Валерий Лахтин (громко): «Ходорковский скрывал от российских судов, что «Юганскнефтегаз» входит в состав вертикально-интегрированной компании».

Михаил Ходорковский (громко): «Ваша честь, он с ума сошел, прошу прощения! Что я от прокурора Ханты-Мансийского автономного округа скрывал, что «Юганскнефтегаз», крупнейшее нефтедобывающее предприятие региона, входит в состав ЮКОСа, созданного по указу президента!»

Адвокат Ривкин: «Валерию Алексеевичу, наверное, полагалось бы это знать, если он говорит, что с 2003 года надзирает за делами ЮКОСа»

В начале заседания судья Виктор Данилкин, как и обещал, предоставил слово прокурорам. От них ждали (и давно) отзывов на ходатайства защиты. Вполне ожидаемо поднялся Валерий Лахтин.

«Было заявлено ходатайство о признании недопустимым доказательством заключение эксперта от 2 февраля 2007 года, выполненное Черниковым и Мигаль. Мы считаем, что данное ходатайство не подлежит удовлетворению, указанные в нем доводы фактически вводят суд в заблуждение. Уголовно-процессуальной законодательство не содержит ограничений на проведение экспертиз для руководителя экспертного учреждения. Нет нарушений и в направлении экспертизы Каримову, поскольку сопроводительное письмо о назначении экспертизы подписано им как руководителем следственной группы…».

Прокурорские речи вызывали у адвокатов усмешки. Валерий же Лахтин продолжал: «Направление постановления о проведении экспертизы и назначение экспертов в тот же день так же не противоречии законодательству… Уголовно-процессуальное законодательство не предусматривает указание места предоставления документов экспертами, поэтому оно и определено следователем…. Защита также указывает, что в постановлении следователя не указаны материалы, предоставляемые в распоряжение экспертов. Этот довод необоснован. УПК не содержит требований к детализации материалов, предоставляемых экспертам. Данное ходатайство не подлежит удовлетворению».

Валерий Лахтин пошел дальше: «Было заявлено ходатайство о приобщении к делу Меморандума от 14 февраля 2005 года для ЮКОСа «Анализ корпоративной структуры» с переводом на русский язык…Перед тем как отвечать на ходатайство, я бы хотел у защитников уточнить – тут приложена служебная записка (этот самый Меморандум), а в правом верхнем углу есть ссылка на некий номер некоего дела… - Лахтин указал номер дела. – Если защитники объяснят, а что это за номер дела, мне будет легче отвечать на ходатайство, я окончательно сформирую свое мнение!». Адвокаты смеялись.

Встал Константин Ривкин: «Таким образом, мы резервируем за собой право задавать вопросы прокурорам…» – «Это не ходатайство, вы можете не давать пояснений…» - заметил судья. - «Мы, естественно, объясним. Но Валерию Алексеевичу, наверное, полагалось бы это знать, если он говорит, что с 2003 года надзирает за делами ЮКОСа. Это тот документ, который был представлен на Кипр в судебное разбирательство, где активное участие принимала Генеральная прокуратура, поразительно, что он этого не знает. Из той переписки, которую мы представили, абсолютно понятно, откуда этот документ и как он к нам попал», - пояснял Ривкин.

«Я правильно понимаю, что этот документ был использован по другому уголовному делу…» - начал высказываться Лахтин, не замечая стучавшего по микрофону Лебедева. – «Подождите, вам поясняют, Валерий Алексеевич!» - наконец смог перебить прокурора судья. – «На что хочу обратить внимание суда – этот документ использовался в рамках запроса о правовой помощи, направленного и Каримовым, и Хатыповым по НАШЕМУ уголовному делу, оба запроса лежат в НАШЕМ уголовном деле. Кроме того, этот документ использовался в качестве вещественного доказательства не только в судебном разбирательстве на Кипре (на самом деле их было два), но и в других странах» - высказался Платон Лебедев.

Тогда Лахтин заявил, что в достоверности выводов Меморандума он сомневается. «Адвокаты заявляют, что Меморандум получен по адвокатскому запросу, переведен на русский язык, поскольку содержащиеся в нем данные имеют значение для установления обстоятельств, подлежащих доказыванию. Вместе с тем мы полагаем, что оснований для удовлетворения ходатайства <о приобщении Меморандума> не имеется. Из текста документа видно, что заключение дано по запросу компании ЮКОС, финансовым директором которой был Брюс Мизамор, в настоящее время являющийся подозреваемым по уголовному делу 18/41-03, из которого и выделено уголовное дело в отношении Ходорковского и Лебедева. Правом привлечения специалистов обладает только следователь! - формулировал Лахтин. В общем, резюмировал Лахтин, в удовлетворении ходатайства следует отказать. «Что касается ходатайства о приобщении к делу решения арбитражного суда, - плавно перешел прокурор к другой теме, - и других документов, мы бы просили дать нам дополнительное время, тут около 300 листов очень насыщенного эээ… текста….мы просто физически не успеваем подготовить компетентное возражение. Мы бы просили отложить хотя бы до понедельника рассмотрение этих двух ходатайств». «Суд предоставляет время до понедельника», - тут же определился Виктор Данилкин.

В ходатайстве о признании недопустимым доказательством заключения экспертов суд отказал, так как «не находит для этого законных оснований на данной стадии процесса, оценка всем доказательствам будет дана при постановлении приговора». Суд отказал и в приобщении Меморандума, потому что «не находит законных оснований признать Меморандум доказательством».
Взяли паузу на 2-3 минуты – адвокат Денис Дятлев вышел из зала, чтобы выяснить, пришли ли в суд приглашенные свидетели. Тем временем судья спросил у защиты, готова ли она ответить на ходатайство прокуроров о повторном вызове свидетелей. Клювгант сообщил, что готовы. «Прибытие свидетеля ожидается через 30-40 минут…защита хотела бы огласить ранее…» - пояснял вернувшийся Дятлев, но судья прервал его и попросил адвокатов высказаться по ходатайству обвинения. Лахтина попросили еще раз уточнить фамилии. Порывшись в бумагах, прокурор в итоге отправился в компьютер: «Буквально три минуты!». «Пять минут перерыв», - вздохнул судья. Лахтин бросился бить по клавишам ноутбука, а затем принялся стучать по заклинившему принтеру.
Наконец прокурор сообщил, что готов отвечать. «Мы вчера выступали с ходатайством, - стер грань между средой и вторником Валерий Лахтин, - о направлении повесток для вызова в суд для продолжения допроса свидетелей Геращенко, Косцюшко, Хона, Лысову, Анисимова и Муравленко».

Новый каприз обвинения

Поднялся Вадим Клювгант: «Мы полагаем, что заявленной ходатайство вызвано либо стремлением прокуратуры затянуть судебное разбирательство, либо это просто каприз! Есть еще одна версия (еще худшая), но о ней я скажу в конце своего выступления. Во-первых, суду не представлено вообще никакого обоснования, почему эти люди снова должны быть вызваны. При этом допускается откровенная подмена процессуальной ситуации: речь ведется о каком-то продолжении допроса, в то время как допрос каждого из этих свидетелей судом закончен! Судом об этом было объявлено и свидетелям, и участникам процесса! Соответственно, речь может идти только о повторном вызове свидетелей, а не о продолжении допроса! При этом сторона обвинения КАТЕГОРИЧЕСКИМ образом возражала против того, чтобы каждый из этих свидетелей (и один специалист) был допрошен в суде! Даже в отношении тех свидетелей, которые включены в список обвинительного заключения и в отношении которых судом было принято решение об их вызове в суд. Мы слышали о некомпетентности этих лиц, об их неинформированности, о том, что они не являются авторами обвинительного заключения, о том, что они не изучали материалы дела и «о чем вообще тут с ними говорить»! Мы все это слышали от того же прокурора, от которого мы теперь слышим ходатайство об их вызове. Более того, в начале апреле сторона обвинения заявила суду, что она закончила представление доказательств, и отказалась исполнять судебное решение о вызове в суд потерпевших, свидетелей (кроме тех, которые явились), экспертов. И суд этот отказ официально принял! Поэтому мы и говорим, что это либо каприз, либо умышленное и откровенное затягивание судебного разбирательства стороной обвинения путем откровенного злоупотребления процессуальными правами.

