раз спрашивал Виктор Данилкин у прокуроров.

«Мы заявляем отвод переводчику в виду его прямой заинтересованности в исходе дела!!! - встал Валерий Лахтин. - Не стороны назначают и приглашают переводчика, а суд! Только суд может его назначить и согласовать вопрос оплаты, естественно, из государственного, независимого бюджета, и не из бюджета защитников! Как я понимаю, переводчик и ранее оказывал юридические услуги (так и сказал. – ПЦ), раз он подтверждает свои показания, данные на предыдущем судебном заседании. А он утверждал, что встречался, пусть даже выполняя функции переводчика, с членами организованной группы Брудно и Ивлевым. Это свидетельствует о его явной заинтересованности в исходе процесса. Кроме того, он оказывал услуги защитникам Ходорковского и Лебедева, находясь на территории США. Кроме того, он уже фактически допрошен в качестве свидетеля и в предыдущем судебном заседании и в данном судебном заседании! Что исключает его участие в данном судебном заседании как переводчика», - огорошил зал Лахтин.

«КАКИЕ он показания дал?! – совершенно возмутился судья. – Да он не был предупрежден об уголовной ответственности по 308 статье!!! Какие ПОКАЗАНИЯ?!».

«Я излагаю свою позицию, позвольте мне изложить свою позицию так, как вы позволяете излагать свою позицию защитникам и подсудимым, так, как вы позволяете приобщать те документы, на которых они настаивают. Нескольких томов. Мы заявляем отвод переводчику по вышеуказанным причинам» - путался в словах и в действительности Валерий Лахтин.

«Я прошу пояснить, почему вы считаете, что переводчик был ДОПРОШЕН? По каким обстоятельствам, уточните суду» - требовал Виктор Данилкин.

«Ну по обстоятельствам, что он оказывал юридические услуги в переговорных процессах…» - начал изъясняться своими словами (а не из Интернета) Валерий Лахтин. «Юридические!» – засмеялся Лебедев. – «Оказывал переводческие услуги, - наконец-то исправился Лахтин, - в переговорных процессах, связанных и с этим делом, связанных с делами, решения которых используется в данном процессе, на которые защитники и подсудимые ссылаются в своих заявлениях... он встречался с соучастниками тех действий, которые квалифицированы как преступления, с Брудно и Ивлевым! Здесь прослеживается ЯВНАЯ заинтересованность данного гражданина в исходе дела! А когда производился допрос Хона… меня совершенно не удовлетворяет объяснение этого гражданина…неоднократно, в течение пяти раз я наблюдал, что речь на русском языке предшествовала речи того же Хона на английском языке. Такое ощущение, что не Хон давал показания в данном процессе, а сам переводчик! – занимался прокурор не чем иным, как ревизией решения суда об отказе в первом отводе переводчика. - У меня вообще такое ощущение, что он тесно связан и с подсудимыми, и с позицией защиты. Он потенциально необъективен! Организация, которая нанимала его для осуществления перевода, тесно связана с подсудимыми и их защитниками. Мы предлагаем вам назначить переводчика самостоятельно! Как это требует законодательство!» – сложив руки на груди выступал Валерий Лахтин.

Адвокат Шмидт: «Я к этим шизофреническим высказываниям еще не адаптировался»

Поднялся адвокат Клювгант. «Первое. Прокурор говорил очень долго, хотелось бы уточнить, кого он имел под словом «МЫ»?». – «Ну уж не ВАС! – ерничал Лахтин. - А государственных обвинителей! Моих коллег!». - «У гособвинителей есть собственные основания для отвода переводчика?» - спросил судья по просьбе адвоката остальных прокуроров. Те сначала молчали, потом Смирнов, поднявшись, заявил, что поддерживает отвод. «Это единое мнение», - кивнула с места Ибрагимова.

