Платон Лебедев: «Является ложью утверждение Лахтина и его коллег о том, что «наше дело очень сложное». Наоборот! Наше дело очень легкое! Просто поскольку нет самого события преступления (хищения нефти в объеме 350 млн тонн), нам в обвинительное заключение понапихали различного рода ложных и шизофренических оценок разных обстоятельств деятельности ЮКОСа, которые формально вообще не имеют никакого отношения к хищению 350 млн тонн нефти. Основная задача наших оппонентов – замучить общественность различного рода невежественными оценками различных фактов хозяйственной деятельности компании ЮКОС. Они же ни одному свидетелю вопросов про хищение нефти не задают! Они спрашивают: как вы покупали нефть? по каким ценам? как вы ее продавали? какая зарплата была, на каком этаже с кем курили и почему не помните фамилию того, с кем курили?…к предмету хищения это не имеет вообще никакого отношения».

Адвокат Мирошниченко оттолкнулся от болельщиков стороны обвинения

С утра понедельника зал номер семь был полон. Адвокаты долго обсуждали с Платоном Лебедевым тактику предстоящего заседания. Прокуроров долго не было, наконец с традиционными кипами бумаг явился Валерий Лахтин, вскоре подошли Шохин со Смирновым (Ибрагимова подтянулась позже). Через минуту вышедший судья открыл заседание.

Адвокат Алексей Мирошниченко, сообщив, что защита просит перейти к допросу подсудимого Платона Лебедева, попросил том 39. И начал допрос. «Болельщики стороны обвинения в Интернете утверждают, что вы ничего не говорите в своих показаниях по сути обвинения, а все свои выступления посвящаете якобы повествованию на отвлеченные темы… Я предлагаю коснуться непосредственно текста обвинительного заключения, это нужно будет для уточнения уже изложенной вами позиции. Система моих вопросов к вам будет состоять из предъявления вам документов, содержащихся в уголовном деле, с одновременным цитированием фрагментов обвинительного заключения, в которых содержится оценка этих документов стороной обвинения, после чего я буду просить вас дать собственную оценку как документов, так и утверждений обвинения.

Договорившись о правилах, начали. Первый документ содержался в томе 39 на листах 50-58, это была служебная записка Голубовича на имя Лебедева (к записке был приложен текст договора купли-продажи акций ЮКОСа), с «подписью под резолюцией, похожей на вашу», пояснял адвокат. Платон Лебедев посмотрел документ и подтвердил свои визы. «В обвинительном заключении, страницы 18-85, утверждается, что этот документ свидетельствуют о том, что вопросы приобретения и управления акциями ЮКОСа находились под вашим контролем. Как вы можете пояснить это?» - спрашивал адвокат.

Договор купли-продажи ценных бумаг, а затем письмо Голубовича Лебедеву, с рукописной визой Лебедева, высветились на стене.

«Речь идет о 29 января 1996 года, - пояснял Лебедев, - это за рамками срока, который мы здесь рассматриваем, 98-2003 год. Но очень хорошо, что эти документы здесь есть, они свидетельствуют о следующем – я как один из руководителей Банка МЕНАТЕП персонально отвечаю за риски Банка МЕНАТЕП. В том числе и за период января 96 года. Я уже пояснил в пятницу, что объем рисков, который принимал на себя Банк МЕНАТЕП, по финансированию сделок, связанных с приобретением контрольно пакета акций ЮКОСа на инвестиционном конкурсе и залоговом аукционе в декабре 1995 года, составлял более 500 млн долларов. Естественно, риски такого объема для любого банка относятся к контролю высших менеджеров (как меня, так и Михаила Борисовича), соответственно, Банк МЕНАТЕП профинансировал участие компании «Лагуна», это лист 51. Здесь речь идет о договоре купли-продажи ценных бумаг между обществом «Тонус» и обществом «Лагуна». Напомню, что «Лагуна» это одновременно победитель и залогового аукциона, и инвестиционного конкурса. Естественно, что когда «Лагуна» продает принадлежащие ей акции ЮКОСа другому обществу, а акции ЮКОСа находятся в залоге у банка МЕНАТЕП, каждая такая транзакция согласовывается с банком, который профинансировал эту сделку и банк защищает свои риски. Без согласия банка общество «Лагуна» продать не может. А поскольку Банк МЕНАТЕП гарантировал еще и исполнение «Лагуной» своих инвестиционных обязательств, то это еще один дополнительный риск, за которым обязан следить банк.

На что еще хочу обратить внимание суда – эти договоры, которые здесь лежат (между «Лагуной» и «Тонусом» и между «Лагуной» и «Астартой»), полностью изобличают следствие в заведомо ложном утверждении, что «Лагуна» не рассчиталась по своим обязательствам с Банком МЕНАТЕП. Ваша честь, это произошло еще в начале 96 года, поскольку в соответствии с условиями этих договоров общество «Лагуна» рассчиталась по обязательствам с банком МЕНАТЕП, а заемщиками банка МЕНАТЕП стали новые общества – «Астарта» и «Тонус». Это прямо вытекает из содержания данных договоров. Я как раз уже обращал внимание, как следователь Михайлов нагло обманывал аудитора из «ПрайсвотерхаусКуперс» Дага Миллера о том, что «Лагуна» не рассчиталась по своим обязательствам с Банком МЕНАТЕП, и из-за этого потом якобы Банк МЕНАТЕП был объявлен банкротом.

Поэтому я попросил Голубовича «на будущее – визы тех, кто за это отвечает, плюс визы юристов, или утвердить эту форму как стандартную (типовую)», - процитировал Лебедев свою надпись на письме Голубовича, - Очевидно, что с учетом принятых банком МЕНАТЕП на себя обязательств и рисков на сумму свыше 500 млн долларов, банк МЕНАТЕП был обязан, для того чтобы избегать рисков или их минимизировать, контролировать все сделки (а это прямо вытекает из условий договора), которые связаны с тем пакетом акций ЮКОСа, который был реализован на инвестиционном конкурсе и залоговом аукционе. Таким образом, я это просмотрел и завизировал договоры, поскольку они риски банка никак не меняли. Поясню, чтобы было понятнее, вместо заемщика А у банка появился новый заемщик Б, с теми же самыми первоначальными условиями, что и у заемщика А. И банку, который кредитовал эти сделки, нужно было проверить нет ли каких-либо подводных камней в тех договорах купли-продажи, когда пакет акций от заемщика А переходит к заемщику Б. Банк обязан такого рода риски контролировать. Иначе можно остаться на бобах. Здесь речь идет не о контроле за акциями ЮКОСа (поскольку Банку МЕНАТЕП акции ЮКОСа не принадлежали), а за рисками банка, связанными со сделками купли-продажи акций ЮКОСа, в финансировании которых банк участвует. Вместе с тем, мне сейчас неизвестно, Ваша честь, окончательная ли это редакция договоров или нет. Поскольку документов, связанных с исполнением именно этих договоров в материалах сфабрикованного дела просто нет».

Обвинение завуалировало калькуляцию

В том же 39 томе, сообщил Алексей Мирошниченко, содержится один неоглашенный документ. Это была копия служебной записки заместителя начальника инвестиционного управления Горбоносовой своему начальнику Голубовичу, вопрос касался выделения «Лагуне» кредита в размере 200 млн долларов в 96 году. На документе была рукописная резолюция, похожая на подпись Лебедева. Документ показали на стене. Защитник Мирошниченко огласил текст.

«В обвинительном заключении содержится утверждение, что этим документом подтверждается то, что вопросы приобретения акций НК ЮКОС «на подставную компанию Лагуна»» находилось под вашим контролем, а также что ваша виза содержит указание Голубовичу завуалировать и документировать все? Как вы можете это прокомментировать?» - спросил Мирошниченко. Том передали Лебедеву.

«Этот документ датирован 19 февраля 1996 года. На данном документе действительно есть мое согласие. Датировано 21 февраля 96 года. Бессмысленно долго комментировать этот документ, поскольку самой по себе темы, которая здесь описывается, ее в итоге так и не было. Хотя определенные попытки на уровне слухов и были. О чем здесь идет речь в действительности – госпожа Горбоносова сообщает Голубовичу о возможных рисках банка, связанных с возможными ситуациями расторжения договоров кредита, залога и комиссии федеральными ведомствами. Как я сказал, такой ситуации в итоге никогда не было…А смысл того, что я здесь написал очень простой: «Согласен, что нужно калькулировать и документировать все, но насколько я понимаю право, это аргументы для российского суда, «самого гуманного в мире», а не для страховых организаций». Из этого следует, Ваша честь, что понимание госпожой Горбоносовой на тот момент роли страховых организаций для минимизации рисков банков в залоговых аукционах я считал не совсем компетентным и правильным. Поскольку в Российской Федерации на тот момент страхованием политических рисков вообще никто не занимался, а в мире на тот момент не существовало международных страховых компаний, которые бы страховали политические риски в РФ. Тем более в 96 году, за несколько месяцев до президентских выборов. Я согласился с госпожой Горбоносовой только в одной позиции (и написал об этом Голубовичу) – что нужно калькулировать и документировать все. То есть все расходы и риски банка, связанные с залоговым аукционом. И оставлять это (если тема будет) для суда. Но поскольку судебных проблем с залоговыми аукционами вообще никогда не возникало, то все, что здесь написано, носит предположительный и риторический характер.