Что касается МОМЕНТА заявления ходатайства. В настоящее время в судебном разбирательстве осуществляется представление доказательств стороной защиты, которая на основании ст. 274 УПК исключительно по своему усмотрению определяет последовательность представления этих доказательств. И никто не имеет права в это вмешиваться, даже, я прошу прощения, суд, уж не говоря о другой стороне! Вот как считаем нужным представлять доказательства, так и будем представлять! Поэтому по одному только этому основанию ходатайство подлежит отклонению.

Если, например, рассматривать вопрос о ПОВТОРНОМ вызове уже ранее допрошенных судом свидетелей или специалистов, то сначала, безусловно, должно быть реализовано уже ранее принятое решение суда в отношении допроса всех потерпевших, всех свидетелей и всех экспертов. Это решение принималось судом полтора почти года назад. Только потом можно говорить о дополнении, путем повторного допроса того или иного свидетеля. Иначе это будет не просто несостязательность, это будет откровенное манипулирование доказательствами, которое в этом случае было бы поддержано судом.

Мало того, в отношении каждого свидетеля, каждого специалиста должно быть представлено предметное обоснование, по каким вопросам, в связи с какой необходимостью, в связи с какими вновь возникшими обстоятельствами или новыми обстоятельствами требуется их повторный вызов в суд! Вот, например, господин Хон. Его заключение суд с подачи прокуроров отказался приобщить к делу как доказательство. Если прокуроры захотят исследовать заключение специалиста Хона и для этого он понадобится снова в суде, возможно, мы не станем возражать против такой позиции. Но в любом случае обоснование должно быть.

Кроме того. В этом списке есть два гражданина иностранных государств – специалист Хон и свидетель Косцюшко. Как нас научили прокуроры, их вызов может осуществляться только через Минюст. 20 мая мы двух таких свидетелей вызвали по ходатайству защиты. Насколько нам известно, за два с лишним месяца ни один из них не получил вообще ничего, кроме как из СМИ, что их вызывают в Хамовнический суд города Москвы, и ситуация зависла. Кроме того – например, тот же специалист Хон информировал суд (поскольку это было очень интересно стороне обвинения), что у него есть почасовая ставка – 395 долларов в час, и он живет в США. Суду нужно будет решить вопрос о том, готов ли он компенсировать эти затраты, если вдруг он решит этого специалиста вызывать. Может инициирующая сторона предложит. Это, конечно, не главное, но тем не менее…» – «Мы соберем деньги!» – пообещал Смирнов. Лахтин разулыбался такой шутке. – «Ну и наконец последнее – продолжал Клювгант. – Еще одна версия. Мы уже поняли, что, к сожалению, в данном судебном разбирательстве требования ст.9 УПК действуют только в отношении стороны обвинения и тех, кто ей люб и дорог. Давайте тогда уж, Ваша честь, пусть все остальное, что здесь вытворяют прокуроры, будет направлено только в адрес тех, кто здесь по долгу службы, обязанностей или своего процессуального статуса должен присутствовать каждый день. А поощрять продолжение издевок и унижений в отношении людей, которые прокуроров не боятся, суду не пристало! По совокупности всех этих обстоятельств мы полагаем, что ходатайство заявлено без всяких законных и фактических оснований. Надуманное, искусственное, ничего общего с задачами прокурор в уголовном судопроизводстве не имеет, поэтому в его удовлетворении должно быть отказано», - завершил свое выступление адвокат Клювгант.

Людей, назвавших обвинение «чушью собачьей» (Геращенко) и «бредом сивой кобылы» (Косцюшко-Моризе), повторно в суд не позовут

«Суд, выслушав мнение участников процесса, не находит законных оснований для удовлетворения ходатайства. Суд считает, что участникам процесса было представлено ДОСТАТОЧНО времени для допроса указанных лиц для установления обстоятельств, подлежащих доказыванию по данному уголовному делу! Продолжаем заседание!» - заявил Виктор Данилкин.

Публика решение судьи одобрила. Валерий Лахтин погрустнел и бросился отчитываться перед Интернетом.

После этого адвокат Денис Дятлев был готов из 201 тома зачитать решение Арбитражного суда Ханты-Мансийского АО первой инстанции, затем апелляционной инстанции и наконец судебный акт Федерального арбитражного суда Западно-Сибирского округа. В суд обратился прокурор, считая генеральное соглашение между «Юганскнефтегазом» и ЮКОСом не соответствующим требованиям закона и требуя отменить его. В итоге первая инстанция отменила один абзац соглашения. Затем апелляционный суд отменил это решение, отказав в иске прокурору. «Право собственности от первоначального собственника («Юганскнефтегаза») к покупателю (ЮКОСу) переходит с момента извлечения нефти на поверхность земли. То обстоятельство, что после выхода из скважины нефть в составе скважинной жидкости не передается сразу НК ЮКОС, а проходит определенный технологический цикл, не влияет на момент перехода права собственности. Фактически вся добытая «Юганскнефтегазом» нефть поступает в распоряжение компании ЮКОС. Сделка не является мнимой», - постановил суд второй инстанции. Кассационная инстанция подтвердила решение апелляционного суда.

Свидетель Гаранов: «Все добывающие активы ЮКОСа приобретались с историческими проблемами»

«Ваша честь, пришел свидетель… Это Гаранов Алексей Борисович. Можно его пригласить?» - заявил Дятлев. Судья позволил. Через минуту свидетель был на трибуне. «Он являлся сотрудником правового управления НК ЮКОС в период 1997-2003 годов, принимал участие в ряде судебных процессов, касающихся данного дела», - ответил Денис Дятлев на вопрос судьи о том, в связи с чем вызван свидетель.

Допрос вел адвокат Денис Дятлев. Гаранов рассказал, что пришел в ЮКОС в 97 году на должность ведущего специалиста правового управления компании. Затем свидетель был переведен в ООО «ЮКСИ», которое потом переименовали в ООО «ЮКОС», а дальше в ООО «ЮКОС-Москва». В этой должности Алексей Гаранов проработал до апреля 2003 года. Он пояснил, что узнал, что в ЮКОСе формируется правовое подразделение, пришел на собеседование и его приняли на работу. «Вы знакомы с Михаилом Ходорковским и Платоном Лебедевым?» - «Ходорковскому Михаилу Борисовичу я лично представлен не был, Платона Леонидовича Лебедева знаю, поскольку участвовал в совещаниях, которые он проводил. Обсуждались вопросы, связанные с банкротством банка МЕНАТЕП», - отвечал Гаранов. Ни угроз, ни обещаний выплатить вознаграждение свидетель ни от кого не получал, показаний в пользу Ходорковского и Лебедева, которые не соответствовали бы действительности, его никто давать не просил, рассказывал свидетель.
Руководил правовым управлением Алексанян, а непосредственным руководителем Гаранина был Рыжих, вспоминал Алексей Гаранов. «Перед юридической службой ЮКОСа в целом какие были поставлены задачи?» - «Правовое сопровождение деятельности компании». – «В ваши должностные обязанности что входило?» - «На первом этапе, на этапе формирования, все вопросы, которые приходили в правовое управление, распределялись по мере подготовленности специалистов и по мере их загруженности. Поэтому на первом этапе не было узкого распределения. Приходил запрос, этот запрос расписывался руководством конкретному специалисту, в рамках регламента специалист должен был в три дня отработать этот запрос. После 1999 года люди были более функционально специализированы».

