Допрашивая в понедельник свидетеля Дергунова, Михаил Ходорковский доброжелательно ему улыбался. Манера Платона Лебедева была другой: «Я буду изобличать его в обмане суда, во лжи, поскольку он является подельником Рыбина и Авалишвили, которые, как установил суд, вступили в злонамеренный сговор, с целью вывода активов «Томскнефти» и причинении ущерба "Томскнефти"».

Сегодня перед заседанием прокуроры очень спешили: Валерий Лахтин, например, бегал по лестницам суда через одну-две ступеньки (бежать таким стилем вниз по лестнице было не очень удобно, но прокурор рисковал), а Валентина Ковалихина почему-то не надела на понедельничное заседание своих полковничьих погон. Однако, несмотря на все приметы большой спешки, вместо 10.30 заседание открылось в 11.00.

Слушания начались с заявления Михаила Ходорковского. Подсудимый через суд обратился к прокурорам. Объясняя Валерию Лахтину свое понимание обвинения, Михаил Ходорковский был нарочито доступен: нефть – это корова, смесь нефтей – это фарш, нефтепродукты – котлеты. Объяснение для Валентины Ковалихиной было усложнено ссылками на Постановление Пленума Верховного суда РФ и юридическую литературу.

Затем позвали свидетеля. Виктор Дергунов вновь занял свое место на трибуне. Михаил Ходорковский взял в руки записи и приступил к допросу: «С какого года и по какой год вы можете рассказать о событиях, происходивших в компании «Томскнефть» и компании ВНК?». Свидетель обдумал свой ответ. Вообще, каждый свой ответ Виктор Дергунов начинал с довольно продолжительной паузы. Свидетель сказал, что в «Томскнефти» он работал с 1973 по 1995 год, а затем «владел какими-то данными» по «Томскнефти» и ВНК в силу того, что был в этих структурах членом совета директоров. «Это период с 1998 по середину 2000 года», - уточнил свидетель.

Господин Дергунов вновь говорил очень тихо, и Михаил Ходорковский даже попросил свидетеля немного развернуться в сторону «аквариума» - иначе не слышно. «В то время, когда вы были членом совета директоров (после 1995 года), вы посещали места дислокации собственно «Томскнефти»? Если посещали, то в какое время?» - спросил подсудимый. «Конечно, посещал, - отвечал свидетель. – У нас (у «Ист Петролеум». – ПЦ) был договор о совместной деятельности подписан с «Томскнефтью» в 1995 году по Западно-Полуденному месторождению. И я посещал, естественно, объекты нефтедобычи. Также посещал объекты нефтедобычи Крапивинского месторождения».

Михаил Ходорковский уточнил: «В 1998, 1999 и 2000 годах вы там были?». «Точно сказать не могу», - не добавил подробностей свидетель. «Вы видели договорную документацию, я имею в виду договоры о выполнении подрядных работ между «Томскнефтью» и ее подрядными организациями, начиная с 98 по середину 2000 года», - спросил Михаил Ходорковский, вспомнив рассказ свидетеля о взаимодействии этих организаций. «Сейчас мне сложно ответить. Может быть, смотрел, может быть, не смотрел», - вновь не смог пояснить ничего конкретного свидетель.

Допрос продолжился в том же духе. «Вы видели договоры купли-продажи нефти между компанией «Томкнефть» и компанией «ЮКОС» за 1998 – 1999 годы и начало 2000 года?» - «Наверняка что-то видел». – «Вы припомнить их содержание можете?» - «Нет».

Прокурор Лахтин решил вмешаться: «Ваша честь, пусть Михаил Борисович Ходорковский ссылается на конкретные документы, которые уже исследованы были в судебном заседании и имеются в материалах уголовного дела. Пусть он ссылается на конкретные договора. Не понятно на что он ссылается вообще…».