На что я обращаю внимание – в обвинительном заключении намеренно сфальсифицировано содержание моей резолюции, потому что на листе 1883 совершен служебный подлог и сфальсифицирована так называемая доказательственная оценка данного документа. Они в обвинительном заключении вот как переинтерпретировали мою резолюцию – что нужно «завуалировать и документировать все»! Прокурор Ибрагимова изобличила своих коллег в данном служебном подлоге, потому что когда она оглашала этот документ, она очень четко прочитала, что же в действительности здесь написано – «калькулировать», а не «завуалировать». Термин «завуалировать» я отправляю, как мячик в теннисе, обратно гособвинению, это они пытаются преступными методами завуалировать свои грязные намерения, - Ибрагимова, скрестив руки на груди, неотрывно смотрела на Лебедева. – И опять же с юридической точки зрения это находится за пределами срока вмененного нам обвинения. Просто такими методами товарищи пытаются, где только можно и где даже не нужно, скомпрометировать. Я называю это отравленными пилюлями, потому что обвинения по этому вопросу нет, но у гособвинения в тексте оно почему-то остается. И следующее, чтобы было понятно – на начало 96 года у нас не существовало страховых компаний, которые бы могли страховать риски такого размера. У нас просто не было страховых компаний такого размера, чтобы страховать сделку на полмиллиарда долларов, это просто нереально. До тех пор пока я работал в Банке МЕНАТЕП (т.е. по март 96 года), все основные риски банка МЕНАТЕП я контролировал, для этого я и был одним из руководителей банка, мне за это и платили, чтобы я этим занимался – контролем за всеми стратегическими рисками банка».

Лебедев: «У Каримова с семантикой слов всегда было хорошо, по-другому не умеет»

Перешли к 38 тому. На листе 146 была копия распоряжения от 18 декабря 1997 года «Об организации работы ВНК». Документ в качестве председателя объединенного правления компании «Роспром» подписал Платон Лебедев. «В обвинительном заключении, страница 2103, говорится, что этот документ якобы подтверждает полный захват полномочиями управления ВНК. Что вы можете сказать об этом документе и как оцениваете вывод следствия?» - спрашивал Мирошниченко. Распоряжение, на бланке «Ропрома», демонстрировалось на стене зала.

«Данный документ датирован 11 декабря 97 года. В самом документе, в преамбуле, написано, почему я подписал данное распоряжение, цитирую: «В связи с получением возможности управления контрольным пакетом обыкновенных голосующих акций ОАО ВНК (54 процента)». – Я, будучи руководителем исполнительного органа ЮКОСа, напоминаю, что на тот момент «Роспром» был исполнительным органом ЮКОСа, я освободил члена объединенного правления Раппопорта от исполнения им обязанностей начальника финансовой службы и назначил его ответственным со стороны ЮКОСа за координацию работы по реформированию системы органов управления и создание механизмов оперативного контроля за деятельностью ВНК, - воспроизводил документ Лебедев. - В связи с этим руководство финансовой службой я возложил на себя. Временно.

Я подтверждаю, что такое распоряжение я подписывал. Во-вторых, я как один из руководителей исполнительного органа НК ЮКОС, на тот момент прекрасно знал следующее – ЮКОС и я к тому моменту заключили соглашение о кредитной линии на сумму 800 млн долларов с синдикатом трех международных банков: «Креди Леоне», «Меррилл Линч» и «Голдмен Сакс». Из этой кредитной линии в 800 млн долларов именно я выбрал почти 500 млн долларов, чтобы нефтяная компания профинансировала участие инвестиционных дилеров в конкурсе (который состоялся в декабре 97 года), где государство выставило на продажу контрольный пакет акций ВНК – 51 процент. Одновременно компания ЮКОС совместно с Банком МЕНАТЕП профинансировали инвестиционных дилеров на покупку акций ВНК у их владельцев. Это еще где-то порядка 9 процентов акций ВНК.

В итоге в декабре 97 года на конкурсе из контрольного пакета было продано государством участникам чуть более 48 процентов. Два процента с копейками остались в распоряжении государства. Из этих 48 процентов порядка 45 процентов купили компании, средства которым предоставили ЮКОС и МЕНАТЕП. Таким образом, если сложить две цифры , 45 процентов, которые были куплены на конкурсе, плюс около 9 процентов, которые были куплены на рынке, в итоге и дали сумму, которая здесь указана - 54 процента. А дальше, Ваша честь, оставалось только дело техники и формальностей. Получить для ЮКОСа разрешение в Государственном антимонопольном комитете на приобретение 100 процентов ВНК. Оно было получено в 98 году. Оно в материалах дела есть. А дальше в 98-2003 годах ЮКОС купил все 100 процентов акций ВНК, и в 2003 году ВНК была ликвидирована путем присоединения к ЮКОСу.

Обвинение использовало слово «полный захват» (У Каримова с семантикой слов всегда было хорошо, по-другому не умеет). Но моя позиция простая: к тому моменту мы обеспечили «полный контроль» (потому что все, что свыше 50 процентов, называется «контроль»). «Захват», Ваша честь, это иное применение, вот захват ЮКОСа это «захват», потому что бесплатно! А за контрольный пакет ВНК государство и рынок получили более 1 млрд долларов. Если то, что покупается за деньги, называется у оппонентов «захватом», это их дело, в бизнесе это называется «приобретением контроля», то есть покупкой за деньги.

И слово «полный» как прилагательное я использовал бы где-то с периода 99 года, когда завершилось юридическое оформление на компанию ЮКОС именно контрольного пакета. В этой связи, я потом, наверное, в дополнениях поясню, именно с этого момента у ЮКОСа родилось обязательство на 6 с лишним миллиардов рублей, которые затем ЮКОС вынужден был выполнять в 1999-2000 годах».

Лебедев в Томске никогда не был, но Рыбин его там встречал

В 26 томе на лисах 1-10 находился протокол допроса Рыбина на следствии. Мирошниченко зачитал фрагмент допроса с 3 листа. Рыбин рассказывал, что после конкурса на следующий же день из самолета в Томске «высадились Лебедев, Невзлин, Казаков и блокировали все товарные и финансовые потоки, буквально в один день, не имея никаких прав …Но президент ВНК Филимонов или смалодушничал, или был убежден ими. Он сдался мгновенно, его заставили подписать ряд бумаг, практически нейтрализовали, посадили туда своего управляющего – Раппопорта. А здесь, в Москве, в «ЮКОС-ЭП», курировал все это Казаков…» Платон Леонидович, соответствуют ли эти показания действительности?

Лебедев отвечал: «Господина Рыбина я его уже во время его допроса изобличил. Во-первых, Лебедев никогда в Томске не был! Поэтому когда Рыбин утверждает что 23 или 27 декабря в Томске высадились Лебедев, Невзлин и Казаков, я могу лишь комментировать, что это ложь, я в Томске никогда не был. И мне неизвестно были ли там сразу после конкурса Невзлин, Казаков и т.д. А если я в Томске не был, как я мог там что-то блокировать?

Насколько я могу понять господина Рыбина, что его не устроило, что президент ВНК Филимонов назначил господина Раппопорта одним из руководителей ВНК. Мне достоверно известно, что президент ВНК имел право назначать кого угодно и куда угодно по своему усмотрению. Поскольку показания господина Филимонова нам уже известны, здесь мне комментировать нечего по большому счету. Единственное – могу обратить внимание, что никакого «ЮКОС-ЭП» тогда еще просто не было. Документы, когда появилось «ЮКОС-ЭП», у вас в материалах дела есть, Ваша честь. ЗАО «ЮКОС-ЭП» в тот период к управлению компанией ВНК вообще не имела никакого отношения. В тот период управляющей компанией для ВНК было тоже ЗАО «Роспром». А «ЮКОС-ЭП» была исполнительным органом для «Томскнефти», а не для ВНК… К тому же в отношении ВНК Рыбин никто и звать его никак. Это вообще постороннее лицо. Это не акционер, не член совета директоров, сотрудник, никто. У него никаких отношений с ВНК нет. Компания «Ист-Петролеум» пытался ограбить «Томскнефть», но не ВНК!». Судья кивал и записывал.

