Прокуроры вновь объяснили своему свидетелю, что раскрытие информации о недавнем допросе у следователя может ему (свидетелю) дорого стоить. На этот раз Виктор Данилкин не стал прямо артикулировать свою позицию по подписке о неразглашении, но с Платоном Лебедевым, который настаивал на подробностях недавнего допроса, у председательствующего произошел достаточно бурный обмен репликами.

Сегодня в качестве свидетеля обвинения в зал был приглашен Коношенко Богдан Александрович (на фото). Крупный высокий мужчина, весь в черном, не снимая легкой куртки, заполнил собой трибуну. К микрофону ему приходилось низко наклоняться. Он сообщил, что сейчас работает в ООО «Евротранссервис», неприязни к подсудимым не испытывает.

«Расскажите о своих обстоятельствах работы в банке МЕНАТЕП и ООО «Ратмир»», - начал допрос Валерий Лахтин. Свидетель рассказал, что в банк попал на практику, когда заканчивал в 93 году вуз. Через 2 года уволился оттуда. В 99 году ему предложили работать в «Ратмире» гендиректором. В банке МЕНАТЕП Коношенко, закончивший Финансовую академию по специальности экономист, выполнял обязанности эксперта отдела валютного финансирования.

Прокурор попросил свидетеля более обстоятельно рассказать о трудоустройстве в «Ратмир». «На втором этаже здания находился буфет, - начал рассказ Коношенко. - Там я познакомился с <Владиславом> Карташевым, который представился как представитель учредителя. Он и предложил пойти на работу гендиректором «Ратмира»». На сыпавшиеся вопросы прокурора, свидетель старался отвечать попунктно. Он рассказал, что счета «Ратмира» были открыты в банках МЕНАТЕП и «Траст». По словам свидетеля, ему сказали, что «Ратмир» имеет отношение к ЮКОСу, в его же обязанности входило оформление договоров купли-продажи нефти и нефтепродуктов. Ранее продажами Коношенко занимался, но нефтью — нет. «Имели ли вы представление о стоимости нефти?»- интересовался Лахтин. «Нет», - отвечал мужчина. «При таких обстоятельствах почему вы согласились на такую работу?» - «У меня не было особенно другой работы, я был рад, что мне предложили». - «Кто еще в банке МЕНАТЕП были гендиректорами других фирм?». Свидетель вспомнил только своего приятеля, с которым его и пригласили в ЮКОС на работу. Тогда прокурор проявил интерес к людям, с которыми Богдан Коношенко работал в ЮКОСе. Тот рассказал, что в комнате с ним сидели еще люди. Свидетель вспомнил фамилии Вальдеса-Гарсиа, Малаховского, Ильченко, Кучушевой и других. Они делали ту же работу. Вальдес-Гарсиа был гендиректором «Фаргойла», Малаховский — «Альта-Трейд»... Всех Коношенко опять же вспомнить не мог.

Валерий Лахтин продолжал. «Проходило ли какое-то собрание акционеров, чтобы вас назначить гендиректором «Ратмира»?» - «Да, было собрание. Я там не присутствовал. Протокол я видел. Собрание проходило в Саранске». - «Вы когда-нибудь в Саранске были?» - «Нет». Гендиректором «Ратмира» Коношенко был с 31 декабря 99 года по конец 2001 года. Отвечая на вопросы гособвинителя, свидетель пояснял, что в его обязанности входило заключение договоров купли-продажи нефти — например, с «ЮКОС-М», «Ю-Мордовия», «там было достаточно много компаний», - говорил Коношенко. Покупателем в основном выступал «Ратмир». Договоры приносил обычно Карташев, а Коношенко подписывал их. С представителями другой стороны он не встречался. Валерий Лахтин решил прозондировать компетенцию свидетеля. «У Карташева вы спрашивали, почему нефть покупается по той или иной цене?» - «Нет, он мне говорил, что цена прошла юридическую экспертизу». - «Как впоследствии реализовывались договоры, которые вы подписывали?» - «Ну наверное, реализовывались», - удивился вопросу свидетель.

