Михаил Касьянов о главной цифре Хамовнического процесса: «Названный объем <инкриминированного хищения>, 350 млн тонн нефти, сопоставим с ОБЩИМ объемом добычи! ЮКОС был крупнейшим налогоплательщиком, эти объемы, которые добывались и реализовывались, фиксировались во всех документах во всех правительственных службах, которые отвечали за это. С этих объемов реализации нефти, нефтепродуктов уплачивались налоги. Данные об этом существовали и существуют во всех федеральных службах. Эти продукты экспортировались на международные рынки. Это также фиксировалось во всех службах, которые отвечают за это, в том числе таможенной службой. Поэтому говорить о хищениях такого масштаба?! Мой ответ - однозначно НЕТ! Такого не может быть!»

«С Ходорковским знаком, с Лебедевым - нет»

Зал с утра был полон. Судья Виктор Данилкин открыл заседание. «У нас была оперативная информация, что Кубена не работает в

«Прайсвотерхаус», мы ее озвучили в пятницу…Вот эта информация», — и прокурор Ибрагимова зачитала бумагу из «Прайсвотерхаус». Затем высказался Платон Лебедев: «Из данного ответа вовсе не следует, что Кубена не работает в глобальной системе «Прайсвотерхаус Аудит». Из него лишь следует, что он не работает в московском отделении».

«Продолжаем представление доказательств», — предложил судья. Встал адвокат Вадим Клювгант: «Мы просим пригласить в зал свидетеля Михаила Касьянова, он находится здесь». – «Приглашайте», — спокойно реагировал судья. Михаил Касьянов вошел в зал № 7.

«Это дополнительный свидетель?» — спросил Виктор Данилкин. – «Я не могу это объяснить, наш список был полностью отвергнут…» — заметил адвокат. – «По каким вопросам предполагается его допрашивать?» — спрашивал председательствующий. – «По вопросам, касающимся компании ЮКОС», — отвечал Клювгант. – «А как это соотносится с материалами дела? Или что, мы тут будем терять время?!» — поднялся с возражениями прокурор Лахтин. Михаил Касьянов тем временем занял место на свидетельской трибуне. «Может быть, все же перейдем к работе?» — предложил адвокат. – «Пожалуйста, я всех выслушал, начинайте», — не имел ничего против допроса экс-премьера Виктор Данилкин. Валерий Лахтин бросился к спасительному Интернету.

Михаил Касьянов ответил на формальные вопросы суда, отметив, что неприязни к подсудимым не испытывает. Начали допрос. «В 1998 году я замминистра финансов, с мая 1990 году я стал министром финансов РФ. В январе 2000 года я был назначен первым заместителем председателя правительства РФ-министром финансов. С января 2000 года по май 2000 я занимал эту должность. В мае 2000 года по представлению президента Госдума утвердила мою кандидатуру на пост председателя правительства РФ. С мая 2000 года до февраля 2004 года я занимал пост председателя правительства РФ. С Михаилом Ходорковским я знаком, с Платоном Лебедевым нет, — рассказывал Касьянов. - Занимая пост председателя правительства РФ, я регулярно проводил совещания с представителями ведущих нефтяных компаний. Их было девять и это были главные налогоплательщики страны. И когда стране требовалось после кризиса 1998 года срочно наводить порядок с выплатой многомесячных задолженностей по зарплатам и пенсиям, и удержание необходимых потоков для инвестирования средств в основную отрасль – нефтяную, я проводил такие совещания... и на первом таком совещании я познакомился с Михаилом Борисовичем Ходорковским. Это был, наверно, 2001 год».

«То есть отношения служебные? Или были иные, кроме служебных?», спросил Вадим Клювгант.

«Нет, не было других. В 2003 году Михаил Ходорковский, когда я еще был председателем правительства, бывал у меня дома дважды. Перед его арестом. После уже ареста Платона Лебедева я встречался с Михаилом Ходорковским у себя в резиденции для беседы».

«Знаете ли вы кого-нибудь из близких людей Лебедева или Ходорковского, их окружения…» — «Год назад я познакомился с родителями Михаила Борисовича Ходорковского, встречался с ними несколько раз на разных мероприятиях. Один раз был у них дома, один раз они были у меня дома. Это все». – «Существуют ли какие-либо обстоятельства, например, угрозы или обещания вознаграждения, иных благ, которые могли бы влиять на получение от вас неверных сведений в пользу Ходорковского и Лебедева. Или сокрытия вами от суда обстоятельств, вам известных?» — «Нет, таких причин нет».

Советский Союз сохранился в структуре нефтяной отрасли

«На основании известной вам информации, относилась ли компания ЮКОС к числу крупных нефтегазовых компаний России? Пожалуйста, назовите другие сопоставимые компании». — «Однозначно, да. Примерно девять нефтяных компаний составляли примерно 90 процентов добычи нефти и газа, ЮКОС был наравне, одно время был второй после ЛУКОЙЛа. Второй по объему добычи и по объему платежей в бюджет. ЮКОС и ЛУКОЙЛ были крупнейшими налогоплательщиками в Российской Федерации». – «Какие черты были свойственны нефтегазовым компаниям в тот период?» — «В тот период существовал единый режим для всех компаний. Крупные компании работали примерно в одном режиме. Основные черты – это вертикальная интеграция, второе - применение трансфертного ценообразования и третье – использование разрешенных законом зон льготного налогообложения, все эти компании применяли эти черты, которые были присущи всем этим девяти и больше компаниям.. Я говорю девяти, потому что регулярно, раз в полгода, встречался с руководителями этих компаний», — отвечал Касьянов. Судья, торопясь, записывал.

«С учетом региональной разбросанности предприятий той или иной компании, ЮКОСа в частности, система концентрации потоков и реализации централизовывалась через головную компанию, и это было присуще практически всем компаниям, — рассказывал Касьянов. - Практически весь нефтяной сектор остался и сейчас в той же структуре, которая была в Советском Союзе. Никаких новых предприятий не построено, нет новых месторождений добычи. Я имею в виду географически. Вся эта вертикальная интеграция была присуща Советскому Союзу и в этом контексте географическая разбросанность свойственна Российской Федерации. Никаких дополнительных предприятий не построено с тем, чтобы если говорить о какой-то возможной конкуренции в том или ином регионе, она по-прежнему невозможна так как одна или максимум две компании являются основными поставщиками нефти для НПЗ». – «Это очень быстро», — не успевал судья и его секретарь. Касьянов извинялся. – «Главная мысль, что все как было в Советском Союзе, все так и осталось практически до сегодняшнего момента».

