Сегодня в зале № 7 произошел насыщенный диалог между Михаилом Ходорковским и свидетелем Павлом Малым. Прокурор Лахтин откликнулся на все происходящее в суде молчанием, а прокурор Ибрагимова захотела во что бы то ни стало закончить допрос свидетеля в пятницу.

В среду утром Валерий Лахтин известил суд, что из Следственного комитета пришла микрокассета с записью допроса свидетеля Малого. Поставили пленку. Но вместо допроса от 19 апреля 2007 года зазвучал некий ноябрьский разговор неких правоохранителей, которые обсуждали «ход расследования уголовного дела». «Давайте послушаем» - предложил Лебедев. «Да ну, потом отвечать», - заставил всех улыбнуться адвокат Краснов. «Почему вы считаете, что это не имеет отношения к делу?! Следствие прислало!» - продолжил смеяться Лебедев. Наконец нужная пленка отыскалась. Зазвучала аудиозапись допроса, бумажный вариант которого прокурор Лахтин уже оглашал в Хамовническом суде в понедельник. Следователь и свидетель разговаривали о проекте «Вояж» (подготовка к листингу акций ЮКОСа на Нью-Йоркской фондовой бирже).

Двухчасовую запись случайно или нарочно слушали в ускоренном режиме, из-за чего темп допроса казался несколько взвинченным. Впрочем, в Хамовническом суде аудиозаписи всегда крутят именно на такой скорости. Все привыкли. Валерий Лахтин следил за звучащим допросом по своим распечаткам, Михаил Ходорковский что-то писал, Платон Лебедев, кажется, решал какую-то головоломку в газете. Павел Малый разместился на стуле, расположенном позади свидетельской трибуны. Несколько раз из внутреннего кармана пиджака он доставал книжку «Французский за минуту» и пытался учить слова. Впрочем, допрос занимал его больше всего остального, и книжка всегда очень быстро опять водворялась в карман.

«Продолжаем допрос», - произнес Виктор Данилкин, когда запись закончилась. Валерий Лахтин традиционно поинтересовался, подтверждает ли свидетель свои показания, данные на предварительном следствии. Свидетель подтвердил. Затем прокурор спросил о «некой ответственности по американскому законодательству», о которой упоминал свидетель на допросе. «Вы имели в виду уголовную ответственность?» - уточнил прокурор. «В данном случае выступаю как свидетель. Я знаю, что по американскому праву есть ответственность, но какая именно в данном случае, я рекомендую вам пригласить свидетеля по американскому праву, он вам все расскажет».

«Было сказано, что были разночтения в моих показаниях на допросе и…» - попытался с помощью прокуроров найти неточности в своих показаниях Павел Малый. «Нет, не было…» - торопливо ответил Валерий Лахтин, хотя именно он в понедельник настаивал на прослушивании этого допроса. «Процедура», - пояснил двухчасовой сеанс аудирования Виктор Данилкин. «Как скажете», - согласился свидетель.

Вопросы свидетелю начал задавать Михаил Ходорковский. Разговор опять же пошел по тексту допроса. Открыли 68 страницу. «Там вы говорите, что примерно одновременно <c «Вояжем»> был большой проект по получению кредитных рейтингов. Эту работу вы провели, и в конце 2002 года получили рейтинги. Расскажите суду, что это за работа, то есть для чего это нужно было? Что публиковалось по итогам, кроме непосредственно рейтинга, и какую информацию для получения рейтингов вы предоставляли?», - спросил Ходорковский.

Свидетель был серьезен и обстоятелен: «Одна из задач, которая стояла перед дирекцией корпоративных финансов в апреле 2002 года, состояла в подготовке компании ЮКОС к выпуску еврооблигаций. Для выпуска еврооблигаций важнейшее условие – это получение кредитных рейтингов у международных рейтинговых агентств. В данном случае мы решили, что самыми адекватными агентствами были бы «Стэндарт энд Пурс» и «Мудис». Это мировые лидеры в данном секторе. Работа с ними организовывалась по следующему принципу. Готовилась презентация более чем в сто страниц. Она называется рейтинговая книга. Там большое внимание уделялось бизнес-планам, финансовому состоянию. Курировал эту работу финансовый директор ЮКОСа Брюс Мизамор, я ему помогал. Проводилась встреча для каждого из агентств отдельно. Она длится по нескольку часов. Они очень подробно расспрашивают о состоянии дел в компании. Довольно въедливо, анализируют нынешнее состояние, анализируют бизнес-планы и будущее развитие положения с потоками наличности компании. На выходе существуют два главных результата: собственно рейтинг, который публикуется агентством, и, кроме того, агентство публикует обоснование рейтинга, где объясняет, почему тот или иной рейтинг представлен. Я боюсь наврать, какие рейтинги были присвоены. Это легко проверить. Но я помню, что это были лучшие рейтинги среди всех корпоративных заемщиков в России, и они были на таком же уровне как наш суверен. Тогда Россия была еще ниже инвестиционного уровня. Это было большое достижение, мы им очень гордились».