Тогда адвокат Вадим Клювгант высказал мнение защиты: «Вопрос о допуске данного переводчика был разрешен судом в предыдущем заседании, есть решение, в нем нет оговорки, что переводчик допускается только для одного процессуального действия, а именно – для допроса специалиста Хона. Следовательно, данный переводчик судом назначен, к участию в деле допущен и никаких оснований для того, что происходило сейчас – я даже затрудняюсь определить, ЧТО это было – нет! Не говоря уже о том, что судом уже разрешено заявление об отводе данного переводчика, заявленное тем же лицом, по тем же основаниям, ничего нового не появилось! Несмотря на все потуги! Из этого следует, что сама постановка вопроса об отводе переводчика не имеет никаких законных оснований! Следующее – защита ставит перед судом вопрос о вынесении частного постановления в адрес генерального прокурора Российской Федерации в связи с ВОПИЮЩИМИ злоупотреблениями процессуальными правами, а также издевательским отношением к суду и к участникам судопроизводства, хамским отношением к участникам процесса со стороны прокурора Лахтина. Мы полагаем, что когда-то реагировать на такие вещи, происходящие в судебном разбирательстве, необходимо.

Кроме того, мы обращаем внимание на ПРОВОКАЦИОННЫЕ действия прокурора Лахтина, который, получив с вашего, Ваша честь, дозволения возможность задавать вопросы переводчику якобы для выяснения его компетентности и незаинтересованности, теперь пытается выдать данное действо за допрос данного лица в качестве свидетеля! Это ПРОСТО ВОЗМУТИТЕЛЬНАЯ ПРОВОКАЦИЯ, на которую не реагировать суду нельзя!

По совокупности этих обстоятельств защита настаивает на том, что заявление об отводе должно быть отклонено как несостоятельное и умышленно провокационное».

Затем высказался Михаил Ходорковский: «Я бы хотел обратить ваше внимание еще на один вопрос. Оплата переводчиков, которые участвовали в подготовке материалов данного дела. В этом процессе исполнительная власть является в целом нашим процессуальным оппонентом, поскольку она заявлена в качестве одного из потерпевших в лице РФФИ. Тем не менее это не стало основанием для отвода переводчиков, которые готовили материалы к делу. Странна позиция гособвинителя (который все-таки не подтвердил свои полномочия на сегодняшний день), что оплата переводчиков должна обязательно происходить от ОДНОЙ из сторон процесса. Я никогда с такой трактовкой принципа равноправия в процессе не сталкивался».

Не смог молчать и адвокат Юрий Шмидт. «Ваша честь. Честно говоря, мои коллеги, которые присутствуют здесь постоянно и подсудимые уже получили определенную закалку и, вероятно, иммунитет к действиям господина Лахтина. Я же к этим шизофреническим высказываниям еще не адаптировался, и мне даже возражать господину Лахтину на этом уровне стыдно!» - «Прошу сделать замечание защитнику, или я сейчас уйду из зала!» – снова посмешил зал Лахтин.- «Мне стыдно, ЧТО государственный обвинитель выделывает на глазах у многочисленной публики абсолютно на пустом месте. У вас, господин Лахтин, будет полная запись того, что говорил специалист на иностранном языке, и перевод! – продолжал Шмидт. - Если вы уличите переводчика в неправильном переводе, мы извинимся и скажем – «Как же прозорлив был этот Валерий Алексеевич, а как были все неправы мы!». Переводчик в процессе – это фигура служебная и подсобная. Вы еще ничего не можете ему предъявить, но вы уже мучаете человека не буду говорить какими вопросами (умным и здоровым понятно, что я хочу сказать), задерживаете суд, постоянно упрекая защиту в затягивании процесса! Имейте в виду, что все ваши действия фиксируются, причем по часам и минутам, и когда встанет вопрос о затягивании, мы предъявим вам весьма серьезный счет! Я, Ваша честь, приношу вам извинения за излишнюю резкость, но поддерживаю своих коллег!»