«В судебных разбирательствах по искам «Биркенхольц» вы участвовали?» -«Лично я в этих делах не участвовал, но данные дела были на слуху. Они имели приоритет». – «Вам что-либо известно об отчуждении ВНК акций «Томскнефти» и других дочерних компаний по сделке с правом обратного выкупа? » - «Эта тема также была на слуху…предпринимались мероприятия по защите акций, поскольку они были под угрозой рейдерского изъятия. Эти акции сначала были отчуждены, а потом возвращены». – «В судебных разбирательствах, связанных с куплей-продажей нефти, участвовали?» - «Да. Уже с 99 года введена была специализация в правовом управлении, я был связан с недвижимым имуществом». Свидетель рассказал, что «Сибнефть» подала иск к одной из «дочек» ЮКОСа, для работы по этому иску он вылетел в Тюмень, тогда же в Тюмень не смог приехать специалист, который занимался иском прокуратуры к «Юганскнефтегазу» и ЮКОСу (оспаривалась действительность генерального соглашения). Алексей Гаранов заменил коллегу в кассационной инстанции.

«Не могли бы вы пояснить, что такое генеральное соглашение?» - «Все добывающие активы ЮКОСа приобретались с историческими проблемами. И чтобы обеспечить текущую хозяйственную деятельность этих организаций, необходимо было обеспечить реализацию нефти. Кредиторы, которые существовали исторически, предъявляли соответствующие требования. И в целях устранения рисков, связанных, например, с арестом нефти в трубе, руководство компании вынуждено было вырабатывать условия соглашения, на основании которых происходила реализация нефти от добывающих предприятий в пользу ЮКОСа. И чтобы оптимизировать документооборот, была принята структура при которой заключались такие генеральные соглашения, которыми устанавливались общие условия купли-продажи нефти, которые распространялись уже на конкретные договоры» - пояснял Гаранов. – «Когда заключались генеральные соглашения? С кем?» - «Могу ошибиться, но это 95, 96, 97 года. ЮКОС заключал соглашения с «Самаранефтегазом», «Юганскнефтегазом», «Томскнефтью».

Из 49 тома свидетелю продемонстрировали генеральное соглашение между ЮКОСом и «Юганскнефтегазом». Гаранов посмотрел документ. «Да, это похоже на те соглашения, которые заключались между ЮКОСом и добывающими компаниями», - отвечал Гаранин.

О параллельной системе принятия решений в ЮКОСе свидетель ничего не знал

«Следующий вопрос касается вашего участия в суде кассационной инстанции представления прокурора…расскажите, в чем была суть спора, что происходило в суде…» - просил адвокат. Лахтин уже чесал в затылке, готовясь высказаться. И высказался: «А о кассационной инстанции какого суда идет речь?». Зал засмеялся. «Валерий Алексеевич, если вы слушали, свидетель рассказывал. Он участвовал в Тюмени в суде кассационной инстанции…» - терпеливо пояснял адвокат Дятлев. – «Это к нашему-то процессу какое отношение имеет? Я прошу снять вопрос! Существуют определенные решения, вступившие в законную силу. Опять ревизия происходит решений!» - возмущался Лахтин. – ««Рецензия» вы раньше говорили», - припомнили адвокаты прокурору, а тот продолжал: «Анализ решений судов. Есть масса других решений судов. Давайте анализировать ход процесса в данных судах!» – «Вам понятен вопрос?» - спросил судья , когда прокурор сел. Свидетель пояснял: «Рассматривалось кассационное представление прокурора. Дело рассматривалось в обычном порядке. Требования прокурора состояли в том, чтобы признать генеральное соглашение недействительным. Насколько я помню, до кассационной инстанции прокуратуре было отказано в удовлетворении их исковых требований. И суд кассационной инстанции оставил данные судебные акты без изменения, то есть суд не нашел правовых дефектов в данном генеральном соглашении, признал его юридически действительным».

Свидетель указал, что по его сведениям, оспаривались и другие генеральные соглашения ЮКОСа с другими добывающими компаниями. «Эта история с оспариваниями уже твердо закончилась к 2000-2001 году. Оспаривались генеральные соглашения, начиная с 98 года…сначала «Юганскнефтегаз» и «Самаранефтегаз», затем «Томскнефть»… Итог был таков, что в исках о признании генеральных соглашений недействительными было отказано», - пояснял Алексей Гаранин.

Сменили тему. «Известна ли вам структура ЮКОСа как вертикально-интегрированной компании, известна ли вам система управления компании?» - «Я могу твердо сказать, что в период моей работы ЮКОС было ОАО. Управляющей компанией в отношении ЮКОСа являлась компания «ЮКОС-Москва». В отношении добывающих компаний управляющей организацией была «ЮКОС-ЭП». В отношении переработки и реализации – «ЮКОС-РМ». Суть этой структуры – это централизация управления, что здесь называется вертикально-интегрированной компанией». – «Известно ли вам о существовании параллельной системы принятия решений, какой-то иной системы управления в ЮКОСе, когда решения принимались по-другому, тайно, криминально?» - «Нет, по этому поводу я могу сказать, что мне такая структура неизвестна, единственно, что я помню, что когда я поступил на работу, сначала управляющей организацией для ЮКОСа был «Роспром». Потом структура стала такой, как я описал».

«Можете что-то пояснить по периоду, когда более профессиональной стала специализация у вас? Чем вы занимались?» - «Вопросы были так или иначе связаны с недвижимым имуществом. Что-то конкретное вспомнить… Появилось Приобское месторождение, Западно-Балыкское месторождение… в работе был вопрос, связанный с таким инвестиционным проектом, как нефтепровод в Китай…я также привлекался к нему, с правовой точки зрения». – «В этот период деятельности вы как-то оказывались вовлечены в вопросы купли-продажи нефти?» - «Нет».

Прокурор Лахтин: «Свидетель дает неправильные показания!»

