Сегодня в Хамовническом суде случилось еще одно заседание, перенасыщенное специальной лексикой оценщиков. Но к концу дня профессионализмы отхлынули, и Ходорковский с Лебедевым объяснились с судом предельно просто:

Михаил Ходорковский: «Речь идет о комиссионной экспертизе, где каждый из экспертов должен был выполнить экспертизу самостоятельно, а затем сопоставить результаты. 27 октября эксперт показал, что экспертизу они делали все вместе, даже литературу вместе заказывали. А потом говорит, что они делали это настолько отдельно, что даже умножали цифры по отдельности, а потом у них совпало до 20-го знака после запятой. Это особенно интересно, потому что стоимость акций имеет два знака после запятой. То есть эксперт открыто врет суду, полагая, что суд забыл арифметику».

Платон Лебедев: «Да, Школьников неплохой оценщик, я тут согласен с Лахтиным. Но для чего эти навыки используются не в оценочной деятельности, а Каримовым в уголовном процессе?»

Рабочий день вновь открыл Михаил Ходорковский: «Я бы хотел, чтобы уважаемый суд понимал вчерашние вопросы Платона Леонидовича. На 209 странице материалов дела указано три вопроса следователя. Третий вопрос: «Соблюдены ли оценщиком МЦО требования нормативных актов и методик оценки?». Поскольку речь идет о требованиях, то мы понимаем для себя, что это обязательные нормативные акты. На 1 ноября 1998 года нам известен один нормативный акт - закон об оценке. Поскольку эксперт выносил на эту тему свое суждение, мы пытаемся у него выяснить, о каких еще нормативных актах, кроме закона об оценке, обязательных для применения оценщиком, ему известно, и почему он считает их обязательными. Второе. В вопросе номер один следователь спрашивает: «Обоснован ли отчет?». Ваша честь, я хочу обратить ваше внимание на закон об оценке. В законе об оценке и в экспертом заключении уважаемого эксперта встречаются два термина — обоснованность и достоверность. Аккуратный следователь вопрос о достоверности не задавал, потому что статья 13 Федерального закона четко говорит, что в случае наличия спора о достоверности оценки спор решается в суде. Он спрашивает об обоснованности. Термин обоснованности в законе об оценке используется только в статье 11, Ваша честь. Встает вопрос, что в оценке должны содержаться обоснования использования стандартов оценки. Ваша честь, уровень обоснованности применения тех или иных стандартов в Федеральном законе не оговорен. Все, что не оговорено в законе, относится к ведению договаривающихся сторон. Поэтому у уважаемого эксперта пытаются выяснить, а какие ему известны обязательные требования к обоснованности, или где он уловил противоречия между требованиями обоснованности, содержащимися в договоре, и тем обоснованием, которое приведено в экспертируемом мною заключении. Вот то, что спрашивают у эксперта многочисленными вопросами. Ну так получается. Я, Ваша честь, вчера вам сказал, что не знаю, зачем Платон Лебедев это делает <ведет допрос эксперта>. Я лично буду заявлять о неотносимости экспертизы».

«Продолжаем допрос», - повел процесс дальше судья. Слово взял адвокат
Владимир Краснов. Вопросы о должностных полномочиях господина Школьникова прокурор Лахтин встречал в штыки, и судья снимал эти вопросы.

«Какой у вас опыт производства судебных экспертиз?» - спрашивал тогда адвокат. Школьников отвечал, что опыт у него есть, и в 98-99 годах он привлекался для производства экспертиз по уголовным делам. «А эти дела были как-то связаны с делом ЮКОСа?» - интересовался Краснов.

«А это какое отношение имеет к этому делу? - немедленно спросил Валерий Лахтин, но немедленно сам и ответил: - А это уже не имеет отношения к данному делу, не подлежит разглашению данные в данном деле о других делах!». «Вы уже ответили за свидетеля, Валерий Алексеевич?» - поинтересовался судья. Лахтин сел на место.

«Да мы уже давно предлагаем, поставить вот просто Валерия Алексеевича на трибуну свидетеля, пусть отвечает», - пошутил Владимир Краснов. Эксперт же тем временем ответил: «Я не очень понимаю, что значит связано или не связано с делом ЮКОСа... Я участвовал в экспертизах не только по делу ЮКОСа».

Владимир Краснов продолжил: «Проводя экспертизу, которая не связана с оценочной деятельностью, в чем был глубокий смысл руководства именно законом «Об ОЦЕНОЧНОЙ деятельности»?». «Мы проводили экспертизу отчета оценочной деятельности», - настаивал эксперт. «Известно ли вам, что проведение экспертизы отчетов оценщика МЦО не подпадает под регулирование закона «Об оценочной деятельности»?» - произнес защитник. «Насколько я помню... - тут судья дал эксперту нужный том, и Юрий Школьников заглянул в документы, - в отчетах об оценке указывалось, что они подготовлены в соответствии с законом «Об оценочной деятельности»».

Валерий Лахтин бдительности не снижал: «Прошу снимать эти вопросы, экспертиза проводилась на основе законодательства. Вопросы направлены на затягивание процесса! А если защитники и подсудимые не успели подготовить вопросы, то это их проблемы!».

«Была ли когда-нибудь ВНК клиентом вашей организации?», - спросил адвокат.

«Какое отношение это имеет к экспертизе?» - снова вставал Лахтин, который, по всей видимости, решил возражать уже на каждый вопрос защиты и подсудимых. «К какому пункту нашего экспертного заключения относится вопрос?» - тут же вернулся к любимой формуле эксперт. Тут встал адвокат Вадим Клювгант: «Напоминаю, что эксперт должен быть независимым и незаинтересованным. Может быть, обвинители об этом забыли? Мы еще будем поднимать этот вопрос!».

«Вам понятно это пояснение?» - обратился к эксперту судья. «Понятно, - ответил Школьников, - и процитировал фрагмент ст. 16 («независимость оценщика») из закона «Об оценочной деятельности», - Ни в близком родстве <не состою>, никаким учредителем или собственником ВНК я не являлся». «Я о другом спросил», – не принял ответа адвокат. «Вопрос касался независимости оценщика», - поделился своим пониманием темы господин Школьников. «Среди клиентов вашей компании была ли когда-то компания ВНК?» - повторил защитник вопрос. «Я не понимаю, к какому пункту заключения это относится», - решил оставить всех без ответа господин Школьников. Зал возмущенно шептался. В конце концов господин Школьников сказал, что не помнит, была ли ВНК клиентом его компании. 

