В суд пропустили две телекамеры – это немецкое телевидение и телеканал РЕН ТВ. Снимали запруженную людьми лестницу на третий этаж (сегодня было многолюдно) и спины слушателей, входящих в зал № 7. Неожиданно для всех российской камере позволили пройти в зал (последний раз здесь видели тележурналистов, когда производилась приуроченная к началу процесса протокольная съемка). При всем при этом человека, снявшего сегодня подсудимых на камеру телефона, судебные приставы заставили стереть снимок.

Среди летних посетителей выделялись пять человек в строгих костюмах – делегацию возглавлял глава Комитета иностранных дел Бундестага Рупрехт Поленц (по крайней мере, присутствие немецкой камеры теперь было объяснено. Некоторые, впрочем, пошли еще дальше и связали невиданную либерализацию с визитом президента Медведева в Германию). Версии скоро сошли на нет, а еще требовалось объяснить сегодняшнее отсутствие автоматчиков в зале и проблемы с микрофоном в «аквариуме». Хотя, конечно, ничего из этого можно было с легкостью и не объяснять.

В зал вошел Виктор Данилкин. «С согласия участников процесса производится видеосъемка без аудиозаписи», - объявил он. Почему камере не разрешили выложиться на полную катушку, неизвестно (аудиозапись вещь настолько тривиальная и обязательная в зале суда, что ее всячески приветствует даже УПК). Но Валерия Лахтина немая «картинка», судя по всему, полностью устраивала – он принялся за чтение 114 тома.

Вновь оглашались переводы документов, выполненные преимущественно переводчиком Зуевой. И вновь Лебедев говорил, что какой-то документ не является единогласной письменной резолюцией всех директоров компании, «поскольку подписи двух <директоров> там просто отсутствуют».

Валерий Лахтин продолжил читать о трудовых буднях кипрских компаний. Адвокат Мирошниченко отмечал, что оглашаемые копии документов никем не заверялись. По мнению же Платона Лебедева, прокурорские бумаги вообще не должны были звучать в Хамовническом суде: «Операции с акциями кипрских компаний не являются предметом судебного разбирательства вовсе, поскольку о данном предмете ни слова не сказано в сфабрикованном обвинении».

Валерий Лахтин продолжил. Но в 11.27 председательствующий прервал прокурора для того, чтобы прервать работающего с 11.10 телеоператора. Камера РЕН ТВ ушла, а Валерий Лахтин вскоре добрался до протокола осмотра документов, изъятых 9 октября 2003 года в бизнес-центре в Жуковке (дом 88а). Вообще-то Валерий Лахтин вчера уже рассказывал, как следователь Русанова 17 января 2007 года осматривала документы из бизнес-центра. Но, видимо, одного раза ей не хватило, и 2 февраля 2007 года следователь снова принялась за осмотр документов. Примечательно, что на этот раз г-жа Русанова осматривала документы в Чите (таким образом, теперь документы осматривались не только через три с лишним года с момента изъятия, но и за 6500 км от места изъятия). Платон Лебедев свое недоумение сформулировал следующим образом: «В данном протоколе осмотра вообще не указано, каким образом документы, являвшиеся предметом осмотра оказались в распоряжении следователя. Поскольку все материалы сфабрикованного уголовного дела 18/41- 03 находились в городе Москве, уголовное дело 18/41- 03 с момента его возбуждения в 2003 году расследовалось исключительно в городе Москве, надзирал за расследованием данного дела господин Лахтин в Москве. Более того, по состоянию на 2 февраля 2007 года расследовался эпизод с «Открытой Россией». Он исчез, Ваша честь. Мы об этом потом расскажем».

Валерий Лахтин перешел к оглашению аудиторской проверки финансовой отчетности Group Menatep Limited за 2001 год (проверку выполнила компания Ernst & Young).Читал Валерий Лахтин долго, но осторожно. «Далее указаны разделы благотворительность и аффилированные лица», - произносил прокурор и сосредотачивался исключительно на аффилированных лицах. Стиль прокурорского оглашения адвокат Мирошниченко потом назовет «бессистемной выборкой», Платон Лебедев выскажется еще определеннее: «Мало того, что перевод сфальсифицирован, так еще оглашение сфальсифицированного перевода сфальсифицировано». Зал смеялся.