«Припомните, какие предприятия входили в состав, технологическая цепочка». – «Добывающие, нефтеперерабатывающие компании, компании по реализации. Во многих компаниях были компании по реализации нефтепродуктов также. По реализации нефти и по реализации нефтепродуктов. Сервисные компании, все, что свойственно нефтяному комплексу. Но я подчеркиваю, что я не эксперт, поэтому то, что по памяти навскидку могу сказать… я уже давно нефтяной отраслью не занимался».

«По поводу трансфертного ценообразования – что это такое в вашем понимании, как это работало?» — спрашивал адвокат. – «Это обычная система ценообразования в вертикально-интегрированных компаниях, и не только в нефтяных. Эта система позволяет обеспечивать достаточные цены для поставки на переработку с тем, чтобы обеспечивать цены конечной продукции, приемлемые для рынка, для потребителя. Это система, использующаяся для концентрации потоков с тем, чтобы можно было показать все объемы выручки, для государства показать налоговую базу для системы последующего налогообложения…» — «В чем заключалось существо взаимоотношений таких ВИНК, ЮКОС конкретно, с государством, и внутри холдинга?» — «Внутри холдинга мне неизвестно, но то, что регулярно, раз в полгода мне как председателю правительства представляли справки об объемах платежей и сравнимости объемов платежей и добычи каждой компании, это так. Хочу также подчеркнуть, что, отвечая на ваш предшествующий вопрос, что ЮКОС был среди середняков или даже в верхней половине этой девятки компаний по платежам в бюджет на тонну добытой нефти и по общему объему, это так. ЮКОС был в числе крупнейших налогоплательщиков».

«Можете ли вы подтвердить или опровергнуть, что в рассматриваемый период в России не существовало внутреннего оптового рынка нефти?» — «Его не существовало и по-прежнему не существует, потому что структура нефтяной отрасли остается такой же, какой она была при Советском Союзе, по всей территории РФ примерно пропорционально распределены НПЗ и нефтяные компании также примерно расположены со своей вертикальной интеграцией, которая продолжает существовать сегодня. И трансфертное ценообразование продолжает существовать сегодня в силу этой структуры отрасли. Поэтому рынка не существовало тогда и усилия правительства сейчас по созданию такого рынка также не приводят к успеху, поскольку не существует новых предприятий, не существует дополнительных мест добычи нефти, где бы можно было обеспечить конкуренцию, для того чтобы можно было создать рынок. Предприятия расположены по всей территории РФ, обеспечивающие минимальные транспортные плечи по поставке нефти или продукции нефтепереработки для конечных потребителей».

«Трансфертное ценообразование продолжает существовать»

Более того, когда мы говорим и о вертикальной интеграции, и о системе как уплачивались налоги нефтяными компаниями, то к началу 2000 года, к моему приходу в правительство, в РФ существовала такая система налогообложения, которая была достигнута на основании общественного консенсуса в Госдуме. Существовали законы, предусматривавшие существование зон льготного налогообложения. Это так называемые ЗАТО. И некоторые регионы, которые законодательно имели право снижать уровень налогообложения для коммерческих организаций, в том числе для нефтяных компаний. И мы, уже когда было сформировано правительство РФ, на протяжении трех лет начали менять такой общественный консенсус и уговаривать Госдуму, что такая форма поддержки регионов, не путем централизации средств федерального бюджета, а непосредственное инвестирование со стороны нефтяных компаний через систему льготного налогообложения, такая система должна быть заменена. К 2003 году такой новый общественный консенсус, нашему правительству удалось сформировать и в 2003 году такие законы, закрывающие возможность для регионов понижать ставки налогообложения приняли. С того времени существует система налогообложения, которая есть и сейчас. Сейчас существует налог на добычу полезных ископаемых, экспортная пошлина, где правительство собирает максимум с нефтяных компаний и уже помогает регионам, финансирует их развитие за счет их средств и за счет средств федерального бюджета. Система, которая позволяла регионам самим вместе с компаниями принимать решения об инвестировании непосредственно их средств помимо федерального бюджета, была заменена. И сегодня такая система функционирует несмотря на то, что вертикальная интеграция с учетом структуры отрасли продолжает существовать, и трансфертное ценообразование продолжает существовать. Поскольку Россия находится в переходном периоде и цены на нефтепродукты в РФ ниже в два раза, чем в ближайших странах Европы – это говорит о том, что пока РФ не является полностью страной с рыночной экономикой, и не полностью интегрирована в европейский рынок. Цены продолжают оставаться ниже обычных цен, которые применяются в Европе. Я имею в виду цены внутри страны»,— твердо говорил Касьянов.

«Две минуты технический перерыв, прошу прощения!» — объявил судья и скрылся в судейской комнате. Быстрым шагом убежал из зала и прокурор Лахтин.

Министерства контролировали ЮКОС

«Теперь подробнее, как контролировало и регулировало правительство и другие федеральные органы власти деятельность ЮКОСа и других сопоставимых с ним крупных нефтегазовых компаний? В чем заключались налоговый и таможенный контроль со стороны государства?» - «Налоговый – это понятно. Существуют налоговые службы, инспекции, а в то время еще была особая инспекция по крупным налогоплательщикам, которая специально контролировала все налоговые потоки, вообще все доходы и уплату налогов предприятиями, в том числе нефтяными. Мне как председателю правительства, помимо того, что и Министерство финансов вместе с Министерством по налогам и сборам докладывали о ходе сбора, а я проводил такие совещания с Минфином и с Министерством по налогам регулярно, поскольку в то время это была критическая ситуация с тем, чтобы сформировать федеральный бюджет. Я практически еженедельно контролировал объемы поступления средств, чтобы быть уверенным в том, что мы обеспечиваем выплата пенсий и зарплат. Говоря о нефтяных компаниях, еще раз, когда в 2001- 2002 году мы проводили работу по подготовке новой системы налогообложения нефтяной отрасли, мы регулярно встречались с руководителями компаний, чтобы обеспечить консенсус, понимание частным и государственным бизнесом тех мыслей, той политики, которую намеревалось проводить наше правительство. Мое убеждение и моих коллег по правительству было таково, что не могут приниматься законы, с которыми незнакомы те, кто будут их исполнять. Поэтому взаимодействие с бизнесом, с нефтяным, с металлургическим, другим, это было нормой жизни нашего правительства. Для этой цели был создан Совет по предпринимательству при председателе правительства, где все законы, которые принимались, предварительно обсуждались с представителями бизнеса. После этого они вносились в Госдуму. И правительство убеждало Госдуму в необходимости принятия таких законов, которые порой казались неприемлемыми для многих депутатов. Но поскольку либеральная направленность нашего правительства с целью создания нормальных условий рыночной экономики, регулируемой и контролируемой государством, но рыночной экономики с поощрением предпринимательства – это было главным направлением экономической политики нашего правительства, мы такую работу проводили.