Больше вопросов у адвоката не было. К микрофону подошел Платон Лебедев. Он попросил 201 том, который оглашали перед приходом свидетеля. Лебедев попросил показать Гаранину на листах 242-245 решение суда, которое читал Дятлев. «Сейчас вам дадут том, у меня вопросы будут в том числе и в связи с тем, что вы здесь указаны как юрист», - пояснял Лебедев. Свидетелю дали том, он посмотрел листы. «Посмотрите второй абзац на 245 листе, - просил Лебедев и зачитал абзац: «Стороны, заключив соглашение, осуществляли сделки по купле-продаже нефти, исполняя свои обязательства по отгрузке, передаче, оплате…» и т.д. Здесь уже третья инстанция, правильно ли я понимаю, что при рассмотрении данного дела в материалах арбитражного дела были доказательства, свидетельствующие об отгрузке, передаче, оплате нефти?» - «Да, безусловно. Одно из оснований обжалования судебного акта была ссылка на неприменение ст. 170 ГК РФ (мнимая сделка). Мнимая сделка – это сделка, которая заключена без цели создания правовых последствий, а документы которые подтверждают реальное исполнение (т.е. отгрузку, оплату) они опровергают данный довод. Такие документы, естественно, были в деле», -подтвердил Гаранин. – «Что такое ЮКОС и «Юганскнефтегаз» с точки зрения корпоративного права?» - спрашивал Лебедев. – «По отношению к ЮКОСу «Юганскнефтегаз», «Самаранефтегаз», «Томскнефть» были дочерние компании» - «А при судебных разбирательствах этот довод использовался? Что ЮКОС и «Юганскнефтегаз» – одно основное общество, одно дочернее? Суд знал об этом?» - «Данное основание не было указано прокурором. Но так как данные предприятия являлись не рядовыми предприятиями для тех регионов, где находились суды, они могли знать об этом. «То есть это было общеизвестно?» - уточнил Лебедев. Свидетель подтвердил.

«Вы ушли из ЮКОСа в апреле 2003 года, до этого времени, извините за вопрос, слышали ли вы от кого-либо, что у дочерних предприятий ЮКОСа была похищена вся добытая ими нефть?» - спросил Лебедев. – «Опять!» - был тихо недоволен Валерий Лахтин свободным пересказом обвинения. - «Нет, я таких вещей не слышал, ни от коллег, ни от кого-то еще», - отвечал Гаранин. - «В апреле 2003 года вы нигде не читали о том, что вся нефть была похищена?» - «Нет, не читал. Для меня представляется это невозможным, поскольку компания функционировала, осуществляла деятельность. Основная выручка компании шла от реализации добытой нефти, нефтепродуктов… Такая информация не могла до меня не дойти. Думаю, я лично на себе это почувствовал бы…». «Мы просим, чтобы Лебедев уточнял вопросы! Цитировал обвинительное заключение! Пусть он читает обвинительное заключение! Чтобы у свидетелей было правильное понимание вопроса», - не выдержав, встал Лахтин. Адвокаты и публика смеялись. Лебедев неправильно трактует сущность предъявленного обвинения, поскольку он не цитирует обвинительное заключение. А свидетель дает неправильные показания! Как дал неправильные показания сейчас, будучи дезориентирован Лебедев. Свидетель не читал обвинительное заключение в подлиннике или копии. И не может судить об обвинении! И он не знаком со всеми доказательствами в совокупности!» - гнул свое Лахтин. – «Продолжайте!» - сказал судья. – «Пожалуйста, не обращайте внимание!» - обратился Лебедев к свидетелю. Тот же решил даже защитить себя: «Там даже на информационном стенде <перед входом в зал> висит, по каким статьям обвиняются подсудимые!», - спорил свидетель с прокурором. Лахтин молчать не стал: «На информационном стенде не написано в чем обвиняются Лебедев и Ходорковский…» Далее прокурор стал делать то, к чему всех так долго призывал – начал цитировать обвинение. Судья попытался его остановить. «А я парирую!» - высказался прокурор. «Парировать будете в прениях», - заметил судья.

«Пусть свидетель не комментирует обвинительное заключение! Ему неизвестен механизм хищений!» - выступал Лахтин. «А он никому не известен!» - сказал Михаил Ходорковский. Адвокаты и зал рассмеялись. – «Он говорит, что предъявленное обвинение фактически необоснованно! Это видно из его показаний! И таких же показаний добиваются Ходорковский и Лебедев!» - ждал, похоже, от свидетелей только подтверждения позиции обвинения прокурор Лахтин.

Продолжили. «Как вы понимали, что собою представлял ЮКОС в начале 2003 года?» - «К 2003 году формирование организационной структуры, о которой я говорил выше, было завершено. Управление дочерними компаниями осуществлялось через соответствующие управляющие организации, где концентрировался управленческий, инженерный персонал. Было понятно, что к 2003 году те исторические проблемы, которые возникли у холдинга в связи с приобретением активов с трудной историей, они были в принципиальных моментах уже решены. И по тем документам, которые мне приходили в работу, – я говорю о таких масштабных вещах, как освоение Приобского, Западно-Балыкского месторождений, о смелом проекте по прокладке нефтепровода в Китай – у меня сложилось впечатление, что компания была готова к тому, чтобы расширять свою деятельность. Мои общие ощущения на 2003 год: компания росла и уже была на хорошем ходу»

«Принимали ли вы в том или ином виде участие в заседаниях каких-либо органов и комитетов компании – в заседаниях совета директоров, собрании акционеров или собраний ниже уровнем?» - «В работе органов управления компании я не участвовал». -
«Вы сообщили, что вам было известно, что «ЮКОС-ЭП» является исполнительным органом добывающих подразделений. Тогда «дочки» уже принадлежали ЮКОСу на 100 процентов. Как осуществлялось правовое сопровождение таких крупных «дочек», как «Юганскнефтегаз»?» - «На первоначальном этапе – только правовое управление <занималось правовым сопровождением>, в дальнейшем в «ЮКОС-ЭП» создавали собственные правовые структуры…» – «То есть за время вашей работы в правовом управлении ЮКОСа вам ничего известно не было о том, что, например, «Юганскнефтегаз» предъявил иск о том, что у него была похищена вся нефть в 99 году, в 2000, 2001 году и так далее? Правовым сотрудникам ЮКОСа, «ЮКОС-ЭП» – им было ничего не известно?» - «Мне точно ничего не было известно. В структуре ЮКОСа помимо правовых, бухгалтерских управлений была и серьезная служба безопасности, которая отслеживала и вопросы экономической безопасности. Мимо их это не могло бы пройти. Потому что то, как ставят здесь обвинение, это не просто экономическая безопасность, это катастрофа для компании».

Валерий Лахтин наконец-то услышал цитаты из обвинительного заключения

Затем вопросы снова были у защиты. «Чтобы не быть обвиненным в том, что мы вводим свидетеля в заблуждение, я процитирую обвинительное заключение, Валерий Алексеевич, шестая страница! – предварил свой вопрос таким замечанием Денис Дятлев и зачитал фрагмент ОЗ, в котором речь шла о «явно противоречащих интересам» «Юганскнефтегаза» «Самаранефтегаза» генеральных соглашениях. По мнению авторов обвинительного заключения, заключившие генеральные соглашения добывающие предприятия «изначально ставились в экономически невыгодные для них условия».

«Известно ли вам что-либо о том, что генеральные соглашения, заключенные между ЮКОСом и «Юганскнефтегазом» и «Самаранефтегазом», в чем-либо противоречили интересам последних?» - «Мне неизвестно» - «Известно ли вам что-нибудь о причинении вреда «Юганскнефтегазу», «Самаранефтегазу» по причине заключения генеральных соглашений?» - «Нет, мне это неизвестно. Мне известно, что хозяйственная деятельность этих предприятий была восстановлена полностью. При том, что приобретены эти активы были с трудной судьбой, с большой кредиторской задолженностью» - «Вам известно что-то об экономической выгодности или невыгодности генеральных соглашений для дочерних предприятий?» - «Я этот вопрос не исследовал, для этого нужны большие ресурсы. Видимо, причинение вреда должно следовать из бухгалтерской отчетности. Но это те предприятия, которые были основными донорами пополнения бюджетов. Я точно знаю, что в компании существовали проекты социальной направленности. Строились спортивные сооружения, создавалась некая социальная структура. То есть это те объекты, которыми пользовались работники этих предприятий, а это значительное количество людей, они обеспечивались за счет компании некими социальными благами. Бывая в этих регионах, разговаривая с рядовыми и нерядовыми сотрудниками компании, - они все оценивали приход ЮКОСа как положительный факт для региона, который был выражен в реальных событиях. Это и повышение заработной платы в том числе. То есть вреда не было. Скорее, блага были».

