Захаров Аркадий Витальевич 1964 года рождения – восьмой свидетель обвинения (на фото). Он вошел на свидетельскую трибуну не снимая куртки, на вопрос судьи о неприязни к подсудимым ответил отрицательно.

Выяснили, что сейчас свидетель работает в компании «Лион 21» заместителем финансового директора.

Валерий Лахтин приступил к допросу: «Известна ли вам компания СП РТТ?». Свидетель рассказал, что в компании СП РТТ он работал с 1995 по 1998 год (с 1993 по 1995 год свидетель работал в МФО МЕНАТЕП). «В круг обязанностей входило обслуживание ряда предприятий, которые за кредиты банка МЕНАТЕП приобретали акции различных предприятий», - рассказывал о своей деятельности в СП РТТ свидетель Захаров.

«Кто возглавлял данную компанию, с кем конкретно из сотрудников вы соприкасались в своей деятельности?» - спросил Валерий Лахтин. Господин Захаров сказал, что компанию возглавлял Гитас Анилионис, а его непосредственным руководителем был Андрей Крайнов. История про соприкосновения с сотрудниками свелась к перечислению фамилий коллег – Кобзарь, Коваль. Услышав последнюю фамилию, прокурор, запутавшийся в пятницу в двух Ковалях, уточнил, о ком говорит свидетель. Выяснилось, что свидетель говорил о «правильном» Ковале, т.е. о пятничном свидетеле.

Далее, отвечая на вопрос Лахтина, свидетель пояснил, что в МФО МЕНАТЕП он занимался примерно тем же, чем и в СП РТТ: «Там были на обслуживании предприятия, которые за счет кредитов банка МЕНАТЕП покупали акции различных предприятий».

«Ваша деятельность была связана с анализом бухгалтерской отчетности?» - вникал прокурор. «С анализом в меньше степени. Отчетность готовили бухгалтера МФО МЕТАТЕП. Больше касалась <деятельность> сдачи отчетности в соответствующие налоговые органы», – пояснил свидетель.

«Что вам известно о компании «Макариус?» - перекинул разговор на другую тему прокурор. «Макариус и компания», так правильное название, - поправил свидетель прокурора, - эта компания была создана непосредственно при участии Анилиониса. Из СП РТТ большая часть сотрудников перешла в «Макариус и компания».

«В своей деятельности вы были абсолютно самостоятельны при принятии каких-либо решений?» - задал прокурор вопрос, к которому сегодня он будет возвращаться неоднократно. Свидетель отвечал очень обстоятельно: «В принятии решений, безусловно. Но как я уже говорил, компании, которые мы обслуживали, они перешли вместе с нами с обслуживания в МФО МЕНАТЕП. Эти же компании приобретали акции различных предприятий на кредиты банка МЕНАТЕП и в интересах, конечно же, владельцев Группы МЕНАТЕП. То есть судьбу тех акций, которые были на эти предприятия куплены, самостоятельно, конечно же, я решать не мог. Но это не говорит о том, что я не был свободен в принятии каких-то решений как директор тех предприятий, которые были на обслуживании».

«А какие служебные отношения вас связывали с Анилионисом?» - формулировал прокурор. «Он был руководителем», - пребывая в некоторой растерянности от вопроса, отвечал свидетель.

Прокурор попросил Захарова перечислить названия компаний, в которых он также был директором. «АОЗТ «Маяк», ЗАО «Лагуна», ЗАО «Наяда». Вспоминать тяжело. Компаний 20 было», - улыбнулся свидетель.

«Известно ли вам ЗАО «Наяда»?» - поднял глаза на свидетеля Валерий Лахтин. Свидетель уже, видимо, лучше понимая, куда он попал, вопросу не удивился: «Я там был генеральным директором».

