В понедельник гособвинители формулировали свое отношение к заявленному в пятницу ходатайству адвокатов о возвращении дела прокурору. За происходящим в Хамовническом суде сегодня наблюдали: адвокат Генри Резник, политик Григорий Явлинский и депутат Германского Бундестага Мари Луизе Бек.    

Прокурор Лахтин решил, что защита подала свое ходатайство ради «затягивания процедуры рассмотрения данного уголовного дела». По словам прокурора, «какие-либо недочеты в обвинительном заключении, которые не прошли еще исследования на стадии судебного следствия, не могут являться основанием для моментального возвращения дела прокурору».

Возражая на претензию защиты, что ссылкам обвинительного заключения на материалы дела верить нельзя, и документы в указанных местах не обнаруживаются, прокурор Лахтин посоветовал адвокатам внимательно читать уголовное дело. «Так или иначе эти показания наличествуют в материалах уголовного дела», - заявил прокурор Лахтин по поводу показаний, которые нашлись совсем не там, где они должны были быть согласно обвинительному заключению.

Адвокаты в своем ходатайстве также требовали вынести в адрес Следственного комитета при прокуратуре РФ частного постановление в связи с допущенными грубыми нарушениями требований ст.220 УПК РФ. Прокурор Шохин заявил, что «в данный момент ничто не свидетельствует о необходимости вынесения частного постановления». Не нашел прокурор Шохин и оснований для постановки перед руководством Следственного комитета при прокуратуре РФ вопроса о необходимости проведения в отношении изложенных фактов доследственной проверки.

Никто из прокуроров не прокомментировал, почему слово «калькулировать» из служебной записки Платона Лебедева следствие прочло как «завуалировать». То, что обвинительное заключение «ошиблось» относительно материалов уголовного дела на $3 млн., Валерий Лахтин признал. Но назвал этот факт «технической ошибкой», который тоже мало о чем свидетельствует, так как у прокуроров будет возможность скорректировать суммы в дальнейшем.

«За три миллиона можно сесть лет на пятнадцать при желании, а для них это маленькая ошибочка, маленький пустячок, - говорит адвокат Константин Ривкин. - Это лишнее свидетельство того, что они фактически признали все те вещи, о которых мы говорили, но то, что они обозначили как недочеты и отдельные технические ошибки, мы квалифицировали как злоупотребление и мошенничество. Мы считаем, что наша работа не пошла зря, и даже если судья вынесет постановление об отказе в возвращении дела прокурору, качество следствия и отношение к нему стороны обвинения наглядно продемонстрировано в речах прокуроров».

После полуторачасового перерыва судья действительно объявил, что оснований для удовлетворения ходатайства, вынесения частного постановления и проведения доследственной проверки не имеется. Михаил Ходорковский хотел сделать заявление, но судья перенес выступление на «потом» и передал слово гособвинителям.  

Прокуроры начали представлять  доказательства. Защита хотела комментировать каждый озвученный документ, но получила отказ. Однако адвокат Каринна Москаленко заявила, что такой подход нарушает состязательность процесса, так как доказательства надлежит не только представлять, но и исследовать. «В этом суть реформы УПК», - резюмировала защитница. Судья на замечание адвоката никак не отреагировал и предложил гособвинителю Ибрагимовой продолжить чтение прокурорских бумаг. Тогда Каринна Москаленко заявила протест председательствующему в связи с его нежеланием как-то отреагировать на заявление защиты. Более того, защита заявила устное ходатайство о предоставлении возможности исследовать каждый оглашенный документ. «У нас есть место в зале, но нет процессуального места», - возмущалась Каринна Москаленко. «Это профанация представления доказательств», - оценила новый поворот процесса адвокат Елена Липцер. 

Платон Лебедев, который не услышал от прокуроров, чего конкретно доказывает то или иное доказательство, и к какому эпизоду оно относится заявил: «Я пребываю в полной правовой неопределенности по поводу того, к чему относятся оглашаемые документы». Михаил Ходорковский также высказался против простого выслушивания документов.

Валерий Лахтин выразил отношение не столько к ходатайству, сколько к заявительнице, которую он к тому же попытался избавить еще и от иллюзий: «Москаленко нарушила регламент и дестабилизировала обстановку в суде. Здесь вам не Страсбургский суд». Впрочем, самое запоминающееся выступление опять получилось у прокурора Ибрагимовой: «Лебедев, все бесполезно, что запланировали, то и сделаем». Зал засмеялся. Кроме того, г-жа Ибрагимова посчитала, что адвокаты стремятся затянуть процесс, чтобы закончился срок давности и по второму эпизоду (срок давности по хищению нефти истекает в 2013 году).

Судья Данилкин ходатайство защиты удовлетворять не стал, и прокуроры продолжили представлять письменные доказательства в режиме монолога.

В конце рабочего дня Платон Лебедев вновь заявил о недопустимости такого формата представления доказательств, когда оказывается невозможным даже реакция на прокурорские ошибки. Затем заявление сделал Михаил Ходорковский. Он говорил о том, что следствие и обвинение, считая имущество ЮКОСа преступно нажитым, так и не наложило на него арест, что позволило Арбитражному суду Москвы 23 апреля 2009  взыскать один из некогда принадлежащих ЮКОСу активов в пользу ОАО «Самаранефтегаз» («Роснефть»). Такое поведение обвинения Михаил Ходорковский считает, как минимум, халатностью, нарушающим интересы потерпевших по его уголовному делу.       

Платон Лебедев заявил ходатайство о том, что он и Ходорковский «незаконно содержатся под стражей в следственном изоляторе без судебного решения».