Во вторник зал №7 осмотрел кинолог с овчаркой, после чего Валерий Лахтин безбоязненно вернулся к 115 тому. Продолжилось чтение документов, изъятых при выемках в «ПрайсвотерхаусКуперс».

После оглашения документа адвокат Владимир Краснов попросил дать том на обозрение судье. Прокуроры по цепочке переправили том председательствующему. Адвокат Краснов отметил, что многие показатели назывались неверно, с ошибками: «Например, стоимость облигаций была озвучена на тысячу меньше. Или было сказано, что цена за акцию ЮКОС была 5 с лишним миллионов долларов. В английском тексте никаких миллионов, конечно, нет, это вещь нереальная. Изложение в таком виде искажает до неузнаваемости то, что называется доказательством. В английском тексте много пометок рукописных, зачеркиваний. Переводчик же лишь сообщил в своем переводе, что «имеются неразборчивые надписи от руки», хотя и это озвучено не было. Доказательствами же, как говорило само следствие, являются сами документы на иностранном языке, а не их переводы. И когда переводчик говорит, что «что-то неразборчиво», то что нам с этим делать? Подобный случай был уже, когда госпожа Ибрагимова оглашала документ из 43 тома и, как мне показалось, искренне расстроилась, что часть листов не читалась».

Историю о своем искреннем расстройстве прокурор Ибрагимова почему-то нашла смешной.

«Здесь упоминаются два термина — «группа» и «компания». Чтобы потом не было недоразумений, поясню, - высказался Платон Лебедев. - Под компанией или холдинговой компанией понимается собственно компания «ЮКОС Юниверсал Лимитед». А под группой подразумеваются три взаимосвязанные компании — материнская «ЮКОС Юниверсал Лимитед» и два ее стопроцентных дочерних предприятия. Теперь по существу. Нам огласили таблицу финансовой отчетности за 2001 год «ЮКОС Юниверсал Лимитед». Из нее следует, что отчетность составлена с международными стандартами. Переводчик был обязан все термины, наименования международных стандартов использовать в переводе. Изобретенные самим так называемым переводчиком Грибовым «термины» не имеют ничего общего с содержанием текста на английском языке. Юридически это ничтожный перевод».

Далее Платон Лебедев рассказал о том, как переводчик Грибов работал с содержательной частью документов: «Очевидно, что переводчик Грибов имеет весьма смутное представление о предмете перевода. В целях уточнения перевода он по УПК был вправе задавать вопросы участникам уголовного дела. Например, мне, как директору «ЮКОС Юниверсал Лимитед», который подписывал эту отчетность. Но Грибов этого не сделал, что говорит о его разгильдяйстве. Напоминаю, что ранее был оглашен приговор Мещанского суда. В нем было сказано, что на счета ЮКОС Юниверсал поступала выручка от продажи нефти и нефтепродуктов. А ОПГ в лице Каримова, Бирюкова, Лахтина и прочих сделала из этого вывод, что я принимал решение о направлении этой выручки на счета».

В течение следующего вполне себе мучительного часа Валерий Лахтин читал отчет аудиторской проверки. После пятиминутного перерыва защите предоставили слово для замечаний. «Нет сил перечислять все ошибки... Устали люди, - сказал адвокат Краснов. - По существу этот отчет аудиторов в таком изложении является анонимным документом». «В этой отчетности, прошу заметить, ничего не говорится про нефть, - высказался в свою очередь Платон Лебедев - Не упоминаются акции «Томскнефти» и так далее. Я не знаю, кто что понял при оглашении, оглашалось долго, но хочу заверить суд, что никаких показателей по сельскому хозяйству даже в налоговых отчетах нет, наша компания сельским хозяйством не занималась».