Михаил Ходорковский спросил, была ли информация, опубликованная рейтинговыми агентствами, общедоступной. Свидетель подтвердил общедоступность этой информации, а также добавил, что все данные, опубликованные рейтинговыми агентствами были доступны инвесторам и ранее. «Они <агентства> опирались на бухгалтерскую отчетность по US GAAP, которую ЮКОС много лет давал». Далее свидетель пояснил, какие документы запрашивались рейтинговыми агентствами. Господин Малый сказал, что для справок «специально перепроверяли статью по наличным средствам и их эквивалентам «кэш энд кэш эквиваленс». Мы организовывали для них отдельные интервью с менеджерами компании». - «Такие показатели, как выручка компании, прибыль компании, объем добычи нефти, ну про денежные средства вы уже сказали, они входили...?» - «Да, конечно. Это существенный фактор. Агентство внимательно их изучает».

Ходорковский уточнил, соответствовали ли данные, переданные агентствам, данным по стандартам US GAAP, или это были данные о ЮКОСе по РСБУ. «Агентства основывали свою работу строго на консолидированной отчетности в формате US GAAP», - отвечал Павел Малый.

Подсудимый обратился к тому месту в допросе, где свидетель и следователь говорили о слиянии ЮКОСа с «Сибнефтью». Ходорковский спросил, когда на уровне руководства начались переговоры о слиянии. Свидетель подтвердил, что видел протоколы о переговорах первых лиц за несколько недель до официального объявления о слиянии. «Насколько существенной переработке потребовалось бы подвергнуть форму Ф-1 в момент подачи, когда о слиянии уже было известно?», - спросил Ходорковский (форма Ф-1 – это документ, который подает американскому регулятору компания, желающая произвести листинг своих акций на Нью-Йоркской фондовой бирж . - ПЦ)

«На мой взгляд, форму Ф-1 пришлось бы кардинально перерабатывать, почти начинать с нуля», - говорил свидетель, поясняя, что в объединенной компании доля «Сибнефти» по собственности составляла бы от 26% до 30 с лишним процентов, «если смотреть по определенным активам».

Разговор про слияние с «Сибнефтью» только начинался. «Была ли заключена сделка? Как компания «Сибнефть», идя на сделку, проверяла компанию ЮКОС? Как была структурирована сделка с точки зрения платежей со стороны ЮКОСа в пользу акционеров «Сибнефти»?» - «С точки зрения юридических процедур 3 октября 2003 года сделка по слиянию была полностью завершена. В итоге на 3 октября 2003 года НК ЮКОС становилась владельцем приблизительно 92% акций «Сибнефти», а группа лиц, которые были нам известны как контролирующие акционеры «Сибнефти» становилась владельцем 26,01% акций НК ЮКОС. По второму вопросу, как была организована проверка. Обе стороны подошли к этому вопросу весьма профессионально. «Сибнефть» наняла очень хорошую юридическую фирму «Skadden, Arps», которая вела нашу юридическую проверку, «Сити банк» был ими привлечен как финансовый консультант. Была создана так называемая комната данных (дэйта рум), то есть специальное помещение, куда выгружались довольно большие массивы информации по работе. По графику платежей сделка была структурирована следующим образом. Было решено, что НК ЮКОС выкупит 20% акций «Сибнефти» за наличные деньги в сумме 3 млрд долларов. Эта сумма была разбита на три транша (1,25 млрд долларов – в районе 1 мая 2003 года; 0,5 млрд долларов – в районе 30 мая 2003 года; 1, 25 млрд долларов - накануне 3 октября 2003 года).