Возвращаясь к нефтяным компаниям, хочу сказать, что в тот период времени цена на нефть была невысокой, она была где-то 16-18-20 долларов за баррель. Я имею в виду внешнюю цену на международных рынках. Была угроза того, что цена на внешних рынках может упасть вновь до 8-10 долларов за баррель, что могло сорвать все планы нашего правительства по погашению долгов по зарплатам и пенсиям и выстраиванию новой политики, связанной с функционированием и формированием бездефицитного бюджета. В 2000 году и в 2001 году нам такие бюджеты удалось сделать. С тех пор до последнего кризиса в РФ девять лет жили по бездефицитному бюджету. Мы на встречах с компаниями согласовывали меры по регулированию поставок нефти за рубеж, чтобы российские поставки нефти не работали на снижение цен на мировых рынках. Это была общая такая работа – частного бизнеса и правительства на пользу страны по удержанию цен в приемлемых коридорах».

«То есть правительство контролировало и регулировало, в том числе и экспортные цены, и объемы экспорта нефтяных компаний?» — «Безусловно, таможенная служба этим и руководствуется. Сегодня и тогда существовали, в то время они назывались «индикативные цены», экспортные цены, вокруг которых примерно существовали и цены по всем контрактам, по которым нефть отпускалась за рубеж. Более конкретно не буду погружаться, потому что сейчас не помню. Но ситуация была такая, что безусловно цены на внешний рынок всегда были под контролем таможенной службы и я не помню случая, чтобы кто-то из нефтяных компаний нарушал когда-либо тот порядок, который был. А именно завышал или занижал экспортные цены». – «Как контролировалось деятельность ЮКОСа со стороны правоохранительных органов и спецслужб?» — «Этого я не знаю, это соблюдение законов… Главным образом законов, связанных с уплатой налогов и добычей, технологией добычи. Конечно, все службы правительственные этим занимались, но до меня такие вопросы не доходили. Это обычная практика работы любого уполномоченного ведомства, не все доходит до председателя правительства, но никаких проблем, которые могли бы возникнуть и доходили бы до меня, с докладом о каких-то нарушениях, будь то деятельность ЮКОСа или другой компании, связанный с нарушением технологии добычи или с неуплатой налогов, до меня не доходили». – «Можете ли вы подтвердить, что такой контроль со стороны специальных служб осуществлялся. Можете подтвердить этот факт?». – «Со стороны правоохранительных служб – не знаю. Со стороны гражданских - Министерства экономики, Министерства топлива и энергетики, Министерства по налогам и сборам…они собирали всю статистику и обрабатывали, и делали выводы по экономической деятельности. И Минприроды в том числе. Они обобщали информацию и делали выводы о правомерности и правильности исполнения законов всеми компаниями, в данном случае нефтяными».

Между Москвой и Роттердамом 10 лет

«Михаил Михайлович, отличалась ли деятельность компании ЮКОС от других сопоставимых компаний по тем основным названным вами чертам и по взаимоотношениям с правительством? Если такие отличие были, то в чем?» — «Ну, отличались по объему добыче, ЛУКОЙЛ был на первом месте, ЮКОС на втором, потом ЮКОС вышел на первое место…в остальном режим работы компании был обычным режимом для всей отрасли страны». – «Выручка, прибыль…Отличия существенные какие-то у ЮКОСа по ключевым показателям вы можете вспомнить?» — «Цифры, конечно, я не помню… но поскольку я веду речь только примерно о девяти компаниях, по которым делались доклады, девять крупнейших налогоплательщиков, то в числе них ЮКОС всегда был в середине или в верхней части. По налогам. По объему он всегда был наверху».

«Было ли вам известно, что цены, по которым дочерние добывающие компании ЮКОСа реализовывали нефть в регионах своей деятельности, были существенно ниже, чем цена нефти сорта Юралс в европейских портах?» - «Разумеется! Это были внутренние цены. Они отличались существенно от внешних цен. Цена на нефть на российском рынке и сегодня существенно ниже, чем на европейских биржах». - «Эта информация была общедоступна или закрыта?» - «Газеты, которые освещают экономическую деятельность компаний и правительства наверняка об этом писали. Эта информация была доступна. В правительстве это были обычные данные, которые распространялись, анализировались всеми ведомствами для того чтобы сделать выводы и правильно сформировать принципы политики». -«Правильно ли я понимаю, что правительство и федеральные органы власти исходили из этого факта (о существенном различии цен) во всей своей деятельности по контролю и регулированию отрасли?» - «Разумеется, конечно! То, что цены были ниже, это был фактор жизни, что называется! И он был существенен. Все об этом знали! Сложно себе представить, чтобы цена на нефть в Омске или, например, в Ярославле (где есть переработка) была бы на уровне Роттердама! Тогда бы цена на бензин была бы выше, чем в Европейском Союзе! А она сегодня по-прежнему ниже, чем в Европейском Союзе. И тогда и сегодня, как я вижу из политики нынешнего правительства, безусловно, цена реализации нефти для переработки российским нефтеперерабатывающим предприятиям НИЖЕ, чем цена нефти, которая продается на внешних рынках. Это связано с тем, что Российская Федерация находится по-прежнему в переходном этапе своего экономического становления. К сожалению, этот период затягивается в связи с разразившимся кризисом и глубиной, которая сейчас в Российской Федерации, но в то время мы считали, что это будет 10-15 лет, сегодня мы видим, что надо еще как минимум лет 5 добавить – помимо политики правительства есть еще внешние факторы, которые не дают возможности Российской Федерации выйти на те уровни, которые были бы сопоставимы с Европейским Союзом, в том числе по ценам на нефть для реализации на нефтепереработку. Еще лет 10 потребуется для выравнивания этих цен», - пояснял Михаил Касьянов.

