Открыть заседание пораньше, в назначенные 10.00, у Виктора Данилкина сегодня не получилось. Подсудимых доставили с задержкой, поэтому начали в традиционные 10.30.

Прокурор Ибрагимова приступила к тянущемуся со вчерашнего дня 132 тому, откуда и огласила некое письмо о работе кипрского подразделения PwC. «Это документ 2005 года, то есть за рамками предъявленного обвинения, что он доказывает, я не знаю», - указал на несоответствия адвокат Владимир Краснов. «Гульчехра Бахадыровна только один фрагмент привела...переводчик путает цифры, "латинские буквы"», - комментировал Лебедев.

Постановление о производстве обыска в компании «Akin, Gump, Strauss…» (и это только часть названия) взялся читать Валерий Лахтин. О цели санкционированного следователем Каримовым обыска высказался Платон Лебедев: «Посмотрите на страницу 183. До чего у нас докатились следователи — что их интересует? ОБОСНОВАННОСТЬ реализации нефти на экспорт, обоснованность выплаты вознаграждения работникам ЮКОСа. Уголовно-процессуальный закон не дает следователям полномочия проверять обоснованность таких вещей!».

Кроме того, Лебедев обратил внимание обозревающего том судьи на дату составления документа: «Март 2007 года. А 3 февраля 2007 года сфабрикованное дело Ходорковского и Лебедева было выделено в отдельное производство, а тут преступными методами продолжается расследование того же самого дела. А 16 февраля 2007 года нам объявили о завершении предварительного следствия, и мы в Чите начали знакомиться с материалами уголовного дела».

Прокурор Лахтин зачитал протокол самого обыска, который прошел на улице Гашека в Москве. «Документы были изъяты принудительно», - подчеркнул прокурор непокорность сотрудников обыскиваемого офиса. Следователи забрали с собой самые разные документы с надписями «ЮКОС», различные письма, программы, меморандумы, в том числе по ВНК. «Я показала место, где хранятся документы, добровольно, и не согласна с записью в протоколе о том, что «документы изъяты принудительно»», - огласил напоследок замечание госпожи Голиковой в протоколе прокурор Лахтин.

Владимир Краснов попросил обозреть том, затем высказался Платон Лебедев: «Никакая Новикова в данном следственном действии не участвовала вовсе, там есть Екатерина Новинская, это раз. То, что оглашал прокурор, не имеет отношение к тому, что написано в протоколе. Я не буду изгаляться сейчас, но очевидно: во втором абзаце надпись «конфиденшл матирьял» - это значит «Конфиденциальные материалы», а не «континентальные»». В зале в голос рассмеялись. Судья не сдержался: «Смешно?! Я сейчас зал очищу!».

Лебедев продолжил: «Никаких материалов, подтверждающих ОБОСНОВАННОСТЬ реализации нефти на экспорт, обоснованность затрат на приобретение акций ЮКОСа, затрат на выплаты сотрудникам ЮкОСа — здесь нет вовсе! То есть изымалось все, но не то, что было даже указано в постановлении!»

Логика следственных действий довела Валерия Лахтина до оглашения протокола осмотра изъятого. По просьбе прокурора судья Данилкин обозрел зачитанные документы. «Сфальсифицировано все, что только можно и нельзя, - разбирался с документом Платон Лебедев. - Вверху написано «проект» - у переводчика это отсутствует напрочь. Уставный капитал — прокурор зачитал нам «тысяча рублей три нуля долларов США». Ребенку понятно, что в документе написано «1 миллион долларов США»! А с каких пор Армения стала оффшорной зоной, как нам сообщил прокурор?!».

Валерий Лахтин перешел к переписке по проекту «Вояж» («Подготовка заявки на фондовую биржу США», - пояснил текст Лахтин). «Это всего лишь мнение одного из сотрудников ЮКОСа — фамилия его Малый, - пояснил Лебедев. - И адресуется он не Ходорковскому, а господину Шейко — это раз. Так что это не проблемы ЮКОСа, а проблемы Малого, от незнания и неполучения информации в силу его статуса. Но нельзя так оглашать документы — демонстрировать суду абсолютную невменяемость в понимании документов из дела. Картина Репина. Никакой Нью-Йоркской биржи там нет, с лупой не найдете, это внутренние еще дела компании».