Поговорили о ЗАО «Наяда». Установили, что свидетель работал гендиректором компании с момента регистрации компании. «Инициатива стать генеральным директором исходила от вас или от кого-либо другого?» - задал новый вопрос прокурор. «Так как ЗАО «Наяда» находилась на секретарском обслуживании, большинство сотрудников СП РТТ в этих компаниях, которые находились на обслуживании, были генеральными директорами. Это по общему согласию тех людей, которые были генеральными директорами, и предложению руководства».

Валерий Лахтин начал показывать свидетелю документы из 5 тома. В первую очередь свидетель увидел некое письмо, о котором Валерий Лахтин, судя по всему, забывший о публичном характере процесса, не сказал ничего уточняющего – письмо и письмо.

Свидетель просмотрел текст, признал, что письмо подписано им, и начал пояснять: ««Наяда» в свое время на денежном аукционе приобретала пакет акций ВНК. Под 20 процентов было. Источником приобретения были кредитные средства банка МЕНАТЕП. И соответственно, приобретение акций ВНК было осуществлено в интересах владельцев компании Группы МЕНАТЕП. Текст этого письма готовился в правовом управлении ЮКОСа». «А кем конкретно был подготовлен текст данного письма?» - зацепился Валерий Лахтин. «Я конкретно сказать не могу. Во всяком случае, руководитель правового управления был Гололобов. И я вижу здесь его визу. Как минимум он был в курсе», - вгляделся в документ свидетель.

Валерий Лахтин представил свидетелю Захарову следующее письмо. Это было обращение к председателю совета директоров Филимонову от главы компании «Сезам». Свидетель рассказал, что компания «Сезам» тоже покупала акции ВНК и «после приобретения акций кто-то из руководителей моей компании предложили мне войти в состав совета директоров ВНК от имени акционеров пробредших…».

«Еще раз определитесь по чьей инициативе вы вошли в состав совета директоров?» - допытывался прокурор. «По инициативе моего руководства. Инициатива шла или от Анилиониса, или от Крайнова, я точно не могу сказать», - терпеливо объяснял свидетель.

«А Анилионис был абсолютно самостоятелен в вопросе выдвижения вас в совет директоров?» - спросил Валерий Лахтин. «Мотивы Анилиониса мне сложно сказать. Я думаю, ему это предложение поступило из ЮКОСа», - попробовал ответить свидетель.

Продолжили. «Чьи интересы вы должны были представлять в совете директоров?» - «Тут никаких секретов нет – интересы владельцев Группы МЕНАТЕП. Для меня это не было удивительно. Мы считались одной командой». Валерий Лахтин отозвался тихим эхом: «считались одной командой». Прокурор сделал какую-то пометку в своих бумагах.

Валерий Лахтин переменил перед свидетелем страницы дела. Теперь в томе пятом господин Захаров смотрел на протокол внеочередного общего собрания акционеров ВНК от 12 марта 1998 года. Свидетель присутствовал на этом собрании и рассказал, что о повестке собрания узнал из правового управления ЮКОСа. «От кого конкретно?» - уточнял прокурор. «Я буду называть Гололобов, я просто других не знаю», - все-таки не вспомнил конкретного человека свидетель.

«Ваша позиция по голосованию, это была ваша личная позиция или согласованная позиция. Либо, как вы говорите, вы работали в команде…» - продолжал искать пропасть между волей и волеизъявлением прокурор Лахтин. «Еще раз повторю, - свидетель, кажется, уже привыкал к тому, что все им сказанное, должно быть сказано многократно, - мы работали в команде. Я представлял интересы владельцев Группы МЕНАТЕП. Моя позиция, естественно, была согласована с позицией ЮКОСа».

Валерий Лахтин спросил, по каким вопросам свидетель голосовал на собрании. Свидетель сказал, что голосовал по всем вопросам повестки дня, и тогда Валерий Лахтин переспросил про каждый вопрос в отдельности. Оказалось, что и при таком подходе, свидетель все равно голосовал по всем вопросам (господин Захаров, в частности, голосовал за передачу полномочий реестродержателя «М-Реестру», голосовал он и за передачу функций исполнительного органа ВНК «Роспрому»). Валерий Лахтин заинтересовался компанией «М-Реестр». Отвечая на вопрос прокурора, свидетель сообщил, что реальным владельцем «М-Реестра» были владельцы Группы МЕНАТЕП.