Валерий Лахтин, мучаясь, ерзал на стуле. Судья с опрокинутым лицом слушал свидетеля.

Ходорковский играл за всю нефтяную отрасль

«Какова была бы реакция возглавляемого вами правительства на решение ЮКОСа установить в 1998-2003 годах цены для поставки от нефтеперерабатывающих предприятий на нефтеперерабатывающие российские заводы сопоставимые с европейской ценой?» - «Такую нефть и такие нефтепродукты просто никто бы не купил. Это просто неработающая мысль. Таких мыслей просто не могло возникнуть у компании. Более того, перед началом посевной мы политически просили нефтяные компании не повышать цены на нефтепродукты. Это было неофициально, поскольку замораживание цен противоречит рыночным принципам. Но по согласию с компаниями они прислушивались к политическим пожеланиям правительства и отказывались от индексации цен.

«А в отношении поставок нефтепродуктов для государственных нужд? Там какие обстоятельства?» - «Для министерства обороны, МВД…этим занималось в основном Министерство топлива и энергетики, там все было отработано, я в детали не погружался. Было такое. Для государственных потребителей. Когда вы спрашиваете о ценах реализации, конечно, учитывалась цена реализации для Министерства обороны. Нельзя было повышать цены таким образом. И сейчас такого повышения не происходит».
«Можно ли из вашего ответа заключить, что ограничение отпускных цен российских добывающих организаций для российских НПЗ, недопущение их роста, это было политикой, которая проводилась государством?»

Тут прокурор Ибрагимова высказалась, что в своем вопросе защита делает выводы. «Да, я подтверждаю, вывод правильный. Вопрос цены реализации нефтепродуктов для конечных потребителей, в том числе для государственных структур – это был ключевой, важный вопрос, который учитывался правительством при принятии любых решений!» - подтверждал Касьянов. «Ваша честь, прошу корректировать вопросы защиты! Они ставятся некорректно! Содержат предположения или задаются наводящие вопросы!» - вновь вмешалась Ибрагимова.

Продолжили. «Кто по вашей информации был персонально первым руководителем компании ЮКОС и представлял эту компанию во взаимоотношениях с вами, с правительством, с президентом, с другими органами власти?» - «Михаил Борисович Ходорковский, без сомнения». – «Приходилось ли вам когда-либо замечать или получать информацию о том, что Михаил Ходорковский каким-то образом камуфлирует свою принадлежность к руководству ЮКОСа и свою личную роль в управлении этой компанией?» - «Конечно, нет». – «Как бы вы могли охарактеризовать взаимоотношения Михаила Ходорковского в качестве руководителя ЮКОСа с вами, с правительством в целом, с другими руководителями государства, органами власти?» - «Если мы говорим о нефтяной отрасли, то должен сказать, что Михаил Ходорковский в то время был наиболее активным руководителем. Фактически на переговорах с правительством, когда мы вели долгие переговоры по формированию новой системы налогообложения, он представлял интересы нефтяных компаний и от их имени (ну с участием других компаний) участвовал и в совещаниях у меня и у министров. Он наиболее активную роль играл в экономических обоснованиях тех или иных процессов и в аргументации тех или иных позиций, присущих нефтяной отрасли. Он выступал как бы лидером от команды руководителей нефтяных компаний». – «Этот диалог, о котором вы сейчас сказали, носил открытый характер?» - «Он носил служебный характер. Заседания у меня проходили без участия прессы, но потом мы давали информацию в прессу…Такие совещания проводил и министр энергетики, и министр экономики. Проводились такие совещания и в Госдуме. Поэтому все знали, и все с нетерпением следили, какие же решения будут приняты, какие законы будут приняты по изменению системы налогообложения». – «Это были официальные отношения, обсуждения?» - «Однозначно. Это были официальные отношения между членами правительства и официальными руководителями компаний, которые являлись главными нефтедобывающими компаниями и главными налогоплательщиками федерального бюджета».

«Реакция президента была чрезвычайно удивительной»

«Известно ли вам о каких-либо существенных разногласиях между Михаилом Борисовичем Ходорковским и руководителями государства, членами правительства по вопросам деятельности компании ЮКОС?» - «До 2003 года таких разногласий я не замечал. Но в начале 2003 года не только ощущение, но и конкретное понимание того, что напряжение такое существует, у меня появилось в связи с тем, что я, например, был участником того совещания с участием президента Российской Федерации Владимира Путина в Кремле на встрече с крупными предпринимателями, когда обсуждался вопрос о борьбе с коррупцией в стране. От имени РСПП с докладом выступал Михаил Ходорковский, и во время этого обсуждения, когда Ходорковский обозначил, что существуют сделки, которые очевидно носят коррупционный характер, назвав в качестве примера сделку по покупке «Роснефтью» компании «Северная нефть», реакция президента была чрезвычайно удивительной для меня и для всех присутствующих.

Он в очень резкой форме среагировал на это высказывание Михаила Ходорковского и в резкой форме напомнил ему о том, что якобы <его> компания была приватизирована также не очень чистым образом. С того времени (это был февраль 2003 года) в Российской Федерации началось ощущение того, что власть начинает давить на бизнес. С того времени – чуть позже – начались и мои разногласия с Владимиром Путиным в части проведения политики».

Прокурор Ибрагимова что-то вполголоса высказывала с места. Ее никто не слышал.

Хищения 350 млн тонн нефти не может быть

«Известны ли вам какие-либо факты сокрытия, непредставления компанией ЮКОС, ее руководством, конкретно Ходорковским, какой-либо информации о деятельности компании, о ее основных показателях?» - «Мне как председателю правительства никто из министров или руководителей служб никогда не жаловался на то, что есть какое-то сокрытие». – «Публиковал ли ЮКОС информацию о своей деятельности, если вам известно?» - «ЮКОС, по-моему, был первой компанией которая публиковала в прессе отчеты о своей деятельности. Потом это стало практикой и нормой жизни для всех компаний». – «Выступал ли публично Михаил Ходорковский по вопросам деятельности компании ЮКОС и ее результатов?». – «Михаил Ходорковский неоднократно выступал с лекциями и внутри страны, и за рубежом. Выступал и в качестве представителя сообщества предпринимателей по вопросам открытости бизнеса и т.д. Поэтому общий фон и общие впечатления – у меня ответ напрашивается положительный», - жестикулируя, обводил взглядом присутствующих Михаил Касьянов.