В связи с зачитанным письмом Михаил Ходорковский решил уточнить значения понятий: «Консолидированная компания — это та, отчетность которой включается в отчетность головной компании. Связанная компания — это другое. Консолидированная компания — всегда является связанной, но связанная — не всегда консолидированная». Судья понимающе кивал головой.

После пятиминутного перерыва Валерий Лахтин зачитал очередную страницу переписки между господами Малым и Шейко по проекту «Вояж». «Этот блок документов якобы был получен с диска, приложения к экспертизе, - отметила адвокат Наталья Терехова. - Это уже четвертый осмотр диска, есть еще пятый, и при каждом осмотре обнаруживалась новая информация, хотя после каждого осмотра меры охраны к диску не применялись. И ни сам диск, ни электронный носитель — ноутбук Шейко — к материалам дела в качестве вещественных доказательств не приобщались».

«При оглашении были сделаны существенные оговорки, то есть обвинение до сих пор не понимает сути обсуждавшейся в 2003 году и до того проблемы, - высказался Платон Лебедев. - У ЮКОСа изначально при приватизации была проблема по разделу продукции. На отечественном рынке иностранные инвесторы работают двумя способами: или по законодательству, или заключая отдельно соглашение о разделе продукции — СРП. Так хоть не читали бы то, что не понимают! Проблема эта есть и сейчас, она связана с разной экономикой, налогами, с разной выгодой для участников рынка».

Высказался и Михаил Ходорковский: «Дата переписки - 18 февраля 2003 года. Тут оговаривается проблема законодательства вокруг раздела продукции, о чем у меня шли серьезные дискуссии с правительством США, и проблема коррупции. Это документ, с которого началось, собственно говоря, все дело ЮКОСа. По этому поводу высказался Касьянов в газете «Ведомости»...»

«Михаил Борисович, давайте конкретно!» - не захотел слушать дальше судья. «А я конкретно. 19 февраля и состоялась судьбоносная встреча моя с Владимиром Путиным. Если суду это интересно, я с удовольствием расскажу, не думаю, правда, что это доставит удовольствие всем остальным», - завершил свою мысль Ходорковский.

Прокурор Лахтин продолжил читать электронный диалог между Шейко и Малым. «Мы исследуем этот документ третий раз! - заявил Лебедев. - Все эти сообщения на 231 листе — компания ЮКОС по этому обсуждаемому проекту Алнаса (или насосы), поскольку не успела оформить внутрифирменные бумаги, обратилась к своему основному акционеру (МЕНАТЕП) <с просьбой> помочь — предоставить временно займ, чтобы потом уже, когда будут урегулированы проблемы, решить этот вопрос. Я уже третий раз это объясняю. Когда прокурор говорит, что этот американский закон имеет значение для обвинения — ну, давайте тогда применять американские мерки, тогда по ним гражданину Лахтину за все, что он сделал, грозит пожизненное заключение. Далее. К тому времени мы завершали проект ЮКСИ-2, с «Сибнефтью» о слиянии компаний, и если бы тогда была отправлена недостоверная отчетность, тогда бы и грозила та ответственность, чего не понимает Лахтин».

Поднялся Михаил Ходорковский: «Когда я говорю о своем желании и дальше давать показания, я это говорю для того, чтобы сторона обвинения знала это и, обсудив со своим начальством, успела какие-то вопросы из обвинения снять. Дальше — насосы. Мне они не вменяются. Не могу понять, к чему это относится. Переписка — даже если допустить, хотя нам этого не показали, что она изъята из компьютера Шейко — нам давали ее выборочно, и нам с ней знакомиться не дают. Причем выборка произведена следователем по неизвестным нам принципам, а как выбираются принципы?»