Валерий Лахтин молча забрал том у свидетеля и унес его к своему столу. Там он надумал продемонстрировать свидетелю протокол заседания совета директоров ВНК от 12 марта 1998 года. По этому поводу том вернули свидетелю.

Ближайшие вопросы прокурора Лахтина уже угадывались. Ответы свидетеля, впрочем, угадывались тоже. «Вы обсуждали с кем-либо обстоятельства дальнейшего голосования по данному вопросу до заседания совета директоров, согласовывали с кем-либо?» - «До заседания советов директоров я ничего не согласовывал. На заседании совета директоров и так было понятно, как голосовать». - «На кого-либо или на группу лиц вы ориентировались при голосовании на данном заседании совета директоров?» - «Помимо собственного здравого смысла, я ориентировался на Гололобова» - «А Гололобов чьи интересы представлял на данном совете директоров, и в принципе?» - «Я думаю, Гололобов представлял интересы владельцев Группы МЕНАТЕП».

В следующую минуту Валерий Лахтин обратил свидетеля к протоколам сразу двух заседаний совета директоров ВНК. Это был протокол от 21 мая 1999 года (на этом заседании одобрялись сделки мены акций «Томскнефти» на акции ЮКОСа) и протокол от 22 апреля 1999 года. Высказываясь по поводу первого заседания совета директоров, свидетель сказал, что «позиция Гололобова, который докладывал эти вопросы, мне была понятна, и понятно, как было голосовать по этому вопросу». «Какова была позиция Гололобова?» - не мог не спросить Валерий Лахтин. «Одобрить», - был краток свидетель. «Вы каким-то образом до проведения собрания пытались возразить Гололобову или кому-либо из сотрудников?» - кажется, имел свое представление о должном поведении члена совета директоров ВНК Валерий Лахтин. «Во-первых, по моему личному мнению, не одобрение этих сделок не было в интересах Группы МЕНАТЕП, соответственно, возражать по этому поводу я и не собирался», - расстроил прокурора свидетель обвинения. Валерий Лахтин пошел ва-банк: «Каковы последствия были мены акций?». «Насколько я знаю, в конце концов эти акции ВНК вернулись», - не стал улучшать настроение своему интервьюеру господин Захаров. «Каким образом Гололобов объяснял целесообразность подписания договоров об обмене акций?» - решил зайти в ту же воду прокурор. «Сделки одобрялись по факту. Не обсуждался вопрос, нужно ли подписывать или нет. Одобрялось то, что уже было сделано. Объяснение господина Гололобова заключалось в том, что это форма защиты компании ВНК от притязаний компании «Биркенхольц» на акции дочерних компаний в рамках каких-то судебных разбирательств. В случае если бы эти сделки не состоялись, по объяснению Гололобова, эти акции могли быть отчуждены в пользу компании «Биркенхольц»», - не сообщил Валерию Лахтину ничего утешительного свидетель.

Прокурор спросил, показывал ли Гололобов совету директоров заключения оценщиков. «Гололобов просто приводил факт наличия оценки. Там же акции дочерних компаний менялись на акции ЮКОСа. Он приводил материалы оценки, в которых адекватность этих стоимостей была подтверждена», - рассказывал свидетель. «Нюансы оценки акций раскрывались? Методика оценки?» - копал все глубже прокурор. В «аквариуме» беззвучно, но оглушительно смеялся Платон Лебедев.