«В качестве кого Михаил Ходорковский делал эти выступления?» - «Как я уже сказал, Михаил Ходорковский – руководитель компании ЮКОС». - «А вы знали Михаила Ходорковского в каком-либо ином качестве?» - «Нет, не знал». – «Вопрос связан с тем, что по настоящему делу Михаил Ходорковский и Платон Лебедев обвиняются, в частности, в том, что они в составе созданной и возглавлявшейся ими организованной преступной группы похитили у дочерних компаний ЮКОСа всю нефть, добытую ими за 6 лет в объеме 350 млн тонн. Вы считаете возможным, что такое масштабное преступление, и такое масштабное преступное формирование оставалось незамеченным в том числе для правительства, других компетентных органов власти и управления?» - спрашивал адвокат Клювгант.

«Ваша честь, пусть конкретизируется вопрос! Вопрос носит общий характер, вопрос в принципе наводящий. Пусть сошлется на конкретную страницу обвинительного заключения!» - вскочил Лахтин. «Вам вопрос понятен?» - спросил судья у Касьянова. «Понятен, - реагировал Касьянов и отвечал: - Названный объем, 350 млн тонн нефти, сопоставим с ОБЩИМ объемом добычи! ЮКОС был крупнейшим налогоплательщиком, эти объемы, которые добывались и реализовывались, фиксировались во всех документах во всех правительственных службах, которые отвечали за это. С этих объемов реализации нефти, нефтепродуктов уплачивались налоги. Данные об этом существовали и существуют во всех федеральных службах. Эти продукты экспортировались на международные рынки. Это также фиксировалось во всех службах, которые отвечают за это, в том числе таможенной службой. Поэтому говорить о хищениях такого масштаба?! Мой ответ - однозначно НЕТ! Такого не может быть!» - отвечал Касьянов.

«Следующий вопрос!» - поторопил судья.

Ходорковского и Лебедева с самого начала преследовали по политически мотивированным основаниям

«Отвечая на предыдущие вопросы, вы несколько раз подчеркнули, что деятельность компании ЮКОС ни по каким существенным чертам не отличалась от деятельности сопоставимых компаний». – «Это так». – «В этой связи вы можете объяснить каким-либо образом начавшееся в 2003 году преследование этой компании, сначала как налогоплательщика, не выполняющего свои обязательства, а потом и уголовное преследование руководителей компании?» - «У меня лично есть однозначное понимание на этот счет. Когда после февраля 2003 года началось напряжение между президентом Путиным и компанией ЮКОС, когда в июле 2003 года был арестован Платон Лебедев, это было очень вредным с точки зрения экономической политики шагом по развитию предпринимательства и привлечению инвестиций в Российскую Федерацию. Поскольку к деятельности председателя правительства впрямую не относится взаимодействие с Генеральной прокуратурой, я обратился к президенту России Путину с просьбой пояснить, известно ли что-либо ему на этот счет и почему такие вещи происходят.

Президент Путин дважды отказывался поддерживать такой разговор, но потом он все-таки дал мне ответ. И он сказал примерно следующее. Что компания ЮКОС финансировала политические партии – не только СПС и «Яблоко», которые он, президент Путин, разрешил им финансировать, но также и Коммунистическую партию, которую он, президент Путин, не разрешал им финансировать. Я не стал развивать этот разговор, потому что для меня этот ответ был чрезвычайно удивительным по двум причинам. Первое. Для меня было удивительно, что разрешенная законом деятельность по поддержке политических партий оказывается требует еще секретного одобрения президента Российской Федерации. И второе. Этот ответ о финансировании партий я услышал от президента Российской Федерации в ответ на вопрос, почему Платон Лебедев находится в тюрьме. После этого у меня сформировалось однозначное мнение о том, что арест Платона Лебедева является политически мотивированным. Уже осенью, после ареста Михаила Ходорковского, мои попытки поговорить с президентом Путиным о неприемлемости таких вещей наталкивались на его нежелание обсуждать. Ответ был простой: «Генеральная прокуратура знает, что делает». Безусловно, к концу 2003 года у меня сформировалось однозначное убеждение, что Михаил Ходорковский и Платон Лебедев арестованы и находятся под подозрением по политически мотивированным основаниям.

Свои протесты в этом плане я выражал публично, что в том числе явилось одним из разногласий в нашей совместной деятельности, моей как председателя правительства и Владимира Путина как президента Российской Федерации».

После перерыва продолжили. «Вы упоминали про экспортные пошлины. Можете пояснить смысл этих пошлин, как они работали с точки зрения тех механизмов контроля, которые вы описывали?» - спрашивал Клювгант. – «Когда я говорил о системе налогообложения и доходов бюджета, я упоминал, что экспортные пошлины являются очень важной частью, а сегодня они являются чрезвычайно важной частью изъятия тех сверхдоходов, которые могут образовываться у нефтяных компаний в связи с чрезвычайно высокой ценой на внешних рынках. И система налогообложения, которая была введена нашим правительством, она предусматривала основные два способа изъятия этих доходов. Это налог на добычу полезных ископаемых и экспортная пошлина. Эта пошлина служит для того, чтобы при экспорте нефти за границу снять те сверхдоходы, которые могут образоваться у компаний. За счет этих средств и формируется так называемый стабилизационный фонд, то есть резервы, которые позволяют сегодня стране минимизировать последствия экономического кризиса. В тот период времени экспортная пошлина, конечно, тоже применялась для изъятия этих доходов. Тем самым она служит регулятором между ценой внутреннего и внешнего рынка. После принятия законов, которые мы разработали, экспортная пошлина фактически привела к единообразию <цен>». - «Можете ли вы назвать в правительстве, когда вы его возглавляли, должностных лиц или ведомства, которые занимались экспортными пошлинами?» - «Это Министерсво экономического развития и торговли, это Минфин. Для общего анализа привлекалась Таможенная служба, Министерство по налогам и сборам. В правительстве за это отвечали два вице-премьера - Виктор Христенко и Алексей Кудрин».