«Ваша честь, я просил бы посадить на место господина Лахтина, – перешел на несвойственные ему повышенные тона Михаил Ходорковский, – который, видимо, считает, что свидетеля можно допрашивать только о тех документах или вещественных доказательствах, которые имеются в уголовном деле. Я не очень понимаю, как с таким пониманием роли свидетеля господин Лахтин работает в прокуратуре». Виктор Данилкин призвал подсудимого к продолжению допроса. Ну а прокурор Лахтин молча сел на свое место.

«Вы в пятницу давали показания по поводу различных общих собраний и заседаний совета директоров. Вы на всех этих заседаниях, о которых вы давали показания по документам, присутствовали?» - вновь был абсолютно спокоен Михаил Ходорковский. Свидетель утвердительно кивнул. «Вы рассказывали о процессе добычи, подготовки и сдачи нефти после реструктуризации «Томскнефти» (под реструктуризацией я имею в виду внесение активов в уставные капиталы дочерних предприятий, которая состоялась в сентябре 1998 года). Скажите, пожалуйста, от кого вам известно о процессе добычи, подготовки и сдачи нефти? Вы уже не работали…». После традиционной паузы свидетель был готов отвечать: «Как я уже сказал, я был членом совета директоров, имел доступ к документам. У меня остались коллеги, которые остались работать в «Томскнефти», и мы постоянно поддерживали связь, некоторую информацию я узнавал от них».

Некоторую информацию Михаил Ходорковский и решил уточнить: «Я сейчас говорю о событиях после сентября 1998 года. Вы не припомните, в чьем штате оставались операторы добычи?» - «Я затрудняюсь ответить». – «Кто заказывал и платил за подготовку нефти?» - «Схема была такая: ЗАО продавало так называемую скважинную жидкость (ЗАО «Игл», «Вах» и т.д.), а затем «Томскнефть» по договору осуществляло подготовку». - «Кому продавало ЗАО не помните?» - «Аффилированным структурам ЮКОСа» - «А название аффилированных структур не помните?» - «Нет, их было много» - «Скажите, пожалуйста, кто сдавал нефть в «Транснефть»?» - «Вот те аффилированные структуры, которые покупали скважинную жидкость». – «То есть их сотрудники были в «Томскнефти»?» - «Нет. «Томскнефть» оказывала услуги по подготовке нефти, то есть покупала скважинную жидкость аффилированная структура (я ее не помню), потом она заключала договор с «Томскнефтью» на оказание услуг по подготовке, то есть она – аффилированная структура - оставалась собственником и дальше она сдавала в «Транснефть». – «Кто сдавал физически?» - «Я не помню». – «Кто осуществлял технологические операции, необходимые для сдачи нефти в «Транснефть»?» - «Люди, люди это точно» - «Чьи люди? У кого они работали?» - «Я не знаю».

Перешли к следующему блоку вопросов. «Сейчас я бы хотел с вашей помощью определить фактический размер затрат на добычу нефти, – продолжил Ходорковский. – Вы были руководителем производственного отдела, скажите, какие затраты входят в себестоимость добычи нефти?» - «Я постараюсь ответить, но вы как раз задаете вопрос не производственнику, но как экономисту. Но я постараюсь. В себестоимость входит заработная плата, электроэнергия, теплоэнергия, затраты на материалы. Достаточно?» - «Да, вполне». – «Скажите, пожалуйста, если мы с вами ведем работу на месторождениях и оплачиваем себестоимость, какое у нас на месторождениях «Томскнефти» будет естественное падение добычи нефти?» - «3-5% в год. Может быть, побольше. Может быть 9%. Нет одинаковых месторождений. Это зависит от многих параметров, <например>, от того соблюдается ли технология отбора жидкости». – «Во всяком случае, вы можете уверенно сказать, что такое падение происходит, а если качество работы плохое, то падение происходит более значительное?». Свидетель согласился.