Отправились проверять память эксперта в другом направлении. «На странице 209 вашего заключения, на страницах 222, 226, вы ссылаетесь на договор ЗАО МЦО и ВНК на проведение оценки. Вы этот договор видели, исследовали?» - «В материалах дела указано, что этот договор был представлен. Мы его исследовали». - «То есть вам известно, что предметом договора являлось предоставление услуг, связанных с оценкой именно эквивалентной стоимости акций?» - «Прошу уточнить, в чем вопрос?» - «Вы исследовали договор и должны знать, что по договору именно заказчик ВНК на возмездной основе обратился в ЗАО МЦО с целью получения услуг по оценке эквивалентной стоимости акций «Томскнефти» и ЮКОСа». - «С договором мы знакомились. Формулировок там я не помню».

Эксперту предъявили пятый том с текстом договора. Господин Школьников посмотрел и с тезисами защитника согласился. «Условия договора обязательны для исполнения?» - уточнил адвокат. «Конечно», - подтвердил Школьников.

И снова поднялся Лахтин: «Нет, это не вопрос. Затягивают процесс! Прошу снимать все подобные вопросы защиты!». Адвокат Краснов, встав, попытался разъяснить свою позицию. «Ну что вы спорите! Я не снял ваш вопрос!» - раздражался судья возникающей каждый раз дискуссией. «Да я не с вами спорю, Ваша честь, а с Валерием Алексеевичем!» - объяснялся адвокат. «И не надо с ним спорить», - горячился председательствующий. «Нет, с ним я буду спорить обязательно!» - пообещал адвокат.

Вернулись к допросу эксперта. «То есть ЗАО МЦО проводило оценку по заказу клиента?» - повторился адвокат. «Не понимаю вопроса», - стоял на своем эксперт. Возникла пауза, адвокат просматривал документы. «Я вам могу даже помочь, Владимир Николаевич», - предложил эксперт Школьников. «О чем вы между собой разговариваете?» - удивлялся судья. «Да они просто ищут наш очередной ляп», - усмехнулся эксперт. «Да нет, - отреагировал адвокат и задал вопрос: - С одной стороны в заключении они говорят, что стандартов оценки эквивалентной стоимости не знают, с другой стороны, критикуют обоснованность использования этого термина. Как это происходит?». Господин Школьников отвечал: «В природе существует все, отвергать понятие «эквивалентной стоимости»... если бы оценщик хотя бы ввел определение, что он под этим понимает. Мы не говорили, что такого понятия нет. Мы указали, что нет в стандартах».

Адвокат Краснов развил тему. «То есть вы по-прежнему считаете, что термин «эквивалентная стоимость» в контексте оценочной деятельности права на жизнь не имеет?» - «Таких заявлений я не делал. Мы указали лишь, что это понятие не приведено в стандартах». - «И какой вывод вы из этого делаете? Вот вернемся на 209 страницу. Вы пишете, что ЗАО «Квинта-консалтинг» (также проводило экспертизу оценки ЗАО МЦО. – ПЦ) представило заключение об эквивалентной оценке акций... если ваш подход о том, что с эквивалентной стоимостью надо разбираться, поскольку ее нет в законе, относится ко всем, то относится ли подобное ваше суждение как эксперта и к заключению "Квинта-консалтинг"?» - «Владимир Николаевич, этот параграф вчера мы долго разбирали и выяснили, что там есть опечатки. Что касается этого термина, мы лишь заявили, что в стандартах его нет. Оценщик мог ввести какое-то понятие, но должен был ввести какое-то определение. А заключение «Квинта-консалтинг» не являлось предметом нашего исследования». - «Вы тут вслед за следователем Каримовым повторяете, что в отчете ЗАО МЦО отсутствует определение рыночной стоимости оцениваемых акций. Посмотрите в вашем заключении разделы 4,5 ,6,7,8. со страницы 220 и далее. - Свидетелю дали том с заключением. - Вы анализируете в этих разделах достоверность и обоснованность оценки рыночной стоимости акций «Томскнефти» и ВНК, проведенной МЦО?». - «Анализировали. Мы посмотрели, как фактически применял метод оценки оценщик при определении стоимости акций. Вопрос о методике мы рассматривали вчера. Оценщик использовал фактически методы иные, чем те, что были им заявлены».

Взяли том 13, где находился отчет МЦО. «Идет ли тут определение рыночной стоимости акций?» - «Был вопрос задан предыдущий, анализировали ли вы расчет рыночной цены. Я ответил, что анализировали данные из отчетов. Я понимаю вопрос. В отчетах указывается, что идет расчет рыночной стоимости, а рассчитываются совершенно иные величины. Поэтому мы ответили, что оценщик определял не рыночную стоимость. Он определял, по сути, разные виды стоимости» - «Я хотел бы узнать у вас, МЦО исследовало эти данные или нет?» - «В отчете МЦО мы видим «оценка рыночной акции АО НК ЮКОС», не знаю, почему так написано. На другой странице «Отчет рыночной стоимости акции «Томскнефть». С одной стороны, легко работать с отчетом, где и слова правды нет. С другой, - я не могу за оценщика говорить!».

«Так если вы не можете сказать, о чем ведет речь оценщик, как вы можете давать свое заключение к его работе?» – осведомился защитник. Тут судья спросил, может ли эксперт еще что-то добавить к своим предыдущим ответам, а то он говорит одно и то же уже третий раз. Школьников сообщил, что добавить ему нечего. «Тогда следующий вопрос!» - был сердит судья.

Следующий вопрос не заставил себя долго ждать. «Вы говорите о некорректности методов чистых активов при определении рыночной цены акции?» - «Нет, неправда». - «Вы признаете метод чистых активов приемлемым для определения рыночной стоимости акций?» - «Посмотрите в отчет... оценщик неоднократно указывает, что для расчета методов чистых активов он пользуется документами, которые и разработаны и предполагают расчет чистых активов акционерного общества по балансовой стоимости. А балансовая стоимость не является рыночной стоимостью». - «Вы критикуете обоснования МЦО. Ссылаетесь вы только на теорию и практику оценки, правда, без указания на источники. На чем основывается конкретно ваша критика применения метода чистых активов МЦО, со ссылкой на источники?»