С томом 53 прокурор подошел к трибуне. Пребывая в очевидно разных весовых категориях со свидетелем, Валерий Лахтин попыток вытеснить Богдана Коношенко с его места не предпринимал, а покорно встал возле трибуны. Прокурор показал свидетелю договор купли-продажи нефти. Господин Коношенко подтвердил свою подпись и вспомнил документ. «Здесь упомянут Тян от «Ю-Мордовии». Вы его знали?» - сформулировал свой интерес гособвинитель. «Да, я с ним встречался. Но условия договора не обсуждали», - отвечал свидетель. Он еще раз рассказал, что подписи другой стороны иногда уже стояли, иногда еще нет. Подписывал он все бумаги у себя на рабочем месте в Уланском переулке. Такие же вопросы и такие же ответы были и по другим договорам: Лахтин спрашивал о Елфимове, Малаховском, Спиричеве, Леоненко, которые представляли продавцов в договорах, Коношенко пояснял, что их знает, но условия договоров с ними не обсуждал. В допросе активно участвовал Платон Лебедев, внимательно следивший, что читает Валерий Лахтин.

Сначала Лебедев заявил протест, отметив, что прокурор неверно зачитал кусок договора, вырвав из контекста некоторые слова. Прокурор послушно зачитал кусок заново с исправлениями. Лебедев кивал головой. Другие протесты подсудимого касались того, что сделки между НПЗ не имеют отношения к предмету доказывания.

Затем Валерий Лахтин попросил вынести тома 50 и 92. А пока взялись за том 49. В нем снова находились договоры купли-продажи нефти. Валерия Лахтина интересовали прежние вопросы. Свидетель давал прежние ответы. Та же история случилась и с томом 50. Свидетель опять же подчеркивал, что рыночными ценами на нефть он не интересовался, какими они были на тот момент, не знал и не знает.

В томе 92 года посмотрели договор об оказании услуг — «Ратмир» (заказчик) и «ЮКОС-РМ» (исполнитель) договаривались об организации производственного процесса, организации переработки нефти и нефтесодержащего сырья, организации консультационных услуг. «Поясните, какое отношение вы к договору имеете», - просил Лахтин, удаляясь от трибуны к столу потерпевших (представители Росимущества уже давно не ходят в Хамовнический суд, и на их месте прокурор теперь складирует нужные ему тома). Свидетель снова отвечал, что договор ему известен и подпись его.

Посмотрели протокол собрания акционеров, где, по уверениям Валерия Лахтина, свидетель «активно выступал». Лебедев тут же попросил судью ограничить прокурора, который снова начинает комментировать документы и влиять на свидетеля. «Валерий Алексеевич, ограничьтесь вопросами!» - сделал замечание прокурору судья. «Документ мне известен, на собрании я не присутствовал», - в свою очередь отвечал свидетель.

Вскоре Богдан Коношенко пояснил, что потом он переехал в Калининград, и ему уже было неудобно исполнять обязанности гендиректора «Ратмира» — приходилось приезжать в Москву и подписывать бумаги. «Я просил Карташева меня от этой обязанности как можно быстрее избавить», - пояснил свидетель. Когда возможность представилась, Богдана Коношенко уволили с должности.

На этом этапе у обвинения вопросов больше не нашлось.

После краткого перерыва адвокат Алексей Мирошниченко попросил огласить показания свидетеля, которые тот давал на предварительном следствии. Защитник отметил, что наблюдаются существенные противоречия между словами господина Коношенко в суде и на следствии: «Например, на допросе на вопрос о том, кто определял цену нефтепродуктов, свидетель ответил, что цену «определял я как гендиректор»». Позицию обвинения озвучил Валерий Лахтин: «Противоречий нет. Не вижу необходимости в оглашении. Свидетель давал показания последовательно, не сбивался». Адвокаты и публика посмеивались.

Тем не менее судья удовлетворил ходатайство защиты и разрешил огласить показания свидетеля. Они находились в нескольких томах дела. Богдану Коношенко предложили присесть. Не заметив сзади себя «стула для свидетеля», господин Коношенко смело занял место за столиком потерпевшей, но отсутствовавшей стороны. Это месторасположение имело свои плюсы: свидетель мог не только слушать чтение защитника Мирошниченко, но и изучать высветившийся документ на стене.

Свидетель рассказывал следователю, что с 2003 года он вместе с семьей живет в Нижнем Новгороде. Он говорил, что как гендиректор «Ратмира» занимался «административной деятельностью по функционированию компании — уплатой налогов, сдачей отчетов, предпринимательской деятельностью, направленной на получение прибыли».

В основном свидетель общался с Карташевым и выполнял его указания. С руководством Мордовии он не встречался. «Куда именно реализовывались нефтепродукты, я не помню и не обращал внимания, потому что эту задачу поручил фирме «ЮКОС Экспорт Трейдинг», - говорил Коношенко. «Поступали ли нефтепродукты в Мордовию или нефть проходила только документально?» - спрашивал следователь. «По действующему законодательству «Ратмир» не был обязан поставлять нефть в Мордовию», - отвечал свидетель.