Виктор Данилкин многие вещи записывал. Валерий Лахтин брал с него пример. «Какая была средняя обводненность месторождений «Томскнефти» к 1998 году?» - спросил Ходорковский. «Я думаю, больше 50%. Может, 60%. Может, 70%. Точную цифру я не вспомню». Затем Михаил Ходорковский попросил свидетеля вспомнить добычу «Томскнефти» по годам (с 1996 по 2000 год). Свидетель сказал приблизительно: от 10 до 13 млн тонн в год. Вспомнить по годам свидетель ничего не смог. Не сказал он и о том, росла ли или падала добыча в периоды с 95 по 97 годы и с 1998 по 2000 годы.

Михаил Ходорковский сменил тему: «С какого момента вы знали, что компания ЮКОС купила компанию ВНК». – «С конца 1997 года». – «С какого момента вы знали, что компании ЮКОС и «Роспром» являются аффилированными структурами?» - «Где-то 98 год. Когда решение было принято о передаче управления». – «С какого момента вы знали, что компании ЮКОС и «ЮКОС ЭП» являются аффилированными? Напомню вы говорили, что «ЮКОС ЭП» стала управляющей компанией для «Томскнефти» в 1998 году?» - «С 1998 года» - «Скажите, пожалуйста, с какого момента вы узнали, что большинство членов совета директоров ВНК и «Томскнефти» представляют компанию ЮКОС?» - «Сложно ответить. Скорее всего, уже тогда было ясно, когда выдвигались кандидатуры на собрании акционеров. Если говорить, когда меня это осенило, я это вам сейчас не скажу». – «Мне достаточно грубого понимания. К концу 1998 года вы это уже знали?» - «Да». – «С какого момента вы знали, что «Томскнефть» продает нефть структурам аффилированным с ЮКОСом?» - «1998, 1999 годы». – «С какого момента вы знали, что цены на продажу нефти «Томскнефти» аффилированным структурам ЮКОСа значительно ниже цен, установленных на мировом рынке, я имею в виду Роттердам, Антверпен и т.д.?» - «Наверное, 98, 99 годы». – «Цены продаж на внутреннем рынке других компаний вы тоже знали?» - «Знал. У меня была группа специалистов, мне докладывали».

Михаил Ходорковский заглянул в свои записи и извинился перед свидетелем за глупый вопрос: «С какого момента вы знали, что нефть сдается «Транснефти»?» - «Знал как только организовалась «Транснефть»». Михаил Ходорковский извинился и за следующий свой вопрос, пояснив, что «в этом зале технология нефтедобычи и работы с нефтью не является очевидной». А вопрос был такой: «У вас как у члена совета директоров компании «Томскнефть» и компании ВНК никогда не возникало желание сказать, что надо сдавать нефть не в «Транснефть», а как-то по-другому, неизвестным мне образом, вывозить?». Свидетель обдумал услышанное: «Нет, у меня не возникало <желания сказать>. Объемы в другое место сложно было бы распределить».

«Мы с вами знаем, что определенное количество нефти расходовалось на местное потребление, поясните, пожалуйста, что это за местное потребление и о каких примерно объемах идет речь?» – спрашивал Ходорковский дальше. «Это небольшие объемы. Они шли на нужды артели, на технологические нужды», - вспоминал господин Дергунов, отмечая, что местное потребление не дотягивало и до одного процента.