В 69 томе посмотрели листы 81-86, это была копия договора об оказании бухгалтерских и иных услуг от 1 сентября 98 года между «ЮКОС-РМ» и ЮКОСом. «От имени «ЮКОС-РМ» договор подписан вами как президентом компании», - произнес защитник Мирошниченко. «Сразу скажу – меня тогда не было в Российской Федерации. Поэтому данный договор я подписать не мог. Его могли подписать с моего согласия. А подпись Бычкова», - замечал Лебедев. «А как вы можете прокомментировать этот документ?» - спрашивал Мирошниченко. Адвокат зачитал кусок текста из обвинительного заключения: «Создание по заказу Лебедева и Ходорковского ЗАО «ЮКОС-РМ» с использованием подставных организаций в качестве учредителей, как и создание ЮКОС-ЭП» и «ЮКОС-Москва», было направлено руководителями организованной группы, в том числе Лебедевым, на выстраивание вертикально-интегрированной структуры управления процессами хищения нефти».

«Когда мы говорим именно об этом документе, речь идет об ином – о том, что компания «ЮКОС-РМ» оказывает услуги НК ЮКОС в части того направления деятельности компании, которое связано с сектором даунстрим. Причем по всем направлениям – по ведению бухучета, по организации производственного процесса по переработке и сбыту нефти и нефтепродуктов, по консультационным услугам, и так далее…более простым языком – нефтяная компания ЮКОС платила ЗАО «ЮКОС-РМ» за услуги по направлению деятельности даунстрим, то есть по переработке и сбыту.

Я единственное только хотел уточнить, - обратился Лебедев к адвокату Мирошниченко, - я никогда не заказывал создание «ЮКОС-РМ», в моем заявлении о преступлении моя позиция на этот счет изложена. И я никогда не заказывал создание «ЮКОС-ЭП». Такие функции выполняются на автомате, формальным учреждением компаний от имени ЮКОСа занимается, как правило, управление делами. В общем-то, я не против, если меня будут считать человеком, который заказал создание «ЮКОС-РМ». Если гособвинение хочет на этом настаивать, я в какой-то степени могу и согласиться. Я имею отношение к деятельности «ЮКОС-РМ» с самого начала, но никаких формальностей особых я пояснить не могу в этой части. Но я знаю, что ЗАО «ЮКОС-РМ» при мне – это лето-осень 98 года - стало исполнительным органом для всех организаций, где был блок дайунстрим (НПЗ, организации нефтепродуктообеспечения, часть НИИ) Здесь в самом договоре ни слова об утверждениях обвинения нет. И плюс я не обращаю внимания на экзотические прилагательные «фиктивные», «подтставные», которые есть в обвинении, - эта особенность стиля, им без этих прилагательных не составить обвинительного заключения, они же факты установить не могут…вот когда к фактам прибавить это экзотическое прилагательное, тогда да… Что касается фактов вертикально-интегрированной структуры управления. Да, в этом я принимал непосредственное участие. Как в создании вертикально-интегрированной компании ЮКОС, так и в организации и системной интеграции бизнес-процессов. В том числе и в части создании интегрированной структуры для этой цели. Я еще в первой половине 90-х годов, когда вел свою школу бизнеса, рассказывал всем, что система интеграции бизнес-процессами при разумном подходе всегда дает синергетический эффект. Это и произошло в НК ЮКОС. А долго распространяться о целях, зачем…Естественно, не для хищения нефти, это они, как всегда, лгут! На самом деле, если забыть о хищении нефти, то остальное они в общем-то более или менее правильно изложили – создание «ЮКОС-РМ», «ЮКОС-ЭП», «ЮКОС-Москва» было направлено на создание вертикально-интегрированной структуры управления. Вот с этим я согласен. Просто они добавили свою экзотическую фразу о хищениях нефти. Куда ж без этого!»

Лебедев: «Их эксперты даже отказались подтвердить то, что они написали в обвинении!»

В 127 томе адвокат Мирошниченко предъявил своему подзащитному пять его различных распоряжений. Правда, подписи Лебедева ни на одном из документов видно не было. Платон Лебедев изучил документы.

«Знакомы ли вам эти документы, что вы может пояснить суду об их сути и предназначении, с учетом того, что в обвинительном заключении следствие утверждает, что подписание Лебедевым этих документов свидетельствует о «принятии им <Лебедевым> организационных мер, направленных на получение им через подчиненных ему сотрудников полного контроля над реализацией похищенной нефти на экспорт, а также транспортировки нефти по трубопроводам»», - процитировал адвокат обвинительное заключение. В зале засмеялись и зашумели. «Разговоры в зале! Выйдите и там поговорите!» - сердился судья, но выводить никого не стал.

«Мне эти документы неизвестны, на них стоят подписи понятых, и кто их готовил, из процессуальных документов установить невозможно. Они не изымались во время того обыска в «ЮКОС-РМ», на который они ссылались, они случайно появились во время протокола осмотра. Но это уже отдельная тема». Лебедев коротко прокомментировал каждое из распоряжений. Первым шло распоряжение о возложении обязанностей директора по закупке и продаже нефти Александра Атаманюка на его заместителя Андрея Першуткина. «Атаманюка и Першуткина в суде не было, - заметил Лебедев. - Мне бы хотелось, конечно, у подчиненных мне ранее сотрудников выяснить, как они занимались «реализацией похищенной нефти», если они перед этим эту нефть покупали у нефтедобывающих предприятий. Вот обвинение утверждает, что «нефть на экспорт самостоятельно реализовывалась нефтедобывающими предприятиями». Я бы тогда <этим двум сотрудникам> задал вопрос, чем же тогда они занимались в ЮКОСе, за что получали зарплату? Вот это мне было бы выяснить интересно. Хотя я догадываюсь, какие бы были ответы. Ваша честь, это ложные клеветнические утверждения, намеренно включенные в такое же заведомо ложное обвинение. А что касается Атаманюка и Першуткина – это профессионалы, и если бы сторона обвинения их вызвала в суд, они бы рассказали, чем они занимались».

Перешли ко второму распоряжению из тома, которое касалось бюджетного финансирования предприятий нефтепродуктообеспечения. «Это из области «неведения доказательств». К добывающим предприятиям бюджетный процесс предприятий нефтепродуктообеспечения не имеет вообще никакого отношения. И я не знаю, почему они сослались на этот лист», - объяснял Лебедев.

Третье распоряжение называлось длинно и сложно: «Об утверждении временной типовой формы дополнения к договору комиссии по экспорту нефти, устанавливающего размер комиссионного вознаграждения».

«Когда я работал в ЮКОСе, - отвечал Лебедев, - я подписывал регулярно те или иные распоряжения, поручения, регламенты. Подчеркиваю, ПИСЬМЕННО, речь не идет об устных указаниях, как выдумывают оппоненты. Чтобы все знали, кто выдает распоряжения, чтобы на всю оставшуюся жизнь остались следы того, кто распоряжения выдает. Вполне возможно, что я это распоряжение подписывал. Скажем так – я не опровергаю, что я их подписывал, просто в таком виде я их не помню».

По поводу распоряжения о расчетах с «Транснефтью» за перекачку нефти Лебедев пояснил следующее: «Мы пошли на договоренности, чтобы оплата услуг по транспортировке нефти производилась непосредственно нефтью» (распоряжение относилось к кризисному 1998 году. – ПЦ). Ну и «Транснефти» на тот момент это тоже было выгодно, потому что они исполняли так называемый технологический резерв, который был необходим для операций, связанных с прокачкой нефти от добывающих предприятий до НПЗ и морских терминалов. В любом случае, «Транснефть» для технологических нужд все равно покупает нефть, в том числе у ЮКОСа.
Последнее распоряжение было о предоставлении права подписи. «Лебедев сам себе предоставил право первой подписи, поручил бухгалтерии изготовить карточки образцов подписей ЗАО «ЮКОС-РМ». Это распоряжение, полагаю, никакого отношения к хищению нефти не имеет совсем», - комментировал подсудимый документ.

Затем Лебедев еще раз посмотрел и процитировать абзац из обвинительного заключения. «Ну что касается транспортировки нефти по трубопроводам – то этим занималась «Транснефть», контроль над ней я не приобретал… а вот контролем за транспортировкой нефти по трубопроводам нефтяной компании ЮКОС отвечало ЗАО «ЮКОС-РМ», это соответствует действительности».

В том же томе Лебедев открыл лист 105. Это было заявление экспертов Елояна и Куприянова от 12 февраля 2007 года. «Что же они пишут Каримову? – и Лебедев процитировал: «По уголовному делу 18-432766-07 вами была назначена комплексная экономическо-техническая судебная экспертиза постановлением от 09 февраля 2007 года». Обращаю, Ваша честь, внимание. Обвинение было состряпано 3 февраля 2007 года. А для подтверждения обвинения экспертиза назначается Каримовым 9 февраля 2007 года!»

Лебедев прочитал сетования экспертов на то, что в материалах дела отсутствуют необходимые для экспертизы сведения. Эксперты вернули постановление от 9 февраля 2007 года «без исполнения». «Их эксперты даже отказались подтвердить то, что они написали в обвинении! А Елоян и Куприянов редко отказывают Каримову!»