Разобравшись со 115 томом, Валерий Лахтин распространился на том 116-ый и прочел письмо Михаила Ходорковского и Брюса Мизамора в «ПрайсвотерхаусКуперс». Михаил Ходорковский подошел к микрофону. «Ваша честь, я выражаю надежду, что вы знаете английский...» - начал он. «Нет, немецкий изучал, - с легкостью признался судья, - но мне помогут». «Тогда катастрофа, - сказал Михаил Ходорковский. - Сводная отчетность отличается от консолидированной, в переводе указана сводная, а речь идет о консолидированной. Мы потом расскажем, в чем отличия. Пункт 9 - "резервный анализ" - там речь идет о запасах нефти в месторождениях, то есть о той нефти, которая лежит в пластах в земле. Глобальная некорректность перевода. Далее – «ПрайсвотерхаусКуперс» являлась аудитором не только ЮКОСа, но и всех потерпевших - то есть точно так же подтверждала отчетность потерпевших. В связи с этим прошу обратить внимание на пункт 6 - там речь идет о том, что инвентарные описи на 31 декабря 2000 и 1999 года включены в консолидированную финансовую отчетность, и что в этой же инвентарной описи описано, как она составлена в отношении сырой нефти и нефтепродуктов. Мы у следствия просили и повторно заявляли это ходатайство в суде о предоставлении стороной обвинения этих инвентарных описей, которые показывают где находились нефть и нефтепродукты в соответствующие года - и соответственно этой информацией обладал «Прайсвотерхаускуперс», аудитор потерпевших. Пункт 4 - "компания обладает правами и приобретает права на все принадлежащие ей активы". Это важный аспект, потому что учет прав консолидированной отчетности ведется по их фактической принадлежности - не только принадлежащие, но и приобретаемые права. Пункт 22 - в нем говорится, что ЮКОС функционирует как вертикально-интегрированная компания, и обращается внимание, что «в случаях, когда компания ЮКОС сама по себе напрямую не владеет акциями в аффилированных предприятиях, но смогла гарантировать постоянные деловые отношения с ними, которые позволяют проводить консолидацию». Этот пункт коррелирует со статьей 105 ГК, где говорится об основаниях дочерности. То есть в консолидированную отчетность включены компании, где ЮКОС даже если не владеет акционерным пакетом, обеспечивает свои интересы. Об этом известно аудиторам. И последнее - как изложена моя должность - председатель исполнительного комитета совета директоров. Документ составлен 4 июня 2001 года. В обвинительном заключении сказано, что в этот момент с марта 2000 года я скрывал свое руководство компанией. Вот я просто обращаю внимание, что я подписываюсь как руководитель. Спасибо».

«Прошу обратить внимание на пункт 6 в данном документе. Я обещал вам кроликов в шляпе. Вот сейчас покажу вам одного кролика в шляпе», - начал свое выступление Платон Лебедев. Далее он пояснил, что «в соответствии с нормами финансового права, готовая продукция, нефть в нашем случае, учитывается в балансе предприятия по фактической стоимости и фактической себестоимости». А это значит, что хищение (если оно действительно было) должно было найти отражение в балансе предприятия по итогам обязательной в таких случаях инвентаризации. Учитывая, что в финансовой отчетности ЮКОСа, «Юганснефтегаза», «Самарынефтегаза» и «Томснефти» за 1998-2003 годы таких данных нет, то нет признаков статьи 160 УК РФ. «Вам представлено фальшивое обвинение», - подвел для председательствующего итог Платон Лебедев.

После перерыва судья Данилкин дал слово адвокату Краснову, который не успел высказаться по оглашенному документу до обеда. Защитник заявил, что ряд страниц из документа не были зачитаны. Однако это замечание не понравилось прокурору Ибрагимовой. «Почему мы должны это оглашать, если не считаем это нужным?» - делилась (и довольно громко) своей вопросительной интонацией г-жа Ибрагимова с коллегой Лахтиным. Судье от г-жи Ибрагимовой досталась уже восклицательная интонация: «Мы оглашаем только то, что считаем нужным!».

Прокурор Лахтин изготовился для дальнейшей работы. «Лист 116», - бодро заявил он. «ТОМ 116», - недовольно поправила его Ибрагимова. «Оглашается том 116, - согласился Лахтин. - Листы дела 146...» «Да это уже оглашалось», - был вынужден поправить прокурора и судья.

