Бывшего аудитора «ПрайсвотерхаусКуперс» Алексея Зубкова прокурор Ковалихина неделю назад допрашивала целый день. Сегодня бывшего аудитора «ПрайсвотерхаусКуперс» Станислава Зайцева прокурор Шохин смог допросить всего за тридцать минут. Новый темп, который, судя по всему, взяли прокуроры, заставил посетителей процесса строить версии.    

Доставка подсудимых задержалась на час. В итоге заседание началось в 11.45 утра  К этому времени на свидетельском стуле, закинув ногу на ногу, расположился молодой мужчина в костюме и очках. «Вы свидетель?» - уточнил судья Данилкин. «Да, я свидетель», - не меняя позы, сообщил мужчина. «Выйдите, пожалуйста, пока из зала», - попросил судья. Свидетель вышел.

Прокуроры, как и обещали, высказались относительно ходатайств защиты и Лебедева (адвокаты просили заслушать кассету с записью неизвестного допроса свидетеля Анилиониса, которую случайно обнаружил в деле судья Данилкин, Платон Лебедев просил приобщить к материалам дела  Международные правила толкования торговых терминов Инкотермс 1990 года. - ПЦ). Выступала прокурор Ибрагимова. «Я отвечаю относительно аудиозаписи и о приобщении к делу документов. О приобщении документов из Басманного суда я выскажусь позже, - заявила она. - К нам поступили данные из следственного комитета о том, что в Хамовнический суд Москвы направлены аудиокассеты, являющиеся приложением к допросам свидетелей, в том числе Рыбина и Анилиониса. Допрос Анилиониса отсутствует, поскольку протокол его допроса не включен в дело и, следовательно, не предъявлялся для ознакомления обвиняемым и защитникам. Кассета является записью допроса Рыбина. Ходатайство же о приобщении материалов к делу прошу отклонить. Насколько я понимаю, эти документы получены Лебедевым из Интернета и не заверены официальным образом».

Поднялся и захотел посмотреть предоставленные прокурорами документы адвокат Владимир Краснов, но судья попросил его присесть. «Наше мнение не интересует?» - уточнил адвокат. «Ваше мнение не интересует, - сообщил судья и продолжил: - Суд, выслушав мнения участников процесса, отказывает в удовлетворении ходатайства о приобщении аудиокассеты. Суд отказывает в удовлетворении ходатайства о приобщении правил Инкотермс - есть более поздняя редакция этого документа». Адвокат Краснов стал говорить: «Я заявляю возражения против действий председательствующего, необозрение поступивших документов ущемляет права подсудимых, во-вторых, как будет выглядеть ваше решение «отказать в приобщении кассеты», если она уже приобщена и есть в деле, непонятно!». - «Уточняю по поводу ходатайства - «отказать в прослушивании аудиозаписи»», - исправился судья Данилкин. - «То есть отказать в исследовании доказательств, так?» - уточнил адвокат Краснов. - «Я сказал то, что я сказал», - вышел из положения председательствующий.

«Прошу вас принять к сведению, что более поздняя редакция правил Инкотермс действует с 2000 года, а та редакция, которую я предоставил, относится к периоду нашего дела: с 98 по начало 2000 года. Поэтому я не совсем понял ваши основания в отказе в приобщении документов со ссылкой на более позднюю редакцию», - напомнил Платон Лебедев.

«Что касается приложений к контрактам в Басманном суде, - уже выступала прокурор Ковалихина, - ссылок в обвинительном заключении на них, на слова там Анилиониса, нет, а в нашем деле все необходимое отражено, мы считаем ходатайство незаконным». Суд отказал и в этом ходатайстве защиты.

Теперь пригласили свидетеля. Мужчина уверенно встал на трибуну, широким кивком поздоровался с подсудимыми. Это был Зайцев Станислав Валерьевич.

Тишину разрезал поставленный голос Дмитрия Шохина. Публика вздрогнула: чудесным образом заговоривший прокурор вел свой первый допрос на этом процессе.

«Имели ли вы когда-либо отношение к «ПрайсвотерхаусКуперс», если да, то какое? Имели ли вы отношение к проводимому аудиту? Что вам известно о деятельности ЮКОСа с 98 по 2004 год?», - спросил Шохин. - «Вопрос обширный... В 98 я там был старшим консультантом, в 2001-2002 году стал менеджером, в 2004 году старшим менеджером. Участвовал в различных проектах с лета 97 года по середину 2002 года. Что касается того, что мне стало известно о ЮКОСе...вопрос широкий...что-то я узнал из аудиторских проверок, что-то из прессы...» - «Что вам стало известно из аудиторских проверок? Вы рассказывайте, что знаете, а суд решит, что надо, а что не надо», - пояснял Шохин.

Судья Данилкин удивленно взглянул на прокурора. Зайцев пояснил вкратце, что «обычно» становится известно из аудиторских проверок.