Переводчик Сомов: «Не знаю, чем я вам так не понравился»

Наконец выступил и Платон Лебедев: «Я прошу обратить внимание на чисто правовые моменты. Вам, Ваша честь, никаких ДОКАЗАТЕЛЬСТВ, подтверждающих ОЩУЩЕНИЯ Лахтина о неправильном переводе, не представлено вовсе! Ваша честь. «Постулирование без доказательств» с латыни на русский язык переводится как «ГОЛОСЛОВНЫЕ УТВЕРЖДЕНИЯ»! С ОЩУЩЕНИЯМИ Лахтина – я уже предлагал вызвать санитаров сюда!». – «Я дождусь замечания сегодня или нет?! Замечание сделайте!» – вскочил Лахтин. – «Дождетесь! В свой адрес!» - реагировала публика. «Платон Леонидович, воздержитесь…» - попросил судья. «УПК не устанавливает обязанности суда оплачивать услуги назначаемых судом переводчиков. Это он, Ваша честь, выдумал. Оплачивать переводчика – это дело сторон, - продолжал Лебедев. - Мы не задаем вопросы штатным переводчикам Генпрокуратуры, сколько им платят в Генпрокуратуре за фальшивые переводы. Меня этот вопрос не интересует! Меня интересует вопрос их КОМПЕТЕНТНОСТИ! Поскольку доказательств некомпетентности переводчика не прозвучало вовсе, я прошу отказать в отводе!».

Судья дал слово и Юрию Сомову: «Большая часть того, что говорил прокурор, вызывало у меня возражения. Но поскольку другие прокуроры тоже выразили солидарность в его позиции, я могу только сказать, что есть, как я понимаю, аудиозапись, которую всегда легко сравнить, и есть моя ответственность за заведомо неправильный перевод, поскольку от ошибок никто не застрахован, в том числе и Валерий Алексеевич. И я могу вам пообещать, глядя в глаза, - Лахтин воззрился на переводчика, - что ни одно из ваших слов я намеренно искажать не буду, переводя на английский, и переводя вам ответы. Зачем мне это надо, если я могу перевести так, как сказано? Я хочу сказать об очевидной всем вещи – если переводчик переводит не так, то не происходит диалога. Допустим, вы гражданин А, говорите гражданину Б что-то, я это слегка подгибаю в сторону, удобную гражданам С и Д, он вам отвечает, и тут вам сразу понятно – что-то здесь не то. Так что подгибать действительность при переводе невозможно. Можно только ошибиться честно и поправиться. Или кто-то поправит. Это как таксист поедет по левой стороне улицы. Его действительность подправит моментально. Или человек с жезлом. Если вы собираетесь общаться с иностранными специалистами, то лучшего переводчика вам все равно не найти. Я не хочу сказать, что я самый лучший…Может быть, такого же найдете, потратив опять же время… Не знаю, чем я вам так не понравился. Вы мне понравились, например». Публика смеялась.

Судья, выслушав всех, объявил, что свое постановление по ходатайству прокуроров об отводе переводчика он зачитает через два часа.

Прокуроры переключились на специалиста

К назначенному Виктором Данилкиным времени (13.30) зал снова был полон.

Судья зачитал свое постановление об отводе. Перечислив доводы обвинения и защиты председательствующий стал озвучивать свои выводы: «Суд считает, что заявление об отводе переводчика Сомова не подлежит удовлетворению. Конкретные факты некомпетентности переводчика Сомова при осуществлении перевода показаний специалиста Уэсли Хона государственным обвинителем суду не представлены. Никаких обстоятельств, устраняющих переводчика Сомова от участия в рассмотрении данного уголовного дела судом не усматривается. Нет оснований полагать, что переводчик Сомов лично прямо или косвенно заинтересован в исходе уголовного дела».