Свидетелю показали документ, в котором были перечислены организации, в которых он являлся генеральным директором. Свидетель полистал таблицы и признался в том, что генеральным директором перечисленных в документе компаний он действительно был. «Все эти компании находились на обслуживании в СП РТТ. Большинство этих компаний являлись владельцами определенных пакетов акций различных предприятий, реальными владельцами которых была Группа МЕНАТЕП. «Лагуна» - это компания была победителем залогового аукциона, а потом инвестиционного конкурса по поводу акций ЮКОСат, известная компания. «Маяк». В свое время много акций эта компания покупала за кредиты банка МЕНАТЕП, ею куплены на инвестиционном конкурсе 10% акций «Ависмы». «Фрегат» тоже в свое время владел пакетом акций ВНК. Плюс был победителем залогового аукциона по приобретению акций «Мурманского пароходства».

«А по поводу уставного капитала «Фрегата» можете сказать?» - решил перебить свидетеля прокурор. «Там приличный уставной капитал был. В современных рублях это несколько миллионов, а тогда деноминация еще происходила, поэтому могли быть миллиарды», - обрушил на прокурора неподходящую цифру господин Захаров. «А ваша деятельность как директора данных компаний, в чем заключалась?» - спросил свидетеля поникшим голосом прокурор. «В обслуживании этих компаний и сохранении тех активов, которые компаниями были приобретены», - рассказал Захаров. «В своей деятельности вы опирались на свое мнение либо советовались с кем-либо?» - продолжил развивать любимую тему прокурор. Свидетель отвечал: «Относительно приобретенных акций речь шла только о сохранности этих активов. Решений о дальнейшем движении этих акций, естественно, мною не принималось, и приниматься не могло. Принимали эти решения реальные владельцы».

«Данными акциями вы могли свободно распорядиться как генеральный директор», - произвел контрольный вопрос прокурор. «Нет», - ответил свидетель.

Гособвинитель попросил новый том. Случился пятиминутный перерыв, а затем прокурор Лахтин попросил огласить документ, «который был приобщен по ходатайству защитника Ривкина». «Он находится в томе 128 на листах дела с 1 по 257», - припугнул всех объемом документа прокурор. Виктор Данилкин обреченно переспросил про страницы, адвокатов «громоздкий» стиль работы оппонентов развеселил. Валерий Лахтин еще полистал том, но вскоре сдался: «Ваша честь, можно 4 минуты перерыв?».

Во время перерыва прокурор Лахтин с помощью коллеги Ковалихиной расклеивал по тому зеленые закладки. Закладок было не много.

Вернувшемуся судье Валерий Лахтин начал объяснять, что документ – это ежедневники, изъятые во время обыска из приемной Лебедева. Рассказав, что в ежедневниках «имеются записи, касающиеся допрашиваемого сегодня здесь свидетеля», Валерий Лахтин замолчал и просительно посмотрел на судью. «Пожалуйста, оглашайте!» - вынужден был дать еще одну отмашку судья, хотя ходатайство об оглашении ежедневников он удовлетворил еще до перерыва, и свидетель тогда же покинул зал.

Оглашения документа свелось к тому, что Валерий Лахтин назвал номера шести страниц, на которых фигурировала фамилия свидетеля.

Судебного пристава послали за свидетелем, но Платон Лебедев посчитал, что приглашать господина Захарова обратно преждевременно: «Ходатайство только заявлено, у нас есть право а) ознакомиться б) высказать суду свою позицию». «Вы будете оглашать?» - произнес все еще чего-то ждущий от Валерия Лахтина председательствующий. Прокурор сказал, что он уже «огласил те листы дела и акцентировал внимание суда, где упомянута фамилия Захарова, свидетельствующая о том, что он посещал МФО МЕНАТЕП». «Он работал там!» - с места ответил прокурору адвокат Ривкин. Зал засмеялся.

В это время адвокат Владимир Краснов обнаружил, что на одной из названных страниц про свидетеля Захарова не было сказано ни слова. Валерий Лахтин парировал: «Ваша честь, я своевременно сделал закладки. На этих листах дела упомянута фамилия Захаров». Защитник продолжил не соглашаться.

Том отправился на изучение к Платону Лебедеву. «Ваша честь я поддерживаю полностью», - улыбнулся через несколько минут подсудимый. В зал вернули Аркадия Захарова. 