Свидетель рассказал, что работал в том числе по аудиту компаний «Балтик Петролеум» и «Саус Петролеум», для чего ездил на остров Мэн, а в Женеве работал по компании «Белес Петролеум». Это была выборочная проверка договоров продажи нефти сторонним покупателям и расходов.

Коротким ответом свидетеля прокурор остался недоволен. Он попросил более подробно сообщить суду, что же ему стало известно. «Что мне стало известно — написано в отчете», - отвечал Зайцев. - «Что вам стало известно?» - снова спрашивал Шохин. - «Не могу сказать, что что-то революционное мне стало известно. Я просто познакомился с тем, как работает бизнес трейдинговых компаний». И снова Шохин требовал подробностей, что же свидетель «узнал об этом бизнесе». «Компании занимались покупкой у НК ЮКОС нефти и продажей ее сторонним компаниям», - рассказывал Зайцев.

«Какие цели и задачи имел аудит ЮКОСа?» - спрашивал Шохин. Михаил Ходорковский постучал по микрофону: «Ваша честь, прошу либо снять, либо попросить прокурора Лахтина .., извиняюсь, настолько уже привык! – поймал себя на оговорке Ходорковский, зал засмеялся, - изменить вопрос, про какой именно аудит спрашивают свидетеля, непонятно, то , что свидетель принимал участие в аудите НК ЮКОС, он не говорил».

«Я готов уточнить вопрос. В каком аудите вы принимали участие и поясните суду цели и задачи этого аудита, и был ли результат аудита, если был, то каков?» - переформулировал Шохин. - «Я не участвовал в аудите по российским стандартам. Я работал в аудите по «Юганскнефтегазу». Затем занимался аудитом сводной информации консолидированной отчетности ЮКОСа за 99 год, частично в 2000 году, последний проект был связан с обработкой информации, кажется, в 2002 году это было», - рассказал Зайцев.

Свидетель попросил воды, а Дмитрий Шохин заявил, что у него есть ходатайство (с начала допроса прошло около 20 минут). Прокурор попросил зачитать протокол допроса свидетеля на следствии. «В показаниях свидетеля усматриваются значительные контекстуальные противоречия», - внес свою лепту в теорию противоречий прокурор. По мнению Шохина, чтение понадобилось «для объективного понимания судом виновности».

«Я традиционно категорически возражаю, - встал Платон Лебедев. - В данном судебном заседании свидетеля заставляют вспомнить то, что было 10 лет назад, и еще и говорят о «контекстуальных противоречиях». Прокурор не уважает своего же свидетеля! Прокурор пытается ловить свидетеля, вместо того, чтобы представить ему документы! Шохин не помнит, что было вчера!» - зал засмеялся.

Встал адвокат Владимир Краснов. «Допрос свидетеля только начат. Было задано, кажется, шесть максимум вопросов. Причем вопросы такого рода... у него пытались выяснить ВСЮ информацию, полученную им при работе. Это возможно все-таки при изучении документов. Не конкретизировали, что же именно прокуроров интересует. Естественно, на такие абстрактные вопросы были даны ответы, которые, возможно, расходились с текстами допросов. Кроме того, оглашение допросов возможно при наличии СУЩЕСТВЕННЫХ противоречий, а не КОНТЕКСТУАЛЬНЫХ противоречий. Пусть нам объяснят, что это такое. Мы хотим избежать постоянного оглашения показаний свидетелей, как это происходит! Мы возражаем», - отметил адвокат Краснов.

Дмитрий Шохин настроил себя на риторику: «Российское уголовно-процессуальное законодательство, как бы это ни хотелось Краснову, не предполагает ссылаться, даже ТАКОМУ государственному обвинителю, как государственный обвинитель Шохин, на те показания свидетеля, которые еще НЕ были исследованы в судебном заседании. НА МОЙ субъективный взгляд, показания на допросе Зайцева ОТЛИЧАЮТСЯ от показаний, которые он дал в суде. НА МОЙ ВЗГЛЯД, они существенные! Суду положено, вне зависимости от того, ХОЧЕТСЯ ЭТО КРАСНОВУ ИЛИ НЕ ХОЧЕТСЯ, - уже кричал Шохин, - исследовать ВСЕ доказательства!». Зал возмущенно шумел.

«О каком предварительном следствии идет речь?! - встала адвокат Наталья Терехова. - Показания Зайцева получены следствием по делу 18-41/03 в апреле 2007 года, а в феврале предварительное следствие уже было закончено по делу, которое рассматривается здесь! В качестве КАКОГО доказательства были исследованы эти показания? Они не были доводами по данному делу!».

Но суд традиционно удовлетворил прокурорское ходатайство. «Спасибо, Ваша честь», - поблагодарил Шохин председательствующего под возмущенный вздох публики.

Допрос находился в томе 132. Дмитрий Шохин читал очень громко. Собственно, на допросе Зайцев рассказывал все то же, правда, вспоминал некоторые фамилии сотрудников ЮКОСа, с кем контактировал. Свидетель пояснял, что в «ПрайсвотерхаусКуперс Аудит» он пришел в момента образования компании, «примерно в 1998 году». По НК ЮКОС Станислав Зайцев выполнял работы с 1998 по 2002 год. За это время свидетель имел отношение к консолидации ЮКОСа, «согласованию процедуры в отношении деятельности компаний «Белес Петролеум», «Балтик Петролеум», «Саус Петролеум»», занимался консультациями по вопросам внутреннего контроля.