В другом допросе свидетель снова рассказывал, как пришел на работу в «Ратмир». Ее он совмещал с работой в Институте проблем нефти и газа. Господин Коношенко описывал, как познакомился с Брудно, который предложил ему поехать работать в регионы. А чуть позже он познакомился в буфете с Карташевым, который и предложил ему пойти на должность гендиректора в «Ратмир». Коношенко посоветовался с Брудно, как он воспримет его отказ от поездки в регионы. «Брудно не сразу вспомнил, кто такой Карташев, еще сказал, что мой отказ от поездки в регионы не даст мне вырасти профессионально», - пояснял свидетель. Вскоре Коношенко согласился возглавить «Ратмир». «Карташев стал проявлять свое лидерство, давая понять, что является моим начальником», - говорил свидетель.

В допросе свидетель рассказывал, что деньги, перечисляемые на его счет, он потратил на покупку «какого-то векселя», другие средства были использованы неким Степановым. «Я могу два слова сказать?» - поднял вдруг руку свидетель Коношенко. И начал было высказываться. Судья Данилкин разъяснил Богдану Коношенко, что сначала надо все дослушать, а потом можно будет высказаться. Прокуроры дали свидетелю бумагу и ручку, чтобы тот пока записал свои мысли.

Следующий допрос читал адвокат Владимир Краснов. Свидетель рассказывал, что регистрация «Ратмира» в Мордовии как зоне льготного налогообложения имела под собой цель получить максимальную выгоду.

В следующем допросе свидетелю представили много документов. Коношенко отвечал, что «договор с «Ю-Мордовия» о продаже имеющейся у «Ратмир» нефти был заключен по указанию Карташева. Перепродажа нефти происходила с наценкой, которую устанавливал Карташев». Организации «Ратмир», «Фаргойл», «Ю-Мордовия» были близки к ЮКОСу, были аффилированными с ним компаниями, говорил Коношенко. Личный же доход Коношенко составлял только заработную плату около 5 тыс рублей, которая перечислялась на счет «Ратмира», рассказывал свидетель. «Являлись ли вы полноценным руководителем, который мог принимать самостоятельные решения?» - спрашивал следователь. Но Коношенко опять же пояснял, что все решал Карташев, он же, Коношенко, только следовал его указаниям. Контрагентов для продажи нефти Коношенко так же не мог выбирать самостоятельно.

«Осознавали ли вы, что «Ратмир» является формальным собственником нефти, фактически принадлежавшей ЮКОСу?» - спрашивал следователь. Строя свой ответ, господин Коношенко слово в слово повторил довольно пространный вопрос следователя. Так, свидетель сообщил, что «осознавал, что «Ратмир» является формальным собственником нефти, фактически принадлежавшей ЮКОСу» и далее по тексту вопроса.

На другом допросе свидетель рассказал, что затем его назначили замом директора филиала «Торгового дома ЮКОС-М» в Нижнем Новгороде. Брудно «относился ко мне как учитель к ученику», был доброжелателен, но я «всегда чувствовал дистанцию между нами», сообщал Коношенко.

В другом допросе следователь интересовался Ириной Голуб. Свидетель пояснял, что знал ее, но общался в сугубо деловых отношениях, где она сейчас работает, чем занимается, он не знает.

Прервались.

После обеда свидетелю предложили пройти к трибуне. Вопросы начал задавать Платон Лебедев. Низко наклонившись к микрофону, Богдан Коношенко вновь рассказывал свою трудовую биографию: после вуза работа в банке МЕНАТЕП, затем «почти до кризиса 98 года» в компании «Академинвестплюс». В конце 98 года господин Коношенко устроился в Институт проблем нефти и газа. «Но фактически там работы никакой не было, я там числился, а фактически был без работы», - пояснял свидетель. В конце 98 года он стал гендиректором «Ратмира».

Свидетелю предъявили пару договоров между «Ратмиром» и «ЮКОС РМ» об оказании услуг (такой договор уже смотрели до обеда). «Понимали ли вы, что основные услуги «Ратмиру» оказывало «ЮКОС РМ»?» - спрашивал Лебедев. «Да», - отвечал Коношенко. На вопрос Лебедева о том, кто такой Виктор Бычков, свидетель вспомнил, что этот человек был директором «ЮКОС-РМ», и с ним он общался, когда был представителем филиала «Торгового дома ЮКОС-М» в феврале 2002 года. «Я понимал, что я работал в ЮКОСе», - пояснял свидетель. «Вы сидели в здании ЮКОСа? Обедали там же?» - поинтересовался Лебедев. «Даже ужинал», - подтвердил Богдан Коношенко. На вопрос Лебедева, показывали ли ему на допросе у следователя текст договоров, свидетель отвечал, что да: «Вряд ли я подписал бы протокол допроса, если бы мне договор не предъявили», - был уверен Коношенко.