Все сели. «Пожалуйста», - был готов перейти к допросу специалиста судья. Седой мужчина в костюме, встав, представился громким басом: «Кевин Дейджес». И отнес свои документы судье. «Я являюсь старшим вице-президентом компании, которая называется «Компасс Лексекон» (США)», - отрекомендовался мужчина. Судья рассказал специалисту об ответственности и правах. «Ваша честь, я держу в руках диплом университета Нотр Дам, штат Индиана. Здесь длинный текст… «Выдан Кевину Дейджесу удостоверяющий то, что ему присвоена степень бакалавра деловой администрации 20 мая 1979 года», - зачитал переводчик Сомов. Лахтин тут же отчитался перед своим компьютером. Судья попросил посмотреть «корочки», затем передал их прокурорам.

«По каким вопросам предполагается допрашивать специалиста?» - по традиции спросил Данилкин защиту. – «Как мы уже говорили, это специалист в области финансов и экономики. Мы ранее поставили перед ним ряд конкретных вопросов, он провел исследование, сделал выводы, которые мы хотим представить суду», - пояснил Константин Ривкин. - «Вы собираетесь общие вопросы по экономике задавать?» - уточнял судья. – «Нет, конечно. Абсолютно конкретные, применительно к отдельным моментам фабулы обвинения. Но будут и общие вопросы».

Встал Лахтин. «Немножко непонятно защитника Ривкина. Этот гражданин является специалистом в области финансов и экономики?» – «Валерий Алексеевич, с дипломом ознакомьтесь. Там есть перевод. А потом уже высказывайтесь!» - посоветовал прокурору судья. – «Может быть, мы сначала ознакомимся с документами? – возмущался Лахтин. – «Я вам и предложил это! А вы сами высказываетесь!» - заявил судья. – «Документ на иностранном языке…» - расправлялся с очередными минутами судебного заседания Валерий Лахтин. – «Перевод есть!» - выкрикнули из публики. «Тише, тише!» - успокаивал шумевший зал пристав. Прокуроры листали дипломы и переводы. «Неправильно перевели!» - поделился своим профессиональным мнением прокурор Смирнов с прокурором Лахтиным. Тот тут же передал эту свежую мысль в Интернет.

Специалист Кевин Дейджес: «Нам был предоставлен доступ к материалам обвинения»

Прокурор Смирнов попросил у суда разрешения задать уточняющие вопросы специалисту. Прокурор спросил Кевина Дейджеса, как правильно к нему обращаться, тот пояснил – «Кевин». - «Господин Кевин, у вас специальность по диплому «бакалавр деловой администрации» Сколько времени вы обучались в университете?» - «Четыре года». – «А какая-то специализация предполагается по этой специальности?» - «Да. Моей была бухгалтерия». – «В дипломе приложен перевод вкладыша, написано «общественный бухгалтер». Это и есть специализация?» - «Нет, тот вкладыш – это не вкладыш в диплом, это мое удостоверение в качестве дипломированного бухгалтера (присяжного бухгалтера), который имеет право практиковать в штате Иллинойс».

«Господин Кевин…» - продолжал было Смирнов. - «Кевин – это неправильное обращение! Это имя! Господин Дейджес!» - учила Ибрагимова коллегу Смирнова. Платон Лебедев рассмеялся. – «Через переводчика специалиста спросили, он разрешил так к нему обращаться!» - напомнил Ибрагимовой судья. Господин Кевин Дейджес подтвердил возможность такого обращения и рассказал, в каких организациях работал. «После получения степени я был присяжным бухгалтером. В фирме «Александр Грант» я занимался тем, что осуществлял аудиторскую проверку публично торгующихся компаний и государственных учреждений. Потом я перешел в фирму «Эббот Лабораториз». Там я занимал должность, которая называлась международный аудитор, и в рамках исполнения своих обязанностей я ездил с проверкой бухгалтерии, финансовой информации дочерних предприятий фирмы «Эббот Лабораториз» в 20 странах. Затем я перешел на работу в «Алкар». Там мы занимались программным обеспечением, в частности, тем, которое компании могли использовать для собственной стоимостной оценки, в рамках этой своей профессиональной деятельности я ездил в страны Европы, Азии, другие штаты США». – «В качестве кого?» - «В качестве обучающего, вместе с ними проводя анализ их финансовой отчетности и прогнозируя будущие денежные потоки, с тем чтобы они смогли сконцентрировать внимание на тех или иных бизнес-подразделениях в рамках своих компаний в соответствии с целями, которые компания ставила перед собой. После «Алкара» последние приблизительно 20 лет я занимаюсь предоставлением консультативных услуг в связи с судебными процессами». – «По каким вопросам вы консультируете?» - «По широкому кругу вопросов, связанных с судебными процессами». - «Являются ли областью вашей консультации правовые вопросы?» - «В определенном смысле да. Я в процессе выполнения своей работы вместе с юристами работаю над составлением заключений, которые используются в суде, в арбитражных делах, в выступлениях перед присяжными, в процессе посреднических переговоров, направленных на урегулирование коммерческих конфликтов…»