«Я должен был опросить представителей «Саус» и «Балтик» на предмет образования цен и о том, что у них за покупатели. Понять, есть ли среди этих покупателей покупатели, цена продажи которым отличается от остальных, - рассказывал Зайцев о своей командировке на остров Мэн.- На мои вопросы по ценообразованию мне пояснили, что сделки заключали брокеры, а не их люди в офисе. Они использовали цену на основании котировок нефти Brent и скидки к этим котировкам». Скидку свидетель назвал «основным моментом в торговле», потому что она предоставлялась на качество, условия платежа, поставки и т.д. «После того, как это сложить, прозрачность процесса теряется», - рассказывал следователю свидетель. Однако в итоге аудиторы «ПрайсвотерхаусКуперс» пришли к выводу, что отклонения в ценах для каких-то отдельных групп покупателей у «Саус» и «Балтик» не наблюдается.

Станислав Зайцев внимательно слушал и часто кивал своим словам на допросе.

Свидетель рассказывал, что во время работы над аудитом взаимодействовал с Узорниковым и Зубковым (этих свидетелей уже допрашивал суд), они присылали ему данные. Ездил Станислав Зайцев с проверкой и в Женеву -  в офис компании «Белес Петролеум». «Я провел процедуры, аналогичные процедурам на острове Мэн, - вспоминал аудитор. - Но основные объемы «Белеса» шли на «Балтик» и «Саус», других операций было мало».

Свидетеля вернули на трибуну. «Только что оглашенные показания вы подтверждаете или не подтверждаете и хотите ли вы дополнить их?» - спросил Шохин. «В большей части это мои воспоминания», - отметил Зайцев и кое-что уточнил, в основном годы и даты. Судья предложил свидетелю том с протоколом допроса, чтобы тот «пробежал его глазами». Свидетелю даже предоставили небольшой перерыв.

В конце концов Станислав Зайцев подтвердил свои показания, дополнив их рядом замечаний. Свидетель был готов к дальнейшим расспросам, но оказалось, что прокурорам он уже неинтересен. «Все, вопросов нет», - заявил Дмитрий Шохин. Так за 20 минут допроса в зале суда и за 10 минут чтения допроса на следствии прокуроры разобрались уже со вторым свидетелем (вчера стремительному прокурорскому допросу была подвергнута финдиректор «Томскнефти» Ольга Дмитриева)

Подсудимые попросили пять минут для подготовки к допросу. Публика в перерыве обсуждала причины убыстрившейся работы прокуроров в суде.

Первым допрос свидетеля начал Платон Лебедев. Поздоровавшись, он поинтересовался у Зайцева, знакомы ли они. «В лифте встречались, на Загородном шоссе», - улыбался свидетель. «Вы сообщили, что работали по программе Всемирного банка по реабилитационному займу по «Юганскнефтегазу»...» - уточнял Лебедев. Зайцев подтверждал. Выяснили, что по этой программе он работал еще от «Прайсвотерхаус» — то есть еще до того, как эта аудиторская фирма стала называться «ПрайсвотерхаусКуперс».

Зайцев пояснял, что участвовал в команде аудита по «Юганскнефтегазу» в 97-99 годах. «Было ли аудиторам известно, что «Юганскнефтегаз» — дочернее предприятие ЮКОСа?» - «Да, секрета в этом не было». - «По каким стандартам проводился аудит?» - «Международные или американские стандарты, есть такое подозрение, точно не помню».

Лебедев спросил, посещал ли в ходе аудита Зайцев «Юганскнефтегаз» «Я посетил такие замечательные места, как некоторые из НГДУ (нефтегазодобывающие управления), а также снабженческое предприятие «УПТОИК»», - пояснил Зайцев. Также свидетель однажды присутствовал на собрании акционеров. Группу аудиторов при работе на «Юганскнефтегазе» в 97 году возглавлял Даг Миллер, Фил Байдер, в 98 году Виктор Смирнов, в 99 году Надежда Чеботарева.

«Как работа команды аудиторов по «Юганскнефтегазу» коррелировалась с параллельной работой ваших коллег по аудиту НК ЮКОС?» - спросил Лебедев. «Центральная команда в Москве определяет стратегию работы. Определяется периметр группы, наиболее значимые предприятия и то, в каких должна быть выездная проверка, а в каких можно обойтись обзвонами, сбором информации на расстоянии. Потом команды на местах, руководствуясь стандартами и инструкциями, осуществляют проверки по плану и определенным показателям. Далее производятся аудиторские файлы, в которых документируются результаты проверки. Информация с замечаниями поступает в Москву, там сотрудники компании все это складывают и консолидируют, а аудиторы за этим пристально смотрят. Когда образуется финальная модель, уже пишется отчетность. Аудиторы ее читают, если там, по их мнению, написаны не те слова и не о том, или эти слова вводят в заблуждение, аудиторы просят менеджмент что-то поправить». 