Свое остроумие Платон Лебедев подкрепил примерами. Например, в русском переводе итоговой части документа говорится, что финансовая отчетность дает полное представление о финансовом положении Group Menatep Limited на 31 декабря 2000 года. «Посмотрите, английский оригинал, Ваша честь, там однозначно понятно, что речь идет о 31 декабря 2001 года», - отмечал Лебедев. Потом он рассказал, что половину из содержащихся в документе цифр Валерий Лахтин огласил неверно, занизив их в 1000 раз.

Отдельного внимания потребовали очередные сложности перевода. «"Агрегированных инвестиций" не бывает, "деноминированных долларов" не бывает, международные стандарты финансового учета никакого "временного метода перевода" не содержат вовсе и не существует в международных стандартах финансовой отчетности "исторического валютного курса", - очень популярно объяснял Платон Лебедев.

Валерий Лахтин зачитал еще один аудиторский отчет. Постучав по микрофону в «аквариуме», вновь заговорил Платон Лебедев: «Когда директору инвестиционной холдинговой компании вот это вот озвучивают... уже даже у меня иронии не хватает». Выяснилось, что на этот раз Валерий Лахтин ошибся с цифрами в другую сторону. «Согласно господину Лахтину, за 2001 год были получены дивиденды в сумме – вслушайтесь внимательно, что он сказал – 170 млрд долларов США! Чтоб я так жил!», - все-таки сыронизировал Платон Лебедев.

Начался 115 том.

Валерий Лахтин перешел к чтению судебного постановления от 26 декабря 2006 года о разрешении выемки в ЗАО «ПрайсвотерхаусКуперс Аудит». Надо отметить, что все многочисленные выемки в ЗАО «ПрайсвотерхаусКуперс Аудит» следователи оправдывали указанным постановлением Басманного суда, хотя в действительности постановление могло узаконить лишь одну выемку.

Вскоре пошли протоколы выемок. Первый оглашенный документ содержал 12 пунктов - в «ПрайсвотерхаусКуперс Аудит», в частности, были изъяты аудиторские заключения о финансовой (бухгалтерской) отчетности ЮКОСа за 1999-2004 гг. «Это очень интересный будет том, - выступил Платон Лебедев, - поэтому я прошу фиксировать фамилии понятых, и потом будем сличать, Ваша честь, фамилии, подписи. А также, Ваша честь, будем устанавливать объем документов, который изымался».

К микрофону в «аквариуме» подошел Михаил Ходорковский: «Я прошу, Ваша честь, обратить внимание на количество листов, которые в результате выемки изымались. Аудиторское заключение за 2004 год – 56 листов, аудиторское заключение за 2003 год – 109 листов, аудиторское заключение за 2002 год – 82 листа, «Аудит. Суммарные файлы по GAAP» – 481 лист, аудиторское заключение за 2001 год – 99 листов, аудиторское заключение за 2000 год – 104 листа, за 1999 год – 74 листа, «Операционные компании. 1999 год»  – 302 листа и наконец «ЮКОС. Аудит по налогам. 1999 год» – 222 листа»

Закончив называть количество изъятых страниц, Михаил Ходорковский объяснил, почему оглашенное им сейчас, так важно: «Мы потом посмотрим, сколько приобщено этих, как вы понимаете, единых документов к материалам дела. И попытаемся выяснить, что оттуда удалено. Также обращаю внимание на 12 пункт, потому что у нас будет обсуждение, что знала, а что не знала компания «ПрайсвотерхаусКуперс Аудит» в отношении налогов компании ЮКОС. Именно поэтому будет интересно увидеть и этот документ в материалах дела» (под пунктом 12 в описи изъятого значилась черная папка с надписью «ЮКОС. Аудит по налогам .1999 год»).

Платон Лебедев подсчитал, что приблизительно было изъято 1800 листов. Указал он и понятых – Андреева, Пипикина.

«Ваша честь, совершенно непонятно почему Михаил Борисович Ходорковский занимается анализом материалов уголовного дела, сейчас не стадия прений», - ринулся в психологическую контратаку прокурор Лахтин. – Я прошу сделать замечание Михаилу Борисовичу Ходорковскому, чтобы он не препятствовал представлению доказательств стороне обвинения». Больше всего прокурора тронуло замечание о том, что знал, а что не знал аудитор о налогах ЮКОСа.

Михаил Ходорковский объяснил, что он говорил лишь о своем желании видеть изъятый документ (речь опять шла о документе, поименованном в пункте 12) в материалах дела, тем более, что во время изучения материалов дела, он <Ходорковский> этого документа там не увидел. «Если этот документ сокрыт от суда, то это свидетельствует о сговоре уважаемых прокуроров, в данном случае надзирающего прокурора, с потенциальным свидетелем и фальсификации материалов дела», - резюмировал Михаил Ходорковский.