Прервались на 5 минут.

Лебедев о Лахтине: «Сейчас я этого лжеца посажу на место!»

В томе 69 посмотрели договоры о передаче полномочий исполнительных органов, которые заключали Ачинский НПЗ, Куйбышевский НПЗ, Новокуйбышевский НПЗ, Сызранский НПЗ с ЗАО «ЮКОС-РМ». А в томе 67 лист находилась доверенность на имя Голубь Ирины. Мирошниченко процитировал выводы следствия по этим документам. Обвинение утверждало, в частности, что данные документы свидетельствуют о том, что «Лебедев выстраивал в компании систему управления хищением нефти и ее легализацией, а также выстраивал систему контроля за сбытом нефти через подчиненных сотрудников».

«Ваша честь, в тексте обвинения утверждается, что Вальдес-Гарсиа, Малаховский и Переверзин были «мне лично преданы», - в зале смеялись. – Аналогичные утверждения рассыпаны по всему тексту сфабрикованного обвинительного заключения. Ну, я много насчитал там лиц, которые были мне «лично преданы». Но к великому сожалению, я мало кого из них знаю…» - произнес Лебедев.
«Ваша честь, такого в обвинении нет! – вскочил Лахтин, торжественно листая бумаги. – Пусть укажет конкретный том, лист. Иначе я буду констатировать, что Лебедев лжет! Мы же договорились в начале процесса, что Лебедев при даче показаний указывает страницы!»

«Отлично! Сейчас я этого лжеца посажу на место!» - заявил Лебедев. И указал на 64 лист ППО. Лахтин бросился листать свои бумаги. «Итак, это 1793 лист обвинительного заключения или 64 лист ППО!» - сообщил Лебедев через несколько минут, текст показался на стене, нужная строка была выделена желтым цветом, и зачитал: «Переверзин показал свою полную лояльность и личную преданность Лебедеву». - «С другой интерпретацией!» - провел стихийную лингвистическую экспертизу прокурор Лахтин. Публика рассмеялась. «Его никто не трогал за то время, пока я смотрел документы?» - навел справки о прокуроре Платон Лебедев и пообещал в следующий раз показать аналогичное утверждение обвинения об Антонио Вальдесе-Гарсиа. «В том изложении, как это указано в обвинительном заключении, а не в произвольном изложении!» - требовал прокурор. - «Я рад, что мы перешли к прениям!» - заметил Лебедев.

«Теперь по договорам о передаче полномочий исполнительных органов. Именно я, находясь в трезвом уме и здравой памяти, полностью отдавая себе отчет в том, что делаю, подписывал данные договоры, - продолжил Платон Лебедев. – Все эти договоры содержат как правовые основания, так и условия, для каких целей это делалось. Например, договор с Ачинским НПЗ, он подписывался мною на основании устава ЗАО «ЮКОС-РМ», а моими коллегами с Ачинского НПЗ на основании устава, решения совета директоров и общего собрания акционеров. Таким образом, решения о передаче функции исполнительного органа ЗАО «ЮКОС-РМ» принимало общее собрание акционеров Ачинского НПЗ. Аналогичная ситуация с Куйбышевским НПЗ.

Теперь для каких целей подписывались договоры, в отличие от того, что написано в обвинительном заключении. Лебедев процитировал абзац из договора, где говорилось, что управляющая организация предоставляет обществу услуги, принимая на себя полномочия исполнительных органов общества. Лебедев отметил, что аналогичные договоры были подписаны и с другими НПЗ.
«Если мы понимаем, чем занимаются НПЗ, то все утверждения в обвинительном заключении, написанные применительно к этим договорам, являются непросто лживыми, но и абсурдны! Поскольку заводы хищением нефти никак даже просто технологически не могли заниматься, они, Ваша честь, переработкой занимаются. Хотя на этих заводах нефть действительно исчезает – появляются нефтепродукты. Если речь идет о том, что я, будучи президентом ЗАО «ЮКОС-РМ» занимался уничтожением нефти – и производством из нее нефтепродуктов, то да, я в этом признаюсь.

Но НПЗ не имели никакого отношения к закупкам нефти и к реализации нефтепродуктов. Они занимались только нефтепереработкой! НПЗ принимали от «Транснефти» нефть на узлах учета, потому что больше никто, кроме «Транснефти», нефть на НПЗ не поставлял. И представители завода именно с представителями «Транснефти» подписывали акт о приемке нефти на НПЗ.

Я обращаю внимание только на физическое движение нефти, потому что ст. 160 УК РФ с правом собственности на нефть не связана. Мы разговор ведем об имуществе, о вещном праве. Поэтому все, что связано с физическим движением нефти, я достаточно подробно объясняю. Все, что связано с оформлением документов на право собственности на имущество, я эти вопросы оставляю до прений.
Кстати, Ваша честь, у наших оппонентов в части НПЗ, и у наших налоговых оппонентов, не знаю, кто им это рассказал, есть существенная ошибка. Они из актов приема-передачи, не понимая, что речь идет о праве собственности, пришли к выводу, что нефть физически никуда не перемещалась и постоянно находилась на узлах учета. Это вывод и ошибочен и абсурден, потому что нефть, находясь в трубопроводе, постоянно пересекает сечение, через которое проходит физическая перекачка нефти. Нефть не может стоять на узле учета без движения! Узел учета для того и предназначен, чтобы смотреть, какое количество нефти через это сечение прошло в единицу времени. Это как электричество – нельзя сказать, что электричество стоит без движения! То же самое относится к нефти как жидкости».

«Что же касается доверенности – я подписывал ее для Ирины Голубь, из текста доверенности видно, для чего она была подписана – для подписания различных документов от имени компании ЗАО «ЮКОС-РМ». Мои полномочия в части выдачи доверенности были определены уставом».

В Генпрокуратуре с базами данными ЮКОСа кто-то «шалил»

В томе 127 на листе 115 находилось подписанное Ходорковским распоряжение, которым он возложил на Лебедева обязанности Председателя Правления ЮКСИ. Мирошниченко затем процитировал обвинительное заключение, где говорилось, что данный документ является доказательством «обвинения Лебедева и Ходорковского в части их руководящей роли в хищении нефти нефтедобывающих предприятий».

Лебедев сообщил: «Могу подтвердить, что я несколько раз, когда Михаила Борисовича не было, исполнял обязанности председателя правления в «Роспроме», ЮКСИ. Я бы подтвердил все документы, если бы не говорили, что они были изъяты в ЗАО «ЮКОС-РМ», потому что там не было электронной базы… Это они где-то «ошиблись». Я предполагаю и догадываюсь, где основные сервера ЮКОСа находятся. К тому же мы просили приобщить все электронные базы данных компании к материалам данного сфабрикованного дела, чтобы мы могли проверить вот что. Система ЮКОСа предполагала четкую фиксацию электронных документов, чтобы можно было проверить, действительно ли этот документ в этом виде, за этой датой, за этим номером, с такого рода содержанием существует. И проверяется это не у пользователя. А проверяется это у так называемого электронного регистратора. Потому что была создана специальная защита, чтобы любое третье лицо не могло внести всякую чушь в базу данных ЮКОСа.

Сейчас мы работаем с так называемыми вторичными электронными носителями, и видно, что в базу данных с этими электронными носителями вторгались третьи лица (это зафиксировано самими распечатками этой базы, не досмотрели они). И видно, что с базами данных, пока они находились в Генеральной прокуратуре, кто-то «шалил».

Я подтверждаю, что неоднократно оставался за Михаила Борисовича…В принципе, если это не фальшивка, то я это подтверждаю. Но если Михаила Борисовича нет, то как мы с ним с 3 по 4 апреля, как утверждают наши оппоненты, занимались хищением нефти? Тогда, видимо, я занимался этим один. Тоже пропадает квалифицирующий признак – так называемая организованная группа.
Если вот это распоряжение является доказательством моего непосредственного участия в хищении нефти, вопросов нет, только тогда кто бы мне разъяснил, где это место (я все узнать его не могу), и каким оно способом экзотическим осуществлялось, это вот хищение нефти. Я подчеркиваю, что это жидкость…так что я не знаю, как это комментировать. Это мы до прений оставим, у меня там много документов есть для такого рода комментариев».