Из 65 тома подняли тексты договоров «Ратмира» с «ЮКОС-ФБЦ» и «ЮКОС-Инвест». «Имело ли общество «Ратмир отдельный баланс?» - «Имело». - «Подписывали ли вы бухгалтерскую отчетность «Ратмира»?» - «Да, подписывал». - «Давали ли вам на подпись книги покупок-продаж нефти и нефтепродуктов?» - «Да». - «Подписывали ли вы счета-фактуры? Акты приема-передачи нефти и нефтепродуктов?» - «Да». - «Общество «Ратмир» сдавало налоговую отчетность?» Свидетель подтвердил, что сдавало, и он подписывал налоговые декларации. Компания платила НДС, налог на прибыль.

Лебедев шел дальше. «Во время допросов вы много говорили о прибыли, об уплате налогов в бюджет. О чьей прибыли вы говорили?» - «У компании «Ратмир» были льготы по уплате налогов в бюджете Мордовии. Прибыль была. Льготы применялись»,- пояснял свидетель. При этом в налоговых документах льгота была указана, подтвердил свидетель.

Пошли вопросы, которые в этом зале слышали многие свидетели. «С кем «Ратмир» не рассчитался?» - «Мне такого неизвестно». - «При вас были претензии по неисполнению?» - «Никогда таких претензий не было», - ответил свидетель. Ретрозвонок мобильного телефона (такую трель в свое время издавали большинство советских аппаратов), заставил вздрогнуть публику. Свидетель Коношенко (а это был его телефон) отключил мобильник и продолжил отвечать на вопросы. О зависимости «Ратмира» от ЮКОСа свидетель сообщил, что «видел какие-то бумаги». Лебедев тихо перекинулся парой фраз с Ходорковским, свидетель же, услышав их диалог, прокомментировал: «Нет, не секретные». «Не подслушивайте разговор подсудимых!» - пошутил судья, смеясь. В зале заулыбались.

Взяли другой том. Свидетель рассказывал, что в здании ЮКОСа работало около двух тысяч человек. «А сколько структур там было?» - «Не могу сказать, много». - «Больше двух?» - «Даже больше трех», - пошутил свидетель. - «А вам известно общество «ЮКОС-Москва»?» - «Да. Оно входило в состав ЮКОСа, было управляющей компанией. Президентом был Шахновский».

«Вы понимаете, по какому обвинению вы пришли в суд давать показания?» - спрашивал Лебедев. «Ну, я в подробности не вникал...Я слышал, что тут Владимир Владимирович рассказывал», - сообщил свидетель. «Здесь в СУДЕ он выступал?!» - поразился Лебедев. «Нет, в телевизоре», - простодушно рассказывал Коношенко. Судья Данилкин смеялся, сдержаться было невозможно. Зал тоже был оживлен.

Лебедев вернулся к допросу. «Что вы обо мне знаете по 2001 году?» - «Кроме того, что вы акционер ЮКОСа, мне ничего не известно». - «Из каких источников?» - «Из открытых источников, опубликованных в отчетностях». Начиная с 2001 года и до 2003 года у свидетеля уже не было информации о Лебедеве. «В 2003 году я давал вам указания похищать нефть, у «Самаранефтегаз», «Юганскнефтегаз», «Томскнефть», причем всю?» - «Нет, не давали». - «А может, я давал вам такие указания через кого-то, например, через Михаила Борисовича Ходорковского?» - «Нет, не давали. Я с вами общаюсь в первый раз в жизни!» - «А без моих указаний вы когда-нибудь похищали нефть? Ну я имею в виду, самостоятельно». - «Никогда. Особенно самостоятельно», - усмехнулся свидетель. Судья, улыбаясь и качая головой, делал записи. «Ну то есть никаких канистр там у вас заготовлено не было...» - уточнял Лебедев. Свидетель, смеясь, отвечал, что нет.

«Не все ваши допросы попали в сфабрикованное дело...» - начал Лебедев. Прокурор Лахтин вскочил с места: «Прошу сделать Лебедеву замечание! Уже надоело слышать!» «Надо терпеть!» - посоветовал Лебедев. «Это уголовный процесс в суде! А не в тюремной камере!» - спорил Лахтин. Адвокаты смеялись.

