Сегодня, чтобы опровергнуть утверждения обвинительного заключения о том, что руководство ЮКОСа скрывало и искажало информацию о деятельности компании, адвокаты пригласили в суд в качестве свидетеля главного редактора газеты «Ведомости» Татьяну Лысову, которая в свое время много писала о ЮКОСе, знала Ходорковского и Лебедева. О коммуникации ЮКОСа с внешним миром (и не только об этом) журналистку Лысову расспросил защитник Клювгант.

Вторая половина рабочего дня прошла под девизом: «Каждый прокурор разбирается в журналистике» (чего бы это ему и ей не стоило). Под конец заседания Валерий Лахтин стал позволять себе настолько многое, что над ним едва не перестали смеяться. Но все-таки не перестали.

Свидетелей больше чем протоколов

Зал полон. В зале для прессы тоже ни одного свободного места. В начале заседания поднялся Валерий Лахтин: «Мы считаем, что данные ходатайства заявлены необоснованно. Следователь представил суду список свидетелей обвинения, в ходе заседания мы проанализировали доказательства и пришли к выводу, что представленные и допрошенные здесь свидетели на данной стадии процесса дали достаточные показания. А наличествует еще стадия дополнения к судебному следствию, и мы можем дополнить список свидетелей или новые письменные доказательства. Защита представила свои ходатайства без достаточного основания того, с какой целью и для доказательства чего данные свидетели могут дать показания. Данные ходатайства заявлены необоснованно, просим их все отклонить».

Но Виктор Данилкин поступил с точностью до наоборот: все 36 вчерашних ходатайств защиты о вызове в суд свидетелей были им удовлетворены.

Затем поднялась адвокат Каринна Москаленко. «Шестого апреля судом было удовлетворено ходатайство защиты о выдаче протоколов судебных заседаний, причем у нас было шесть ходатайств по шести месяцам. После этого мы работаем еще месяц, и пора заявлять седьмое ходатайство. Видимо, в действительности это ходатайство удовлетворено не было. Нам, Ваша честь, не нужно просто позитивное решение по ходатайству. Нам действительно нужны протоколы! Ведь неважно что говорил свидетель, если потом выяснится, что его показания не попадут в протокол! Подробности изложения свидетеля – это не первостепенный вопрос! И не мне председательствующему с таким опытом это объяснять. Я прошу либо отказать в удовлетворении ходатайства, либо приступить к выдаче протоколов заседаний».

Ходатайство было разрешено, никакого повторного разрешения ходатайства не будет, кому бы как не хотелось! Протоколы за октябрь будут выданы на следующей неделе!» - раздражался судья.

Затем Константин Ривкин предложил определиться по датам вызова свидетелей. «Может быть, вы это сделаете в письменном виде? Не надо отнимать время судебного заседания! - снова раздражался судья. – Продолжаем работу».

Второй свидетель защиты - Татьяна Лысова

«В суд явился свидетель, он находится у зала суда, Лысова Татьяна Геннадьевна, мы просим пригласить его в зал», - объявил Вадим Клювгант. – «По каким обстоятельствам вы собираетесь допрашивать свидетеля?» - требовал новых объяснений от защиты судья Данилкин. – «По обстоятельствам, указанным в обвинении, о том, что руководство ЮКОСа, конкретно Ходорковский, скрывали информацию о деятельности компании, предоставляли недостоверную информацию и т.д.», - объяснял Клювгант.

Свидетельница уже зашла в зал, когда Валерий Лахтин решил-таки возмутиться: «Не очень понятны основания для допроса… Я вообще не вижу никаких оснований для ее допроса!». Публика возмущенно шепталась. «Понятно. Тем не менее, свидетель будет допрошен», - пояснил судья. Лахтин продолжил взаимодействовать с Интернетом.

Татьяна Лысова пояснила, что работает главным редактором газеты «Ведомости», чувства неприязни к подсудимым не испытывает, оснований для их оговора не имеет. Затем адвокат Вадим Клювгант спросил свидетеля, где она работала с 98 по 2004 год. «Прошу снять вопрос! Мы можем вызывать всех главных редакторов и задавать им такие вопросы! Эти вопросы направлены явно на затягивание судебного процесса! Если внимательно читать обвинительное заключение, газета «Ведомости» вообще не упоминается. Я прошу снять этот вопрос и вообще пересмотреть вопрос о допросе Лысовой в качестве свидетеля!» - снова был на ногах Валерий Лахтин.

«А вы в курсе, где работал свидетель с 98 по 2004 год?! Мне, например, неизвестно!» - не соглашался с прокурором судья. – «Она заявила, что сейчас работает в газете «Ведомости». Этого достаточно, чтобы понять, что она не имеет отношения к делу!!» - упирался прокурор. Однако судья дал свидетельнице ответить. «В 98 году я работала обозревателем в журнале «Эксперт», с 99 года я работала в «Ведомостях» редактором отдела энергоресурсов, затем заместителем главного редактора, первым заместителем и главным редактором газеты. Я работаю журналистом с 94 года, при этом с 95 года специализируюсь на нефтяной отрасли и нефтяных компаниях », - объясняла Лысова.