Разговор шел дальше. «Откуда брался пакет акций, который представлялся в обмен на оставшуюся часть компании «Сибнефть»?» - «Была организована дополнительная эмиссия акций НК ЮКОС на сумму соответственно 26,01% процента объединенной компании, которые были обменены по условиям эмиссии на примерно 72% акций компании «Сибнефть» - «Вы помните сделки про открытую оферту по выкупу собственных акций компании ЮКОС, которую делала компания ЮКОС?» - «В протоколе об основных условиях сделки <по слиянию> был зафиксирован уровень так называемой чистой задолженности двух объединяемых компаний. Это было связано с тем, что на момент слияния в компании «Сибнефть» была существенная чистая задолженность, то есть долги компании превышали объем наличных средств на балансе компании, тогда как в компании ЮКОС на момент объединения существовал излишек наличных средств. То есть наличные и инструменты, приравненные к наличным, на балансе ЮКОСа превышали нашу задолженность примерно на 4 с хвостиком миллиарда долларов США» (имеется в виду консолидированный ЮКОС, каким он предстает по US GAAP. - ПЦ). Для того чтобы решить эту проблему и на закрытие сделки привести ЮКОС в состояние чистой задолженности – сравнимой с той, которая была у партнеров по «Сибнефти» - нам нужно было организовать распространение этой наличности среди всех акционеров компании. Поэтому кроме выплаты довольно больших дивидендов, было предложено еще пойти на разрешенную в законе об АО меру – организовать добровольный выкуп путем публичной оферты до 10 % акций ЮКОСа. Если память не изменяет, то объем этого выкупа составил 2,6 млрд долларов США. То есть исходили из капитализации ЮКОСа примерно в 26 млрд долларов».

Перевернули страницу допроса. Ходорковский попросил господина Малого вспомнить, были ли у компании ЮКОС АДР первого уровня, и какая отчетность была с ними связана (если бы проект «Вояж» реализовался, были бы выпущены АДР третьего уровня. - ПЦ). «В компании существовали АДР первого уровня, - подтвердил свидетель. – Они были выпущены до моего прихода в компанию, видимо, в 2001 году или даже раньше. Банком депозитарием по ним выступал «Дойче банк». АДР первого уровня компании ЮКОС - это инструмент, позволяющий международным инвесторам торговать акциями русского эмитента (ЮКОСа), не прибегая к необходимости работать на российском рынке. Потому что АДР обращается в привычной для инвестора юрисдикции. В данном случае это были АДР, выпущенные по праву штата Нью-Йорк. АДР первого уровня выпускались как чисто вторичный инструмент, то есть ни компания не продавала специально акций, ни кто-то из контролирующих акционеров <не продавал> (иначе они бы сразу же становились инструментом другого уровня), а просто создавалась программа, позволяющая инвестору взять русскую акцию, депонировать ее в «Дойче банке» в Москве и получить в Нью-Йорке на эту акцию сертификат, так называемую American Depositary Receipt. Объем программы – примерно 20% капитала».

Михаил Ходорковский спросил, какую отчетность предоставляла рынку компания ЮКОС в связи с АДР первого уровня. И вновь Павел Малый отвечал с удручающей прокуроров полнотой: «Режим АДР первого уровня очень четко определен в регулирующих документах американской комиссии. Он сводится к тому, что компания должна на регулярной основе предоставлять в SEC (американский регулятор. – ПЦ) в переведенном виде всю ту информацию, которую она публикует для инвесторов на отечественном рынке. На практике я помню, что <ЮКОСом> предоставлялись годовые отчеты, отчеты по US GAAP».

«Означает ли это, что упомянутая вами информация становилась известна инвесторам?» - уточнил Ходорковский. «Да, конечно, - согласился свидетель. - Файлинг, который вы делаете в SEC, задуман как публичный, но кроме того эта информация одновременно или даже чуть раньше публиковалась на корпоративном сайте ЮКОСа, который имел и русскую, и англоязычную версию. Поэтому рынок получал эту информацию даже раньше, чем она попадала в формальные каналы SEC».

«Банк UBS осуществлял отслеживание заполнение формы Ф-1?» - задал Ходорковский свой следующий вопрос (банк UBS организовывал бы размещение АДР третьего уровня, если бы до этого дошло дело. – ПЦ). «Обязанность банка в том проекте была как через юристов, так и через специалистов участвовать в разных процедурах, встречах, конечно, они принимали участие в процессе», - знал ответ свидетель.

Отвечая на следующий вопрос Ходорковского, господин Малый пояснил, что для целей проекта «Вояж» «в разной степени были задействованы практически все ключевые подразделения ЮКОСа». Ходорковский уточнил, насколько активно были подключены к процессу дочерние добывающие предприятия. Свидетель ответил, что к «дочкам» обращались только если надо было «переуточнять» какую-то конкретную информацию, а изначально запросы отправлялись в московские структуры.