«У стороны защиты больше нет вопросов», - заявил адвокат.

Вопросы есть у прокурора, у Ходорковского - просьба об уточнении.

Вопросы были у прокурора Вячеслава Смирнова. «Вы сказали, что ЮКОС – вертикально-интегрированная компания. Вам известно что-то об обмене акций ЮКОСа на акции нефтеперерабатывающих и нефтедобывающих компаний, которые входили в его состав, в частности, на акции, принадлежащие ВНК?» - «Нет». – «А вам что-либо известно о конкретных сделках ЮКОСа с его дочерними нефтедобывающими предприятиями по покупке нефти в 1998-2003 годах? По трансфертным ценам?» - «В самом общем плане известно, как и все другие нефтяные компании, ЮКОС покупал нефть. Само ценообразование внутри ЮКОСа мне неизвестно». – «Вы сказали, что ЮКОС входил в девятку крупнейших компаний, которые занимались добычей и продажей нефти, и в то же время по уплате налогов он занимал серединное место. Вы в беседах с Ходорковским не выясняли, почему такая разница. Добывает и продает нефть – один из лидеров, а уплачивает налоги в бюджет государства…где-то у него среднее положение?» - «Объем уплаты налогов был примерно одинаковый. Когда я говорил о девятке компаний, я говорил, что это не разница была какая-то огромная, а примерно одинаковая. Эту примерность или неодинаковость составляли разные условия добычи и разная себестоимость добычи. Кто-то добывал в суровых арктических условиях, кто-то добывал в южных условиях.

Поэтому министры так мне это и поясняли. Не было глобальной разницы, которая бы вызывала какую-то озабоченность». – «В России до 2003 года сохранялось льготное налогообложение. В связи с чем оно было отменено?» - «Правительство уже в 2000-2001 году пришло к выводу о необходимости формирования иной системы налогообложения, не позволявшей бы регионам самостоятельно принимать решение о снижении ставок налогообложения. Те нормы закона, которые позволяли им это делать, были приняты в 90-х годах в форме законов. Это был общественный консенсус, достигнутый через Государственную думу, Совет Федерации. По убеждению и моему и нашего правительства мы начали менять этот общественный консенсус. Стали формировать новые законы. И в декабре 2003 года такие законы были приняты». – «А не было ли одной из причин отмены льготного налогообложения то, что в таких зонах были зарегистрированы крупные предприятия, которые уклонялись от уплаты налогов?» - «Вопрос прошу снять, вывод прокурора об уклонении от налогов является его собственной выдумкой!» - постучал по микрофону Лебедев. – «Ну, я изменю немного свой вопрос. Что некоторые крупные предприятия, зарегистрированные в зонах льготного налогообложения, - от них не поступало достаточное количество налогов в бюджет», – прокурор даже не придал своей фразе вопросительную интонацию. «Система налогообложения, существовавшая в тот период времени, позволяла регионам принимать решения о снижении ставок налогообложения для компаний, в том числе нефтяных компаний. И такая законодатель установленная практика существовала. Подчеркиваю, это была утвержденная законом норма. Наше правительство считало, что регионы не могут иметь права финансировать свое экономическое развитие и инвестиционную деятельность за счет прямых поступлений от компаний. Поэтому мы и приняли решение об изменении этой системы, чтобы ». – «Вы дали уже пояснения в отношении трансфертных цен. Что внутри холдинга могут складываться отношения материнской и дочерней компании. И материнская компания может приобретать товар по ценам ниже, чем она может продавать на внешнем рынке?» - «Это так, это общая сложившаяся практика». – «А зависело это от того, куда направлялась нефть – пойдет она в страну или за рубеж?». - «Нет. Экономический смысл вертикальной интеграции интеграция не связан с направлением реализации продукции». – «А есть какие-то стандарты соотношения внутренних цен (трансфертных цен) и международных цен. Во сколько раз они могут колебаться?» - «По практике, эти расхождения серьезны и сегодня. Если вы бываете за границей, то вы увидите, что там цена за бензин для конечных потребителей примерно в два раза выше, чем в Российской Федерации!».

Затем поднялся Михаил Ходорковский. «Я просил бы одно уточнение сделать. Вы когда рассказывали по поводу уплаты налогов ЮКОСом, вы один раз сказали, что компания ЮКОС находилась в середине или в верхней части списка, исходя из уплаты налогов на тонну добычи. Второй раз вы повторили, но уже сказали просто – «по уплате налогов». Видимо, исходя из этого, прокурор и задал свой вопрос. Я просил бы вас уточнить, когда вы говорили, что ЮКОС находился в середине или наверху списка из девяти добывающих компаний, вы говорили об общем объеме уплачиваемых налогов или о налогах на тонну добытой нефти?» - «Конечно, я говорил об уплате на тонну добытой нефти! Эта таблица именно в этом разрезе и давалась. И ЮКОС был, как я и сказал, в середине или в верхней части этой девятки»

На этом первого свидетеля защиты отпустили. Прервались на 20 минут.

«Здесь подробно регламентировано, как все было на самом деле»

«Ваша честь, мы хотели бы сейчас продолжить исследование письменных доказательств», - объявил после перерыва Вадим Клювгант и запросил у суда 53, 199, 201 и 202 тома дела.

В томе 53 на листах 157-161 находилось генеральное соглашение от 31 июля 96 года между «Юганскнефтегазом» и НК ЮКОС. «Мы бы хотели сейчас обратить внимание на существенные детали, которые подтверждают показания Михаила Ходорковского», - отметил Клювгант и стал читать документ, который показался и на стене зала. Защитник подчеркнул, что с обеих сторон генеральное соглашение подписали руководители, действующие на основании устава. «Статья вторая – «Гарантии и заявления сторон» - имеет существенное значение в связи с утверждениями в обвинении о том, что дочерние добывающие компании были введены в заблуждение, что это соглашение было на невыгодных для них условиях и нарушало их интересы…дата заключения соглашения (31 июля 1996 года) на полтора года отстоит в раннюю сторону от момента начала инкриминированных деяний наших подзащитных», – пояснял адвокат только что прочитанную статью соглашения.

«Статья третья («Организационные условия соглашения») и четвертая («Уполномоченные лица») имеют доказательственное значение в связи с утверждением обвинения о том, что для подписания этих соглашений законные руководители добывающих дочерних добывающих обществ якобы были лишены полномочий, якобы не имели необходимой информации, а также действовали не по своей воле. Здесь подробно регламентировано, как все было на самом деле», - уточнял адвокат.