«Было ли вам известно, что нефть на экспорт отгружается по разнарядкам, утвержденным ЦДУ Минтопэнерго?» - интересовался Ходорковский. Свидетель знал это. «Известно ли вам, что на заводы России отгрузки также согласовывались с ЦДУ Минтопэнерго?» - спросил Ходорковский. Свидетель подтвердил свою осведомленность и на этот счет. Михаил Ходорковский опять перешел к намеренно дилетантским вопросам: «Сведения, которые я у вас тут спрашивал (например, про продажу нефти аффилированным структурам ЮКОСа, про отгрузку нефти в «Транснефть»), - эти сведения секретны, или они были публично известны?». «По ряду сведений <информация> - публичная. По ряду сведений - секретная, – рассказывал господин Дергунов. - Сведения ЦДУ – для служебного пользования. Отгрузка нефти и объемы нефти - это секретно». «А цены?» - уточнял Ходорковский. «Цены можно найти». - «Аффилированность структур?» - «Вот это сложно. Здесь можно найти информацию, можно не найти информацию». – «Откуда вы узнали информацию, что ЮКОС и «ЮКОС ЭП» это аффилированные структуры?» - «Не помню». - «Откуда вы узнали, что ЮКОС и «Роспром» аффилированные структуры?» - продолжал подсудимый. «Для меня понятно стало, когда ЮКОС предложил управление. И потом, когда те действия, которые совершались при управлении «Роспрома», я понял, что это одна структура». Никаких документов по «Роспрому» свидетель, по его словам, не видел.

Интервью для господина Дергунова продолжилось. «Хотелось бы с вашей помощью определить мотивацию голосований на совете директоров», - обозначил следующий круг проблем Михаил Ходорковский. «Вы сказали, - продолжил Ходорковский, - что решение совета директоров, общих собраний акционеров «Томскнефти» и ВНК принимались большинством голосов, принадлежащих ЮКОСу, это так?». Свидетель кивнул. «Вам никогда не говорили эти люди, что они инструкции от ЮКОСа получили одни, как голосовать, а их обманывали и насилием или как-нибудь еще заставляли голосовать иначе. Не в соответствии с инструкциями, полученными от ЮКОСа?» – «Нет, не слышал».

«Что вам известно об отмене судом каких-либо решений органов управления «Томскнефти» ВНК?» - продолжил улыбаться свидетелю Михаил Ходорковский. Свидетель вспомнил, что отменено было решение, касающееся отчуждения акций «Томскнефти», принадлежащих ВНК. Ничего более определенного господин Дергунов пояснить не смог, о других судебных решениях он тоже не вспомнил.

«В пятницу вы заявили приблизительно следующее, что до ноября 1998 года, когда акции «Томскнефти» были изъяты у ВНК, вы и государство могли оказывать влияние на это дочернее предприятие. Утверждаете?» - спросил Ходорковский. Возможно, ради выигрыша дополнительного времени свидетель попросил повторить вопрос, а потом нашел все сказанное Ходорковским в целом справедливым: «Мы могли участие принимать в части голосования». «Утверждаете ли вы, что исполнительным органом ВНК в то время (до отчуждения) была компания «Роспром»?» - вел свидетеля дальше Михаил Ходорковский. «Скорее всего, да», - осторожно отвечал свидетель. «То, что контрольный пакет ВНК был у ЮКОСа, вы подтвердили. То, что большинство в совете директоров ВНК было у ЮКОСа, вы подтвердили. – бегло просматривал свою тетрадь Ходорковский. – Скажите, пожалуйста, вы или государство управляло компанией "Роспром"?» Свидетель дал отрицательный ответ на этот вопрос.

В руках у Михаила Ходорковского появился Федеральный закон «Об акционерных обществах». Сославшись на ст. 48 (о компетенции общего собрания акционеров), экс-глава ЮКОСа заявил, что «никаких полномочий у общего собрания акционеров ВНК в отношении управления дочерним обществом не было. Вообще никаких». Через адвокатов Михаил Ходорковский передал закон свидетелю, тот взял его на минуту в руки, но затем, сообщив, что он верит изложению Ходорковского, вернул книгу обратно в «аквариум». «Хотелось бы уточнить. Если полномочий у общего собрания ВНК в отношении «Томскнефти» не было никаких, что вы имели в виду, говоря, что общее собрание ВНК как-то могло управлять «Томскнефтью»?» - очень деликатно создал свидетелю большие проблемы Михаил Ходорковский. «В моем понимании «Томскнефть» это дочерняя компания ВНК, если я как-то могу управлять ВНК, то естественно, я как-то опосредовано могу управлять и дочерней компанией», - не стал сдаваться господин Дергунов. «Как управлять, если полномочий нет? Незаконно?» - поинтересовался Ходорковский. Повисла пауза, которую нарушил опять же подсудимый: «Пример какой-нибудь приведите. Вот вы акционер ВНК, как вы управляете «Томскнефтью»?». Господин Дергунов примера привести не смог, но и от своего не отступился: «Я считаю, решать все-таки можно было». «Когда вы в пятницу комментировали утверждение уважаемой прокурора Ковалихиной по поводу того, что, по вашему мнению, вы могли управлять, вы не основывались на законе и на каком-то конкретном примере, как вы управляли?» - «Нет».