Валерий Лахтин подошел к свидетельской трибуне: «Свидетель, в МФО МЕНАТЕП в ходе обыска были изъяты ежедневники. В ежедневниках зафиксированы граждане, которые приходили на прием и совещания…». Платон Лебедев постучал по микрофону: «Ваша честь, Лахтин вводит свидетеля в заблуждение, там нет нигде сведений о том, что они приходили». Судья с Лебедевым согласился: «Валерий Алексеевич, я тоже там не увидел, что какие-то лица приходили на совещания. Вопрос сформулируйте». Начался мучительный процесс формулирования предвопроса и вопроса. «Являлись ли вы в МФО МЕНАТЕП и если являлись, то по каким вопросам?» - выдавил итоговый вариант прокурор. Адвокату Краснову не понравилось слово «являлся». Когда Валерий Лахтин вернулся на свое место, Валентина Ковалихина прошептала коллеге неконфликтный синоним: «Посещал».

Дальнейшая работа со свидетелем свелась к тому, что Аркадий Захаров отыскивал на каждой странице свою фамилию (Платон Лебедев при этом заметил, что фамилия-то указана без инициалов и, строго говоря, возможно всякое). Кроме того, свидетель должен был вылавливать со страниц фамилии коллег. Господин Захаров подтвердил, что на нескольких совещаниях у Лебедева он присутствовал, и там «рассматривались вопросы, связанные с ликвидацией банка МЕНАТЕП».

Прокурор продолжил допрос. «Какая позиция была у Платона Леонидовича Лебедева на данных совещаниях?» - «Очень сложный для меня вопрос. Платон Леонидович, как я понимаю, собирал совещания не для того, чтобы высказать свою позицию, а для того, чтобы мониторить процесс ликвидации банка» - «В отсутствие Лебедева вопросы ликвидации банка МЕНАТЕП могли быть разрешены, как вы думаете?» - «Совещаний в отсутствие Платона Леонидовича я не помню» - «Значит ли это, что такие вопросы не могли быть разрешены без Платона Леонидовича Лебедева?»

Вопрос сразил Платона Леонидовича Лебедева. Он расхохотался. 

«Думаю, что да», - ответил серьезный свидетель.

В следующий раз Валерий Лахтин поднялся, чтобы заявить ходатайство об оглашении протоколов допроса свидетеля со стадии предварительного следствия. Ходатайство прокурор мотивировал «некоторыми противоречиями», которые, по его мнению, отличали сегодняшние показания свидетеля от его ранних показаний, данных следователю. В частности, прокурору не хватило подробностей про компанию «Фрегат», а также описания действий господ Гололобова и Нидзельского (представитель государства в совете директоров ВНК).

Слово взял адвокат Краснов: «Мы возражаем против очередного нарушения закона. Часть 3 ст. 281 УПК РФ предусматривает оглашение показаний свидетеля при наличии существенных противоречий в показаниях. Понятие «существенные» после того, как Конституционный суд по этому поводу высказался, перестает быть полностью оценочным. Существенным является то, что может повлиять на принятие законного и обоснованного решения. То, что в качестве обоснования обозначил прокурор Лахтин - в частности, недостаточно подробно рассказано о заседании совета директоров – это не является противоречием. Все допросы, об оглашении которых ходатайствует сторона обвинения, относятся к 2000 году. Сегодня на дворе 2009 год. Какие-то воспоминания остались в памяти, какие-то ушли из памяти. Свидетель находится в распоряжении стороны обвинения, которая вправе путем предъявления документов освежить память там, где это возможно». Отметив, что свидетель допрашивался еще два раза (один раз под аудиозапись), защитник выразил недоумение, почему оппоненты не ходатайствуют об оглашении и этих допросов. «Мы имеем дело с очередным, не основанным на законе ходатайством стороны обвинения», - резюмировал адвокат Краснов.