Денис Дятлев перешел к 35 странице обвинительного заключения, где снова читал о «незаконных и экономически необоснованных» генеральных соглашениях. «Известно ли вам что-либо о незаконности генеральных соглашений? Об экономической необоснованности соглашений? Как вы можете прокомментировать, если осведомлены об этом, сведения о подконтрольности большинства членов совета директоров «Самаранефтегаза» и «Юганскнефтегаза» участникам организованной группы? (об этом тоже шла речь в процитированном куске обвинительного заключения. – ПЦ)», - спрашивал адвокат, а свидетель старательно записал.
«Все вопросы снимаются! На первые два вопроса свидетель уже отвечал, по поводу последнего вопроса свидетель сказал, что в работе управляющих органов компании он участия не принимал», - заявил судья. – «Известно ли вам что-либо об одобрении генеральных соглашений общими собраниями акционеров «Самаранефтегаз», «Юганскнефтегаз», «Томскнефть» ВНК?» - задал адвокат следующий вопрос. – «Закон «Об акционерных обществах» требовал данного одобрения. Я так понимаю, они были одобрены. Но решений я в руках не держал».

Адвокат Дятлев зачитал еще одну цитату из обвинительного заключения о том, что устанавливающие цены на нефть Ходорковский и Лебедев лишили добывающие предприятия экономической самостоятельности. «Известно ли вам что-либо о претензиях антимонопольных органов к генеральным соглашениям либо к ценам по конкретным договорам купли-продажи?» - «Мне о таких претензиях ничего не известно».

«…Ходорковскому, Лебедеву и их сообщникам было достоверно известно, что ЮКОС фактическим покупателем нефти не является, а продукция самостоятельно отгружается нефтедобывающими предприятиями российским и зарубежным потребителям…» - вновь цитировал обвинительное заключение адвокат.

«Известно ли вам что-то о фиктивности генеральных соглашений и о ложности содержащихся в них сведений о том, что ЮКОС является покупателем нефти, а «Юганскнефтегаз» продавцом?» - «Нет, мне об этом неизвестно. Прокурор тюменский тоже говорил о фиктивности. Но суд с этим не согласился. И суд отметил что были представлены соответствующие документы, подтверждающие, что эта сделка реально исполнялась». – «Известно ли вам что-либо о ложности содержащихся в генеральном соглашении сведений о том, что стороны достигли договоренности о цене нефти. Известно ли вам что-то об уровне цен в регионах ее добычи и соотношение этих цен с мировыми ценами?» - «Нет, ценообразованием я не занимался. В моем понимании этим занимались люди профессиональные».

Больше вопросов у защиты не было. Прервались на обед.

Давление на свидетеля в исполнении государственного обвинения

После обеда вопросы свидетелю начал задавать прокурор Лахтин. «Вы упомянули фамилию Алексаняна. Как давно вы с ним знакомы?» – «С Василием Георгиевичем я знаком давно. Мы учились в одной школе, можно сказать, с первого класса знакомы». – «Ближе к вашей производственной деятельности в ЮКОСе. Он каким-то образом способствовал вашему трудоустройству в ЮКОС?» - И Алексанян, и я закончили МГУ, необходимые формальные процедуры при приеме на работу были соблюдены…» - «Я не об этом вас спрашиваю. Когда вы устраивали на работу в ЮКОС, Алексанян как-то причастен был к этому?» - «Безусловно. Он принимал решение». - «Не он ли был инициатором вашего трудоустройства в ЮКОС?» - «Предложение поступало от него». - «Чем он мотивировал такое предложение?» - «Ничем не мотивировал, просто предложил работу. Я согласился». – «До этого вы задания Алексаняна какие-то выполняли?» - «Нет».

Валерий Лахтин стал повторяться с вопросами. Судья попытался сподвигнуть прокурора на новые вопросы, но Валерия Лахтина занесло в повествование: «В обвинительном заключении Алексанян фигурирует как член организованной группы! А в деле 18/41-03 фигурируют как установленные, так и неустановленные члены организованной группы!»

В зале поднялся возмущенный гул. «Беспредел!» - неслось из публики. «Валерий Алексеевич!» - не нашел больше что сказать судья. Адвокат Ривкин, протянув руку в стону Лахтина, так же высказывал протест. «Это он про себя что ли?!» – спросил риторически Лебедев – «Нет, про вас!» – «парировал» Лахтин и продолжал допрос. Теперь его интересовали указания Алексаняна Гаранову, а потом указания, которые получал свидетель от своего непосредственного руководителя Рыжих. В общем, Лахтина, похоже, больше интересовала деятельность Алексаняна, а не деятельность подсудимых Ходорковского и Лебедева.

«А как давно вы виделись с Алексаняном?» - «Валерий Алексеевич, какое отношение к нам-то это имеет?! Вопрос снят!» - заявил судья. – «Вы с ним созванивались?» - «Вопрос снят!» - «Непосредственно перед судебным заседанием вы общались с Алексаняном?» - «Мне отвечать, Ваша честь?» -уточнил Гаранов у председательствующего. - «Вы же предупреждены об уголовной ответственности за отказ от дачи показаний!» - тут же отвечал Лахтин. – «Валерий Алексеевич, успокойтесь! Свидетель ко мне обращается!» – возмутился судья и не стал снимать вопроса. Алексей Гаранов сказал, что непосредственно перед приходом в суд с Алексаняном он не общался.
«А с защитниками общались?» - «Неделю назад». - «С кем?» - «С Дятлевым».

Затем прокурор перекинулся на персону адвоката Дятлева. «Оставьте Дятлева в покое!» - снял снова вопрос судья. – «Он и там работал, и здесь защищает, его свидетель знает!» - разгадывал какую-то головоломку Валерий Лахтин. «Валерий Алексеевич, вам опять может не хватить времени и будете еще раз заявлять ходатайство о вызове свидетеля в судебное заседание», - произнес судья. На дальнейшие вопросы свидетель отвечал, что явился в суд по собственному желанию.

«Может быть, вы говорили защитнику Дятлеву, что хотите дать показания в пользу обвинения Ходорковского и Лебедева?» - был оригинален прокурор Лахтин. Виктор Данилкин даже переспросил, но Валерий Лахтин от вопроса не отказался.

«Прошу снять вопрос. Подобное уже обсуждалось при вызове свидетеля Мирлина! Давайте мы оставим эти вопросы на финал, сначала опросим свидетеля, а потом будем выяснять, как мы проводим опросы свидетеля», - протестовал Дятлев. - «Я выясняю вопрос о заинтересованности свидетеля!» - говорил Лахтин. – «Во т и спросите об этом» - предложил судья. И сам обратился к свидетелю: «Вы каким-то образом заинтересованы со стороны защиты в исходе рассмотрения данного дела?» - «Нет», - отвечал свидетель. – «А со стороны обвинения?» - продолжал спрашивать Данилкин. – «Нет».