По просьбе Лебедева свидетель вспомнил различные документы, подвергавшиеся проверке по «Юганскнефтегазу». Здесь были производственный баланс нефти, все бухгалтерские данные, договоры между добывающей компанией и теми, кто покупал у нее нефть, счета, акты приема-передачи нефти, платежные документы, документы, подтверждающие зачет требований, телеграммы «Транснефти», где говорилось, сколько нефти отгружено в трубу, счета-фактуры...

Свидетель отметил, что среди аудиторов был и налоговый специалист. Аудиторы проверяли и затраты на изготовление готовой продукции. «Проверяли ли вы, как «Юганскнефтегаз» определяет финансовый результат, связанный с продажей нефти? Была ли у «Юганскнефтегаза» прибыль от продажи? Правильно ли они считали выручку?» - «Аудит существенного дочернего предприятия в составе группы предполагал проверку баланса и отчета о прибылях и убытках», - согласился свидетель, отметив, что «ПрайвотерхаусКуперс» проверял эти данные.

«В ходе аудита «Юганскнефтегаза» в 98-99 годах кто-либо говорил аудиторам и обнаружили ли сами аудиторы, что всю добытую нефть у «Юганскнефтегаза» Я У НЕЕ ПОХИТИЛ?» - «Ну про вас мне никто не говорил...» - «Может, кто-то другой похитил?» - «Во-первых, термин «хищение» мне не очень понятно, как тут используется. Но мне никто не говорил, что нефть похищена, и я в ходе поверок не встречал факты, из которых я мог бы заключить, что нефть несправедливо присвоена».

«Входит ли в обязанности аудитора проверять счет недостачи?» - «Ммм....я думаю, необязательно. В зависимости от наших ожиданий риска». - «В вашей группе проверяли как формируется счет недостачи у «Юганскнефтегаза», на котором должны отражаться и факты хищений». - «Я не помню, чтобы кто-то активно проверял счет недостачи. Если бы там было что-то материальное в недостаче, большая сумма, тогда бы его проверяли». - «Большая сумма — это больше пяти процентов от выручки?» - «Там немного по-другому считается... Но пять процентов от выручки — это большая сумма». - «То есть если бы недостача была пять процентов от выручки, вы обязаны были бы проверить?» - «Да».

На вопрос Лебедева, с кем из ЮКОСа аудитор Зайцев встречался в ходе аудита компании, свидетель пояснил, что «с датами у меня плохо», проще вспомнить фамилии. И он назвал нескольких человек «первого этапа»: Елену Заборову, Буреева и др. «Затем - Мишель Сублен, Петр Золотарев, Вадим Кизачинский, на третьем этапе Балякин и люди из «ПрайсвотерхаусКуперс», Аношин, редко встречались с юристами, Гололобов, Алексанян», - вспоминал Зайцев. - «Сколько людей из «ПрайсвотерхаусКуперс» стали сотрудниками ЮКОСа?» - «Вопрос интересный! - признался Зайцев и, склонившись над трибуной, что-то записал в свои бумаги - он, кажется, записывал фамилии, но не стал их озвучивать. - Шесть человек, кого я вспомнил».

Продолжили. «Известен ли вам Энрике Муньос?» - «Это партнер. Он отвечал за аудит ЮКОСа в определенный период». - «Известен ли вам проект «экспортные продажи ЮКОСа за 98-99 годы»?» - «Нет». - «То есть вам неизвестно даже, что именно в нем вы принимали участие, именно для этих целей ездили на остров Мэн?» - «Ну проект по-другому назывался».

Платон Лебедев предложил дать свидетелю ряд документов из дела, чтобы он с ними ознакомился, а потом ответил на вопросы. «У вас как с английским, еще ничего?» - спросил Лебедев свидетеля. - А то переводы у нас...». - «Пока еще ничего. Лучше даже в оригинале», - с готовностью согласился изучить английские документы Зайцев.

Из 118 тома Лебедев дал свидетелю ознакомиться с отчетами по согласованным процедурам, которые «ПрайсвотерхаусКуперс» готовил для советов директоров и менеджмента компаний «Саус Петролеум» и «Белес Петролеум». Документы из 122 тома (сообщение «Прайсвотерхаус» в компанию «Вальмет» на острове Мэн и письмо-подтверждение между «ПрайсвотерхаусКуперс» и «Саус Петролеум») в Хамовническом суде ранее не оглашались, и Лебедев зачитал документы.

Пока Лебедев представлял материалы, заметивший несоответствия свидетель старался вмешаться: «Неужели там сказано «по международным стандартам»?!». - «Это перевод! Я же говорил...перевод Грибова», - напомнил свидетелю Лебедев о трудностях перевода. «А», - вспомнил Зайцев.

Свидетелю Зайцеву дали время на изучение документов, заодно прервались на обед.