Платон Лебедев также познакомил суд со своей позицией: «Ваша честь, ходатайство Лахтина не основано на законе. Ссылка Лахтина на ст. 73 УПК РФ (обстоятельства, подлежащие доказыванию. – ПЦ) является юридически бессмысленной, а по смыслу ходатайства - юридически ничтожной, поскольку свидетель и так в распоряжении прокурора, и суд предоставил Лахтину возможность задавать любые вопросы, имеющие значение для данного сфабрикованного дела. В том числе, Ваша честь, и для установления тех обстоятельств, которые перечислены в ст. 73 УПК РФ. Второе. Лахтин ввел в заблуждение суд, поскольку он не сообщил суду вообще никаких существенных противоречий в показаниях свидетеля. Более того, его попытка обосновать свое ходатайство привела к очередному абсурду. Лахтин считает, что свидетель якобы недоогласил или недорассказал о деятельности ЗАО «Фрегат». Ваша честь, свидетель в распоряжении прокурора и имеет неограниченное вами время задавать вопросы свидетелю по деятельности ЗАО «Фрегат»». Но как только свидетель сказал, что уставный капитал ЗАО «Фрегат» до деноминации был в миллиардах рублей, а после деноминации в миллионах, вопросы про «Фрегат» тут же кончились. Я, Ваша честь, потом в своих показаниях объясню, почему эти вопросы тут же кончились. По сфабрикованному обвинению можете увидеть, что они сфальсифицировали там с Каримовым про уставный капитал «Фрегат». Далее. Еще более нелепой является попытка Лахтина обосновать свое ходатайство тем, что свидетель якобы не осветил деятельность Нидзельского на заседаниях совета директоров. Ваша честь, обращаю ваше внимание, что никаких вопросов про Нидзельского Лахтин свидетелю не задавал вообще».

Выступил и Михаил Ходорковский, который вновь говорил о пределах судебного разбирательства: «Вы читали обвинительное заключение, «Фрегат» имеет отношение к акциям ЮКОСа, но не к акциям дочерних предприятий ВНК. Хищение акций ЮКОСа нам не вменялось, и обсуждение этого вопроса здесь явно <выходит> за пределы 252 УПК РФ (пределы судебного разбирательства. – ПЦ). Так, как мы сейчас понимаем обвинение. Если мы понимаем обвинение неправильно, нам бы неплохо было бы это разъяснить. Точно то же самое, Ваша честь, касается банкротства банка МЕНАТЕП. То же самое касается обсуждения вопроса проведения общих собраний и советов директоров. Потому что вам прекрасно известно, что в рамках отсутствующего иска о признании недействительности данных собраний и в рамках вмененной нам ст. 160 УК РФ, - именно на квалификацию которой нам было предложено во время предварительных слушаний обращать внимание, как на то, от чего мы должны защищаться, - вопрос о собраниях не может стоять вовсе. Это иной аспект. И в связи с этим, Ваша честь, я, конечно, с удовольствием послушаю, что говорит свидетель предварительному следствию, мне-то, в общем, без разницы. Но мне бы, конечно, хотелось понимать, по какому вопросу, что именно прокурор Лахтин считает предметом доказывания в данном процессе. Не вообще в жизни, а в данном процессе. Если я обвинение понимаю не правильно, то, на мой взгляд, Ваша честь, это обязанность прокурора объяснить мне, действуя в пределах добросовестности: Михаил Борисович, вы неправильно понимаете, мы вас обвиняем не в хищении нефти, не в присвоении акций дочерних предприятий ВНК, а в чем-то другом. Скажите».

«Валерий Алексеевич, по Нидзельскому я ни одного вопроса не услышал от вас. И по «Фрегату» уточните», - обратился председательствующий к прокурору. Лахтин стал листать свои бумаги, дело явно шло к новому четырехминутному перерыву. Но прокурор не успел попросить отсрочки, его опередил судья: «Пять минут перерыв».

Затем Валерий Лахтин произнес несколько предложений с фамилией Нидзельский внутри, в итоге судья удовлетворил ходатайство прокуроров об оглашении протоколов допросов свидетеля.