Михаил Ходорковский перешел к ст. 65 (полномочия совета директоров) все того же закона. «Вы можете убедиться, что у совета директоров «Томскнефти» есть ровно одно полномочие в отношении дочернего предприятия – это принятие решения о полном выходе из его состава (ну или входе, но это нас не волнует). Других полномочий Федеральный закон не предусматривает. Хотите, можете почитать», - подсудимый сделал еще одну попытку передать закон свидетелю. «Верю, верю», - отказался изучать и ст. 65 господин Дергунов. «Как совет директоров ВНК мог управлять «Томскнефтью», если таких полномочий Федеральный закон не предусматривает?» - гнул свою линию Ходорковский. Свидетель ответил на это, что он не юрист. «То есть никакого примера вы привести не можете?» - деликатно настаивал Ходорковский. «Сразу мне сложно. Может быть, подумаю». - «Подумайте». - «Мне сейчас думать?» - «Да, сейчас же допрос». – «Сейчас я могу долго думать. Давайте дальше». Но Михаил Ходорковский решил, что «дальше» пока не будет: «То есть когда вы отвечали на вопрос уважаемого прокурора Ковалихиной и высказывали свое мнение, вы не основывались ни на законе, ни на конкретном примере?». Свидетель сказал, что юридическими проблемами у него занимался господин Саенко. Михаил Ходорковский повторил свой последний вопрос. Господину Дергунову пришлось что-то отвечать: «Я не акцентировал внимание на то, откуда у меня источники, просто у меня в сознании так было. Я это так понимал. А из закона это или из практики, я не отвечу».

Михаил Ходорковский сообщил судье, что на этом этапе у него больше нет вопросов к свидетелю.

Вопросы начал задавать адвокат Алексей Мирошниченко. По его просьбе свидетель рассказал, что он закончил Химический индустриальный институт, свои же познания в области экономики господин Дергунов обозначил как «общие представления».

Защитник спросил о разнице между пластовой и скважинной жидкостью. Свидетель объяснил, что он привык к термину «пластовая жидкость»: «Иногда появлялась формулировка скважинная жидкость, но это было в процессе ремонта скважины. Это так называемая технологическая жидкость, которая используется для ремонта скважин».

Адвокат Мирошниченко спросил, что имеет в виду свидетель, говоря о произошедшем после реструктуризации «Томскнефти» разрыве технологической цепочки. Свидетель пожалел о временах, когда существовало одно нефтегазодобывающее управление, занимавшееся и добычей пластовой жидкости, и транспортировкой, и подготовкой сырья до товарной нефти и т.д. Адвокат Мирошниченко переспросил, что же все-таки изменилось в технологической цепочке. Тихий свидетель позволил себе раздражение: «Я вот сейчас только вам ответил. Если вы не поняли то… Вы кто по специальности, юрист? Вот поэтому и не поняли». «Оставьте нам!» - громко прошептал своему адвокату улыбающийся Лебедев.