Статья пятая документа называлась «Условия поставки продукции». Здесь содержались положения, которые большинство постоянных посетителей зала № 7 уже заучили наизусть. Например, говорилось о том, что право собственности на добытую в составе скважинной жидкости нефть переходит от Продавца («Юганскнефтегаз») к Покупателю (ОАО «НК ЮКОС») на устье скважины. «Ваша честь, применительно к статье 5 данного соглашения обращаем ваше внимание, что в этой статье подробно регламентирована отдельно передача продукции, процедура и документы, сопровождающие эту процедуру, и отдельно – переход права собственности на продукцию, процедура, момент и документы, сопровождающие этот переход. Что очень важно. Поскольку в обвинении содержатся иные утверждения по этому вопросу. И именно об этих обстоятельствах давал показания Михаил Ходорковский», - давал пояснения Вадим Клювгант.

О статье шестой («Прекращение обязательств по оплате продукции») адвокат Клювгант сказал следующее: «Эта статья не предусматривает безвозмездного перехода продукции от продавца к покупателю. Конкретные формы встречного предоставления здесь перечислены».

Дошли до одиннадцатой статьи («Прочие условия»). Вадим Клювгант обратил внимание суда на пункт 11.2, согласно которому Покупатель «вправе самостоятельно переуступать свои права и обязанности, в том числе право собственности на нефть, которое у него возникло на основании данного соглашения и договоров, заключенных в его развитие».

«В целом по поводу всего документа - в нем отсутствуют какие-либо цены на поставляемую продукцию, несмотря на то что в обвинении утверждается, что в этих генеральных соглашениях цены были установлены, что, как видим, не соответствует действительности», - отмечал Клювгант.

Следующее генеральное соглашение находилось в том же томе на листах 211-215. Его заключили компании «Самаранефтегаз» и ЮКОСом. «Данное соглашение подписано уполномоченными руководителями, первыми лицами, на основании взаимовыгодных интересов сторон с целью координации усилий, а не для ущемления чьих-то прав и свобод», - комментировал Клювгант. «Предмет данного соглашения идентичен предмету только что оглашенного соглашения с «Юганскнефтегазом»», - пояснял защитник. Содержание статей и пунктов двух генеральных соглашений тоже совпадали. Адвокат снова подчеркивал, что и это соглашение (исходя из его текста) было заключено «Самаранефтегазом» добровольно, «исходя из интересов данного общества и на основании полной и всесторонней информации о существе этих взаимоотношений». «Обращаем внимание суда на то, что в документе, как и в предыдущем соглашении, подробно регламентированы две процедуры: процедура передачи продукции от продавца к покупателю и процедура перехода права собственности, которые различаются между собой и сопровождаются составлением различных документов. Также обращаем внимание на то, что приемка продукции осуществляется по показателям счетчиков, и безвозмездная передача продукции не предусматривается», - подчеркивал адвокат. Судья, сняв очки, о чем-то размышлял.

В томе 199 на листах 81-82 находился документ ранее не оглашавшийся. «Документ появился по ходатайству защиты, это запрос на имя председателя арбитражного суда Ханты-Мансийского автономного округа, направленный Хамовническим судом Москвы 6 апреля 2009 года», - объяснил биографию документа защитник и зачитал запрос. В документе запрашивались копия решения арбитражного суда Ханты-Мансийского автономного округа от 27 мая 1999 года, от 26 августа 1999 года и от 10 декабря 1998 года, а также решения апелляционной и кассационной инстанций по ним же. «Это запрос, на основании которого в деле появились упомянутые в нем судебные решения, о которых давал показания Михаил Борисович Ходорковский. В частности, об оценке только что оглашенных генеральных соглашений», - пояснил адвокат Клювгант.

После обеда снова обратились к 53 и 201 томам.

Генеральные соглашения уже проходили через суды.

«В 53 томе на листах 242-246 находится генеральное соглашение между «Томскнефтью» и НК ЮКОС от 4 ноября 1998 года», - объявил адвокат Клювгант.

«Обращаю внимание суда, что, как и в двух предыдущих оглашенных соглашениях, здесь видно, что соглашение заключено компанией «Томскнефть» в лице уполномоченного руководителя, компания подтвердила свое свободное волеизъявление, направленное на обеспечение взаимовыгодных интересов сторон. Всей информацией стороны обладают и решение принято сторонами на разумных основаниях…, - комментировал в ходе чтения адвокат. – Как и говорил в своих показаниях Михаил Борисович Ходорковский, генеральным соглашением подробнейшим образом предусмотрены процедуры перехода права собственности и документы, которыми это оформляется, передача продукции, сначала для подготовки, потом для сдачи в «Транснефть» и документы, которыми это определяется. Это делалось взаимными действиями сторон, и снова не предусматривалось безвозмездное получение продукции покупателем».

«Здесь, как и в отношении двух других добывающих обществ, предусмотрено право покупателя самостоятельно передавать свое право. Также здесь НИГДЕ, вопреки утверждениям обвинения об обратном, не устанавливаются никакие цены. Определены лишь существенные условия. Дальнейшее оставлено на конкретные договоры», - отметил Вадим Клювгант в конце своего разбора.

Затем адвокат приступил к оглашению судебных решений (из тома 201), которые были приобщены к материалам дела (судебный запрос о данных решениях адвокат огласил до обеда). Прокуроры зашептались. Но защитник уже приступил к чтению. Тексты отражались на стене зала.

Первым было оглашено решение Арбитражного суда Ханты-Мансийского автономного округа от 10 декабря 1998 года. В суд с иском обратился прокурор ХМАО, который требовал признать недействительным генеральное соглашение между «Юганскнефтегазом» и ЮКОСом. Прокурор писал о мнимости генерального соглашения и считал, что при его заключении произошло злоупотребление правом. Первая инстанция удовлетворила прокурорский иск частично – суд, в частности, не одобрил переход права собственности на нефть к покупателю на устье скважины, посчитав это положение генерального соглашения противоречащим ГК и ФЗ «Об исполнительном производстве». Логика суда была следующая: если права собственности на нефть передаются на устье скважины, значит третьи лица не могут обратить взыскание на нефть «Томскнефти», значит имеет место злоупотребление правом. В итоге суд признать недействительным один абзац генерального соглашения (о моменте перехода права собственности от добывающей компании к ЮКОСу). Кроме того, суд согласился с доводом прокурора о мнимости сделки (так как после выхода нефти из скважины она остается в ведении «Юганскнефтегаза», а фактический переход права собственности осуществляется на коммерческом узле учета нефти). Впрочем, суд не стал признавать все генеральное соглашение недействительным.