Прокурор начал читать, адвокаты включили проектор, и листы допросов побежали по стене зала. Например, промелькнула строчка о том, что «уставной капитал ЗАО «Фрегат» составлял 14 млрд неденоминированных рублей», а также слова о представителе государства: «я проголосовал против, так как аргументы Нидзельского, наверное, показались мне неубедительными». В общем, вопросы следователя касались тех же тем, о которых свидетель сегодня говорил в суде. Примечательно, что на 14-й странице допроса (том 11) следователь записал за свидетелем буквально следующее: «за одобрение сделок с активами ОАО ВНК я проголосовал, посчитав аргументы Гололобова убедительными, и то, что сам Гололобов голосовал за принятие этого решения». Слова, выделенный в предыдущем предложении курсивом, в протоколе допроса были зачеркнуты, а рядом имелась собственноручная запись свидетеля «зачеркнутому верить», но Валерий Лахтин как ни в чем не бывало огласил предложение целиком.

Закончив читать, прокурор спросил у свидетеля подтверждает ли он свои показания. «Да я и сегодня…», - начал было свидетель. Но прокурор его перебил. «В данных показаниях <следователю> вы утверждали, что в принятии решений вы были самостоятельными, вместе с тем в показаниях, данных в судебном заседании, вы утверждаете, что работали в команде, как-то ориентировались на Гололобова. Самостоятельность, в каком плане?» - выводил своего свидетеля на чистую воду прокурор. «Самостоятельно в рамках соблюдения интересов Группы МЕНАТЕП», - не дал себя сбить свидетель.

Валерий Лахтин уточнил у свидетеля, оказывалось ли на него во время допросов физическое, психологическое давление. «Нет, хотя следователь Шумилов мне нравится не слишком», - отвечал свидетель. За следователя Валерий Лахтин решил заступиться: «Ну это ваше личное восприятие. Я тоже почти никому не нравлюсь». Посетители, адвокаты, судья, подсудимые засмеялись. «Это показания?» - сквозь смех поинтересовался Лебедев. Стало еще веселее. На этом разошлись на обед.

После перерыва прокурор Лахтин ходатайствовал об оглашении одного из протоколов допроса свидетеля от 2006 года. Судья поинтересовался мнением защиты. «Если мы преследуем цель всесторонне во всем разобраться, то надо все оглашать», - высказался адвокат Владимир Краснов, который сам до перерыва подал прокурорам идею полного оглашения. «Сейчас мы представляем доказательства!» - отрезал прокурор. «Меня спросили, я ответил», - не дал втянуть себя в дискуссию защитник.

Показания свидетеля касались несостоявшейся сделки по слиянию ЮКОСа с «Сибнефтью». Свидетель со своими показаниями трехлетней давности согласился, но ответить на вопрос Лахтина, почему слияние двух компаний сорвалось, затруднился. Судья передал слово защите. Адвокат Краснов попросил огласить второй протокол допроса из того же 46 тома дела и соответствующую аудиозапись. Заслышав это предложение, Лахтин вдруг решил перехватить инициативу и ходатайствовал о том же самом. Защита удивилась, но возражать не стала. «Пусть читает», - великодушно уступил защитник.

Послушали Лахтина, потом послушали аудиозапись. Свидетель в своих показаниях подробно описывал судьбу пакетов акций ЮКОСа после победы ЗАО «Лагуна», где свидетель служил гендиректором, на залоговом аукционе и инвестиционном конкурсе. Аккумулирование акций на балансе компании «Юкос Юниверсал» свидетель объяснял тем, что это юридическое лицо было выбрано в качестве главного инвестора. Конечными бенефициарами «Юкос Интернейшнл» с подсказки следователя Захаров назвал частных лиц, в числе которых были «самый главный акционер Ходорковский» и «дальше там Лебедев». Конкретную «схему владения» свидетель объяснить затруднился.

С интересом выслушав запись, свидетель подтвердил свои показания. На вопрос, добровольно ли он высказывался, Захаров ответил: «Пригласили, как я мог не дать <показания>». «Но физического давления не было?» - рисковал прокурор Лахтин. «Без этого», - не стал больше оценивать следователей свидетель. 