Открыли новую страницу допроса. Для начала Михаил Ходорковский процитировал фрагмент вопроса следователя Каримова: «Мы сейчас в расследовании увидели, что группа МЕНАТЕП, «ЮКОС Юниверсал», «Халлей» стали владельцами акций в результате бестоварно-истинных операций…» А затем прозвучал вопрос к свидетелю: «Как вы в тот момент поняли – если поняли – термин «бестоварно-истинные операции»?» «И тогда не понял, и боюсь, что и сейчас не смогу прокомментировать», - реагировал Павел Малый.

И вновь подсудимый цитировал следователя: «Вы мифам Платона Леонидовича доверяли, или у вас…». «О каких мифах говорил следователь?» - спрашивал у свидетеля Ходорковский. «Если вы обратили внимание на аудиозапись, то, к сожалению, не все вопросы были заданы разборчиво или грамматически правильно по-русски, - прокурор Ибрагимова смерила свидетеля ледяным взглядом. - Я пытался сказать в своем ответе только то, что, зная занятость Платона Леонидовича, старался не попадать ему под руку».

Заговорили о компаниях «Бейлис», «Саус», «Балтик». На допросе свидетель рассказывал, что у юристов, работавших на проекте «Вояж», возникли вопросы относительно аффилированности этих компаний с группой МЕНАТЕП (или с кем-то из ее акционеров). По просьбе следователя в 2007 году Павел Малый вспомнил о совещании, на котором Ходорковский «пообещал разобраться с вопросом», и была назначена некая проверка. О результатах этой проверки свидетель ничего не знал. «В чем сложность в определении связанности/ несвязанности компаний? Почему этот вопрос потребовал участия юристов для его выяснения?» - спросил Ходорковский. «О компании «Бейлис», «Саус», «Балтик» я сам знал только понаслышке», - отвечал свидетель, поясняя, что термин «связанность» он использовал в GAAPовском его понимании. Свидетель также отметил, что «Бейлис», Саус», «Балтик» в периметр консолидации ЮКОСа не входили.

Ходорковский коснулся «знаменитой ситуации» с вознаграждением для четырех бывших менеджеров ЮКОСа (речь о Голубеве, Муравленко, Казакове, Иваненко). Свидетель пояснил, «что на каком-то этапе указанные здесь лица получили, если я правильно понимаю, в подарок акции». «От кого получили?» - уточнял Ходорковсий. «От GML» - «Не от ЮКОСа?» - «Если бы от ЮКОСа, вопросов бы не было. По словам Дага Миллера, который занимался этой проблемой в ходе аудита, договор дарения был составлен таким образом, что допускал трактование этого дарения как награды за работу указанных лиц в ЮКОСе. Что, по словам господина Миллера, заставляло его применить соответствующий стандарт в US GAAP о том, что если третье лицо платит сотруднику компании вознаграждение за работу в компании, то это вознаграждение нужно указывать как статью расходов самой компании. Нон кэш, но тем не менее расход» - «То есть то, что компания ЮКОС должна была бы отразить у себя на балансе расход, означает ли это, что компания ЮКОС понесла бы какие-то расходы?» - «Нет. Это означало бы, что у инвесторов в отчетности появилась бы лишняя строка, и ее нужно было бы объяснять. Но с точки зрения притока или утока наличности это была бы «бескэшевая» проводка». 

После небольшого перерыва по тому 147 стали разбираться с формой Ф-1. Ходорковский цитировал фрагменты документа и просил свидетеля всякий раз прояснить две вещи: была ли информация, изложенная в Ф-1, публично известной до составления Ф-1, кроме того, подсудимый ждал от Павла Малого указания на источник информации. Ходорковский зачитал первый фрагмент документа: «Основная часть нефти, которую компания продает на международных рынках, транспортируется по системе «Транснефти», в которой она смешивается с нефтями различных характеристик, давая в результате экспортную смесь, именуемую «Уральская». Нефть, экспортируемая компанией не по системе «Транснефти», также оказывается более низкого качества, чем «Brent», и продается с дисконтом по сравнению с ценами «Brent». Свидетель Малый подчеркнул, что вся эта информация была известна ранее (до Ф-1). «Это общеизвестная рыночная информация», - охарактеризовал услышанное свидетель.