Под конец Михаил Ходорковский решил пополнить словарный запас Валерия Лахтина чем-то по-настоящему латинским: «Я хотел бы обратить внимание, что господин Лахтин второй раз зачитывает слова «Дура лекс...» — и дальше сомневается и говорит «апти лекс», а вроде он эту фразу в институте учил. А произносится она - «Dura lex – sed lex», «суров закон, но это закон».

После обеденного перерыва возможность высказаться по ранее оглашенным документом была предоставлена Владимиру Краснову. «Все это находится за пределами предъявленного обвинения и в соответствии с УПК не должно быть предметом судебного рассмотрения! Мы просим суд обратить внимание на столь очевидные нарушения закона и соответствующим образом на это реагировать», - отметил защитник.

Затем читали протокол осмотра дисков, снова читали переписку Шейко и Малого и т.д. «То, что было оглашено на листах 231-233 — совершенно непонятно, по какому делу, и непонятно, как оно к нам попало, - говорил адвокат Краснов. - А замечательная пояснительная реплика Лахтина о том, что «эти документы иллюстрируют банкротство МЕНАТЕПа и этим занимался Лебедев»? Действительно, Лебедев занимался реструктуризацией долгов банка в то время, а не инкриминируемыми ему "хищениями"».

«Какое удивительное действо провел следователь! - добавил Лебедев. - Непонятно, что он сделал, только видно, что он что-то распечатал — 98 листов. Что ж это за протокол осмотра? Где ж перечень документов, что он там наплодил, этот следователь? После такого протокола осмотра можно что угодно приобщать к делу!».

Пошел очередной протокол осмотра. В помещении Мещанского райсуда следователь осмотрел документы из тома 62 первого дела Ходорковского и Лебедева. Это были постановления о производстве обыска в ООО «Русский продукт», список служебных телефонов МЕНАТЕПа и ЮКОСа, электронное письмо Голубовича, служебная записка Маховикова и другие бумаги.

«Нам снова описывают какое-то следственное действие, истоки которого непонятны, - заявил адвокат Краснов. - Чего вдруг пошли в Мещанский суд осматривать том дела, рассмотрение которого давно закончилось? По какому делу осматривали том? Почему это появилось в нашем деле?».

«Лахтин снова нам напомнил про письмо, которое мы уже обозревали, - подчеркнул Лебедев. - Оно было в 31 томе, для закрепления, наверное, чтобы Лахтин не забыл, его положили и в этот том — 132-й. Записка Голубовича от 94 года…Зачем мы тратим время?! Да и мы уже все это изучали — в первом деле».

Валерий Лахтин вновь начал оглашать списки изъятых ранее документов. А Платон Лебедев вновь заявил, что изъятые документы неизвестно где — в итоге защита не имеет к ним доступа. «И я знаю, почему они все это прячут! Если бы вам, Ваша честь, все эти документы выдали, нам с Михаилом Борисовичем нечего было бы и добавить, - отметил Лебедев. - И я не верю понятым, которые все не глядя подписывают...»

«Платон Леонидович, давайте без лирики! Я все-таки уже 25 лет в правоохранительных органах работаю...» - сообщил о прозаическом судья Данилкин.

Лебедев вспомнил о скрытой следствием консолидированной финансовой отчетности ЮКОСа за 2000 год. «Когда вы посмотрите допросы Миллера и других представителей «Прайсвотерхаус», вы поймете, почему исчезла отчетность за 2000 год! Им же надо было как-то провести обвинение», - пояснил Лебедев.

«Ну, на этом выступлении Платона Леонидовича мы и закончим на сегодня, - неожиданно в половине пятого вечера подвел итог судья.

Подсудимые попросили несколько минут на заявление некоего ходатайства, но судья не дал им времени: «Извините, но по семейным обстоятельствам я сегодня действительно ограничен во времени».

В среду заседание вновь попробует начаться в 10 утра.