Валерий Лахтин ринулся возражать: «Вчера уже отвечал эксперт! Все это указано в заключении! Защитники затягивают процесс, спрашивают об одном и том же!».

«Повторные вопросы допустимы в заседании? Это я для уточнения?» - встал Краснов. «Продолжайте, пожалуйста», - легализовал повторные вопросы в своем процессе судья. Эксперт стал отвечать: «Существуют подходы и методы... например, затратный подход, называемый методом чистых активов...но все активы должны быть скорректированы по их рыночной стоимости». - «Вы, критикуя отчет, говорите, что в нем отсутствуют источники,.. в вашем заключении их тоже немного... Отсутствие ссылок на источники само по себе означает недопустимость метода оценки?»

Эксперт полистал документы. Прокурор Ковалихина с места возмущалась повторными вопросами защиты. Адвокат напомнил прокурору недавнюю историю: «Валентина Михайловна, вы читали по три раза один и тот же документ».

«Оценщик заявил одни методы, а использовал совершенно другие, и почему, он это не приводит», - долистался до ответа на вопрос господин Школьников. «Я спросил не это! – снял ответ адвокат. - Я спросил, отсутствие ссылок говорит о неверности отчета?» - «Не указано в законе, что заключение должно содержать какие-то приложения и так далее».

Продолжили. «Вы утверждаете, что приведенные в отчете МЦО сведения по сделкам ничем не подтверждены. С другой стороны, вчера вы признались, что и ваши утверждения об отсутствии сделок с акциями ЮКОСа документально так же не подтверждены. Я ошибаюсь?» - «Конечно. Я сказал вчера, что информацию по сделкам по акциям ЮКОСа и «Томскнефти» нам была предоставлена по данным РТС, и мы привели эти данные. А сам ответ РТС должен быть в материалах дела». - «В материалах дела их нет, верить на слово мы тут друг другу не можем...поэтому подтверждения нет. Ну дело может даже и не в этом. По вашему мнению, цена сделок на рынке наиболее точно отражает цену акций...В разделе 1.3 написано у вас, что наиболее распространенным методом является метод сравнения продаж...» - «Да, это цитата из международных стандартов оценки, это наиболее распространенные методы». - «Метод определения рыночной стоимости по цене сделок на рынке — он точнее или менее точен, чем другие методы, предпочтительнее или нет?» - «Выбор конкретных методов зависит от ряда факторов. Однозначно сказать, какой метод более или менее предпочтителен, нельзя». - «Обосновано ли применение весовых коэффициентов при определении итоговой величины стоимости акций полученных расчетным путем?» - «Применение весовых коэффициентов в принципе обосновано, но почему они выбраны в данном отчете, не указано».

Сугубо профессиональная беседа уходила на новый виток. «Определение весовых коэффициентов — оно регулируется нормами действующего законодательства?» - «Нормами законодательства не регулируется. Фактически никакие оценочные процедуры нормами законодательства не регулируются. Эти требования изложены в профессиональных стандартах». - «То есть выводы о том что примененные МЦО весовые коэффициенты это определялось оценщиком самостоятельно и не является нарушением?» - «Да, оценщик и должен был определять это самостоятельно, но объяснять, почему он это делает».

«Известно ли вам, как решаются вопросы при выявлении споров по достоверности и обоснованности оценки?» - спросил защитник. «Вопрос снимается», - тут же среагировал судья. «Известно ли вам, чтобы кто-либо в судебном порядке оспаривал заключение оценщика МЦО?» - предложил новый вопрос господин Краснов. «Вопрос снимается», - повторился председательствующий. Но защитник не оставил господина Школьникова без вопроса: «Обвинение характеризует заключение МЦО как заведомо ложное. Вам известна норма закона, это определяющая?»

«Эксперт не является автором обвинительного заключения!» - не отдал лавры авторства на сторону Валерий Лахтин. «В нашем заключении таких выводов нет!» - уже ответил эксперт.

После пятиминутного перерыва допрос господина Школьникова продолжил Платон Лебедев. «Содержится ли в статье 7 закона «Об оценочной стоимости» термин «эквивалентная стоимость», - спросил Лебедев. Документ отразился на стене. «Вопрос я понял, я не понял, как это к заключению относится», - знал нужный ответ эксперт. «Этот термин содержится в вашем заключении»,- ответил Лебедев. Школьников прошел к судье и взял том. «Известно ли вам было при вашем исследовании и составлении заключения, что в статье 7 предусмотрен термин «эквивалентная стоимость»?» - повторился Лебедев «К какому пункту заключения относится вопрос?» - в свою очередь повторился и господин Школьников.

«Прошу снять вопрос! Он оскорбляет эксперта и его личные достоинства!» - увидел проблему в таком ракурсе Валерий Лахтин. «Я не услышал, в чем тут оскорбление эксперта», - ответил судья. «Он ссылается на его интеллектуальный уровень...на его память!» - проводил дальнейшую диагностику прокурор.

«Я не хотел бы тут выслушивать эти вещи! И то, что пишется на всяких сайтах, и прочее!» - кричал, ободренный поддержкой прокурора, господин Школьников. «Я не понимаю, почему вы позволяете себе указывать, как допрашивать нам тут в суде эксперта! - подключился Лебедев. - И что там вложил в его голову Лахтин...Прошу это довести до сведения эксперта!».

Лебедев повторил свой вопрос, и эксперт наконец ответил, что, по его мнению, в законе этот термин «не используется». При этом на странице, показанной на стене проектором, термин «эквивалентная стоимость» для наглядности был даже выделен желтым маркером.

Лебедев повел допрос дальше: «Лично вы при исследовании и подготовке заключения обращали внимание на пункт 4.1.6 <в нем говорилось, что в случае спорных моментов оценщик готов сопровождать отчет вплоть до арбитражного суда>?» - «При подготовке документов мы исследовали все документы, предложенные нам следователем», - познакомил зал со своим смутным ответом господин Школьников.

«Обращались ли вы в МЦО при подготовке заключения?» - спросил Лебедев. «Этот вопрос не касается уголовного процесса! Прошу снять вопрос! - требовал Лахтин. - В завуалированной форме заданный вопрос направлен на затягивание. Эксперт уже ответил, что предметом исследования являлись отчеты МЦО». Эксперт между тем вновь заявил, что исследовались все представленные им документы.