После обеда Платон Лебедев продолжал допрос Станислава Зайцева по тем томам, что были предложены свидетелю перед обедом для изучения. В томе 36 посмотрели часто открываемый в Хамовническом суде текст «Информация для руководства ЮКОСа» (в этом документе Group MENATEP, в частности, называла своих основных акционеров). Свидетель по просьбе Лебедева вспоминал известных ему руководителей ЮКОСа (с марта 2000 года по 2004 год). Это были начальники департаментов Петр Золотарев, Андрей Балякин («это отчетность»); выше - Мишель Сублен, Дмитрий Гололобов, Василий Алексанян, Фрэнк Ригер, Игорь Москалец, Ирина Голубь, Юрий Бейлин, Шахновский, Ходорковский, Лебедев... «Ходорковского я воспринимал как одного из руководителей ЮКОСа», - пояснял Зайцев. Лебедев переспрашивал свидетеля относительно некоторых лиц. И Зайцев уточнял, что к руководству ЮКОСа он относил Шахновского, Бейлина, Мизамора. «Был ли я руководителем ЮКОСа в 2004 году?» - спросил Лебедев. - «А вы случайно в это время не под следствием были?» - вспоминал Зайцев. Зато в 2002, 2003 годах свидетель предполагал наличие Лебедева в руководстве ЮКОСа.

Пошли дальше. «Вы знакомились с отчетностью ЮКОСа по стандартам US GAAP за 2000-2002 год?» - «За 2000, наверное, видел». Свидетель пояснил, что, возможно, видел финальную отчетность, но в целом его работа заключалась в поиске старых данных, за 96 год и далее, правильно их интерпретировать и учесть при переводе валюты с долларов на рубли.

В томе 118 обратились к тем текстам, что изучал Зайцев в обед. «Когда вы говорили о «Белес Петролеум» и командировке в компанию, является ли вот этот отчет по согласованным процедурам результатом работы «Прайсвотерхаус» по аудиту «Белес»?» - «Да, эта работа выполнена по договору между «ПрайсвотерхаусКуперс» и «Белес Петролеум»». - «Можете ли вы сказать суду, какие представленные здесь сведения не соответствуют действительности?». Свидетель полистал том: «Я не располагаю информацией, что здесь в документе есть сведения, которые не соответствуют действительности».

«Проверяли ли вы счета выставленные от имени «Саус Петролеум» вот этому списку покупателей, - спросил Лебедев, обратив внимание свидетеля на страницу 40 в томе с перечнем покупателей нефти, - платились ли деньги и было ли что-то, что вызвало ваше недоумение?» - «Поднимались счета, платежи активно не поднимались, потому что мы не работали с балансом, только в ряде случаев». - «Было ли вам известно понятие нетбэк или нетпрайс?» - «Слово знакомо, но, кажется, в отчете мы им не пользовались». - «Вы упоминали скидку по качеству. Почему она должна была применяться?» - «Это поправочный фактор. Нефть не всегда одинакова и не всегда однородна. Разное качество, из-за этого меняется рыночная цена. А в «Транснефти» все перемешивается». - «Когда вы давали показания, вы понимали, что «Саус» торгует нефтью ЮКОСа?» - «Да. Как минимум она была куплена у компаний Группы ЮКОС». - «Известна ли вам разница в качестве нефти марки Brent и нефти Urals? И почему на российскую нефть априори существуют скидки по качеству?» - «У меня общие знания есть, но они не знания эксперта». - «В работе с этим проектом вы соглашались на скидки, которые были у «Саус» и «Белес»?» - «Формулировка другая была. мы смотрели на ценообразование целиком. Мы не нашли примеров, когда при похожих условиях поставки применяются различные скидки. Существенных отличий мы не нашли». - «Помните ли, у кого «Саус Петролеум» покупал нефть?» - «Проще в отчете посмотреть. Сейчас не помню». - «У кого помимо «Белес Петролеум» «Саус Петролеум» покупал нефть?» - «Наизусть я не помню. Если вопрос, были ли внешние контрагенты...не могу вспомнить».

Тут судья сделал замечание кому-то из публики. «Вас что-то не устраивает? Сидите и бубните тут! Не бубните в спину свидетелю! Пристав, выводите сразу из зала!». Такого же замечания через секунду удостоился и другой посетитель процесса.

Далее свидетель пояснял свою фразу следователю, о том, что когда аудиторы, консультанты учитывали все применявшиеся скидки, «прозрачность процесса терялась». «Она терялась именно для нас, не для нефтетрейдеров, нам было сложно, не будучи нефтетрейдерами, проанализировать адекватность применения той или иной скидки в данном случае», - говорил Зайцев.

«Является ли естественным и не удивляет ли вас, что все нефтетрейдеры в мире зарабатывают на прибыли?» - спрашивал Лебедев. «Не удивляет. С моей точки зрения, это нормально», - отвечал свидетель Зайцев.