«Ваша честь! Что и подтверждается, НИКАКОГО отношения Лысова не имеет к предъявленному обвинению! - разве что не потирал руки Валерий Лахтин. – Теперь мне все понятно! Эти вопросы направлены на затягивание судебного заседания! С таким же успехом можно и других журналистов допросить! Веру Челищеву, например! Главного редактора газеты «Коммерсант…»» - смешил зал прокурор Лахтин. – «Мы подумаем над вашим предложением», - отметил Клювгант и продолжил допрос свидетеля.

«Я знакома с Ходорковским с 95 года, с Лебедевым с 2000 или 2001 года, - отвечала Лысова на вопрос Клювганта. – Я познакомилась с Михаилом Борисовичем на пресс-конференции по итогам залогового аукциона по пакету акций нефтяной компании ЮКОС, с Платоном Леонидовичем я познакомилась, когда у нас вышли некоторые разногласия по поводу публикации, я с ним встречалась, чтобы эти разногласия обсудить» - «Знаете ли вы кого-либо из близких Михаила Ходорковского или Платона Лебедева, поддерживаете ли с ними какие-то отношения? Если да, то поясните». – «А этот вопрос, с какой целью задан?» - вновь не остался в стороне Валерий Лахтин, хотя минуту назад адвокат пояснил, что вопросы эти нужны для оценки судом достоверности показаний свидетеля – «Не мешайте работать!» - просил адвокат. – «Я выполняю свои служебные обязанности! А Ваши действия противоречат духу процесса!» - не сдерживал себя прокурор.

«Я не знакома ни с кем из родственников обвиняемых», - поясняла Лысова, а также пояснила, что не существует угроз, обещаний вознаграждения или иных обстоятельств, которые могли бы повлиять на ее показания. Аналогичные вступительные вопросы защита задавала и первому свидетелю - Михаилу Касьянову.

«В связи с осуществлением вами журналистской деятельностью, собирали ли вы информацию о деятельности компании ЮКОС в период 1998 -2004 годов, анализировали ли деятельность этой компании?» - «Конечно, это входило в мои служебные обязанности. Я изо всех сил старалась собрать как можно больше информации о ЮКОСе с целью ее дальнейшей публикации, - отвечала Лысова. Среди своих источников информации о ЮКОСе Татьяна Лысова назвала: пресс-релизы, пресс-конференции с участием руководителей компании, встречи с руководством компании и другими сотрудниками компании, открытые отчеты по российским и впоследствии международным стандартам отчетности, которые публиковала компания ЮКОС, информацию, которую компания давала аналитикам инвестиционных банков, статистику Министерства топлива и энергетики по деятельности нефтяных компаний и др.

Валерий Лахтин неутомимо стучал по клавишам своего компьютера, делясь переживаниями и неудачами с невидимым собеседником.

Сведения ЮКОСа и сведения о ЮКОСе совпадали

«На фоне других компаний ЮКОС проводил пресс-конференции и встречи с руководством достаточно часто», - рассказывала Татьяна Лысова, отмечая, что «у журналистов не было повода жаловаться на закрытость этой компании», «представители всех деловых СМИ приглашались на все пресс-конференции». Вадим Клювгант спросил, помнит ли свидетельница, какие отчеты о своей деятельности публиковал ЮКОС. Госпожа Лысова помнила, что ЮКОС, являясь эмитентом акций, был обязан публиковать годовую и квартальную отчетность по российским стандартам финансового учета. Свидетельница говорила, что в 2000 году у компании появилась годовая и полугодовая отчетность по международным стандартам, которая обычно была более широкая, чем по российским стандартам. «Вначале компания не публиковала ее на сайте, но предоставляла аналитикам инвестиционных банков, от которых мы получали эту информацию и публиковали ее в газета. Впоследствии компания ЮКОС стала публиковать отчетность по международным стандартам на ежеквартальной основе у себя на сайте», - делилась информацией свидетельница.

«Какие именно вопросы о деятельности ЮКОСа вас особенно интересовали?» - спрашивал Клювгант. - «Прежде всего меня интересовали производственные результаты деятельности компании ЮКОС, а также финансовые результаты деятельности. А именно: объем добычи и переработки нефти, объем и направления экспорта нефти, выручка, получаемая компанией и чистая прибыль. Это базовые показатели деятельности любой компании, на которые наши издания всегда обращали особое внимание. А также готовящиеся сделки и выпуски ценных бумаг. Кроме того, меня интересовала структура управления компанией, ее взаимоотношения с акционерами…». Лысова поясняла, что ЮКОС, конечно, предоставлял не всю информацию, которую хотелось бы узнать журналистам. Но для любой компании, у которой были коммерческие тайны, готовящиеся сделки и т.д., это было нормально, говорила Лысова. «В этом смысле деятельность компании ЮКОС никак не отличалась от деятельности любой другой компании, которая тоже предоставляет журналистам не 100 процентов информации о себе» - говорила Лысова уточняя, что недостающую информацию она восполняла из других источников, и издания, в которых она работала «имели вполне полноценную картину о деятельности этой компании».