Так как все претензии Валерия Лахтина судья выслушал с видимым недоумением, то до вынесения замечания Михаилу Ходорковскому дело не дошло.

Перешли ко второму протоколу выемки в «ПрайсвотерхаусКуперс Аудит». Платон Лебедев, что называется, следил за руками, а поэтому снова озвучил количество изъятых листов - 1500 и фамилии понятых - Андреева, Мазур. Он также перечислил ряд изъятых, но не приобщенных к делу документу. «Там отчет «Томскнефти» перед Всемирным банком и его в сфабрикованном деле нет, договор на оказание аудиторских услуг между «Томскнефтью» и «ПрайсвотерхаусКуперс Аудит» - в сфабрикованном уголовном деле отсутсвует»,  - приводил примеры Платон Лебедев.

До перерыва Валерий Лахтин успел рассказать о третьем похождении следователей в «ПрайсвотерхаусКуперс Аудит». Платон Лебедев предложил перенести свое выступление на после обеда. «Долго будет», - предупредил он. 

После перерыва обвиняемые выступили с возражениями на озвученные Лахтиным материалы выемки в компании «ПрайсвотерхаусКуперс Аудит». «Обвинение неоднократно ссылается на то, что возражений на действия следователей не поступало, конечно не поступало, - возмущался Лебедев, -  устроили там «маски-шоу», только что юбки девушкам не задирали!». Пролить свет на то, как проходили обыски на самом деле и объяснить «вакханалию с подписями» под протоколами о досмотре могут только обозначенные в документах понятые, заявил Лебедев, призвав привлечь их в суд в качестве свидетелей. Он также обратил внимание председательствующего на то, что Лахтин упорно называет «доходы» «долгами», пытаясь создать видимость того, что никаких доходов у «дочек» ЮКОСа не было. Факт умышленного подлога, по его мнению, подтверждает категорический отказ обвинения приобщить к материалам дела финансовую отчетность «так называемых потерпевших». «ПрайсвотерхаусКуперс Аудит» работал с мнимыми потерпевшими и в 1999-м и в 2000-м году. Что же они там проверяли, если мы все украли?» - не выдержал Лебедев.

В свою очередь Ходорковский обратил внимание председательствующего на то, что в числе изъятых документов, обозначены декларации по налогам с фактической прибыли компаний, которые в обвинительном заключении обозначены как похитители. Поскольку сам «ПрайсвотерхаусКуперс Аудит» в состав организованной преступной группы не включен, ситуация «когда аудитор компаний имеет на руках декларации по налогам субъектов, которые похитили всю продукцию аудируемого клиента», выглядит полнейшим абсурдом, пояснил свою мысль Ходорковский.

Прокура Лахтина предъявленные несуразности не смутили. Он приступил к оглашению материалов очередной, четвертой по счету выемки в «ПрайсвотерхаусКуперс Аудит». «Из озвученных документов не ясно, в каких целях проводилась выемка», - вступила адвокат Терехова. Лебедев пожурил прокурора за упорное нежелание читать Yukos Oil вместо «ЮКОС ноль один», и PWC вместо «эр и эс», а Ходорковский отметил крайнюю избирательность обвинения в приобщении изъятых материалов к делу. Так в нем отсутствует финансовая отчетность аудируемых компаний и акты сверки по физической отгрузке нефти, которые на момент выемки находились у «ПрайсвотерхаусКуперс Аудит».

После оглашения пятого прокола выемки документов у аудитора адвокат Лебедева Константин Ривкин выступил с пространной речью, в которой заявил, что чудовищные нарушения при проведении выемок наглядно свидетельствуют о качестве судебного контроля на протяжении следствия, на который постоянно ссылаются оппоненты. «Помимо того, что все выемки проводились по одному и тому же постановлению, в самом тексте этого постановления ни слова не сказано про аудиторскую фирму - судья выдала разрешение на выемку в банке, причем выемку в единственном числе, тогда как следственная группа ходила в «Прайс Уотерхаус как на работу», отметил защитник. Ривкин пообещал поднять эту тему еще раз на этапе представления доказательств защитой.

Комментируя оглашение пятого протокола выемки, Лебедев снова отметил отсутствие в материалах дела важных документов, доказывающих абсурдность обвинения. «Видимо, придется показывать их уже в Европейском суде по правам человека», - развел он руками.

Следующее заседание состоится в понедельник, в 10.30.