«Господин Дейджес, оказывали ли вы консультационные услуги нефтегазовой отрасли?» - продолжил спрашивать Вячеслав Смирнов. - «Я выступал в качестве специалиста или эксперта по двум делам, связанных с нефтегазовыми компаниями. Обе они указаны в моем резюме. Одно дело было связано с поглощением одной компании другой, объектом была компания «Тенз Ойл». Второе дело было связано с ценными бумагами, компания называлась «Си Эм Эс Энерджи». – «Оказывали ли вы консультационные услуги компаниям, работающим на российском рынке?» - «В России я первый раз. Непосредственно для российских компаний я не оказывал услуги, но некоторые из тех компаний, которые я консультировал, имеют операции в России. Хотя консультативные задания, которые я для них выполнял, были связаны с их глобальной деятельностью». – «Знакомы ли вы с российской системой бухгалтерского учета». – «В общих чертах». – «А знает ли господин Дейджес, в качестве кого он приглашен в судебное заседание, по каким вопросам он должен дать свои пояснения?» - «Конечно. У нас есть ряд слайдов, которые мы подготовили, чтобы иллюстрировать наш анализ. Адвокат Ривкин задал нам ряд конкретных вопросов, нам был предоставлен доступ к томам дела, к материалам обвинения, мы провели анализ и пришли к выводам, используя эти материалы. И мы на основе материалов обвинения подготовили презентацию, включающую ответы на поставленные нам вопросы. Подготовили мы это для того, чтобы не просто изложить наши выводы суду, но и обосновать их при помощи материалов обвинения». Кевин Дейджес смотрел на прокуроров, на Смирнова, тщательно и спокойно отвечал на вопросы, жестами показывая на адвокатов, на судью, – на тех, о ком он говорил.

Прокурор Смирнов отбивает хлеб у защиты

Вячеслав Смирнов спросил, какие материалы дела изучал специалист. Тот пояснил, что может с самого начала показать слайд с библиографией, где перечислены все документы, на которые ссылается он в ответах, и в каждом слайде ссылка тоже есть. «В настоящее время вы не помните, что это за документы?» - спросил Смирнов.

«Ваша честь. Я бы попросил снять этот вопрос, поскольку мы переходим к тем вопросам, которые планировала задавать защита», - попросил Ходорковский. – «Вопрос снимается», - заявил судья. – «И еще пояснение…чтобы помочь Вячеславу Николаевичу…» - начал Платон Лебедев. – «А мне не нужно помогать!» - поспешно отверг помощь Смирнов. – «Сертифицированный присяжный бухгалтер США – это специалист, который имеет право создавать финансовую отчетность по стандартам США или аудировать финансовую отчетность в соответствии со стандартами аудита США. То есть это многоцелевой специалист. В нашем понимании – это бухгалтер или аудитор», - комментировал Лебедев.

На следующий вопрос Смирнова Дейджес отвечал, что научных работ он не имеет. «Есть ли что-то, что подтверждает, что вы участвовали в судебных заседаниях?» - интересовался прокурор. Специалист подтвердил, что у него есть с собой эти документы. Дейджес поднес список документов судье. Тот спросил, нужно ли прокурорам, чтобы оглашался этот список. «Он весь на английском языке», - заметил Данилкин. - «Нас интересует характер процессов!» - потирал руки Лахтин. – «Уже было озвучено, принимал участие в двух делах, указывались фирмы!» - напоминал судья. –«Неконкретно», - не соглашался Лахтин. – «Куда уж конкретнее?!!!» - говорил Данилкин.