В томе 32 на листе 80 смотрели отчетность компании «Саус Петролеум» за 2000 год, в которой указывались окончательные владельцы этой компании. Свидетелю были неизвестны и компании-владельцы «Саус Петролеум» и то, связаны ли они как-то с ЮКОСом или нет.

В другом документе увидели, что для «Балтик Петролеум» материнской компанией тоже является совсем не ЮКОС, а иная компания «Балтик Груп Холдинг Лимитед», а окончательными владельцами той, в свою очередь, являются еще четыре компании. Свидетель вспомнил из этих четырех названий только одно - «Валмет». Связь всех этих компаний с ЮКОСом Зайцеву опять же не была известна.

Компанию «Белес Петролеум» с ЮКОСом свидетель тоже не связывал, по его словам, она «не входит в Группу ЮКОС».

«Вы запрашивали финансовую отчетность этих компаний?» - «Нет, она нам не предоставлялась». Дело шло к вечеру, прокуроры поинтересовались у свидетеля, может ли он продолжать сегодня или лучше завтра. Станислав Зайцев ответил, что готов работать сегодня, если это будет не очень долго. «Очень», - прогнозировала прокурор Ковалихина. - «Вы как-то пессимистично настроены», - пошутил в адрес прокурора Ковалихиной судья Данилкин. Все засмеялись. «Я просто вижу, как Михаил Борисович работает с бумагами», - пояснила свои выводы наблюдениями Валентина Ковалихина. Михаил Ходорковский пообещал, что его допрос будет не очень долгим. Решили закончить с допросом свидетеля сегодня.

В течение всего допроса Станислав Зайцев вел себя в судебном зале весьма свободно: часто шутил, решительно подходил за томами к столу судьи или адвокатов, стоял не только за трибуной, но и порой читал материалы дела рядом с адвокатскими столами.

По следующему документу в 118 томе свидетель, отвечая на вопросы Лебедева, сообщил, что за аудит «Прайсвотерхаус» «компании «Саус» и «Балтик» заплатили сразу, а «Белес» долго тянул».

Затем Платон Лебедев спросил о некоем консалтинговом проекте МГДУ. Свидетель рассказал: «Москалец <финансовый директор «ЮКОС ЭП». - ПЦ> хотел ввести показатели деятельности руководителей подразделений и вырабатывался некий финансовый показатель того, насколько эффективно человек работает. Нас просили дать комментарии, насколько это адекватно, а также провести аналог аудиторской проверки. Москалец хотел проверить качество ведения такой проверки. Завершился этот проект или нет, я не знаю». - «Учитывалось ли МГДУ, как руководитель тратит деньги?» - «Да, учитывалось. Мы говорили, что логично смотреть на затраты, а не на результат».

В шестом часу вечера Платона Лебедева сменил у микрофона Михаил Ходорковский. «Я понимаю, что вы уже устали...» - начал Ходорковский. - «Нет-нет, еще один стаканчик воды, и можно продолжать», - был верен себе свидетель. Секретарь суда отправилась за водой. Тем временем Ходорковский начал допрос. «С утра господин Шохин задал вам вопрос, что вам известно в результате вашей аудиторской и консалтинговой деятельности о компании ЮКОС. Я немножко испугался, потому что представляю, что вы можете целый год рассказывать...» - «Да, вопрос очень обширный», - согласился свидетель. - «Ваша честь, они целый год собираются потратить!» - вскричал Лебедев шутливо. - «Я предупреждала!» - засмеялась прокурор Ковалихина. Судья усмехнулся. - «Нет, мы покороче, - улыбнулся Ходорковский. - Нас обвиняют в том, что мы похитили или «безвозмездно и противоправно изъяли» нефть, всю нефть, добытую подразделениями «Самаранефтегаз», «Томскнефть» и «Юганскнефтегаз» с 98 по 2003 год. Это в том числе означает, что и все денежные средства, полученные от реализации нами похищенной нефти, мы обратили в свою пользу. Вот что тут обсуждается. Вы рассказали, что аудировали «Юганскнефтегаз» в 98-99 году, консультировали  в 1998 году «Самаранефтегаз», «Томскнефть» и «Юганскнефтегаз», принимали участие в аудите самого ЮКОСа по консолидированной отчетности  в 1999-2000 году, обзоре оффтейкеров «Балтик», «Белес» и «Саус» в 2000 году, вы рассказывали, что в 2002 году вы проводили ретроспективный пересчет основных показателей из рублей в валюту за 96-2001 год, наконец, что вы начинали анализ денежных потоков группы ЮКОС в 2004 год (с 98 года по 2003 год). Я прошу сообщить суду то, что поможет выяснить — похищалась ли вся добытая нефть у «Самаранефтегаз», «Томскнефть», «Юганскнефтегаз» Ходорковским и Лебедевым, либо она реализовывалась, обращались ли вырученные деньги лично в пользу Ходорковского и Лебедева или они поступали в ЮКОС?»