Сибирские прокуроры отличают скважинную жидкость от нефти

Затем адвокат прочитал постановление апелляционной инстанции, которая проверяла решение Арбитражного суда Ханты-Мансийского автономного округа. Суд отметил, что выводы нижестоящего суда не соответствуют обстоятельствам дела: «В соответствии с п. 1 ст. 218 ГК РФ право собственности на новую вещь, изготовленную или созданную лицом для себя с соблюдением закона, иных правовых актов приобретается этим лицом. ОАО «Юганскнефтегаз» производит добычу нефти на основании лицензии, в соответствии с законом РФ «О недрах». Выход нефти на поверхность земли является моментом создания новой вещи, то есть моментом приобретения права собственности на нефть у «Юганскнефтегаза». В силу п. 2 ст. 218 ГК РФ право собственности на имущество, имеющее собственника, может быть приобретено другим лицом на основании договора купли-продажи, мены, дарения…» - указывал апелляционный суд, который в итоге пришел к выводу, что отмененный Арбитражного суда Ханты-Мансийского автономного округа абзац генерального соглашения «не противоречит закону».

«Не соответствует обстоятельствам дела и вывод суда первой инстанции о мнимости договора в части определения момента перехода права собственности» - было сказано в решении суда, где далее объяснялось, что оставление нефти у «Юганскнефтегаза» для технологической обработки не влияет на момент перехода права собственности.

«Фактически вся добытая обществом «Юганскнефтегаз» нефть поступает в распоряжение компании ЮКОС, то есть сделка влечет определенные последствия, что исключает признание ее мнимой», - говорилось в судебном решении. В итоге апелляционный суд отменил решение Арбитражного суда Ханты-Мансийского автономного округа и отказал прокурору в его иске.

Далее адвокат огласил решение Федерального Арбитражного суда Западно-Сибирского округа. Это было постановление кассационной инстанции, анализировавшей законность и обоснованность решения уже апелляционного суда. Кассационную жалобу подал прокурор. Примечательно, что этот прокурор о скважинной жидкости все знал: «…на поверхность выходит скважинная жидкость с различными компонентами, в том числе нефтью. А эта жидкость не является товаром, и масса, полученная из-под земли, должна проходить специальную подготовку», - писал он в своей кассационной жалобе. Кассационная инстанция подтвердила законность постановления апелляционной инстанции. «Апелляционная инстанция правильно указала на заключение договора ответчиками («Юганскнефтегазом» и ЮКОСом), исходя из принципа свободы договора», - отметили судьи кассационного суда, подчеркнув, что «предписания законодательства о моменте перехода права собственности нет». Кроме того, в постановлении указывалось, что «место передачи нефти, определение перехода права собственности – условия договорные и, если они не совпадают, – это не значит, что договор безвозмездный». В итоге кассационная жалоба прокурора была оставлена без удовлетворения.

«Защита считает необходимым обратить внимание суда на то, что в своих показаниях Михаил Борисович указывал, что в этот период имелись многочисленные претензии на нефть со стороны различных кредиторов и соглашения, в которых предусмотрены такие условия, имели целью защитить права и интересы дочерних обществ компании ЮКОС от этих посягательств. Второе. Вступившими в законную силу решениями арбитражных судов признано наличие возмездных сделок, признана полная законность генеральных соглашений, признано отсутствие нарушений каких-либо интересов каких-либо третьих лиц этими соглашениями и договорами, исполнявшимися в их рамках», - отметил Вадим Клювгант.

Прервались на пять минут.

Нефть арестовали в ее логове - в скважине

После краткого перерыва адвокат Вадим Клювгант огласил еще одно решение Арбитражного суда Ханты-Мансийского автономного округа. На этот раз от 27 мая 1999 года. Слушался иск ЮКОСа к «Юганскнефтегазу» об освобождении имущества от ареста. Речь шла о 428 тыс. 500 тонн нефти. ЮКОС доказывал, что указанная нефть была его собственностью и, соответственно, ее нельзя арестовывать по долгам «Юганскнефтегаза». Ответчик исковые требования признал. Суд иском согласился, заявив, что «арест и изъятие имущества произведены незаконно, без установления действительного собственника этого имущества». Дальше суд цитировал генеральное соглашение, которое заключили стороны (и вновь звучал абзац, регламентирующий момент перехода права собственности на нефть). В решении отмечалось, что законом не предусмотрена возможность наложения ареста на имущество, которое будет создано в будущем (а именно так и поступил судебный пристав, арестовавший еще не добытую нефть). «Как установлено в судебном заседании, ни «Юганскнефтегаз», ни ЮКОС не располагают какими-либо резервуарами, предназначенными для накопления, хранения нефти и технически это невозможно. Весь объем добытой нефти незамедлительно поступает в систему транспортирующей организации «Сибнефтепровод» (подразделение «Транснефти». – ПЦ)», - говорилось в решении суда. В итоге суд освободил от ареста нефть ЮКОСа.

Далее Вадим Клювгант огласил решение кассационной инстанции по этому же эпизоду. Вышестоящий суд полностью согласился с доводами Арбитражного суда Ханты-Мансийского автономного округа.

«Ваша честь, защита обращает внимание суда, что этими судебными актами безоговорочно установлено право собственности ЮКОСа как покупателя нефти на эту нефть. А также установлено то, о чем в своих показаниях говорил Михаил Ходорковский, - про многочисленных желающих завладеть нефтью добывающих компаний, и что нефть сразу же сдавалась в систему «Транснефти», хранить было негде, невозможно, это прямо сказано в решении суда», - отмечал Клювгант.

«Ваша честь, далее у нас намечен достаточно большой блок документов, связанный одной общей темой, поэтому сегодня мы просили бы на этом закончить», - обратился к судье Вадим Клювгант. Председательствующий не возражал. Завтра заседание начнется в 10.30 утра.