«Вы упомянули, что заключение готовили «мы». Кто это МЫ?» - спрашивал дальше Смирнов. – «Я являюсь автором заключения. Я работал в составе команды над этим заключением. Один из членов этой моей команд находится сегодня здесь в зале. Когда вы увидите объем выполненной работы, вы поймете, что для ее выполнения нужна команда». – «Где оно было составлено?» - спрашивал Смирнов.

«Ваша честь, МЫ эти вопросы будем задавать!» - сказал Лебедев. «Я, конечно, благодарен прокурору Смирнову, хлеб он у меня отбивает по полной программе! А отвести вопрос я прошу в связи с тем, что он не имеет никакого отношения к компетенции специалиста!» – заметил Константин Ривкин. Судья вопрос прокурора снял.

«Кто был инициатором вашей явки в суд сегодня?» - спрашивал Валерий Лахтин. – «К вопросу о квалификации это не имеет никакого отношения!» - снова не согласился Ривкин. – «Вопрос снимается!». – «Знакомы ли вы с российским законодательством?» - спросил Лахтин. – «В области ЧЕГО?!» - сердился судья. – «В области всего! Его уже предупреждали об уголовной ответственности!» Судья попросил о дополнительном уточнении вопроса. Прокурор попытался задать вопрос конкретнее, но справился плохо. «Гражданское, уголовное, корпоративное право», – «перевел» вопрос прокурора судья. Дейджес отвечал: «Я не являюсь специалистом по российскому законодательству, но мне был представлен уголовно-процессуальный кодекс, где были указаны мои обязанности как специалиста, это объяснение полностью совпадает с моим представлением о моих обязанностях в качестве специалиста, когда я выступаю в этом качестве в судах США». – «Вы указали, что намерены в данном судебном заседании дать некое заключение, основываясь на неких материалах уголовного дела…» - «Вопрос снимается, - не дал закончить прокурору мысль Виктор Данилкин, - поскольку он не говорил о представлении суду заключения!» – «Но оно, устное заключение, основано на ЧЕМ? Материалы уголовного дела, Ваша честь, у ВАС находятся! У меня их нет! Мы дело направили в суд! ОН-то на материалы какого дела ссылается? Если на материалы другого дела, то ему здесь делать нечего, в этом процессе, происходящем в российском суде, а не американском», - ориентировался на местности Валерий Лахтин, активно жестикулируя руками в воздухе. – «На ЭТОМ уголовном деле…» - отвечал специалист. – «Понятно. Следующий вопрос», - даже не дал договорить переводчику судья. – «Нет, непонятно!» - заявил Лахтин. – «ВАМ непонятно, а МНЕ ПОНЯТНО!» - отрезал судья. Прокурор Смирнов схватил коллегу Лахтина за предплечье и крепко сжал, словно пытаясь удержать его от дальнейшего. Но не вышло: «Ранее вы когда-нибудь оказывали услуги компании ЮКОС, дочерним компаниям этой компании, Ходорковскому, Лебедеву их защитникам?» - «Нет» - «Валерий Алексеевич, вопрос касается компетенции и ничего более, - обкладывал прокурора флажками судья. – Если вы собираетесь заявлять отвод специалисту, то скажите об этом».

Ходорковский: «Уважаемые прокуроры явно затягивают время»

Валерий Лахтин спросил, присутствовал ли специалист в зале суда ранее. Кевин Дейджес сказал, что был в зале в понедельник и во вторник. «Этого года?» - уточнил прокурор. Ему снова ответили.