Свидетель Зайцев принялся за ответ: «Я не буду давать правовую оценку термину «похищение», я не воровал нефть и не знаю, как это делается. В ходе аудита за этот период слово «хищение» не звучало, в рабочих бумагах я этого слова не видел, более того, не произносилось оно и в устных разговорах, в переписке. Обращались ли деньги, куда они шли — более тонкий вопрос, как куда что шло, я не могу сказать. Да, мы анализировали, куда шли деньги, но там информация по движению внутри компании. Там на внешние нужды тоже есть информация, но она не очень детальная. Сверх этого я вряд ли что-то могу добавить». - «Очень хорошо. Теперь более короткие вопросы. Вы заявляли здесь в суде, что проверяли выручку от реализации нефти «Юганскнефтегаза» и затраты на ее производство. Прошу припомнить, покрывала ли выручка «Юганскнефтегаза» за 98-99 годы, которые вы проверяли, затраты на добычу, то есть то, что Минфин определяет как фактическую стоимость или фактическую себестоимость нефти?» - «Сложный вопрос. В 98 году ситуация была не особо-то хорошая...насколько я помню, цена реализации внутри компаний была достаточно низкая. Она могла покрывать, могла и не покрывать конкретно в 98 году. Говорить о значительной прибыли в 98 году вряд ли приходится. В 99 и прочие периоды прибыль, предположу, была». - «В отчете, который вы аудировали, это можно установить?» - «Отчетность по российским стандартам? Если мы говорим о российской прибыли, ее можно в ней увидеть. Международную прибыль можно увидеть в отчетности по стандартам US GAAP». 

Михаил Ходорковский продолжил допрос. «Было ли известно аудиторам, скрывал ли ЮКОС от аудиторов и инвесторов факт, что «Томскнефть», «Самаранефтегаз», «Юганскнефтегаз» в период между 1998-2003 годом в одни периоды передавали нефть по договорам купли-продажи ЮКОСу, в другие периоды иным компаниям в периметре консолидации ЮКОСа?» - «Факт передачи товарных потоков внутри ЮКОСа или тот факт, что они передавались или ЮКОСу или другим операционным компаниям, не скрывался». - «С советом директоров ЮКОСа отчетность аудиторами обсуждалась?» - «Я присутствовал однажды на заседании аудиторского комитета ЮКОСа, подозреваю, что это было подразделение совета директоров» - «Я или Лебедев просил что-то вас скрывать от совета директоров?» - «Меня не просили». - «Не скрывали ли мы от вас, аудиторов, что нефть, не направляемая на экспорт, отправляется на нефтеперерабатывающие заводы компании от имени ЮКОСа или от имени торговых компаний, входящих в периметр консолидации ЮКОСа, и что далее эти компании реализуют выработанные нефтепродукты?» - «Нам был известен тот факт, что часть нефти идет на нефтеперерабатывающие заводы, после чего реализуется в виде нефтепродуктов. Из этого я делаю косвенный вывод, что это не скрывалось». - «Вопрос звучит смешно, но он имеет важное значение. Скажите, факт, что выручка, которую получает Группа ЮКОС есть результат реализации нефти и нефтепродуктов, выработанных из нефти, добытой «Самаранефтегазом», «Томскнефтью», «Юганскнефтегазом», был известен? Он отражался в отчетности ЮКОСа?» - «Мое понимание было именно такое. Это была именно та нефть!» - безапелляционно отвечал свидетель, кивая головой. - «Был ли известен аудиторам факт и отражался ли он в отчетности, что именно из этой выручки компания ЮКОС производит затраты на производственную деятельность, т.е. покрывает производственные издержки, финансирует капитальные вложения, выплачивает дивиденды акционерам ЮКОСа, приобретает новые активы? Под новыми активами я имею в виду и докупку акций дочерних компаний, и покупку новых компаний (ВНК, Ангарский НПЗ). Факт, что это производится именно из той выручки, был известен аудиторам?» - «Кроме выручки, имеют место еще и кредиты, поэтому аккуратно отвечу, что частично выручка использовалась на указанные вами цели». - «А вы сможете припомнить, после дефолта и до декабря 2003 года, чтобы ЮКОС привлек от банков какой-то серьезный кредит?». Свидетель вспомнил только кредит 97 года под ВНК, других, после дефолта, не вспомнил — их не было, пояснил Ходорковский.

«Вы с Платоном Леонидовичем подробно разобрали ситуацию с «Белес», «Балтик», «Саус». Нас не обвиняют, что мы неправильно устанавливали торговые скидки или надбавки. Это не важно: в этом суде утверждается, что мы нефть изымали безвозмездно. Обнаруживали ли вы, чтобы ЮКОС реализовывал нефть на экспорт компаниям «Белес», «Балтик», «Саус» по ценам, существенно — 20 процентов и более — низким, чем цены на нефть Urals? Встречался ли вам когда-нибудь экспортный контракт ЮКОСа или других компаний из периметра консолидации ЮКОСа, по которому бы ЮКОС или эти компании поставляли бы нефть на экспорт, в частности, компаниям «Белес», «Саус», «Балтик» по ценам, на 20 и более процентов ниже цен на Urals?» - «Маржа, которую удерживал «Саус» и «Балтик», составляла примерно 5 процентов. 5 процентов меньше 20 вроде бы...можно сделать вывод, что в те периоды такого 20-процентного отклонения не было. Правда, тут надо еще сложить маржу «Сауса» с маржой «Белеса»...вместе, наверное, процентов 10 выйдет. Но все равно это меньше 20 процентов!» - отвечал Станислав Зайцев. - «Даже если их сложить, и трех процентов не получится, - сообщил Ходорковский. - Но это уже не важно, ответ понятен».