«Вам что-либо известно о хищении всей добытой «Томскнефтью» нефти в период с 1998 по 2000 год?» - спросил защитник. «Я затрудняюсь ответить на этот вопрос», - после долгого молчания произнес свидетель. «Вам известно что-либо? Может быть только известно или не известно?» - призывал господина Дергунова к ответу господин Мирошниченко. «Есть еще третий ответ: сложно ответить», - защитился на славу свидетель.

Во время пятиминутного перерыва секретари с помощью скотча попытались реанимировать микрофон на трибуне свидетеля, но у них ничего не получилось – свидетеля и после перерыва было едва слышно.

В бой вступил Платон Лебедев. «У меня простые вопросы ретроспективного плана», - заявил он и стал выяснять, какую должность занимал свидетель в «Ист Петролеуме» в 2003 году. «Вы точно знаете, что я в 2003 году работал в «Ист Петролеум»? – совсем уже не полагался на собственную память господин Дергунов. «Вы не забывайте, что я вас допрашиваю», - решил не миндальничать со свидетелем Лебедев. «Я не помню, в каком я году уволился из «Ист Петролеума», - признался свидетель. В итоге выяснили, что господин Дергунов работал в «Ист Петролеум» только на одной должности – директор московского филиала.

«В 2003 году Лебедев чем занимался, чем руководил?» - выяснял степень информированности свидетеля о себе самом Платон Лебедев. «Чем занимался не знаю, но то, что в руководстве был, это точно», - был уклончив Дергунов. Такие же ответы свидетель дал и про 1999, 2000, 2001, 2002 годы.

«Я внимательно прочитал ваши протокола допроса, которые вы давали и в 2000 и в 2004 годах. Честно говоря, из ваших протоколов допросов следует, что вы скромничаете, на самом деле вы разбираетесь во всем. Вы знаете, что такое корпоративное управление, вы знаете, что такое законность, вы знаете про рыночные цены на нефть, вы даже знаете, что такое уклонение от уплаты налогов. Это ваши были показания, или это было по-другому?» - обнаружил несоответствие Лебедев. «На допросах я отвечал так, как я понимал. Это мои ответы», - отверг всякие претензии к своим энциклопедическим ответам свидетель.

«Ваша честь, хочу с вами посоветоваться, - обратился к судье Лебедев, - я краткий комментарии в отношении данного свидетеля скажу, может быть, без него, для того чтобы были понятны вопросы? Или можно при нем». «А можно без комментариев?» - ни на что особенно не рассчитывая, поинтересовался председательствующий. «Чтобы был понятен характер вопросов. Я буду изобличать его в обмане суда, во лжи, поскольку он является подельником Рыбина и Авалишвили, которые, как установил суд, вступили в злонамеренный сговор, с целью вывода активов «Томскнефти» и причинении ущерба «Томскнефти», - говорил в лицо свидетелю Лебедев.

Перешли к скважинной жидкости. Платон Лебедев удивился, что человек, прошедший путь от оператора по добыче нефти до заместителя главного инженера по добыче, не встречал в нормативных документах понятия «скважинная жидкость».

Господин Дергунов вновь стал говорить о том, что скважинная жидкость применяется лишь при ремонте скважин. Например, используется для глушения скважин.

«Вы жидкость для глушения скважин называется скважинной жидкостью?! – изумился Лебедев, - Виктор Константинович, у нас процесс публичный, то, что вы говорите, будет известно всему миру, в том числе и все нефтяникам. Поэтому когда я буду вопросы задавать, вы, пожалуйста, поаккуратнее формулируйте».

«Пусть Лебедев воздержится от таких комментариев! Он фактически осуществляет психологическое давление на свидетеля, который более 30 лет проработал в нефтяной отрасли!» - навис над своим столом Валерий Лахтин.

«Посадите Лахтина, Ваша честь!» - призвал Лебедев.

Прокурору пришлось сесть, а Лебедеву пришлось выслушать от председательствующего призывы к спокойствию.