«Валерий Алексеевич! Прекратите базар!» - предложил снисходительным тоном Платон Лебедева. Но прокурор уже спрашивал, присутствовал ли Кевин Дейджес в суде «при даче заключения специалистом Хоном». – «Ваша честь! Просим снять вопрос! Требования об удалении из зала лиц распространяются только на свидетелей. Если господа прокуроры этого не знают, то я не очень понимаю, чем мы здесь занимаемся!» - заявил Ривкин. – «Вопрос снимается!» - отреагировал судья. Вопрос об оплате услуг специалиста судья тоже снял.

Очередь говорить дошла до Ибрагимовой. «При изучении тех документов, которые вам предоставила защита, вы изучали законодательство Российской Федерации, регулирующее нефтегазовую отрасль?» - спросила прокурор. – «Нет». – «Вы участвовали в Российской Федерации в суде в качестве эксперта или специалиста?» - «В Российской Федерации нет, за рубежом – да, в более чем 25 делах». – «Те показания, которые дал здесь господин Хон, могут повлиять на вашу объективность?» - «Нет», - отвечал Дейджес. Больше вопросов у Гюльчехры Ибрагимовой не было.

«Ваша честь. Для протокола. Нефтегазового законодательства в Российской Федерации НЕ СУЩЕСТВУЕТ!» - заявил Лебедев. «Ну есть подзаконные нормативные акты! Ну давайте не будем в дебаты вступать!» - отбросил стул Лахтин. Случилась перепалка. «Сидите! Успокойтесь!» - кидали друг другу Лебедев и Ибрагимова. «Я вам корвалол принесу!» - пообещала Ибрагимова. – «И себе тоже!» - ответил Лебедев. «Так! Пять минут перерыв! Пока Платон Леонидович успокоится!» - развел стороны судья Данилкин.

Прервались.

«А вы работали в нефтяных компаниях?» - спрашивал после краткого перерыва Лахтин. – «Уважаемые прокуроры явно затягивают время… - подошел к микрофону Михаил Ходорковский. - «Нет! Я хочу выяснить, какой смысл явки его в заседание! И уровень его компетенции!» - настаивал Лахтин. - «Прошу снять вопрос, - продолжил Ходорковский. - Господин Дейджес уже говорил, в каких компаниях и должностях он работал. А для чего пригласили специалиста в заседание, адвокат Ривкин уже пояснял!». – «Вопрос снимается!» - решил судья.

«И вы считаете, что вы, давая заключение только в судах США и ряда европейских стран, не обладая знаниями в области деятельности российских НК, компетентны ЗДЕСЬ дать какое-то заключение?! В соответствии с российским законодательством по уголовному делу, по которому Ходорковский и Лебедев обвиняются в совершении тяжких преступлений?!» - не снижал активности Валерий Лахтин. Публика захохотала. «Вы не боитесь за свою репутацию! В Соединенных Штатах Америки!» – пугал Дейджеса Лахтин. «ОООООО! ААААХАХА!» – требовала уже, кажется, пощады публика. «Валерий Алексеевич! Вы какой вопрос хотите задать? Секретарь не успевает за полетом вашей мысли!» - пытался обуздать прокурора судья. Но из того продолжали сыпаться какие-то слова.

«У обвинения больше нет вопросов! - наконец перебил коллегу Лахтина на полуслове Смирнов. Тот замолчал. - Но мы просим дать 15 минут для подготовки заявления».

Прервались.

Вскоре прокуроры вернулись. Ибрагимова заглянула в комнату судьи. Данилкин вышел в зал. Лахтин доставал распечатанные листочки из своего принтера, который прокурор поставил себе под стол. Судья Данилкин выжидающе посмотрел на гособвинителей. «У нас вопросов нет, но для подготовки письменного заявления нам необходимо время! Вопрос сложный, требует проработки… Мы просим объявить перерыв до завтра!» - «Вам нужно время для подготовки заявления об отводе?» - уточнил судья. – «Совершенно верно», - подтвердил Лахтин.

«На сегодня заканчиваем. Завтра встречаемся в 10.00 утра», - подвел черту под результативно прожитым четвергом Виктор Данилкин.