«Когда вас в последний раз допросили?» - спросил Лебедев. «Были оглашены протоколы допросов! Прошу снять вопрос!» - требовал Лахтин. Но судья вопрос не снял. Через секунду протесты прокурора обрели объяснение – оказалось, что свидетеля допрашивали в этом году, причем месяц назад.

Цитируя УПК и делая заявления о тайне предварительного следствия, Валерий Лахтин попытался снять и остальные вопросы о недавних допросах. «Я его предупреждаю, во всяком случае!» - прямо пригрозил прокурор свидетелю. Зал возмущенно шумел. «Я действительно давал подписку о неразглашении, поэтому я действительно не знаю, как поступить», - отвечал свидетель. «Вас на каждом допросе предупреждали о неразглашении тайны следствия?» - спросил Лебедев. Задумавшись, свидетель сказал, что «по-моему, не перед каждым». «А характер вопросов был такой же, как сегодня?» - уточнил Лебедев.

И снова Валерий Лахтин возражал и заявлял, что «Лебедев пытается зайти с другого конца». «Я знаю его тактику!» - кричал прокурор. Судья сказал, что вопрос снимает, поскольку свидетель на него уже отвечал. «Возражения на ваши действия — он не ответил на вопрос, он лишь сказал, что не знает, как ему поступить! Запишите, пожалуйста, в протокол!» - не согласился Лебедев. И снова обратился к свидетелю: «Вас допрашивали по делу ЮКОСа?». Лахтин опять просил снять вопрос. Судья спрашивал: «Вам вопрос понятен?». «Я не знаю, как поступить», - пояснял свидетель. Валерий Лахтин, раздражаясь и повышая голос, предупреждал свидетеля, что он «как прокурор» предупреждает свидетеля, который дал подписку. «Не слушайте бредни Лахтина, видите, как он нервничает!», - посоветовал, со своей стороны, Лебедев свидетелю. Тут судья, рассердившись, повысил голос и сделал Лебедеву замечание. Лебедев в ответ, также подняв тональность, попросил занести в протокол еще одно замечание в адрес председательствующего. Затем судья и подсудимый обменялись советами «сменить тон». «Вы не делаете вовремя прокурору замечания! Явное пренебрежение к равноправию судопроизводства!» - громогласно говорил Лебедев. Не дослушав подсудимого, судья объявил пятиминутный перерыв и скрылся в своей комнате.

«Я закончу свои возражения, - заявил Лебедев, когда судья вернулся в зал, и обратился к правовой позиции Конституционного суда. - Предварительное следствие, как Вам известно, Ваша честь, было закончено давным-давно — в 20007 году. Позиция защиты о том, что преступным образом продолжается тайное следствие, вам тоже известна. Теперь у меня вопрос к свидетелю», - переключился Лебедев на Коношенко (прокурор Лахтин к этому времени еще не вернулся с перерыва). «Было ли вам известно, что у «Самаранефтегаз» была похищена вся нефть?» - «Нет». - «А прокурор Лахтин в 2000-2001 годах не ставил вас об этом в известность?» - «Нет, я не был с ним знаком». Вспомнили Стрежевской и Сызранский НПЗ. Свидетель пояснял, что взаимных претензий между этими НПЗ и «Ратмиром» не существовало.

Разговор продолжился. «Как доставлялась нефть в Сызранский НПЗ?» - «По трубе Транснефти». - «Это было платно или бесплатно?» - «Платно». - «И «Ратмир» заплатил?» - «Конечно. Претензий от «Транснефти» не было». - «А от «Ратмира» претензий к «Транснефти» не было? Они нефть никуда мимо не...?» - «Нет. Претензий не было». - «А где вам сдавали нефтепродукты?» - «Там же, на Сызранском НПЗ». - ««Ратмир» за хранение и перевалку нефти платил?» - «Да». - «Кому дальше «Ратмир» продавал нефтепродукты?» - «Часть уходила на экспорт через специализированную организацию. «ЮКОС Экспорт Трейд» кажется. А часть по договору комиссии «Ратмир» забирал на «Торговый дом ЮКОС-М» и реализовывал на внутреннем рынке».

Лебедев спросил свидетеля, были ли какие-то налоговые проверки «Ратмира» в 2000-2001 годах. Тот не знал. Но и ни о каких претензиях налоговиков ему известно так же не было.

Вспоминали другие фирмы, с которым работал «Ратмир». Например, «Фаргойл». «Мой хороший коллега, Антонио Вальдес-Гарсиа, был там гендиректором», - рассказывал свидетель. И, судя по всему, прокурору Лахтину не было безразлично, что говорит свидетель об этом человеке. Господин Коношенко тем временем сообщил, что и тут, между «Ратмиром» и «Фаргойлом», претензий никаких не возникало.