«На закуску еще несколько вопросов!» - снова сменил Михаила Ходорковского Платон Лебедев. Свидетель Зайцев с готовностью подошел к столу адвокатов за томом, который уже листал Лебедев.

Открыли документ, в котором перечислялись контрагенты ЮКОСа, которым ЮКОС поставлял нефть на экспорт. «Известны ли вам сведения, которые опровергают факты, изложенные в данном отчете компании «Прайсвотерхаус»?» - «Мне не очень известны эти сведения, поэтому опровергающих факты тоже не могу сказать. Мне о них ничего не известно». На следующей странице был приведен принцип проверки «Прайсвотерхаус» в отношении применяемых ЮКОСом цен при экспорте нефти, расчеты «нетбек». «То, что тут изложено в отношении сырой нефти, с условие поставки - порт Одесса, — аналогичные проверки были у вас в Женеве и на острове Мэн?» - «Тут изложена формула цены...» - «Да. Вы также изучали это в Женеве и на острове Мэн?» - «Формула цены похожая. Методы проверки — не могу сказать».

Потом смотрели диаграммы, где «Прайсвотерхаус» сравнивал экспортные цены ЮКОСа с ценами, которые публиковало независимое информационное агентство «Петролеум Аргус». Лебедев зачитал содержащийся под диаграммой вывод «Прайсвотерхаус»: «Экспортные цены ЮКОСа составляли 11,5 долларов за баррель в период 1998-99 года, а у «Петролеум Аргус» средняя цена была 11,4 доллара за баррель». «Известны ли вам какие-либо сведения, опровергающие данные факты?» - интересовался Лебедев. Свидетель отвечал, что опровергающие (и подтверждающие) факты ему неизвестны. Затем смотрели сравнение ежемесячных эксортных цен ЮКОСа с данными, которое публиковало агентство «Интерфакс» по 10 российским компаниям. «Здесь написано, что цены, которые ЮКОС применял при поставках на экспорт 85,9 доллара за баррель, а за аналогичный период 1999 года средняя цена по десяти российским компаниям - 80,1 доллара», - озвучил данные Лебедев и опять спросил свидетеля о каких-либо опровергающих данные сведения фактах. Зайцев ответил, что ему неизвестны ни факты за, ни факты против. «При этом вы проверяли ценообразование между ЮКОСом и «Белесом», а «Белес» как раз в этот отчет входит», - недоумевал Лебедев. «Нет, между «Белесом» и дальше... <то есть между «Белесом» и теми, кто у него покупал нефть. - ПЦ>». - «А как же вы закупки «Белеса» у ЮКОСа проверяли?» - «В договоре, насколько я помню, это не проверялось». Лебедев напомнил свидетелю, что «ПрауйвотерхаусКупес» невозможно было соблюсти формат отчета без оценки стоимости закупки. «Давайте тогда текст откроем и уточним раз есть сомнения. Там будет написано, что именно мы делали», - в интонации свидетеля промелькнуло раздражение. Освежив в памяти документ, Станислав Зайцев произнес: «Исправляюсь. Себестоимость закупок проверялась». Обратились к сравнительным данным по десяти компаниям и ЮКОСу за 1998 год. Лебедев прочел, что средняя экспортная цена в 1998 году у ЮКОСа была 78,8 доллара за баррель, а у десяти компаний - 77,8 долларов за баррель. Свидетель заявил, что сведений, опровергающих эти данные, ему неизвестно. Следующая диаграмма (ее готовил «ПрауйвотерхаусКупес») была посвящена сравнению за 1999 год среднемесячных экспортных цен ЮКОСа с ценами основного конкурента - ЛУКОЙЛа: у ЮКОСа 85,9 доллара за баррель, у ЛУКОЙЛа 74,5 доллара за баррель. И вновь свидетель не знал опровергающих диаграмму фактов. Следом посмотрели аналогичное сравнение ЮКОСа с ЛУКОЙЛом за 1998 год: экспортная цена ЮКОСа - 78, 8 долларов за баррель, ЛУКОЙЛа - 76,7 долларов за баррель. Ответ свидетеля на традиционный вопрос Лебедева ничем не отличался от прошлых его ответов.      

Больше вопросов к свидетелю не было, его отпустили. «Надо вам повесточку отметить?» - спросил судья. «Ну давайте для истории отметим!» - согласился свидетель и прошел в судейскую комнату.

Следующее заседание состоится завтра в 11 утра.