Взяли 29 и 38 тома, где находились тексты протоколов заседания так называемого совета Группы. Лебедев был указан среди участников этих заседаний. «Знакомы ли вам эти документы, что вы можете пояснить суду о сути отраженных в них обстоятельств?» - спрашивал защитник. По мнению обвинения, данные документы подтверждали, что Ходорковским и Лебедевым «выполнение преступных целей осуществлялось через работников, принадлежащих группе предприятий, в частности ЮКОСа… на ключевые должности в этих предприятиях назначались члены организованной группы…»

«Данного документа я не видел ранее, я с ним познакомился на следствии, - комментировал Лебедев первый документ. – А в томе 38…один из этих документов от 28 августа 99 года я видел ранее. Но, Ваша честь, на самом деле, чтобы было понятно, это не документы какого-либо юридического лица. Это Аня Литвинцева таким образом оформляла результаты рабочих совещаний, которые у нас проходила раз в месяц, иногда чаще. А госпожа Литвинцева всего лишь помогала фиксировать, как она понимала, характер обсуждаемых вопросов и далее рассылала нашим секретарям такого рода документы для напоминания – что обсуждалось и что, возможно, будет обсуждаться через неделю, через месяц… «В народе» такие совещания назывались «советом Группы». Никаких юридических решений на этих рабочих совещаний не принималось. Это были только рекомендации или выработка определенных подходов к тем проблемам, с которыми мы сталкивались в тот период. Основная цель этих совещаний – это взаимное информирование друг друга о том, что произошло за определенный период.

И в обвинительном заключении в этом разделе они не говорят об «организованной группе», они пишут о «Группе», называя ее с большой буквы! Подразумевая, что речь идет о Групп МЕНАТЕП Лимитед. У нас нигде нет утверждений, что Группа МЕНАТЕП Лимитед это организованная группа! Это придется разбирать в прениях – разбирать там лексику, семантику, здравый смысл и так далее».

«Ваш честь, и еще… Какой изысканный слог, - Лебедев процитировал кусок из обвинительного заключения: «в организованной группе Лебедев всегда занимал особое место второго лица после руководителя организованной группы…». Я бы сказал, что поточнее было бы…ладно, оставлю это до прений», - рассмеялся Лебедев.

Ходорковский пригрозил Лебедеву увольнением

В томе 143 лист 202 находилась служебная записка начальника правового управления Василия Алексаняна на имя директора по закупке и продаже нефти Атаманюка. Платон Лебедев стоял в копии. Алексей Мирошниченко снова процитировал обвинительное заключение. Передача нефти добывающими предприятиями была безвозмездной и противоправной, было уверено следствие. Служебная записка показалась на стене.

Лебедев пояснял тонкости: «Тут в углу стоит буковка «К». Это означает, что ране мною или кем-то из руководителей компании был выпущен приказ, который стоял на контроле у управления делами, которое следило за сроками исполнения приказов и распоряжений. Если контроль за распоряжением оставался за мной, то чтобы мой секретариат убедился, что распоряжение выполнено в срок, на документе ставилась такая вот буква «К». Мне не рассказывали об исполненных распоряжениях. Мне рассказывали только о неисполненных распоряжениях. Если бы меня информировали каждый раз о всех исполненных распоряжениях…Я бы, не знаю… Вот Михаил Борисович тоже тут изгаляется – что он бы меня выгнал.

Мой секретариат всего лишь мне рассказывал, что, например, из 50 распоряжений 3 не выполнены. Если мне было интересно посмотреть на эти 47 распоряжений, которые были выполнены, - иногда я это делал… но обычно я контролировал те три невыполненные документа.

Характер же проблемы очень простой. В марте 98 года не было Налогового кодекса. До августа 98 года так называемый налоговый коридор был не 20, а 30 процентов, что вызывало большие вопросы у фискальной службы, которым это казалось очень много, им 10 казалось достаточным. Потом договорились о 20 процентах.

А в данном письме, поскольку существовал коридор плюс-минус 30 процентов, оценщики и Алексанян информируют Атаманюка, что отклонение от средней цены порядка 20 процентов считается правомерным, и это можно объяснять всем прочим участникам рынка, в том числе акционерам добывающих предприятий».

«А вот этот вот комментарий, - и снова Лебедев цитировал обвинительное заключение о якобы безвозмездной и противоправной передаче нефти от добывающих компаний, - является заведомо ложным, клеветническим и абсурдным. Показания на эту тему я дал, а изгаляться буду в прениях».

Прервались на обед.

Валерий Лахтин бьется за майора ФСБ

После обеда Алексей Мирошниченко продолжил задавать вопросы Платону Лебедеву. В томе 132 находился, как сказал адвокат, «некий текст», именуемый «Управление предприятиями «Роспрома»». «По утверждению обвинения, это чуть ли не самое главное доказательство, - сказал адвокат. – По утверждению обвинения, тут отражена схема, которая впоследствии использовалась для управления ЮКОСом в целях хищения добываемой его дочерними предприятиями нефти». Как и всегда, адвокат попросил Лебедева прокомментировать текст.

Платон Лебедев был готов: «Этот с позволения сказать документ – фальшивка. Теперь мне как одному из руководителей ЮКОСа и его предприятий, а также как акционеру ЮКОСа, достоверно известно, что этот документ не имеет ВООБЩЕ никакого отношения к деятельности НК ЮКОС. Если бы он когда-либо использовался бы в ЮКОСе, я его видел бы. Особенно, если вспомнить великолепную цитату про «особую роль второго лица». Ну уж если это знает господин Додонов, то значит «особая роль второго лица» как-то должна присутствовать.

Здесь вообще упоминание слова «ЮКОС» отсутствует. Более того – мне известно, как действительно управлялась нефтяная компания ЮКОС и ее дочерние предприятия. Поэтому пункты, которые тут изложены, - они не соответствуют самой вертикально-интегрированной структуре НК ЮКОС. Я не знаю, кто готовил этот текст, потому что в нем нет конца, нет даты, нет авторов, ничего. Мне всего лишь известно, что это документ из так называемого второго портфеля Голубовича от февраля 2004 года. А с учетом того, что ко второму портфелю господина Голубовича имеет непосредственное отношение Ольга Нужденова, это майор ФСБ, которая принимала участие на первом этапе в фабрикации различных материалов по «делу ЮКОСа», то у меня к этому так называемому документу вдвойне скептическое отношение.

Поясню почему. Именно Нужденова на кассации представляла фальшивку, которую озвучивал Лахтин, это когда мне продлевали срок содержания под стражей в 2003 году. Лахтин, зная, что это фальшивка, это в части загранпаспортов…» - «Пусть Лебедев не комментирует мое ощущение! – чуть ли не бил себя в грудь поднявшийся Лахтин. Зал рассмеялся. – Пусть Лебедев за себя говорит! А как-нибудь сам за себя постою и отвечу!» - «Ответите, ответите!» - реагировал Лебедев. – «Постоишь? Посидишь!» - обещали в публике. Судья сидел, подперев ладонью щеку, и смотрел на Лахтина снисходительно. «И те документы, которые представляли ФСБ и прочие службы, они не вызывали ни у кого сомнений ни тогда, ни сейчас! А Лебедев пытается их опорочить! И законность и обоснованность Нужденовой как должностного лица также ничем не опорочена» - возмущался Лахтин. Публика смеялась вместе с адвокатами и подсудимыми. «Господин Лахтин забывает вам сообщить, что вступившим в законную силу решениям суда он уличен в обмане суда, его действия признаны незаконными. Как и деятельность его подельника Каримова » - отвечал на выпад Лахтина Лебедев. – «Пусть Лебедев из своего сленга блатные выражения исключит! Он оскорбляет и меня, и должностных лиц ФСБ» - искреннее волновался за себя во вторую очередь Валерий Лахтин. Судья попросил Лебедева перейти к дальнейшему рассказу.

Лебедев так и сделал: «Данный документ и не мог использоваться в ЮКОСе, потому что он явно противоречит решениям собраний акционеров ЮКОСа и дочерних предприятий ЮКОСа. Здесь речь идет о подставном холдинге, пустышке. Тогда в нашем случае ЮКОС является подставным холдингом, пустышкой. Как-то не очень сходится, Ваша честь. Таким образом, данный документ изобличает наших оппонентов в намеренной фальсификации, чтобы путем служебных подлогов опорочить деятельность ЮКОСа и его руководителей. Сами выводы, которые содержатся в обвинительном заключении, являются в части этого документа заведомо ложными, поскольку Лебедев данного документа никогда не видел.

Здесь очевидно, что человек, который готовил фальшивку, не знал о корпоративной природе ЮКОСа изначально. И самое главное, Ваша честь, - система управления дочерними предприятиями. Когда я пришел в ЮКОС, это май 97 года, нефтяная компания ЮКОС была управляющей организацией для своих дочерних предприятий. Это было до меня и до Ходорковского. Ваша честь, для этого всего лишь надо открыть устав «Юганскнефтегаза» соответствующего периода и прочитать! Аналогичная ситуация в отношении ВНК и «Томскнефти». До осени 98 года управляющей организацией для «Томскнефти» и других «дочек» была компания ВНК.
Мне известны все основные корпоративные документы, которые принимались и применялись в ЮКОСе. Как известны и все документы, которые применялись в ЮКОСе и после моего ухода. Более того - я на собрании акционеров ЮКОСа голосовал контрольным пакетом за решения, связанные с вопросами изменения структуры управления ЮКОСом», - пояснял Лебедев.