В документе, который смотрел свидетель, перечислялась масса и других фирм. «Эвойл», «Юганскнефтегаз», «ЮКОС-М», «ЮКОС ЭП». Богдан Коношенко пытался вспомнить, с какими из них «Ратмир» имел прямые договора. ««ЮКОС-Транссервис», «Ю-Мордовия», «Юпитер»...», - читал Коношенко. Про «Ю-Мордовию» он вспомнил, что там гендиректором была Татьяна Хохлова. С этой фирмой у «Ратмира» был договор купли-продажи нефти, но суть его свидетель уже не помнил.

Вскоре Валерий Лахтин забеспокоился, поднялся и попытался заглянуть на трибуну, чтобы увидеть, что лежит у свидетеля перед глазами (Богдан Коношенко продолжал из документа зачитывать названия компаний). Сев же на место, прокурор стал махать рукой на трибуну и спрашивать у прокурора Ковалихиной, что тут происходит. Коллеги успокоили Валерия Лахтина, не дав разгореться новому спору.

Наконец том вернулся судье. «Действовали ли вы против воли участников общества «Ратмир»?» - спрашивал Лебедев. «Нет. С их стороны никогда ко мне не было претензий». - «Исполняли ли вы волю участников общества «Ратмир»? В той форме, в какой она была вам понятна?» - «Можно и так сформулировать. Я был нанят гендиректором. Соответственно, выполнял их волю». - «Сообщите суду лиц, которые пытались вас склонить к преступным действиям? » - «Нет таких лиц». - «Правильно ли вас можно понять, что по первому оглашенному протоколу допроса, где вы сказали, что лично определяли цены - это можно понимать, что вы это делали по соглашению с «ЮКОС РМ»?» - «Там был контекст. Я же работал тогда в Нижнем Новгороде. В полвосьмого утра я моюсь в душе, а в дверь стучит жена: «Тебя в прокуратуру». Я явился по первому же требованию. Первый допрос был в Нижнем Новгороде. И смысл — в контексте. Может, я невнимательно тогда прочитал, но вот как вопрос следователем задавался : «Вам известны были условия договора?» - «Да, известны». - «Вы определяли условия?» - «Да я определял». А на самом деле все определял Карташев», - пояснял детали допроса и своего гендиректорства господин Коношенко.

«Кто-либо в последнее время инструктировал вас, какие показания дать в суде?» - спросил Лебедев. Лахтин снова потребовав снять вопрос: «Это не относится к предмету доказывания!» «Да что вы говорите!» - отвечала с места защита. Судья вопрос не снял. Свидетель ответил, что ни давления, ни инструктажа не было. «То есть показания вы даете добровольно?» - уточнил Лебедев. «А что, есть основания сомневаться?» - поинтересовался вдогонку свидетель.

Посмеялись. Несколько вопросов задал Михаил Ходорковский. «Вы сказали, что воспринимали Бычкова как руководителя «ЮКОС РМ». А Брудно?» - «Изначально он был замом, но было понятно, что он один из акционеров «ЮКОС РМ». Потом он возглавил «ЮКОС РМ». - «А как вы меня воспринимали?» - «Как основного главного владельца ЮКОСа и его основного руководителя. Мы с вами познакомились за сутки до вашего ареста — вы приезжали в Нижний Новгород, и я там вас сопровождал», - вспоминал свидетель. При этом никаких указаний от Ходорковского господин Коношенко, по его словам, не получал.

Вопросы перешли к адвокату Алексею Мирошниченко. Тот спросил, какие еще уточнения есть у свидетеля к своим допросам, зачитанным в суде. Господин Коношенко сказал, что никаких изменений или уточнений у него нет. «Ваше понимание - зачем ЮКОСу были нужны такие компании, как «Ратмир», «Ю-Мордовия», «Фаргойл» и так далее — для чего?» - спросил адвокат. «Они имели налоговые льготы. Эти компании были нужны для оптимизации налогообложения», - пояснил свидетель. «Следователь сформулировал в допросе, что «Рармир» являлся «формальным собственником». Вы согласились. Что это такое?» - задал новый вопрос Мирошниченко. Коношенко уже не помнил, и ему показали том с допросом. Это был именно тот вопрос, который — в своем ответе — господин Коношенко воспроизвел дословно. Свидетель пояснил, что это было в контексте. На самом деле «Ратмир» не являлся формальным собственником.

«Вы знаете, в чем обвиняется Ходорковский и Лебедев сейчас?» - спросил адвокат. «Я в эти подробности стараюсь не вникать», - произнес свидетель. «Знаете или нет?» - настаивал защитник. «Нет», - закрыл тему свидетель.