И снова Ходорковский цитировал форму Ф-1: «Продажа нефти на международных рынках является более прибыльной, чем продажа нефтепродуктов на международных рынках. Кроме того, суммарная прибыль от продажи нефти на международных рынках может быть выше прибыли от продажи нефтепродуктов в России из-за низкой стоимости ассортимента продукции компании». Свидетель сказал, что эта информация «по большей части общеизвестная и на сегодняшний день уже неверная» (налоговый режим и цена на нефть изменились).

Перешли к тому месту документа, где речь шла о трансфертных ценах. По просьбе Ходорковского господин Малый рассказал о своем понимании термина. «Трансфертные цены – это цены, которые устанавливаются между различными компаниями одной группы», - говорил свидетель.

Следующая информация опять касалась «Транснефти». «Компания транспортировала по системе «Транснефти» за 2000 год – 90%, за 2001 год – 86%, за 2002 год – 91% от продажи нефти на международных рынках», - читал Ходорковский. Свидетель сказал, что эта информация получена изнутри компании, и о степени ее публичности он ничего сказать не может. Однако свидетель назвал общеизвестным тот факт, что большая часть нефти идет на экспорт через «Транснефть».

Далее стали оценивать общедоступность информации о транспортировке нефти. Ходорковский спрашивал: «Была ли общедоступной информация о том, что расходы на транспортировку отражаются в консолидированной отчетности компании? И были ли общедоступными сведения о том, что расходы на транспортировку железнодорожным транспортом (и другими видами транспорта) являются более высокими, чем затраты на транспортировку по трубе «Транснефти»?» Павел Малый сказал, что на первый вопрос он ответить не может, и надо смотреть «был ли в бухгалтерии ЮКОСа отражен именно такой расклад». «Данные о тарифах по стране в целом являются публично доступными», - ответил свидетель на второй вопрос Ходорковского. Господин Малый подчеркнул, что подобные фразы попадали в Ф-1 только после их визирования в отделе консолидированной отчетности.

Затем в форме Ф-1 смотрели таблицу, где были строки «совокупный объем выручки», «чистая прибыль» и т.д. Свидетель пояснял, что попавшие в таблицу данные были заимствованы из консолидированной бухгалтерской отчетности ЮКОСа по US GAAP. Павел Малый подчеркнул, что все цифры согласовывались с компанией «ПрайсвотерхаусКуперс», представители которой были членами рабочей группы по подготовке листинга. 

Под конец допроса (сегодня работали до 14.45) Михаил Ходорковский перешел к общим вопрос. «Сведения, сообщенные рейтинговым агентствам, и сведения, сообщенные в форме Ф -1, они совпадали?» - «По фокусу освещения и разбивки они были похожи» - «Вас ничего не просили искажать для одних в сравнении с другими?» - «Упаси господи. Никогда!»

Допрос завершился. С заявлением поднялась Гюльчехра Ибрагимова: «Сторона обвинения настаивает на продолжении судебного заседания помимо четверга еще и в пятницу. Мы планируем завершить допрос этого свидетеля. Я думаю, что после того, как завершит допрос Ходорковский, вопросы, естественно, будут у Лебедева, и после этого нам необходимо будет задать ряд уточняющих вопросов».

Судья предложил высказаться защите. «Мы планировали работать в пятницу в следственном изоляторе, - произнес Константин Ривкин. – И нас, мягко говоря, не устраивает такая постановка вопроса, тем более что свидетель совершенно четко сказал, что в понедельник он прийти может, и я никакой проблемы тут не вижу. Более того, возможны варианты свидания с родственниками в пятницу».

Виктор Данилкин завершил заседание, оставив разрешение вопроса по пятнице на четверг. Стороны и судья поднялись со своих мест, однако обсуждение стихийно продолжалось. Прокурор Ибрагимова рассказывала, что допрашивать Павла Малого в понедельник невозможно, потому что в понедельник допроса дожидается свидетель, которого «из-за Малого» откладывали несколько раз.

Судья просил свидетеля рассказать о его занятости на следующей неделе, и господин Малой листал коммуникатор. Адвоката Краснова инициатива прокуроров также категорически не устраивала, но тогда председательствующий обращался к нему лично: «Владимир Николаевич, бывают и исключения из правил!»

Оставляя зал, Виктор Данилкин решительно, но все-таки вне рамок судебного заседания, заявил: «В пятницу работаем!»

Завтра заседание начнется в 10.30.