Лебедев заговорил о международных стандартах оценки. «В пункте 1.2 оценщик сослался на то, что он использует международные стандарты оценки. Если вам лично было непонятно определение термина «эквивалентная стоимость», определение которого содержится в международных стандартах оценки, почему вы не обратились к оценщику для определения этого термина?» - «Нигде в заключении экспертизы не указано, что нам непонятен этот термин. Мы написали, что это определение не указано в источниках и оценщик не дал определение этого термина». - «Являлся ли источником международные стандарты оценки, на которые сослался оценщик?» - «Оценщик неоднократно указывал, что использует международные стандарты оценки, но использовал их непоследовательно». - «Являлись ли ИСТОЧНИКОМ международные стандарты оценки? Если эксперт не хочет на это отвечать, пусть так и скажет!» - «Еще раз. Мы делали анализ отчетов! Являлся или нет — это должен был для себя решать оценщик». - «Можно ли из вашего ответа сделать вывод, что международные стандарты оценки ЯВЛЯЛИСЬ источником в отчетах?» - «Можно лишь сделать вывод, что оценщик указал их».

Лебедев решил перемотать допрос господина Школьникова чуть назад. «Метод чистых активов, который был описан и использован, и тот нормативный документ, на который вы ссылаетесь, являются различными по существу или нет? Для определения стоимости объекта оценки, в том числе рыночной? При ответе на вопросы Краснова создалась путаница между методом затратного подхода и самим нормативным документом, на который сослались» - «В теоретической части, там, где излагается метод, было указано, что метод чистых активов — это один и тот же метод», - постарался ответить господин Школьников. Впрочем, ответом подсудимый нисколько не удовлетворился.

«Вы еще больше суд запутали. Будем разбираться последовательно. Является ли нормативная методика ФКЦБ Минфина методом оценки рыночной стоимости с помощью метода чистых активов?» - «Нормативная методика не является методом расчета рыночной стоимости». - «В процессе вашего исследования запрашивали ли вы — у следователей или иным образом — учетную политику ЮКОСа и «Томскнефти», которые использовались для оценки имущества и обязательств в отчете оценщика?» - «Нет, мы не запрашивали. Нашей задачей не являлась оценка акций ЮКОСа». - «То есть вы при проведении исследования не имели представления о сопоставимости оценок имущества и обязательств в финансовой отчетности ЮКОСа и «Томскнефти»». - «В отчетах эти данные не отражены, мы их не запрашивали». - «Я спрашиваю о сопоставимости — вы не имели представления о сопоставимости этих данных?»

Но повторяться эксперту судья не дал.

Лебедев обратился к новой теме. «Начнем с 221 листа в 25 томе <здесь в тексте экспертизы говорилось о 14 сделках с акциями>. Вы пишете, эти сделки «носят непубличный характер, нигде не зарегистрированы». Каким изумительным образом вы сумели установить, что условия заключения сделок с акциями «не попадают под определение условий рыночной стоимости», если сами определения, заключение сделок и договоров устанавливаются Гражданским кодексом, а не федеральным законом об оценочной деятельности? Видели ли вы эти договоры, знаете ли, как они заключались?» - «Выводы о том, что не подпадают под определение рыночной стоимости, сделаны потому, что сделки с акциями «Томскнефти», как было представлено из «М-реестра», колебались от 15 копеек до 138 рублей за акцию. При таком разбросе сделать вывод...». Но тут эксперта прервал Лебедев.

«Я не о том спрашивал. Я не про данные «М-Реестра»! Я спросил, где и как вы смогли установить, что условия заключения указанных сделок с акциями «Томскнефти» не попадают под определение рыночной стоимости?», - и Лебедев полностью повторил свой вопрос. Свидетель пошел на вторую попытку: «Вид сделки должен быть представлен на рынке посредством публичной оферты. Исходя из этого и из разброса цен на акции «Томскнефти» мы сделали вывод, что определить их рыночную стоимость невозможно». - «А вы хотя бы один договор видели?» - «Нет, ни один не видели. Нам были представлены только данные «М-Реестра»». - «А из чего вы сделали заключение, что не было публичной оферты?» - «На основе данных, предоставленных организаторами торговли ценными бумагами, в частности РТС». «Великолепно», - усмехнулся Лебедев и долго молча смотрел на эксперта.

От паузы перешли к новым вопросам. «А данные РТС что определяют? Расчет рыночной стоимости разве?» - «Данные РТС не определяют рыночной стоимости». - «А зачем тогда вы в ответе на них ссылаетесь? Ведь вопрос связан с определением рыночной стоимости. Итак, спрашивали ли вы у сторон сделок, привлекали ли они оценщика для определения рыночной стоимости акций?» - «Нет, не было необходимости спрашивать у сторон сделок. И вряд ли бы кто-то мог объяснить, почему в течение одного дня цена акций меняется в тысячу раз». - «Вы говорите про цену сделок или про данные биржи?». - «ДА, именно об этом я и говорю. Повторяю... о данных из ЗАО «М-Реестр». Каждый день скачок цен был значителен. Данных на бирже по сделкам с акциями «Томскнефти» не было, согласно данным «М-Реестра»». В сторону «аквариума» господин Школьников не смотрел.

Но следующий укол он, естественно, получил именно оттуда. «Если вы не видели договоров, не знаете их условия, не знаете, приглашались ли оценщики, как вы пришли к выводу, что условия сделок не попадают под определение рыночной стоимости?» - «Основание для вывода получено из того, что сделки не были зарегистрированы на РТС, и из того, что цены на акции различались в тысячу раз». - «Где в законе об оценочной деятельности содержится требование о регистрации сделок у официального организатора торгов?». - «Мы сделали вывод на основе полученных нами данных. Из них сделать корректный вывод о рыночной стоимости невозможно».

Лебедев повторил вопрос. «Этого требования там нет, - ответил эксперт. - Как раз критерием публичности сделок и была бы их регистрация на торгах. Но сделок не было». «А где в законе вы увидели про организованный рынок ценных бумаг?» - поинтересовался Лебедев.

Валерий Лахтин решил, что его давно не было слышно: «Пусть Лебедев корректно задает вопросы, а не инспектирует эксперта. Если ему что-то неясно, он может спросить у защитников, а не суд и не эксперта».