Лебедев: «Только по этому вопросу наш компьютер насчитал более полутора тысяч ошибок!»

«В 102 томе на листе 117 располагаются информационные сообщения НК ЮКОС. В обвинительном заключении по отношению к данному документу есть такие утверждения: «Такая вертикальная структура управления акционерными обществами Лебедевы, Ходорковским, другими членами организованной группы была создана для того, чтобы обеспечить совершение ими преступлений путем исполнения их указаний подчиненными по службе работниками», - цитировал Мирошниченко. – Как вы можете прокомментировать данный документ?». - «И где это утверждение <обвинения> содержится? На каком листе? Как и договаривались!» - вскочил Лахтин. Адвокат Мирошниченко назвал прокурору тои и страницу. «Мы с этими товарищами пока ни о чем не договаривались!» - заметил Лебедев.

«Я не уверен, что мне известен этот документ, - отвечал Лебедев. - Вместе с тем мне лучше всех известно о том, что содержится в данном информационном сообщении. Здесь как раз говорится о том, что 28 марта 2000 года прошло общее собрание акционеров ЮКОСа, и полномочия исполнительного органа ЮКОСа были переданы управляющей компании «ЮКОС-Москва». В соответствии с решением собрания акционеров, «ЮКОС-Москва» с мая 2000 года стала исполнительным органом компании ЮКОС. До этого, как я уже писал в заявлении о преступлении, исполнительным органом НК ЮКОС было ЗАО «Роспром». Теперь, Ваша честь, обратите внимание – «ЮКОС-Москва» является стопроцентным дочерним предприятием НК ЮКОС. А в этой фальшивке, которую мы рассматривали («Управление предприятиями «Роспром»), речи об этом вообще нет, там иная структура вообще изложена».
Лебедев продолжил комментировать ранее оглашенную цитату из обвинительного заключения: «У меня в 2000 году в нефтяной компании ЮКОС подчиненных по службе работников просто не было. Я там не работал. А данный служебный подлог образовался достаточно просто. Поскольку, исправив лишь в фабуле обвинения ложное утверждение Каримова, что я в ЮКОСе работал до 2003 года, все остальное они не поправили. Вот отсюда я и продолжаю иметь подчиненных по службе работников ЮКОСа.

Только по этому вопросу наш компьютер насчитал более полутора тысяч ошибок! Это утверждение не соответствует действительности. Для чего в действительности это было сделано, четко изложено в информационном сообщении».

«С предъявлением документов закончим. Не избежим, Платон Леонидович, глупых вопросов, - продолжал разговор Алексей Мирошниченко. – Первый вопрос. Почему сам ЮКОС и его трейдеры («Бизнес-Ойл», «Форест-Ойл», «Ратибор», «Ю-Мордовия» и др.), зарегистрированные в ЗАТО, не имели, по словам обвинения, производственных мощностей для хранения и транспортировки нефти?» – «Ваша честь, ответ простой и полагаю, для вас уже очевидный. В Российской Федерации существует государственная монополия на транспортировку нефти. Реализует функции этой монополии компания «Транснефть». Поэтому ни у одной нефтяной компании на территории РФ и не может быть мощностей по транспортировке нефти. Все предприятия, связанные с экономикой нефти, для транспортировки нефти используют услуги «Транснефти», заключая с ней соответствующий договор.
Вам в пункте Б на НПЗ выдают не столько, сколько вы сдали на пункте А, и не такого качества. Если изобразить «Транснефть» как большой бассейн с краном в начале, откуда заливают воду, а в конце бассейна с краном, откуда сливают воду, то если несколько кранов включить, то все понимают, что в этом бассейне вся вода смешивается. И вам владелец бассейна скажет, что он знает, сколько вы сдали, но именно вашу воду на том конце он выдать не сможет. Он скажет, что обеспечивает лишь учет и замещение ТОГО количества воды, на то количество воды, которое вам полагается в конце за минусом эксплуатационных потерь. Вот это, если совсем просто, принцип работы «Транснефти».

«И последний вопрос, с моей стороны. Ваше отношение к многократным утверждениям обвинения о том, что трейдеры ЮКОСа не были самостоятельны, не обладали необходимыми признаками юридического лица, не вели реальной хозяйственной деятельности, в связи с чем заключенные ими договоры и приобретенное право собственности на нефть были якобы фиктивны? Ваше отношение к этим утверждениям, буквально рассыпанным по обвинительному заключению». - «А где они рассыпаны, можно указать конкретно?» - не бездействовал Валерий Лахтин. - «Тома с 75 по 188!» - заявил Мирошниченко. – «Надо указать конкретно! Какая строчка! Мы желаем ознакомиться» - крохоборствовал Валерий Лахтин. Мирошниченко предложил такой вариант: «Убираем про обвинительное заключение, просто - «многократные утверждения обвинения»!». – «Утверждение обвинения – это что за абстрактная фраза?! Я обладаю, конечно, ассоциативным мышлением…» - смешил зал прокурор. – «Вы возражаете против вопроса?» - догадался судья. – «Конечно, возражаю!» - обрадовано подтвердил прокурор. – «Платон Леонидович, вам вопрос понятен? Пожалуйста, отвечайте, если можете», - не стал снимать вопрос судья. - «Есть вступившие в силу решения судов. Они есть в деле, я на них уже ссылался. Если строго соблюдать закон, мне всего лишь, Ваша честь, достаточно огласить вступившее в силу решение суда. Поэтому эти утверждения обвинения, с точки зрения смысла, опровергаются решениями судов…». Лебедев начал было цитировать судебное решение, Лахтин снова пытался возражать против цитат не из обвинительного заключения, а «из каких-то бумажных носителей». Но его не послушали, тогда прокурор вышел из зала под усмешки зрителей.

«Ябедничать пошел!» - комментировали шепотом зрители (скоро прокурор вернулся с очередной кипой бумаг). «А вот та наглость, с которой наши оппоненты, фабрикуя обвинение, идут на наглые служебные подлоги, - это для прений! А кто же тогда являлся покупателем нефти, если ЮКОС не являлся покупателем нефти?! - говорил Лебедев.

Далее – почему эти предприятия, по мнению обвинения, не вели реальной деятельности. Два простых примера. Мы здесь допрашивали двух руководителей такого рода предприятий – одна госпожа Журавлева, руководитель «ЮКОС-М», это стопроцентное дочернее предприятие ЮКОСа. В 2007 году госпожу Журавлеву «купила» «Роснефть», когда мы ее здесь допрашивали, она продолжала руководить «ЮКОС-М», и она сообщила, что ей ничего не известно из указанного в обвинении. ЗАО «ЮКОС-М» даже налоговых претензий никаких не предъявляли. ЗАО «ЮКОС-М» живет своей самостоятельной юридической жизнью и вообще не знает, чего там изобрели наши оппоненты. То же и по «Ратибору», который возглавлял господин Малаховский. Дело не в том, что я не знаю Малаховского – а в том, что никаких претензий его компании никто не предъявлял. Мне ничего не известно и о претензиях к компании «Эвойл». Свое отношение я выражу потом в прениях, сейчас я кратко…И, Ваша честь, арбитражными судами установлено, что ЮКОС является фактическим собственником нефти. Эти решения судов в нашем деле так же есть. Именно поэтому ЮКОСу начислили налоги».

Прервались на 5 минут.

Лебедев: «Я думаю, вы, Ваша честь, нам откажете и в допросе Лахтина».

После перерыва вопросы начал задавать адвокат Константин Ривкин. «Вопрос мой связан с вашим пятничным выступлением по «ПрайсвотерхаусКуперс». Вы тогда, говоря о так называемой «отравленной пилюле», сказали, что сам факт отзыва аудиторских заключений по финансовой отчетности ЮКОСа не имеет значения для вас и Михаила Ходорковского в деле о хищении 350 млн тонн нефти. Не могли бы вы это еще как-то дополнительно пояснить?» – «Вопрос понятен. На самом деле является ложью утверждение Лахтина и его коллег о том, что «наше дело очень сложное». Наоборот! Наше дело очень легкое! Просто поскольку нет самого события преступления (хищения нефти в объеме 350 млн тонн), нам в обвинительное заключение понапихали различного рода ложных и шизофренических оценок разных обстоятельств деятельности ЮКОСа, которые формально вообще не имеют никакого отношения к хищению 350 млн тонн нефти. Потому что тот вопрос, который вы задаете, связан с наглым утверждением об обмане мною аудиторов из «ПрайсвотерхаусКуперс». И это наглое утверждение об обмане никак не квалифицировано. Это просто наглое, заведомо ложное клеветническое утверждение.