Лебедев решил уточнить ситуацию с вопросом следователя о «формальном собственнике». «Вы этот ответ подписали, потому что считали, что сам «Ратмир» входит в ЮКОС?» - «Потому что я считал «Ратмир» частью ЮКОСа». - «Вы когда-либо в своей деятельности сталкивались с понятием консолидированной отчетности?» - «Вот книга, которую я до этого держал в руках, - это, как я понимаю, и была консолидированная отчетность», - вспомнил материалы дела с перечнем компаний свидетель. «Ну сама книга-то нет, это том дела...ну ладно», - высказался Лебедев. Во всяком случае, Коношенко вспомнил, что в своей работе консолидированную отчетность он видел.

Лебедев стал задавать новые вопросы. «Правильно ли я понимаю, что все контрагенты «Ратмира» — ВСЕ — определялись ЮКОС РМ?» - «Ни с каким «ЮКОС РМ» я не общался. Вот для меня был Карташев. Все определял только он». - «Отклонения от этого маршрута были?» - «Никогда никаких отклонений не было».

И снова задал вопрос Михаил Ходорковский. «Когда вы работали в Торговом доме уже, в филиале, ваш филиал кому продавал нефть? Оптом, в розницу?» - «Это были рынки Калининградской области, потом рынок Нижегородской области...реальные компании». - «Это какие годы?» - «С 1 февраля 2002 года я уехал в Калининград, а 6 октября 2003 года уехал в Нижний Новгород, еще 2 года там работал». - «Цены вы не сможете припомнить?» - «Цены были рыночные...я давно этим не занимался. 10 тыс рублей дизельное топливо. 92 бензин был вроде бы в районе... тысяч 14 рублей...». - «Вы в это время не выезжали за границу? Тамошних цен не помните?» - «В Финляндии было в это время, кажется, около 2 евро за литр...».

Появились вопросы у прокурора Лахтина. «Вы являлись очевидцем предъявления обвинения Ходорковскому и Лебедеву?» — «Нет». — «А в связи с чем вы делаете вывод, что «Ратмир» было создано в целях оптимизации налогообложения?» Лебедев тут же высказал протест: «В вопросе содержится то, что... вы, Ваша честь, в общем-то обязаны сделать без меня сами». Судья попросил переформулировать вопрос. Прокурор попытался, хотя сказал то же самое. Свидетель сообщил, что вывод свой сделал из того, что «Ратмир» сразу же получил льготы. Затем Лахтин поинтересовался у свидетеля, о чем он общался с сотрудниками казначейства. Коношенко сказал, что там нужно было тоже подписывать некоторые документы. Лахтин также узнавал, спрашивал ли свидетель у Карташева, где будет осуществляться отгрузка нефти, и была ли она вообще осуществлена. Тот сказал, что сначала пытался узнавать, но потом понял, что это ненужно, и перестал интересоваться. «Вы были свидетелем реальной отгрузки нефти?» - спрашивал Лахтин. «Аквариум» смеялся. «Что, я должен был воочию увидеть отгрузку?» - смеялся и свидетель, который «реальной отгрузки нефти» не видел.

Затем Валерий Лахтин пустился в формулирование какого-то вопроса про какую-то девушку. «Объясните это!» - наконец потребовал прокурор. «Что ЭТО?» - спросил судья. Все смеялись. «НУ...Объясните характер ваших взаимоотношений с девушкой, главой финансового управления! С которой вы один раз встречались!» - спрашивал прокурор. Откровенно хохотали уже все — и зал, и адвокаты с подсудимыми, и судья, и даже свидетель. Однако прокурор Лахтин ждал четкого ответа. Отсмеявшись, свидетель сказал, что это была деловая встреча. Прокурор Лахтин заявил, что отношения свидетеля с девушкой из финуправления его больше не интересуют.

Так же Лахтин поинтересовался основными средствами «Ратмира». Свидетель успел сообщить, что был компьютер, но прокурору Лахтину продолжение не требовалось: «Все ясно. Основными средствами «Ратмир» не располагал». «Подождите, свидетель этого не говорил! - был бдителен судья. - Он только начал отвечать, а вы уже сделали выводы». Свидетель же пояснил ,что для деятельности «Ратмира» кроме компьютера особенно ничего и не было нужно. Нефтевышек у «Ратмира» не было, ответил Коношенко на уточняющий вопрос Лахтина.