«В законе об оценочной деятельности это требование не сформулировано. Такого определения в законе нет», - все же давал ответ Школьников. «А в международных стандартах оценки?» - уточнял Лебедев. «Для этого надо с ними знакомиться. По памяти...понимаете, если я отвечу по памяти, будет неточность, будет не так истолковано. Платон Леонидович не понимает, что если в один день акции продаются по 15 копеек, а в другой 130 рублей...».

«А понятие публичной оферты содержится в законе «Об оценочной деятельности»?» - продолжил Лебедев. «Термин этот используется в определении рыночной стоимости», - помнил закон господин Школьников. «Я про определение спрашиваю», - помнил закон и Платон Лебедев. «Закон не является толковым словарем», - среагировал Школьников. «А откуда вам понятно определение публичной оферты?» - выяснял Лебедев. «Вопрос снимается!» - объявил судья. «А в Гражданском кодексе определение публичной оферты вы не встречали?» - поинтересовался Лебедев. И снова судья снял вопрос.

Обратились к листу 212. Здесь в экспертизе были указаны документы, представленные следователем экспертам. Среди них были передаточные распоряжения по сделкам с акциями «Томскнефти», зарегистрированные в «М-Реесте» с 1 сентября 1998 года по 1 ноября 1998 года в количестве 26 штук. Состоялся короткий диалог. «Это соответствует действительности?» - «Конечно». - «То есть и период подтверждаете, и количество - 26?» - «Да».

Перешли к листу 225 того же 25 тома. Лебедев спрашивал: «Тут у вас написано - «согласно представленным нам данным «М-Реестра» за период 17.06.98 по 08.10.98, было заключено 14 сделок». Почему там приведены данные с 1 сентября по 1 ноября по 26 сделкам, а у вас идет речь о 14 сделках и за другой период?»

Эксперт долго смотрел в том. «Время надо?» - спросил судья. «Для чего?» - решил уточнить эксперт. «Для подготовки ответа», - пояснил Данилкин. Эксперт попросил повторить вопрос, и он был повторен. Юрий Школьников снова изучал материалы тома. «Данные, которые мы взяли, мы указали в источниках их получения. Почему не совпадают периоды, я не могу вспомнить. Я не считаю, что это как-то влияет на выводы... я этих документов не видел пять лет и помнить их не могу. Думаю, все документы есть в материалах дела...» - отвечал эксперт. «Что вы думаете, что есть в материалах дела — тут вы заблуждаетесь, - отметил Лебедев. - А каким образом данные с 17 июня попали в исследование, если весь период с 1 сентября?» - «Я сейчас не могу вспомнить... Документы, которыми мы пользовались, отражены, данные в них приведены». - «Может, это Каримов попросил, чтобы сделки после 8 октября у вас вообще не упоминались?»

«Вопрос снимается!» - заявил судья.

Лебедев не стал менять тему. «Скажите суду, почему в данной части заключения исследования допущены неоднозначные толкования и попытки ввести в заблуждение? Тем более что никаких документов подтверждающих ваши исследования вы суду сейчас представить не можете» - «Материалы, насколько я понимаю, должны быть в материалах дела. Никаких оснований для того, чтобы мы пытались кого-то ввести в заблуждение, я считаю, нет». - «Почему тогда в вашем заключении отсутствуют данные по 26 сделкам с 1 сентября по 1 ноября?» - «Я сейчас не могу вспомнить все обстоятельства, я думаю, что просто, может быть, сделки были между аффилированными лицами, и просто некоторые сделки не рассматривались». - «Почему то предположение - об аффилированнных лицах - вы не отразили в своем заключении?». - «Та информация, которая была в заключении, была достаточна, чтобы сделать выводы». - «А кто из вас пяти принял решение о манипуляции акциями «Томскнефти»?»

Судья снял вопрос.

Допрос продолжился. «Тогда сообщите суду, почему вы не обеспечили сохранность документов, полученных вами от заказчика? Заказчик понятен — это Каримов. Несмотря на то, что данные и сведения в документах при их отсутствии вообще не позволяют сделать выводы о достоверности и обоснованности ВАШИХ выводов?»

«Я прошу снять вопрос! Местонахождение документов не являются предметом рассмотрения в этом заседании!» - сопротивлялся за эксперта Лахтин.

«Я думаю, свидетель и сам может ответить на этот вопрос, Валерий Алексеевич!» - реагировал судья. «Насколько я понимаю, материалы должны быть в материалах дела. Требований о том, что эксперт должен хранить все документы у себя, нет», - отвечал Школьников. - «Подтверждаете ли вы, что вы свое заключение вместе со всеми документами передали следователю обратно? Что у себя вы ничего не оставили? И из этого вы сделали вывод, что они эти документы должны храниться в деле?» - «У нас есть копия нашей экспертизы. Все материалы были нами получены под расписку и все они были возвращены следователю». - «Фамилию вы конечно не помните». - «Ну было несколько следователей». - «Вы лично передавали материалы?» - «Насколько я помню, не было кого-то из комиссии, кто бы занимался передачей. Это все проходило не одномоментно».

Прервались на обед.

«Вопросы будут связаны с достоверностью и сопоставимостью заключения», - сообщил Лебедев после перерыва. Посмотрели лист дела 225 (том 25).

«А почему вы не привели в своем отчете котировки бирж на 1 ноября?» - «Для ответы на эти вопросы мы использовали данные РТС. Если указана дата 13.10, наверное последняя дата котировок...Котировки по ЮКОСу... с 3 августа по 31.12 — не было котировок...» - «Мы говорим о 1 ноября. Почему по ЮКОСу на 1 ноября вы привели котировки, а по «Томскнефти» не привели?» - «На основании предоставленных нам данных по ЮКОСу были котировки а по «Томскнефти» не было». - «Почему вы не привели данных, что по «Томскнефти» котировки на 1 ноября не приведены вовсе?» - «Мы использовали те данные, которые посчитали достаточными. Не указали — потому что не сочли это необходимым».