Основная задача наших оппонентов – замучить общественность различного рода невежественными оценками различных фактов хозяйственной деятельности компании ЮКОС. Поскольку они ни одному свидетелю вопросов про хищение нефти не задают! Они спрашивают: как вы покупали нефть? по каким ценам? как вы ее продавали? какая зарплата была, на каком этаже с кем курили и почему не помнят фамилию того, с кем курили?…к предмету хищения это не имеет вообще никакого отношения. Поэтому по предмету хищения сначала надо установить, в каком месте это произошло. И произошло ли вовсе. Места нет! Способа нет! Время указано размыто (с 98 по 2003 год). Вот и все, что мы знаем о событии преступления!

Вопрос по аудиторам…на самом деле ЮКОС обслуживало минимум четыре аудиторских компании. Проблема не в этом. Проблема заключается в том, что вот этим вот набором заведомо ложных утверждений по иным фактам хозяйственной деятельности, смешавши все в одну кучу, пытаются скрыть отсутствие каких-либо оснований, доказательств самого факта хищения нефти.

Что мы только здесь не выясняем! Например, выясняем у секретаря Ходорковского, видела ли он Ходорковского! Конечно, это имеет существенное отношение к хищению 350 млн тонн нефти. Потому что если она скажет, что его не видела, то значит нефть хитилась. То же самое произошло и с аудиторами из «ПрайсвотерхаусКуперс». Они включили в это ложное обвинение наглое утверждение об обмане мною аудиторов из «ПрайсвотерхаусКуперс». Я могу долго выступать о премудростях проведения аудита. Но это, Ваша честь, отвлечет ваше внимание, и на этом будут играть оппоненты.

Более того, если бы вообще не было аудиторского заключения по международным стандартам…Простой вопрос: а к хищению-то 350 млн тонн нефти это какое отношение имеет?! Связать вместе эти две вещи – хищение 350 млн тонн нефти и аудиторские заключения «ПрайсвотерхаусКуперс» – невозможно напрямую юридически. Я думаю, даже если пистолет к виску Дага Миллера приставить, он все равно не подпишет, что в ЮКОСе была похищена вся нефть в объеме 350 млн тонн. Потому что хотя бы, что это на несколько десятков миллионов тонн больше реальной добычи ЮКОСа. Он аудитор, он это знает.

Миллер, сертифицированный присяжный бухгалтер, нарушил один из основных стандартов аудита США…Но это не место для данного суда – почему аудитор занимается неподобающими действиями. Я понимаю, как на Миллера и его коллег воздействовали здесь в РФ. Ведь он после мартовского шмона 2007 года, когда маски-шоу в «Прайсвотерхаус» пришли, сбежал с территории РФ. Просто наши коллеги забыли рассказать, как господина Миллера заставили приехать сюда обратно из Лондона, и почему именно ему выпала честь ходить на допросы. Мне это неинтересно в этом суде. Но для меня важно собрать данные, как российских и иностранных граждан заставляют лгать. А разбирать это надо в публичном процессе, чтобы никому не повадно было. Ведь вы же нам отказываете в допросе Каримова, экспертов, а ведь сразу все встанет на свои места. Более того, я думаю, вы, Ваша честь, нам откажете и в допросе Лахтина. А ведь он не обладает иммунитетом свидетельским. В Российской Федерации нет закона, который бы запрещал допрашивать прокурора Лахтина. Допросить его одного - и многое выяснится. А если допросить Каримова и Алышева, то все. И на этом публичном процессе сразу все закроется.

Отравленных пилюль много. Заведомо ложное утверждение в обвинении есть, но оно никак не квалифицировано. Что с ним делать? Если от него не защищаться, то это утверждение как бы остается - обман аудиторов. Меня в этом юридически никто не обвиняет. Но тема отзыва аудиторских заключений в деле есть. В то же время меня обвиняют в хищении нефти. Так от чего мне защищаться? Почему я знаю, что никакого хищения нефти не было. Если бы хищение было, то у ЮКОСа никогда бы не было аудиторских заключений «ПрайсвотерхаусКуперс» и отзывать бы ничего не пришлось. Самая большая ошибка следствия – приобщить письмо Каримова от 14 июня 2007 года с обращением к «ПрайсвотерхаусКуперс» - «отзывайте по ЮКОСу аудиторское заключение». Так никто не делает. Но то, что оно попало в дело и лежит, хорошо. Больше ничего не надо! Все понятно.

При этом «ПрайсвотерхаусКуперс» - это самая известная в мире аудиторская компания, от профессиональной деятельности которой зависит судьба многих корпораций в мире. Меня другой вопрос интересует. Я не понимаю, зачем Миллер лгал на территории США, где ему ничего уже не угрожало. Ведь он уже был «у себя дома». Поэтому, отвечая на ваш вопрос, Константин Евгеньевич, я могу еще раз подтвердить – Мы будем преследовать Миллера за то, что он поступил не как сертифицированный присяжный бухгалтер». - «Я прошу прервать показания Лебедева, он явно угрожает свидетелю! – поднялся Лахтин. - Это действие Миллера при даче показаний не является предметом рассмотрения в данном заседании. Это оказание давления на Миллера, на аудиторов «ПрайсвотерхаусКуперс», отозвавших совершенно обосновано свое заключение, - иначе не назовешь! Прошу сделать замечание Лебедеву! Это недопустимо!» – «Обращение граждан в суд, а речь идет именно о суде, является одной из форм установления истины. Я тогда прошу сделать и Лахтину замечание! Потому что он прибежал поддерживать фальшивки в Хамовнический суд. Он тоже на меня в суд подал! И он мне тоже угрожает!» - отвечал Лебедев.

Прокуроры не хотят изобличать следователя Алышева, но изобличают

Пошли дальше. В томе 29 находилась два документа: «Проект повестки дня заседания директоров Группы» и консолидированная смета на 2000 год. По утверждению следствия, документы были изъяты в «Русских инвесторах». Адвокат прочел из обвинения, что «расходы Группы тщательно планировались вопреки интересам самого ЮКОСа, и что члены организованной группы воспринимали ЮКОС как свою собственность». Константин Ривкин попросил своего подзащитного прокомментировать все эти утверждения.
«Эти документы в «Русских инвесторах» не изымались. Это ложь. Во-вторых, я не понимаю, о каком планировании идет речь. Нефть уже вся похищена! Как говорил и смеялся Вицин: «Все уже украдено до нас!» Это 2000 год!

Ваша честь, обратите внимание, что это «Проект повестки дня…» от 26 февраля 2000 года. Я когда Лахтина буду допрашивать, спрошу, где факты, подтверждающие, что это заседание вообще состоялось. На этом, я полагаю, мы и закончим. Так называемых протоколов от 26 февраля в сфабрикованном деле нет.

Теперь про расходы Группы, что они тщательно планировались. Ну да, спасибо за оценку. Единственно – о какой Группе идет речь? Тут Группа написана с большой буквы. Это они о Группе МЕНАТЕП Лимитед? А дальше «организованная группа» уже с маленькой группы пишется…

Фраза о том, что НК ЮКОС воспринималась членами организованной группы как их собственность, то это почти соответствует действительности. Без членов только организованной группы! А как еще понимать контрольный пакет акций ЮКОС его основным владельцем?! Контрольным пакетом ЮКОСа управлял я. У меня был 61 процент.

Мне неизвестны решения собрания акционеров ЮКОСа, которые бы принимались вопреки интересам ЮКОСа. Именно акционеры, а не прокуроры, рисковали своими личными деньгами, чтобы инвестировать их в ЮКОС. Все остальные невежественные оценки людей, которые не имеют к этому никакого отношения, даже права не имеют оценивать решение собрания акционеров. В зоопарке - они это могут делать!». – «Прошу замечание сделать Лебедеву! Эти ассоциации надоели уже! Как только какая-то организация, свидетель изобличает Ходорковского и Лебедева в совершении преступления начинается дискредитация…» - возмутился Лахтин. – «Это вы про зоопарк что ли?!» - смеялся Лебедев вместе с залом, адвокатами и Михаилом Ходорковским. «Я заявляю ходатайство о немедленном вызове на допрос госпожи Турчиной из «ПрайсвотерхаусКуперс» Она гражданка РФ и если Лахтин хочет защищать ее интересы, то у них с Каримовым есть возможности пригласить ее в суд! – заявил в ответ Лебедев. - И я имею право допрашивать любого свидетеля, который был допрошен на предварительном следствии! Я не против, если вы направите запрос в США, чтобы на данное заседание приехал господин Миллер!»

Лебедев продолжил отвечать на вопросы защиты. Адвокат Ривкин представил Лебедеву документ, который следствие называло протоколом совещания Группы. Адвокат цитировал позицию обвинения.

«Количество служебных подлогов меня уже не удивляет, удивляет их шизофреничность, - комментировал Лебедев. - Первое. Лебедев никогда не занимался оформлением акций компании ВНК в собственность Ходорковского, Лебедева и свою собственность! (а именно об этом говорилось в процитированном адвокатом фрагменте обвинения. – ПЦ). Данное заведомо ложное утверждение опровергается фабулой обвинения и всеми материалами сфабрикованного уголовного дела. Поскольку акции ВНК, сначала контрольный пакет, а к 2003 году стопроцентный пакет, был куплен НК ЮКОС, а с 2003 года ВНК не существует, она была ликвидирована путем присоединения к ЮКОСу. Все доказательства в деле подтверждают, что все акции ВНК принадлежали ЮКОСу.