Платон Лебедев погрузился в технологические моменты. На вопрос о средней обводненности месторождений «Томскнефти», свидетель ответил, что на момент его ухода из компании, средняя обводненность составляла 50-60-70 процентов. Платон Лебедев отреагировал: «Обращаю внимание, у вас интервал колебаний двадцать процентов». «Обращайте внимание», - устало проговорил свидетель.

Поговорили про давление в пласте, про пластовую жидкость, про установки предварительного сброса воды (УПСВ). Платон Лебедев выяснял, где замеряются объемы поднятой из скважины жидкости. Свидетель рассказывал, что измерения происходят и до УПСВ и после, но эти счетчики, по мнению свидетеля, не слишком информативны: «Самый точный узел учета и коммерческий узел учета существует между производителем нефти и системой «Транснефти», там чистая нефть, там нет газа, чем дальше от скважины <замер>, тем лучше».

Председательствующий очень внимательно записывал.

«Оператор по добыче на обводненном месторождении, где, например, 95% обводненности, и оператор на месторождении, где 5% обводненности, зарплату получали разную в 19 раз или приблизительно одинаковую?» - сформулировал Лебедев следующий вопрос. Свидетель отвечал, что при нем зарплата была одинаковая. У Лебедева был еще вопрос о зарплате: «В цеху по добыче у всех соответствующих работников, вне зависимости от уровня обводненности месторождения, зарплата была приблизительно одинаковая, правильно?». Свидетель согласился.

«Виктор Константинович, вы сейчас убили свои показания на предварительном следствии, вы это понимаете», - произнес в этом месте допроса Платон Лебедев.

«Я говорю как есть», - отвечал свидетель.

После обеденного перерыва Лебедев продемонстрировал свидетелю типовой договор купли-продажи нефти между ЮКОСом и «Томскнефтью» (49 том дела) и Генеральное соглашение, на основании которого он заключался (53 том), с просьбой указать суду, как эти документы, согласно которым «Томскнефть» обязуется не только поднять, но и подготовить нефть до товарного качества, согласуются с «мошеннической схемой реализации скважинной жидкости», изложенной Дергуновым следователям. Свидетель, не один год проработавший в совете директоров добывающей компании, заявил, что видит эти бумаги впервые в жизни, а данные о «схемах» у него от конфиденциальных источников в «Томскнефти». Под нажимом обвиняемого назвали имя источника – им оказался ранее допрошенный в качестве свидетеля Гурами Авалишили. «Откуда эти сведения у Авалишвили, вашего подельника, в 99 году он в «Томскнефти» уже не работал?!» - не удержался Лебедев. Прокурор Лахтин потребовал запретить обвиняемому «употреблять блатную лексику и задавать не относящиеся к обвинению вопросы». Судья снял неудобный для обвинения вопрос.

Лебедев вновь вернулся к показаниям Дергунова от 2004 года, в которых он обвинял нового собственника «Томскнефти» в развале технологической цепочки предприятия, вследствие чего его добыча «впервые за много лет» упала. Обвиняемый попросил свидетеля – нефтяника с 23-летним стажем – припомнить примерный уровень добычи «Томскнефти» в 90-е годы. Дергунов еще раз расписался в незнании этих цифр. Помявшись, он предположил, что добыча, видимо, все-таки росла, и росла благодаря инвестициям «Ист Петролеум». Но обвиняемый поспешил свидетеля разочаровать: из продемонстрированного защитой слайда следовало, что добыча предприятия падала все девяностые, начиная с 91 года.

«Вам на собрании директоров «Томскнефти» о падении добычи не докладывали?» - спросил Лебедев. «Я работал не один, у меня была группа специалистов, которым я абсолютно доверял, они готовили мне разные справки, а сам я документы не очень внимательно смотрел», - оправдывался Дергунов уже проверенным в первой половине дня способом. «У вас вон сколько помощников, а у меня никого», - кивнул он на адвокатов. «У вас еще будет возможность», - спокойно парировал Лебедев.