Смотрели диаграмму. Разговор становился все более специальным. «Данные полинома вы помните?» - «Здесь нет никаких данных...» - «Вот внизу стоят периоды...А другая шкала — рубли. Приходилось ли вам сталкиваться с графическими материалами, диаграммами, которые используются в отчете?» - «Нет, не приходилось». - «А на диаграмме данные есть?». - «Тут есть две кривых. Что это обозначает непонятно, не приведены цифровые данные». - «Посмотрите строчку полином, там для всех одаренных написано «в рублях». Что вам непонятно? На полиноме отражены данные в рублях, вам понятно? Кстати, я надеюсь, вам понятно, что такое полином...Почему, видя, что тренд полинома к 1 ноября снижается, вы в своем заключении вообще не отразили всю вторую половину октября 98 года и оставили данные только на начало октября? Это на листе 225». - «Данные представлены с фондового рынка. Сделок не было. А исходя из реестра сделок, сделки не были на фондовом рынке...мы указали что были сделки на 135 рублей, самая высокая точка на диаграмме, нижняя — 15 копеек... - указывал эксперт себе за спину, где на стене проектор показывал диаграмму. - О корректности сделок нельзя говорить. Какие полиномы?!». - «А кто вам поставил задачу проверять расчет тренда на достоверность? И отчет о достоверности?» - «Мы отвечали на поставленные нам вопросы. Мы отвечали на вопрос «В чем необоснованность отчетов»» - «А я не про необоснованность. Я про достоверность! Где в вопросе Каримова звучит достоверность?»

Эксперт не стал отвечать конкретно на вопрос, а зачитал свои выводы в заключении экспертизы. Лебедев упрямо повторял вопрос: «Причем, Ваша честь, эксперт говорил, что они ОЦЕНКОЙ не занимались. Ваша честь, достоверность проверяет арбитражный суд!». - «Мы не говорим о достоверности отчета».

«Лебедев будет задавать вопросы по документу или не будет? - встав, интересовался Лахтин. - Пусть задает вопросы КОНКРЕТНЫЕ!». «Очень конкретные!» - усмехался Лебедев. «Это уже издевательство над человеком! - заявил Лахтин. - И над экспертом!», - разделил прокурор «человека и эксперта» Юрия Школьникова.

Снова посмотрели диаграмму. «Если формула полинома была вам непонятна, почему вы не обратились за разъяснениями к оценщику?» - «Мы отметили, что в отчете не приведен расчет параметров полинома и не приведена оценка статистической значимости». - «А дальше у вас идет вывод о достоверности и обоснованности. Каким образом, не запрашивая никакие данные, вы могли судить о достоверности полинома и тренда, который в нем указан?» - «В отчете, который мы анализировали, не указано ни одной цифры, ни источника данных. Из диаграммы нельзя определить точное числовое значение показателя. Это мы отметили в своем заключении. Что не приведены данные, на основе которых производился отчет». - «Вы понимаете разницу между словом «достоверность» и невозможностью проверить данные?» - «Я хочу отметить, что отчет должен содержать все необходимые данные, подтверждающие выводы. Не указаны ни источники, ни данные, ни числовые показатели». - «А приложение к отчету об оценке вы видели?» - «Я уже вчера отвечал. Я сейчас не могу вспомнить, видели ли. А никакой ссылки на приложение в этом разделе нет». - «А где у вас что-то указано на какие-то приложения, чтобы проверить ВАШИ суждения?» - «Все данные, которые нами приведены, имеют ссылки на источники». - «Где?» - «В экспертном заключении». - «Где?» - «Лист 225, абзац 2». - «Источник ЗАО «М-Реестр» и все? Это список ваших данных? Это вы используете как данные, которые подтверждают необоснованность расчета тренда и полинома?». - «По расчету полинома никаких данных вообще нет».

Открыли 221 лист дела. «Вы сделали расчет, что акция ЮКОСа на 1 ноября 1998 года будет стоить 9 рублей 94 копейки. Почему вы не сделали такой же расчет по «Томскнефти»?» - «Расчет по «Томскнефти» не производился. Нам дали данные, кажется, в долларах США по курсу ЦБ». - «А кто делал расчет? Как получилась цифра 9 рублей 94 копейки?» - «Это рыночная цена РТС умноженная на курс ЦБ». - «Ну а кто сделал-то? Кто умножал?» - «Все. Каждый по отдельности и сопоставили результаты. Совпали данные до двадцатого знака после запятой». - «А как проверить ваши расчеты?» - «Взять калькулятор и проверить».

«Я очень надеюсь, что в протокол занесено, что умножение всеми пятью... - встал Михаил Ходорковский. «Занесено, занесено», - пытался прервать судья, но Ходорковский продолжал: «...это важная характеристика эксперта, что при умножении до четвертого знака после запятой все пятеро — все пятеро! - получают одинаковый результат до двадцатого знака после запятой. Это важная характеристика».

Лебедев повернул разговор вспять. «Вы сделали выборочный анализ по 14, а не по 26 сделкам...Куда делись еще 12 сделок?!» - «На странице 225 нами указано, что за период было заключено 14 сделок с акциями компаний. В списке было 26 передаточных распоряжений, остальные сделки были с привилегированными акциями, которые в отчет не включены». - «А где у вас упоминается о привилегированных акция?» - «НА листе 112 упоминается количество передаточных распоряжений с акциями «Томскнефти»». - «А как вы подтвердите, что не было 12 сделок с обыкновенными акциями?» - «Надо запросить материалы дела».

«Вы тут закавычили «справедливую рыночную стоимость». Почему?» - «Мы взяли это из отчета МЦО». - «А как вы это понимаете. Вы же сделали вывод о невозможности определения «справедливой рыночной стоимости»». - «Ваша честь, давайте я возьму какое-то время...» - попросил эксперт. «Пять минут перерыв!» - объявил судья.

В пятиминутном перерыве эксперт Школьников, попросивший время для подготовки ответа, зал покинул. «Интересно, куда это он убежал?» - смеялись посетители процесса и адвокаты. «Наверное, пошел перемножать до двадцатого знака после запятой!» - подключился к общему смеху и Михаил Ходорковский.

«Ваша честь, я по просьбе коллег значительно сокращаю часть вопросов» - заявил после перерыва Лебедев. Это обрадовало и судью, и прокуроров. «Ваша честь, а можно я свидетелю покажу...» - спрашивал Лебедев. «Все можно, Платон Леонидович», - смеялся судья, воодушевленный известием о скором окончании этого затяжного допроса.

«Ваша честь, я бы хотел напомнить, что я не свидетель, а эксперт!» - в свою очередь серьезно замечал господин Школьников. «Вот у вас приведены данные 9 рублей 95 копеек и 15,83 рубля за акцию... А на 71 странице указана стоимость акции «Томскнефти» в 20 рублей... И ваш вывод «не могут быть признаны достоверными и обоснованными», - говорил Лебедев.