Валерий Лахтин сделал на старте еще пару ошибок, и этого полковник Ибрагимова полковнику Лахтину не простила. «Валерий Алексеевич, возьмите себя в руки! – раздраженно проговорила она. - Листы дела с 207 по 216!».

Наконец прокурор нашел нужное место и привычным манером понесся по просторам 116 тома. Прозвучало еще одно аудиторское заключение.

«Этот документ промежуточный, основной документ есть в этом же томе,- отметил Михаил Ходорковский — переводчик Грибов в этот раз был в более рабочем состоянии, во всяком случае, перевел «консолидированную отчетность» правильно. Все активы, указанные в консолидированной отчетности, являются активами компании. Это важно — дальше мы будем смотреть эту отчетность. В пункте пятом перевод «сомнительные счета» некорректный. Речь идет о счетах, погашение по которым сомнительно. Обычная сомнительная задолженность потребителя. Пункт 6 — раскрыты запасы в том числе сырой нефти и нефтепродуктов, на 31 декабря 2001 и 2000 года, «похищенные», согласно обвинительному заключению. Пункт 8 — мы декларируем аудитору социальные активы, которые впоследствии будут переданы. То есть у компании, у которой «похищена вся продукция», по утверждению обвинительного заключения, появляются социальные активы. А затем видим, что компания, у которой «похищена вся продукция», приобрела контрольный пакет ВНК. А дальше у этой «расхищенной компании» появляются достаточные средства для геологоразведочных работ в этой компании. Откуда у «расхищенной компании» появляются финансовые ресурсы — нам не поясняется».

«Если обнаружено хищение, то положено проводить инвентаризацию похищенного. Это они должны были сделать и в 98, и в 99, в 2000, 2001, 2002, 2003 годах, - заявил в свою очередь Платон Лебедева. - Даже после того как «Роснефть» свистнула все активы ЮКОСа, они обязаны были это делать. А стоимость должна определяться по данным бухгалтерского учета по фактической стоимости. Так что квалификация по статье сто шестидесятой - это шизофрения».

«Платон Леонидович, все! Хватит! - спохватился судья Данилкин, услышав резкие высказывания подсудимого. - Заканчивайте!». Но Лебедев и так уже сидел на своем месте.

Тем временем прокурор Лахтин отложил 116 том в сторону и молча распахнул новый том. «Переходим к 117 тому?» - навел справки о манипуляциях прокурора Виктор Данилкин. «Да, Ваша честь, представляются доказательства из 117 тома», - отрапортовал прокурор.
Вновь зазвучали документы, изъятые в «ПрайсвотерхаусКуперс».

Платон Лебедев возражал против копий документов и переводов, выполненных переводчиком Грибовым.

117 том был сплошь заминирован (а овчарка ушла) иностранными словами. Отходчивая прокурор Ибрагимова помогала коллеге прорываться сквозь английские слова, правильно читать русские, подкладывала, когда требовалось, шпаргалки. Незлопамятный прокурор Лахтин помощь принимал.

В начале седьмого вечера Виктору Данилкину захотелось от всего этого на свободу. «Закончим?» - спросил он с надеждой. «Еще приложение», - покончил с чужими надеждами Валерий Лахтин. Разобравшись с приложением, Валерий Лахтин самым недвусмысленным образом принялся листать том дальше. «Будешь оглашать?!» - не без ужаса спросила прокурор Ибрагимова. Но Валерию Лахтину продолжить не дали. Платон Лебедев попросил том на обозрение.

«Начинаем просто смотреть на лист 33», - сказал Лебедев, развеселив формулировкой судью. «Просто смотреть?» - переспросил он смеясь.

Просто смотреть пришлось на очередные переводческие потуги г-на Грибова. Судейское созерцание Платон Лебедев разнообразил комментариями, которые в основном касались ошибок в цифрах.

На этом судный вторник закончился.

Следующее заседание состоится в четверг. Начало в 10.30.