Следующий блок вопросов касался цен на нефть – в своих показаниях Дергунов обвинял ЮКОС в их занижении с целью ухода от уплаты налогов и оптимизации прибыли. Короткая серия вопросов показала, что свидетель, заявивший что в «Ист Петролеум» он курировал вопрос ценообразования, не только не может вспомнить, каковы были средние цены на нефть «на мировых рынках», но и имеет довольно смутное представление о том, как эти цены формируются. Окончательно утратив выдержку, в ответе на вопрос Лебедева  о том, на каких площадках определяется цена на нефть марки Urals, Дергунов заявил, что «не знает, и знать не хочет». Лебедев пришел свидетелю на выручку, предложив вместе разобрать динамику цен за 1998 год, но Дергунов ответил, что «98 год очень неудачный, говорить о нем нечего, лучше просто выбросить его из жизни». Свидетель также отметил для протокола, что «по природе своей он слаб в юриспруденции и очень доверял команде специалистов».

За профессиональную честь и компетентность свидетеля вступился прокурор Лахтин, вновь заявивший, что вопросы не относятся к обвинению и задаются с одной только целью - унизить Дергунова.

«Кто является основным потребителем нефтепродуктов в РФ?» - продолжал допытываться Лебедев. «Народ, народ у нас потребляет», - после некоторой паузы изрек свидетель. «Хорошо, а Минобороны это народ?» - не отступал обвиняемый. «Конечно!» - «А Минобороны на какие цены ориентируется при закупке?» Ответ свидетеля заглушил протестный выкрик прокурора. Судья снял вопрос.

«Его фамилия Дергунов, этого попрыгунчика?» - в свою очередь разозлился Лебедев. «У меня есть право обратиться в суд», - защищался гособвинитель. Судья призвал обвиняемого к порядку. Вернулись к свидетелю. «Известно ли свидетелю, что ЮКОС безвозмездно финансировал капитальные вложения в «Томскнефть?», «Видел ли свидетель бумаги о ремонте скважин?» - сыпал вопросами Лебедев. Память свидетеля слабела на глазах. «Ваша честь, это было уже десять лет назад, я в 2004 г. помнил, а сейчас уже все забыл», - виновато объяснялся он. Но главный козырь Лебедев приберег для финальной части. «Что свидетель может сказать о задолженности «Ист Петролеум» перед «Томскнефтью»?» - произнес он. Над публикой загорелся слайд с материалами к совету директоров компании за 1999 г.. Свидетель удивился: «Задолженность? Это для меня новость. Не понимаю, откуда эти цифры, непонятно кто их туда поставил». Документ с отметкой прокуратуры упрямо демонстрировал рост задолженности в 1998 и 1999 годах.

«Зачем вы рассказывали об увеличении добычи до прихода ЮКОСа, если согласно отчетности она все время падала? Вы умышленно опорочили ЮКОС?», «Зачем вы подписали ложное утверждение о том, что государство пострадало из-за мены акций «Томскнефти» на акции ЮКОСа, если госдоля не претерпела изменений?» - наступал Лебедев. Под нажимом фактов Дергунов предпочел усомниться в своих собственных показаниях. «У меня в мыслях не было вводить кого-то в заблуждение, но я теперь вижу, что не совсем корректно и правильно я отвечал. В моем представлении речь шла о том пакете, который государство передало в ВНК».

В завершение слушаний Ходорковский еще раз удостоверился, занесли ли в протокол наиболее важные откровения свидетеля. Обвинение протестовало. «Пусть он на стадии прений анализирует, а здесь пусть лаконично задает вопросы или сядет обратно», - сердился Лахтин. Но судья поддержал обвиняемого: «Мы просто проверяем, правильно ли мы поняли свидетеля, что здесь такого, Валерий Алексеевич». «Тогда и нам найдется что уточнить», - пообещала прокурор Ковалихина.

Допрос свидетеля продолжится завтра в 10.30.