Юрий Школьников взялся руководить работой проектора, попросив сначала вывести одну страницу, потом другую. «Вы на мой вопрос-то ответьте!» - призвал к ответу господина Школьникова Платон Лебедев. - «Мы получили данные ...И мы их отразили. Вопрос был «где в отчете», я указал где». - «Правильно ли я понимаю, что вы не подвергаете достоверности...»

«Могу я ответить?» - спросил у судьи Школьников. «А вы уже знаете, что я спрошу?» - поинтересовался Лебедев. Дело в том, что Юрий Школьников уже который раз пытался «ответить на вопрос» раньше, чем сам вопрос формулировал подсудимый.

Продолжили. «Каким образом данные, которые у вас на листе 225, могут свидетельствовать о недостоверности и необоснованности итогового заключения МЦО на 71 листе, где указана стоимость акции «Томскнефти» 20 рублей?». «Ответ содержится в пункте 5.2.3», - и эксперт зачитал пункт своего заключения.

«Каким образом вы пришли к этому выводу, если вы вообще не приводили в вашем заключении никаких сведений после 20 октября по 1 ноября 98 года?» - «Мы проанализировали все доступные данные, как по организованному рынку, так и сделки, которые получили из реестра реестродержателя. Все сделки представлены в экспертном заключении». - «Вы сказали, что вы все данные по 14 сделкам привели в заключении. Посмотрите сколько сделок приведено в заключении. Может, посчитаем?»

«Пусть Лебедев задает конкретные вопросы!» - вновь настаивал на своей активной роли в процессе Валерий Лахтин.

«Необходимости приводить данные о 14 сделок не было. Приведены часть сделок только для примера, для выводов о разбросе цен на акции. О том, что разрыв между ценами сделок был очень велик, только это!» - ответил Юрий Школьников.

«Почему во всех ваших выводах отсутствует ссылки на конкретные наименования так называемых методик, кем они утверждены и так далее? Потому что вы их тут почему-то называете литературой», - спрашивал Лебедев. «К какому пункту относится ваш вопрос?» - стандартно парировал эксперт. Школьникову показали перечень литературы, указанный в заключении. Лебедев повторил вопрос. «Я хотел бы уточнить вопрос. К какому пункту заключения это относится?» - методично повторялся эксперт. Лебедев же требовал ответа. «По поводу пункта 3.1.1. мы вчера целый час разбирались...сегодня я опять же уже указывал, что наиболее применимые методы отражены в международных стандартах оценки, все методы в той или иной степени указаны в приведенных нами источниках», - отвечал эксперт.

«Вопрос касался сертификации», - помог эксперту с пониманием вопроса председательствующий. «Основные методы указаны в международных стандартах оценки. В указанной нами литературе указаны эти методы... - снова повторялся эксперт. - Все специалисты, занимающиеся оценкой, знают...А сегодня это проще — все эти методы закреплены в федеральных стандартах оценки. Никаких различий с тем, что было в 98 году, нет».

«А оценщик ссылался на международные стандарты оценки?» - спросил Лебедев. «Вот на 11 листе... указано, что отчет составлен в соответствии с «международными стандартами оценки, стандартами профессиональной деятельности в области недвижимого имущества» Я уже на этот вопрос отвечал», - произнес Школьников. Открыли непосредственно отчет об оценке. Документ отразился на стене.

«Вы нигде не указали величину абсолютной и относительной погрешности в оценках и их влияние на итоговую величину... Почему погрешность приведена только в тех разделах, которые вы считали выгодным отметить?» - «На этот вопрос отвечал уже в первый день минимум раз пять. Использовались другие методы и нормативы! Применение метода чистых активов к акциям ЮКОСа отличалось от применения этого же метода к акциям «Томскнефти». Я это специально говорю, чтобы писатели, которые пишут, тоже чтобы написали!» - обратился эксперт к журналистам в зале. «Вы о каких писателях?» - спросил судья. «Ну я ж читаю, что пишут!» - показал свое знакомство с работой СМИ эксперт Школьников. «Я так понял, что вы не смогли сделать точный вывод о погрешностях» - уточнил судья, вернув Школьникова в рабочее русло. Эксперт же не согласился, отметив, что данных было недостаточно.

«Для каких конкретно целей было ваше экспертное заключение?» - спрашивал Лебедев.

«Этот вопрос семь раз задавался вчера!» - заглянув в свои записи, сообщил суду прокурор Лахтин. Судья засмеялся: «Валерий Алексеевич прямо считает у нас!».

«Для ответа на поставленные вопросы... Мне вопросы задаются уже десять раз подряд одни и те же! Я не говорил то, что, Платон Леонидович, вам хочется, но это не значит, что я не отвечал!» - смеялся эксперт Школьников.

«Это затягивание процесса! Эксперт лаконично подтвердил свое заключение!» - разнервничался прокурор Лахтин до крика.

«Подтверждаете ли вы, что все биржи сообщили вам, что данными о рыночной стоимости акций «Томскнефти», а соответственно, и сделок с акциями «Томскнефти» в указанный вами период на 1 ноября не располагают?» - «О том, что не только отсутствие сделок, но и отсутствие котировок...».

«Я не задавал вопросы о котировках, ну что же это такое!» - возмутился Лебедев. «Повторяю — не только об отсутствии сделок, но и об отсутствии котировок — все эти данные мы получили!» - упорно отвечал эксперт. Но Лебедев так же упорно повторил свой вопрос. «Только биржа РТС сообщила данные о расчетной величине на эту дату». - «Томскнефть», 1 ноября! Данные были?» - «Нет». - «Это единое мнение всех экспертов?»

«Ну наконец-то! — обрадовался эксперт. - То все время спрашивали мое личное мнение, а тут про всех нас спросили! ДА, единое мнение». - «Ну спасибо вам. Вы разрушили обвинение!» - порадовался Лебедев и задал уточняющий вопрос: «Известно ли вам, что в 2004 году, привлекая вас в качестве эксперта, Каримов не сообщил вам, что в январе 99 года ЗАО МЦО сделало еще один уточняющий отчет стоимости акций «Томскнефти», который тоже не только нигде не оспаривался, но даже Каримов нигде не поставил его под сомнение?». - «Я не помню, чтобы Каримов или кто-то из следователей мне это сообщал».