«Все, Валерий Алексеевич, этот вопрос установили. Дальнейшие вопросы по делу!» - требовал судья. Лахтин задал похожий же вопрос. «Уточните вопрос, он непонятен!» - реагировал судья. «Для кого непонятен вопрос?!» - не верил прокурор. – «Для суда, – отрубил председательствующий. – Уточните вопрос!». Уточнить вопрос не получилось. Пошли дальше. «А Дятлев что-нибудь об Алексаняне говорил?» - «Вопрос снят!» - сказал Данилкин.

«Мне кажется, что он неискренне отвечает, - поделился сомнениями Валерий Лахтин. - По крайней мере, у меня есть информация об этом!» - «Из компьютера!» - предположила возмущенная публика.

Лахтин: «Вы осознаете, что такое вертикально-интегрированная компания?»

«Вам известно детально обвинение в отношении Ходорковского и Лебедева на основании изучения постановления о привлечении в качестве обвиняемого, которое находится в суде сейчас» - сделал Валерий Лахтин все возможное, чтобы не услышать положительного ответа на свой вопрос. - «Мне достаточно указаний на статьи УК, чтобы понять, по каким статьям обвиняются обвиняемые» - пояснял юрист Гаранов. – «Правильно ли я вас понимаю, что вы не читали в подлиннике или в копиях материалов дела, обвинение, ничего не известно вам о механизме хищений, в деталях?» - «В деталях неизвестно». – «С кем из бывших руководителей, сотрудников ЮКОСа вы поддерживаете отношения? В том числе правового управления?» - «Не поддерживаю, достаточно длительное время» - «Какие-либо сведения вы из СМИ получали о ходе данного судебном процессе, интересовались ли содержанием допроса свидетелей?» - «Содержанием допросов свидетелей я особо не интересовался». – «Особо! Но все-таки интересовались?!» - «Да. Наискосок смотрел. Это сайт, какие-то статьи проскакивали в газетах». – «Вам понятны были эти сведения, что касается показаний свидетелей?» - «Мне суть обвинений непонятна». – «О чем говорили свидетели вам понятно? Вы составили свое представление?» - «Они, как и я, рассказывали о том, чем они занимались в ЮКОСе».

Затем прокурор выяснил, что свидетель присутствовал «два или три раза» на процессе по делу, когда представлялись письменные доказательства. «Когда Я представлял доказательства?!» - расправил гордо плечи Лахтин. Лебедев рассмеялся. «Ваша честь, это что там за смешок?!» - развалился важно на своем стуле Лахтин, кивая на «аквариум». Судья молча смотрел на прокурора. «Давай следующий вопрос», - подталкивали коллеги Лахтина к работе, пытаясь заиграть неприятную сцену.

Затем Лахтин выяснял, получал ли свидетель указания лично от подсудимых Ходорковского и Лебедева, в письменном виде. Свидетель отвечал, что была иерархия, указания давались руководителями подразделения.

«Вы осознаете, что такое вертикально-интегрированная компания?» -спрашивал Лахтин - «Осознает?!» - поразился «термину» Лебедев. - «Какой ответ, такой вопрос!» - хотел Валерий Лахтин как лучше, а получилось как всегда – Я на ходу формирую вопросы!». Зал смеялся. Прокурор спрашивал, знает ли свидетель организации, которые включала в себя ВИНК ЮКОС. Свидетель назвал основные добывающие компании и отослал прокурора к консолидированной отчетности, где должны быть поименованы все остальные организации.

«Являлись ли вы в какой-то период времени акционером ЮКОСа?» - «Да» - «И в какой период времени?» -«В 99-2000 годах. У меня был небольшой пакет акций». – «А Алексанян к этому никакого отношения не имел?» -возвращался Лахтин к будоражащей его теме. – «Нет, не имел». – Как акционер вы участвовали в собраниях акционеров? Уведомляли вас об этом?» - «Уведомляли, но я лично не участвовал». – «А о ходе этих собраний можете что-то пояснить?» - «Я в них не участвовал, как я могу что-то пояснить об их ходе?!» - «Вас интересовала только производственная деятельность ЮКОСа в рамках ваших функций в правовом управлении?» - «Меня интересовало исполнение моих обязательств, которые на меня были возложены в рамках правового управления» - «И как вы выполняли указания Рыжих и Алексаняна. Вас это интересовало?» - кивал утвердительно Лахтин. – «Что значит как выполнял? - не понимал свидетель. – Я выполнял работу добросовестно». Затем, пояснил Гаранов, он перестал быть акционером - продал акции – нужны были деньги. «Это было связано с каким-то материальными проблемами?» - «Вопрос снимается!» - сердился судья. – «Выясняю заинтересованность…» - тихо отбивался прокурор от нападок тех, кто не понимал, какое отношение его вопросы имеют к делу. «Есть вопросы ПО СУЩЕСТВУ?» - спрашивал судья.

Михаил Ходорковский повышает голос

Лахтин снова предъявил свидетелю том 201 с решением кассационной инстанции по иску тюменского прокурора – сегодня этот документ постоянно исследовался. Лахтин спрашивал, что защищал в том арбитражном суде прокурор. Гаранов пояснял. Лахтин спросил о конкретной статье Гражданского кодекса. Свидетель попросил напомнить. «Нее, я не буду напоминать. Вы же юрист!» - жалил свидетеля прокурор Лахтин. – «Поскольку данная статья не фигурирует в данном судебном решении, поэтому я не могу сказать», - сказал свидетель.

Далее Валерия Лахтина заинтересовало, не Алексанян ли направил Гаранова на участие в данном арбитражном деле, и не проводил ли Алексанян дополнительное совещание по этому вопросу. «Я уже говорил, что это не единственный случай, когда обжаловалось генеральное соглашение. У нас была единая позиция по этому вопросу. Дополнительных совещаний по этому поводу не надо было и проводить. Именно поэтому и получилось подстраховать человека, который не смог участвовать», - пояснял Гаранов.
«Вот на странице 3 решения указано – цена нефти определена соглашением сторон…означает ли это, что суд был убежден представленными доказательствами, что цену определили юридические лица по соглашению между собой?» - спрашивал прокурор. – «Прошу снять вопрос – поднялся Константин Ривкин. - В такой редакции свидетеля просят оценить действия суда!». – «Вопрос снят. Переформулируйте!» - предложил судья. Лахтин переформулировал, задав его практически в том же виде. Зал смеялся. Свидетель пояснял, что цена устанавливалась в конкретных договорах купли-продажи, а в генеральном соглашении определяются общие условия поставки.

Прокурора интересовало, был ли свидетель убежден в том, что, заключая соглашение, стороны действовали как независимые юридические лица (стороны). В ответ Алексей Гаранов говорил, что речь, безусловно, идет «о самостоятельных правосубъектных лицах, руководствовавшихся своей волей, которая выражается через органы управления» - «Но позиция стороны защиты совсем иная», - начал Лахтин. «Это показания?» - поинтересовался Лебедев.

«Цена стороне сделки определялась руководством ЮКОСа. Опосредованно, через управляющие компании. Как это сопоставимо с позицией стороны защиты в данном судебном заседании, с позицией, которую вы выражали в том судебном заседании?» - спрашивал Лахтин.