Посовещавшись несколько минут, защита решила не откладывать допрос свидетеля на завтра. Первым со свидетелем заговорил Владимир Краснов. Он поинтересовался у Аркадия Захарова, что тот понимает под «Группой Менатеп». Выяснилось, что для свидетеля это «не юридическое лицо», а только «фигура речи», которой он обозначает «конкретных бенефициаров» (наводящие вопросы Платона Лебедева позже покажут, что главным бенефициаром Захаров считал Ходорковского, хотя «никаких конкретных документов о владении никогда не видел»).

Сделав комплимент феноменальной памяти свидетеля, без запинки излагавшего на допросе подробные схемы движения акций, адвокат Краснов заинтересовался шелестом бумаг, который был отчетливо слышен на аудиозаписи. «Каков источник вашей информированности?» - спросил защитник. «Что касается допроса с аудио, то я входил в рабочую группу по слиянию ЮКОСа с «Сибнефтью», - нашел подходящий ответ свидетель. До самого конца допроса господин Захаров будет стоять на том, что никакие дополнительные документы следователи ему не предъявляли, что же касается сложных иностранных названий компаний, то это просто память у него, Захарова, очень хорошая, а при расшифровке следователи сверялись со своими справками, уточняя написание.

К допросу подключился Платон Лебедев. Очень быстро удалось установить, что допрос, датированный в материалах дела 19 января 2006 года, на самом деле производился в 2007 году. «Не обратил внимание на дату», - объяснил свою «ретроспективную» подпись под документом свидетель. «Прошу оградить свидетеля от психологического давления Лебедева, который выступает здесь как подсудимый!» - нервничал гособвинитель. «Свидетель, я на вас давлю?» - спросил Захарова Лебедев. «Да нет», - миролюбиво заметил свидетель.

«Известна ли вам иностранная компания Group Menatep Limited», - продолжил допрос Лебедев. Свидетель замялся. «Мне проще сказать неизвестна, я их путаю группу МЕНАТЕП, банк МЕНАТЕП, МЕНАТЕП групп… Название слышал, но идентифицировать такую компанию не смогу. Под МЕНАТЕПом я всегда имел в виду владельцев. Владельцы одни и те же. Я предпочитаю одну фамилию – Ходорковского – называть, с кем у меня ассоциировалось», - больше не демонстрировал свою хорошую память свидетель.

Лебедев сменил тему и поставил вопрос ребром: «Вы лично являлись свидетелем хищения нефти в период с 98 по 2003 год». «Нет, не был», - высказался Захаров. «Присутствовали ли вы при хищении акций "Томскнефти", ВНК и "Самаранефтегаза"?» - задал следующий вопрос Лебедев. Свидетель снова дал отрицательный ответ, уточнив, что сами акции «дочек» ЮКОСа никогда в руках не держал, а только изредка смотрел выписки из реестров. Сотрудники свидетеля также никогда не говорили ему о хищениях.

Ответ на вопрос Михаила Ходорковского показал, что свидетель весь период своей работы со структурами ЮКОСа был убежден, что действует в личных интересах Ходорковского, с которым даже не был очно знаком.

В конце заседания слова робко попросила «представитель государства». «Кого-кого?» - возмутился в «аквариуме» Лебедев. «Простите, Росимущества. К вечеру язык заплетается», - поспешила исправиться чиновница. Ее вопрос касался сделки мены акций. Свидетель решительно заявил, что звучавшее на совете директоров ВНК объяснение представителя правового управления ЮКОСа Гололобова о том, что сделка необходима для защиты активов от исков «Биркенхольц» было вполне правдоподобным, и никаких сомнений в искренности его намерений у него, Захарова, тогда не было, равно как и сомнений в реальности угрозы ареста активов.

Завтра перед судом предстанет новый свидетель обвинения. Слушания начнутся в 10.30.