«У меня все!» - сел Платон Лебедев.

«У вас еще что-то будет», - спросил судья у обвинения. «Нет-нет!» - отшатнулся от такой перспективы Валерий Лахтин. «Послушайте, ну тогда давайте отпустим эксперта. Человек настрадался уже за эти дни!» - предложил Виктор Данилкин. Все рассмеялись. Смеялся с облегчением и эксперт Школьников. Получив бумаги у секретаря, он покинул зал. «Заметьте, это я еще не задавал вам вопросов по «Апатиту»!» - вдогонку обрадовал эксперта Платон Лебедев.

«Это не относится к предъявленному обвинению!» - тут же счел нужным вмешаться и в этот постскриптум прокурор Лахтин. «Ну как же. В обвинении «Апатит» есть!» - напомнил из «аквариума» прокурору Михаил Ходорковский. «Только на первой странице!» - отсек дальнейшие претензии Валерий Лахтин. Тут зал громко расхохотался, и судья даже не стал реагировать на смех. «На восьми, я подсчитывал!» - уточнил адвокат Ривкин.

«У защиты есть ходатайство о признании доказательств недопустимыми!» - поднялся адвокат Краснов. Семь страниц текста, которые затем зачитал защитник, были посвящены нарушениям, допущенным при назначении и производстве экспертизы.

В какой-то момент адвокат отвлекся от ходатайства и высказал замечание от себя: «Мы сегодня спросили Школьникова, была ли среди клиентов его компании ВНК. Он сказал, что не помнит. Мы распечатали с сайта его компании данные о клиентах, где на первой страничке значится ООО «Восточная нефтяная компания». Таким образом, данное обстоятельство также по закону об оценочной деятельности свидетельствует об отсутствии независимости оценщика, что необходимо для проведения экспертизы!».

Прокуроры же слушали ходатайство так: Лахтин производил изыскания в своих бумагах, Ковалихина и Ибрагимова что-то обсуждали (может, и ходатайство), Шохин же на цыпочках уже покинул заседание.

Затем встал Михаил Ходорковский: «Поддерживаю ходатайство. Считаю, что состоявшееся в суде обсуждение, а уж тем более документ, нарушают фундаментальные права граждан. В частности, обсуждение действий оценщиков у них за спиной, без суда, нарушает статью 6 Конвенции о правах и свободах человека и наши с Платоном Леонидовичем права на защиту. Поскольку в сражении с высокопрофессиональным, по мнению Лахтина, оценщиком несчастный Платон Леонидович вынужден был отстаивать оценку другого высокопрофессионального оценщика без его поддержки. Во-вторых, речь идет о комиссионной экспертизе, где каждый из экспертов должен был выполнить экспертизу самостоятельно, а затем сопоставить результаты. 27 октября эксперт показал, что экспертизу они делали все вместе, даже литературу вместе заказывали. А потом говорит, что они делали это настолько отдельно, что даже умножали цифры по отдельности, а потом у них совпало до 20-го знака после запятой. Это особенно интересно, потому что стоимость акций имеет два знака после запятой. То есть эксперт открыто врет суду, полагая, что суд забыл арифметику. Эксперт уклонился от ответа о своих конкурентных отношениях с МЦО. Хотя «Национальное агентство оценки и консалтинга» (Ю.Школьников председатель совета директоров этой компании - ПЦ) и МЦО работают на одном рынке и конкурируют. Далее. Я и только я принимал решение о договорах мены. Если я крал, то достоверность данных о краже бессмысленно выяснять. Если я не крал, а принимал решение по договорам мены, значит, это не хищение. Если какое-то процессуальное решение по данному доказательству не принято, мы еще долго будем блуждать в выяснении странных обстоятельств, не имеющих отношения к делу».

Затем выступил и Платон Лебедев: «Цель, с которой я допрашивал Школьникова, достигнута на сто процентов. Команда Школьникова используется Каримовым в различных уголовных процессах. Я с ней вынужден заочно был познакомиться уже три раза, ни разу не видя их в суде. Как они сфальсифицировали отчет об оценке акций «Апатита», я уже сказал вкратце. Два разных объекта оценки попытались выдать в суде за один объект. Единственное что произошло в Мещанском суде — нас в итоге оправдали, и мы не стали с этим разбираться. Да, Школьников неплохой оценщик, я тут согласен с Лахтиным. Но для чего эти навыки используются не в оценочной деятельности, а Каримовым в уголовном процессе?

Сегодня в итоге все пять экспертов уличили Каримова в том, что на 1 ноября 98 году была рыночная стоимость акций, да еще по цене 187 рублей за штуку! Школьников подтвердил, что на эту дату даже котировок не было!

Какая же была цель Каримова в привлечении этой группы экспертов? Чтобы искусственно создать процедуру неэквивалентности. Каримову нужно было как-то дискредитировать отчет оценщика. Но требование закона об оценочной деятельности не допускает попыток спустя 11 лет оспаривать каким-то образом достоверность отчета об оценке, используя для этого процедуру уголовного судопроизводства. К сожалению, мне ничего не было известно ни об отчете, ни о других фактах... мне повезло, с 80-х годов я имею отношение к международному бизнесу, поэтому о международных стандартах оценки я знаю очень хорошо. Проблема в том, что спустя 6 лет, когда Каримов выносил это постановление, он уже знал, что существует еще один отчет МЦО от января 99 года. Спустя пять лет, обманув Школьникова и его компанию, их попросили дискредитировать тот отчет, который ровно никакого значения не имеет для обвинения — потому что существует ЕЩЕ ОДИН отчет! Так что назначение этой экспертизы, чтобы задним числом поставить под сомнение отчет МЦО — оно недопустимо само по себе»

Судья, сняв очки, задумчиво слушал.

Лебедев продолжал: «Мне большого удовольствия не доставляет в рамках уголовного судопроизводства защищать не себя. Я не понимаю, как вообще в данном суде пытаются дискредитировать людей, в данном суде отсутствующих и не имеющих права на защиту?! А речь идет о профессиональном оценщике. Если данное ходатайство удовлетворено будет, то нет необходимости допрашивать и других оценщиков, участвующих в этой экспертизе».

Встречаемся в понедельник в 11 часов утра», - завершил на этом заседание судья.