По просьбе защиты суд снова снял вопрос. «А эта формулировка суда – она соответствует действительности?» - процитировал прокурор фрагмент судебного решения, где было написано, что «Юганскнефтегаз» «является самостоятельным субъектом хозяйственных отношений». Под всеобщий смех судья снял вопрос. ««Юганскнефтегаз» действительно мог самостоятельно определять цену продажи нефти как самостоятельное юридическое лицо? Вы же сейчас сказали, что генеральное соглашение было заключено между самостоятельными юридическими лицами» - продолжал пытать свидетеля прокурор. «Я исхожу из той формулы, что любое юридическое лицо является самостоятельным субъектов правоотношений», - отвечал свидетель. – «А я исхожу из того, что вам еще до этого суда, где вы участвовали, было известно, что «Юганскнефтегаз» входил в структуру вертикально-интегрированной компании. – «Безусловно. Это не противоречит». – «Не противоречит?» - не понимал прокурор.

«Ваша честь, - не выдержав, встал к микрофону Михаил Ходорковский. - Я убедительно прошу как-то все-таки откорректировать поведение государственного обвинителя в части вопросов. Вопиющее непонимание Лахтиным ОСНОВ гражданского законодательства Российской Федерации в беседе с юристом…совершенно обессмысливает разговоры. Разговоры про самостоятельное юридическое лицо, входящее в состав ВИНК…» - «Прошу не прерывать меня… - прервал Ходорковского Валерий Лахтин. – Это вопиющая ложь подсудимого Ходорковского, который скрывал от российских судов о том, что «Юганскнефтегаз» входит в состав вертикально-интегрированной компании», - кричал Лахтин. – «Ваша честь, он с ума сошел, прошу прощения! Что я от прокурора Ханты-Мансийского автономного округа скрывал, что «Юганскнефтегаз», крупнейшее нефтедобывающее предприятие региона, входит в состав ЮКОСа, созданного по указу президента! Он что, с ума сошел?!!» - возмущенно и очень для себя громко отвечал Михаил Ходорковский.

«Перерыв на пять минут!» - вскричал рефери Данилкин.

Прокурорам нравилось арестовывать нефть в трубе

Судья зашел в зал. «У меня лично один вопрос!» – заявил Лахтин, когда никто еще не успел сесть. Михаил Ходорковский между тем попросил у судьи извинения. «Почему вы тогда не сообщили в арбитражном суде о том, что «Юганскнефтегаз» не была свободна в своем волеизъявлении при заключении данного соглашения и входила в структуру вертикально-интегрированной компании ЮКОС?» - спросил Лахтин, но судья снял вопрос в такой формулировке. «Вы доводили до арбитражного суда информацию о том, что «Юганскнефтегаз» входила в структуру ВИНК, не была самостоятельной компанией?» - спрашивал прокурор. – «Дело в том, что судебные дела ведутся немного иначе. Если заявлен иск, то другой стороне нужно каждый довод, условно, сломать, а не давать всю информацию вообще, которую я знаю. Сейчас я не помню, доводился этот довод или нет». - «Я правильно понимаю, что если бы вам было невыгодно сообщить суду такую информацию, вы бы ее и не сообщили?» - уточнял Лахтин. «Вопрос снят!» - в который раз произнес судья.

Работу начал прокурор Смирнов. Он спросил о других аналогичных генеральных соглашениях – анализировал ли их свидетель. Тот пояснил, что там прописаны были такие же условия. «Называя устье скважины местом перехода права собственности, вы упомянули в своем допросе, что это являлось своеобразной мерой воздействия против кредиторов «Юганскнефтегаза». Я вас правильно понял». – «Это была в первую очередь мера обеспечения работы по добыче нефти ». – «Я не хочу оценивать законна эта мера или незаконна…» - «Эта мера просто необходима. Или все производство просто ляжет». – «А если бы переход права собственности был бы не на устье скважины, а на коммерческом узле учета, у кредиторов была бы возможность арестовать продукцию?» - «На моей памяти были такие попытки. Мы даже разрабатывали некую защиту от подобного рода действий. Пытались арестовать нефть в трубе. Вопрос непростой, но прокуратуре это нравилось», - говорил свидетель. Адвокаты усмехнулись. – Вопрос стоял не в том, чтобы обхитрить прокуратуру, а в том, чтобы сохранить техническое оборудование – его невозможно остановить». – «среди этих требований, были ли требования и налоговых органов?» - «Я не исключаю, что инициаторами этого иска через прокуратуру были налоговые органы», - пояснил свидетель. У обвинения больше не было вопросов.

Снова спрашивал Денис Дятлев. «В связи с тем, что развернулась такая острая дискуссия о самостоятельности юридических лиц…поясните, пожалуйста, как вы воспринимаете самостоятельность юридического лица, кто является выразителем воли юридического лица, в частности, «Юганскнефтегаза»?» - «Я это могу объяснить, исходя из закона. Любое юридическое лицо самостоятельно, одно для этого и создается – чтобы совершать какие-то самостоятельные действия…» - отвечал свидетель. – «Ну мы же не специалиста здесь допрашиваем?! - вскочил Лахтин. – Свидетель дает показания, противоречащие сути вопроса!» - «Противоречащие тому, что ВАМ надо!» - предложил другой вариант адвокат Клювгант. – «Валерий Алексеевич! Разговор идет о «Юганскнефтегазе»! Несколько минут назад вы эти вопросы тоже выясняли, правда, более сумбурно! Присядьте!» - заявил судья. Лахтин сел. Свидетель отвечал, что воля «Юганскнефтегаза» выражалась через соответствующие органы управления (общее собрание акционеров, совет директоров и единоличный исполнительный орган). Гаранов также пояснял, что общий интерес любого коммерческого общества состоит в получении дохода на систематической основе.

Затем к микрофону снова подошел Платон Лебедев. Возник вопрос о том, когда «ЮКОС-ЭП» стал исполнительным органом «Юганскнефтегаза». Алексей Гаранов сказал, что, по его воспоминаниям, это был либо конец 1999 года, либо начало 2000 года. «Собственно, «ЮКОС-ЭП» и создавался, чтобы управлять «Юганскнефтегазом». Можно ориентироваться на год создания «ЮКОС-ЭП». Это будет точнее», - уточнял Алексей Гаранов. Затем Платон Лебедев спросил, закончилась ли история с оспариванием генеральных соглашений к апрелю 2003 года. Свидетель пояснил: «Мне четко было понятно, что эта тема закончилась, и для компаний она закончилась удачно». – «Для каких компаний? И что значит удачно?» - «Для ЮКОСа как покупателя нефти и для добывающих предприятий - «Юганскнефтегаз», «Самаранефтегаз» и «Томскнефть». А удачно – это значит, те иски, которые были инициированы прокуратурой, были отвергнуты судами вплоть до кассационной инстанции». - «А ходила ли прокуратура в Высший Арбитражный суд?» - «Мне неизвестно».

Свидетель: «То, что законно, — это нормально»

А вопросы уже начал задавать Михаил Ходорковский. «Известно ли вам, чтобы в «Юганскнефтегазе», возможно, «Самаранефтегазе» или «Томскнефти» были какие-то иные органы управления, полномочные выражать волю этих обществ, кроме общего собрания акционеров, совета директоров или «ЮКОС-ЭП» как исполнительного органа, когда исполнительным органом уже стал «ЮКОС-ЭП»?» - «Нет, каких-то иных структур, формирующих волю этих юридических лиц, мне неизвестно». – «У вас как у юриста не вызывало в то время какого-то внутреннего конфликта ситуация, при которой, с одной стороны, «Юганскнефтегаз», «Самаранефтегаз» и «Томскнефть» были самостоятельными юридическими лицами, а с другой стороны, они не просто входили в состав ЮКОСа как ВИНК, но и их исполнительным органом был «ЮКОС-ЭП», совет директоров формировался ЮКОСом и общее собрание, по сути дела, тоже было ЮКОСом, поскольку ЮКОС был или основным, или с 2001 года единственным акционером? Вот у вас конфликта не возникало между этими двумя юридическими статусами данного юридического лица? Вы считали это нормальным?» - «Поскольку это допустимо законом, никакого конфликта для меня в этом не возникало. Это прямо предусмотрено законом. Централизация управления по видам деятельности с точки зрения акционеров, мне видится, была оправданной. То, что законно, - это нормально». – «Спасибо».