Далее. Из материалов дела известно, что именно господин Лахтин изобличает ложь Алышева и господина Гриня, потому именно он задавал вопросы, засеем 500 млн долларов синдикат западных банков давал ЮКОСу на покупку акций ВНК. Эти вопросы он задавал Жану Косцюшко-Моризе. Они дооолго с ним разбирались! Спасибо! И документов ему предъявлял…Я рад, когда прокурор Ибрагимова изобличает Алышева, когда прокурор Лахтин делает это» - «Это неверная интерпретация наших действий! Здесь не прения! Мы слушаем показания Лебедева!» - снова вскочил Лахтин. Все смеялись. – «Вот и слушайте!» - советовали адвокаты прокурору. – «Да пускай порадуется! Садитесь!» - имела свой взгляд на ситуацию прокурор Ибрагимова.

«Далее. Они пишут про Банк МЕНАТЕП, что его «основные активы были израсходованы». Это они про что хотели написать? Активы это как право собственности: они или есть, или их нет вовсе. Грамотными людьми термины такие по отношению к активам не применяются. Потому что убытки – это тоже активы организации. Они не знают, как более грязными методами очернить работу Банка МЕНАТЕП, после того как правительство РФ объявило суверенный дефолт. Я знаю другое – что активы Банка МЕНАТЕП израсходованы не были. Наоборот. Лично я занимался выкупом активов Банка МЕНАТЕП и выкупом прав требований к Банку МЕНАТЕП. Я выкупил практически все права требования к Банку МЕНАТЕП, и практически все активы банка, и никаких денег я для этих целей от реализации, как они утверждают, похищенной нефти не использовал! Это утверждение заведомо ложное».

Лебедеву доверили «личный денежный карман»

В 109 томе находился меморандум о достигнутом соглашении от 22 ноября 2009 года. Соглашение вновь касалось прав требований к Банку МЕНАТЕП. Лебедев подписал меморандум с «Евробанком» от имени сразу трех организаций («ЮКОС-Ойл», «ЮКОС Юниверсал» и «ДиБ»).

Лебедев посмотрел меморандум, затем адвокат Ривкин процитировал, что говорило следствие по поводу этого документа. А говорилось, в частности, следующее: «Поручение Лебедеву управление иностранными активами Групп МЕНАТЕП Лимитед подтверждает особо доверительное отношение между Ходорковским и Лебедевым, которому фактически был доверен личный денежный карман». Адвокат спрашивал, в связи с чем был подписан меморандум и рассматривал ли Лебедев и Ходорковский Групп МЕНАТЕП как свои личные средства?

Лебедев сказал, что попробует объяснить попроще: «Взаимоотношений между Групп МЕНАТЕП Лимитед и ЮКОСом никогда не существовало. В том смысле, что Группа МЕНАТЕП никогда не была акционером ЮКОСа. Акционером ЮКОСа были стопроцентные «дочки» и «внучки» Групп МЕНАТЕП Лимитед («ЮКОС Юниверсал Лимитед» и «Халлей Энтерпрайзис Лимитед»). Между ЮКОСом и структурами Групп МЕНАТЕП Лимитед существовала «китайская стена» - ЮКОС занимается своим бизнесом, Групп МЕНАТЕП своим, я за этим следил.

Когда люди совершают служебные подлоги, они даже не обращают внимания на даты. 22 ноября 99 года Лебедев вообще не имел отношения к ЮКОСу. Он там уже не работал. Также Лебедев не работал в «Доверительном и Инвестиционном банке». С другой стороны, Лебедев был директором компании «ЮКОС-Юниверсал». Почему я сразу расписался не только за «ЮКОС-Юниверсал», но и за ЮКОС, и за «ДиБ»? У меня была от них доверенность. У меня были доверенности и мандаты приблизительно от 200 юридических лиц российских и иностранных. Когда грабили офис адвоката Дреля в Жуковке в октябре 2003 года, там изъяли 16 папок, посвященных реструктуризации Банка МЕНАТЕП. Там же находится моя переписка с Генпрокуратурой, с ЦБ, там же были и доверенности. В сфабрикованное уголовное дело попали только огрызки.

Что касается «денежного кармана» и того, что мне было поручено управление иностранными активами Групп МЕНАТЕП. У Групп МЕНАТЕП, кроме иностранных активов, и быть ничего не могло. Групп МЕНАТЕП Лимитед владеет активами только в лице стопроцентных дочерних иностранных компаний. Следствие считает, что у нас с Михаилом Борисовичем были особо доверительные отношения… но мне никто не доверял «личный денежный карман»…Я не знаю, где находится «личный денежный карман» Ходорковского… я никогда не занимался личными расходами Ходорковского, а он моими. Мы это как-то делали самостоятельно. Если же речь идет о том, что Групп МЕНАТЕП Лимитед является «денежным карманом» акционеров Групп МЕНАТЕП Лимитед – это похоже.

Благоглупости отвлекают от хищения нефти

Взяли 132 том. На листе 214 было сообщение электронной почты от господина Малого в адрес Шейко. Следствие сочло, что в письме от 2002 года описывались проблемы листинга акций ЮКОСа на Нью-Йоркской фондовой бирже. Из этого письма следствие сделало вывод, что компании «Белес Петролеум», «Балтик Петролеум», «Саус Петролеум» были подконтрольны Ходорковскому и Лебедеву, прибыль использовалась ими по своему усмотрению, а факты подконтрольности скрывались от внешнего мира.

Адвокат спрашивал, действительно ли компании «Белес», «Саус», Балтик» были подконтрольны Лебедеву или Ходорковскому.
«Первое, чтобы было понятно, - отвечал Лебедев. - В том листе, который вы мне предъявили, об этих компаниях вообще не говорится. Компании «Саус Петролеум» и «Балтик Петролеум» вообще к Лебедеву никакого отношения не имеют во всех смыслах. Каримов и Алышев сами пишут, что управлял этими компаниями и контролировал их Питрер Бонд. У них, как всегда, раздвоение сознания.

Что касается компании «Белес Петролеум», то здесь тема совсем иная. Компания «Белес Петролеум» до 1998 года была так называемой связанной стороной для компании «МЕНАТЕП Эс А». В 98 году компания «МЕНАТЕП Эс А» сократила свою долю участия с 38 до 9 процентов.

Компания «Белес Петролеум» на 100 процентов принадлежала люксембургскому холдингу «Петролеум Финанс Холдинг». С 98 года компания «МЕНАТЕП Эс А» имела в этом холдинге 9 процентов доли». Затем Лебедев рассказал, что после ряда сделок компания «Белес Петролеус» стала принадлежать менеджменту «Белес Петролеум» на 91 процент (а 9 процентов принадлежало «МЕНАТЕП Эс А»).

«Таким образом, компания «МЕНАТЕП Эс А» в этой части не имеет никакого отношения к сделкам с заинтересованностью», - резюмировал Лебедев.

В том же 132 томе на листе 16 Лебедев обратил внимание судьи на письмо адвоката Антона Дреля Дагу Миллеру от 22 августа 2002 года. «Данные сведения, которые изложил адвокат, я подтверждаю полностью», - заявил Лебедев. Он отметил, что подтверждает слова именно в оригинале письма, а не в переводе Зуевой на соседнем листе.

«Можете ли вы согласиться или опровергнуть следующее утверждение следствия, - произнес Константин Ривкин, - и процитировал фрагмент ОЗ, где перечислялись предъявленные Лебедеву и Ходорковскому обвинения.

Константин Ривкин еще цитировал обвинение, а Лебедев объяснял, что с точки зрения корпоративного права, во фразах обвинения юридический и здравый смысл порой утрачивается полностью. «Выглядит это, как село, извините за грубость. Люди нахватались терминов, наставляли их в обвинительное заключение. Суть того, что они написали, они объяснить вряд ли смогут. А с точки зрения корпоративного права, здесь написана просто глупость», - почти не раздражался Платон Лебедев.

Следующую цитату из обвинительного заключения Платон Лебедев сначала принялся объяснять подробно, но потом остановился: «Это опять набор обстоятельств для комментария, которые опять не имеют никакого значения для хищения нефти. Нас ведь не обвиняют в создании неправильной корпоративной структуры ЮКОСа! У нас есть обвинение в хищении нефти. А нас такого рода благоглупостями, которые невежественные товарищи сюда записывают, отвлекают от основного элемента».

Сегодня адвокаты не успели задать Платону Лебедеву, как планировали, всех вопросов. Продолжение завтра. Заседание во вторник начнется в 10.00 утра.