Отвечая же на уточняющие вопросы Лебедева, свидетель пояснил, что у ЮКОСа в составе были и НПЗ, и нефтедобывающие заводы, нефтебазы и заправки. «Вы сами когда-нибудь видели нефтебазы, нефтепродукцию?» - «Да». - «Где?» - «В терминалах».- «Кроме торговой деятельности, общество «Ратмир» еще чем-то занималась?» - «Покупала нефть, затем процессинг, потом продажа нефти...» - «А зачем для этого «Ратмиру» нужно было бы иметь нефтехранилища?» - «Совершенно незачем». - «А здания, сооружения нужны были для этой деятельности?» - «Нет». - «А нефтебаз ЮКОСа достаточно было для этого?» - «Да, достаточно». Больше вопросов у Лебедева не было.

Судья уже объявил свидетелю, что тот свободен, но прокурор Лахтин так не думал. «Вы видели какие-нибудь платежки?» - спросил гособвинитель. Свидетель ответил, что видел. Больше у прокуроров спросить у Коношенко было нечего.

Богдана Коношенко отпустили. За вышедшим из зала свидетелем прокурор Лахтин устремился почти бегом.

«Лахтин вышел? Ну ладно...Я 15 лет руководил организациями и ни разу баланс не составлял, - не мешало, нормально, - заявил Михаил Ходорковский как бы в ответ на провоцирующие вопросы Лахтина в адрес свидетеля. А затем экс-глава ЮКОСа сделал свое уже основное заявление: - В оглашенных допросах в вопросах следователя неоднократно констатируется как факт, что упомянутая организация, как и иные, - «Ратмир», «ЮКОС-М», «Ю-Мордовия», там целый ряд упоминался, - были аффилированы с компанией ЮКОС. Точно так же там в вопросе как установленный факт следователь указывает, что прибыль, получаемая «Ратмиром», была прибылью ЮКОСа. Ваша честь, поскольку это является в значительной степени предметом доказывания в данном деле, во всяком случае, в той части, в которой обвинительное заключение содержит клеветнические сведения, прошу обратить внимание на это, потому что мы этого свидетеля указываем как свидетеля защиты и хотим увидеть его здесь, чтобы он пояснил эти факты. И еще. Мне бы ужасно хотелось один раз разрешить с вами в заседании вопрос о том, чтобы мы имели возможность выражать свое отношение к обвинительному заключению как к документу сфальсифицированному. Именно в связи с этим хочу обратить ваше внимание на обстоятельство, изложенное прямо на второй страничке обвинительного заключения. И оно в определенной степени для вас. Сторона обвинения предложила вам удостоверить мою личность на основании паспорта. Вы, Ваша честь, этот паспорт когда-нибудь видели? Формальный момент».  «Я лично нет!» - ответил судья. «Я вас уверяю — и не увидите, - продолжал Ходорковский. - И если на второй странице документ, удостоверяющий мою личность в процессе, указан ложно — я уверен, не по злому умыслу, а просто все, что здесь сделано, так сделано, мы имеем право говорить о своем отношении к документу».

Поднялся Платон Лебедев: «Общество «Ратмир» было одним из стандартных нефтетрейдеров в вертикально-интегрированной компании ЮКОС. Данный свидетель в 2000 году, например, возглавлял «Ратмир», который взаимодействовал с предприятиями того же ЮКОСа. В результате так называемый потерпевший «Томскнефть» заработало...»

Но тут, тряся УПК, принял вертикальное положение Валерий Лахтин и заявил, что там, в УПК, нет формулировки «так называемый потерпевший». Тогда Платон Лебедев сменил неугодную прокурору формулировку на другой вариант, назвав «Томскнефть» «потерпевшим в сфальсифицированном деле, которое готовила преступная группа, в которую входил в том числе и прокурор Лахтин». Это понравилось прокурору еще меньше. Судья же пытался прервать Лебедева, объявить ему замечание и напомнить, что сейчас не прения, но Платон Лебедев свою мысль про сфабрикованное дело довел до конца, а потом вернулся к прерванной фразе про «Томнскнефть»: «Так вот, «Томскнефть» заработало 3,6 млрд рублей, «Юганскнефтегаз» 5 млрд, - продолжал Лебедев. - А кто такой Ходорковский П.Л.? Где ошибка? Это Лебедев П.Л.? Или Ходорковский М.Б.?» - и подсудимый посоветовал прокурору Лахтину, вместо того чтобы возражать, исправлять ошибки в деле. «Кстати, в первом процессе Шохин принес другую загадку — там был Лебедев М.Б. Так что подумайте, Ваша честь!» - закончил Лебедев.

На этом заседание завершилось. Завтра слушания начнутся в 10.00 утра.