И снова у микрофона был Платон Лебедев. «Приходилось ли вам сталкиваться с уставами ЮКОСа и «Юганскнефтегаза»?» - «Безусловно. Если даже вернуться к тому арбитражному делу, то одним из документов, приобщенных к материалам дела, были уставы компаний». – «Уставом «Юганскнефтегаза» предусматривалось право ЮКОСа как материнской компании давать «Юганскнефтегазу» давать общеобязательные для него указания. Кто-либо оспаривал где-либо в суде или в ином органе право основного общества НК ЮКОС давать обязательные указания «Юганскнефтегазу»?» - «Платон Леонидович, в Гражданском кодексе есть соответствующая статья о дочерних обществах, где четко написано, что основное общество вправе давать обязательные для исполнения указания дочернему обществу. И там прописаны не только блага, но и ответственность». «Я не просто так вопрос задаю. Я пока не вижу многих вещей из материалов дела, а прокуроры нам <говорят>, что материнская компания не имеет права давать дочерним обществам обязательных указаний». – «Это прямая норма в ГК». – «Прокуроры где-то обжаловали уставы, где записано право ЮКОСа давать дочерним предприятиям обязательные для них указания?» - «Нет, мне неизвестно об оспаривании. Как оспаривать, если это в законе написано? Это закон отменить надо!» - говорил свидетель.

Валерий Лахтин снова был на острие атаки: «Вы только что заявили, что централизация управления внутри вертикально-интегрированной компании с точки зрения акционеров была оправданна, но вы же не участвовали в собраниях акционеров!» – «Я это говорю из общечеловеческого понимания. Резоны формировать вертикально-интегрированную систему были такие. Резон первый – это экономика. Это исключение неоправданных дополнительных расходов на непроизводственный персонал – на юристов, бухгалтеров, секретарей и т.д.»

«Что-либо Алексанян, Ходорковский, Лебедев говорили вам, на какой основе формируется политика ценообразования при купле-продаже нефти?» - «Нет, я уже говорил, что с Михаилом Борисовичем я никогда не общался. – «И тем самым вы пришли в суд, намереваясь дать какие-то показания?» - «Вопрос снят! Свидетель пришел в суд! И дал показания!» – пояснял судья. – «Я мотивацию его явки в суд хочу выяснить! Самостоятельно ли было желание свидетеля явиться в этот суд…» - пояснял Лахтин. – «Ну и спросите! – предложил судья Данилкин и сам спросил у Гаранова: – Вы самостоятельно явились в этот суд?». – «Да. Ногами».

«Я просто объясняю свидетелю, что ничего существенного в рамках предъявленного обвинения он не сказал», - был с головою в прениях Валерий Лахтин. «Валерий Алексеевич, воздержитесь от некорректных высказываний», - предложил прокурору судья.
«Пока нет вопросов…» - заявил Лахтин. – «Спасибо, свидетель, вы свободны!» - торопливо отпустил Алексея Гаранова судья. –«И не оправдал желания своих друзей!» - бросил авторучку на стол Валерий Лахтин, подводя «итоги». «Совсем обнаглел!» - высказывались из зала.

Перешли к ходатайствам защиты.

Ходорковский: «Странно было бы, если бы все цены ниже средних признавались бы уголовно наказуемыми»

Затем адвокат Константин Ривкин зачитал первое ходатайство защиты. В ходатайстве говорилось о правах адвокатов на сбор доказательств. «Одним из предусмотренных законом эффективных способов собирания доказательств защитником является опрос лиц с их согласия. Данное положение закреплено, помимо закона, в имеющем общеобязательный правовой характер разъяснении Конституционного Суда РФ», - отмечалось в документе. Затем пошла речь о Саре Кэри, которая в 2000-2004 годах входила в совет директоров ЮКОСа. Адвокат Ривкин зачитал рассказ госпожи Кэри, которая рассказывала о работе «ПрайсвотерхаусКуперс» и о своей встрече с руководством аудиторской компании. «Ее свидетельские показания вообще отсутствуют в материалах дела, несмотря на ее высокую информированность!» - отмечала защита. А непосредственное ее участие в деле невозможно в связи с ее тяжелой болезнью. Адвокаты ходатайствовали в итоге об исследовании и приобщении к делу протокола опроса Сары Кэрри от 10 марта 2009 года.

Следующее ходатайство было посвящено розыску судебных актов, который защита проводила в треугольнике: Арбитражный суд Самарской области – Генпрокуратура – сеть «КонсультантПлюс».

Было и третье ходатайство. Снова читал Денис Дятлев. Защита просила истребовать из Федеральной антимонопольной службы России и приобщить к материалам уголовного дела документы содержащие информацию: О ценах, применявшихся ОАО «Роснефть» (а равно его дочерними (зависимыми) трейдерскими компаниями) и его дочерним нефтедобывающим обществом ООО «РН-Пурнефтегаз» в период c 1998 по 2003 гг. включительно. О ценах, применявшихся ОАО «Сибнефть» (а равно его дочерними (зависимыми) трейдерскими компаниями) и его дочерним нефтедобывающим обществом ОАО «Ноябрьскнефтегаз» в период c 1998 по 2003 гг. включительно.

«Для целей стоящего уголовного дела необходимо ориентироваться при соблюдении вышеуказанных условий не на средние цены (которые есть в материалах дела т. 86 л.д. 301-305), а на наиболее низкие цены сопоставимых конкретных сделок, совершенных в том же регионе, в тот же период времени, в аналогичных объемах (миллионы тонн в год), на аналогичных условиях поставки, правомерность применения которых не поставлена под сомнение судебными решениями и не оспаривается в рамках данного судебного процесса», - отметили защитники, подчеркивая, что «уровень цен сделок между неизвестными лицами, на неуказанных обвинением условиях в Роттердаме не может быть основой для суждения не только о фактической стоимости, но и справедливой цене нефти в ХМАО и Тюменской области по очевидным экономическим причинам».

«По последнему ходатайству, - поднялся Михаил Ходорковский. –Запрашиваемая нами информация не связана с тем, что мы пытаемся сказать: «А вот другие имели такую-то цену…не в этом дело. В материалах дела имеется информация о средних ценах в регионах добычи. Но на то она и средняя, что она склаывадется из наиболее высоких цен, которые считаются легитимными, и наиболее низких цен, тоже легитимных, ну и ценами, которые находятся между этими двумя крайними точками. Цены, применяемые ЮКОСом поставлены под сомнение в данном обвинении, хотя какое отношение это имеет к хищению нефти, я не до конца понимаю, но тем не менее. Мы просим суд тогда смотреть не только на средние цены, но и на наиболее низкие цены, признаваемые легитимными. Для того чтобы сравнить наши цены, которые признавались легитимными в то же время, в том же регионе и т.д. Потому что странно было бы, если бы все цены ниже средних признавались бы уголовно наказуемыми. Тогда средняя цена никогда бы не возникала».

На этом заседание завершилось. Следующее состоится в понедельник в 10.00 утра.