«Было ли той информации, которой вы располагали из разных источников, достаточно, чтобы составить представление о деятельности самой компании и сравнить их с результатами других сопоставимых компаний?» - «Да, несомненно. Этой информации было достаточно». – «Под сопоставимыми компаниями в этом аспекте, вы какие бы могли назвать?» - «Это были компании…» - «Вопрос снимается. Пожалуйста, давайте по ЮКОСу», - вмешался судья.

Тогда спросили иначе. «ЮКОС входил в число крупнейших нефтегазовых компаний РФ?» - «Да, конечно. ЮКОС входил в тройку компаний по объемам добычи нефти и одно время был лидером по капитализации» - «Где был ЮКОС в этой тройке?» - «Три первые нефтяные вертикально-интегрированные компании были созданы указом президента в 1993 году, это ЛУКОЙЛ, ЮКОС и «Сургутнефтегаз». Среди них лидером по добыче был ЛУКОЙЛ, ЮКОС был на втором месте, «Сургутнефтегаз» на третьем».

«В 1998-2004 годах вам приходилось встречаться с каким-либо противодействием в предоставлении информации или с сокрытием информации, или с предоставлением недостоверной информации со стороны компании ЮКОС, ее сотрудников, руководителей?» - «С представлением недостоверной информации мне сталкиваться не приходилось. Мне приходилось сталкиваться с тем, что информацию, например, о готовящихся сделках компания старалась сохранить в конфиденциальности до момента завершения и объявления этих сделок. Но это обычная коммерческая практика, потому что распространение информации до завершения сделки может повлиять на ее цену или привести к срыву сделки. Поэтому все компании ведут себя одинаково в этих ситуациях». – «Этот же вопрос, но применительно к тем ключевым показателям, которые вы отслеживали. Добыча, прибыль, выручка и т.д. Были проблемы, связанные с противодействием, сокрытием информации?» - «Как я уже сказала, эти основные показатели компания была обязана предоставлять по закону и она их предоставляла. Что касается объемов добычи, переработки и экспорта, эти данные давала центральное диспетчерское управление ТЭК, входящее в структуру Минэнерго, поэтому даже если бы компания не предоставляла эти данные самостоятельно, у нас не было проблем получить их в официальных источниках и предать гласности». - «Совпадали ли сведения ЮКОСа со сведениями по тем же вопросам из других источников?» - «Я не могу вспомнить случаев серьезных несовпадений, иначе это обязательно бы стало предметом нашей публикации, поскольку мы как журналисты всегда обращаем особое внимание на странные, непонятные, необъяснимые вещи. Либо на те вещи, которые компания хочет скрыть от общественности. Возможно, там было небольшое несовпадение по цифрам, но случаев существенных расхождений сведений из официальных источников и сведений самого ЮКОСа я вспомнить не могу». – «Давайте уточним.

– «Когда вы говорите о «существенных» – это какого порядка должны быть расхождения. Миллионы, тысячи, миллиарды?» - «Показатели все меряются в разных единицах, но, скажем, расхождения в несколько процентов мы бы, конечно, заметили».
Свидетельница охрипла, адвокат спросил: «Воды?». Секретарь суда не бросилась за стаканом воды, как она обычно делала для свидетеля обвинения, а осталась сидеть на месте. «Принеси водички!» - попросил ее судья. Но Вадим Клювгант уже сам встал и протянул Лысовой бутылку воды.

«С 2000 года ЮКОС взял курс на открытость»

Продолжили. «Вы каким-то образом перепроверяли информацию и свои выводы о ЮКОСе путем каких-то консультаций с кем-либо? Или полагались только на собственные знания и опыт?» - «По правилам, принятым в газете «Ведомости» и журнале «Эксперт», если я обнаруживала какие-то непонятные, необъяснимые, странные вещи или какие-то несовпадения, я не ориентировалась только на собственные выводы, а обсуждала это в зависимости от сферы вопросов с аналитиками инвестиционных банков, с налоговыми консультантами, чиновниками, компетентными именно в этой сфере…. Я хочу добавить про перепроверку. Когда речь шла о финансовых показателях мы смотрели, насколько эти финансовые показатели обоснованы производственной деятельностью. Если компания сообщала об определенном объеме выручки, мы обязательно смотрели на объемы добытой нефти, отправленной на экспорт, и объемы реализации нефтепродуктов и сравнивали, может ли такая выручка быть обеспечена таким объемом производственной деятельности с учетом сложившихся цен на рынках. Как правило, существенных расхождений не было. Но проверку мы производили на всякий случай. Возможны, были небольшие ценовые расхождения в зависимости от заключенных контрактов. Но мы всегда отслеживали заметные отклонения – для нас это был бы очень хороший повод для публикации».

«Вам приходилось бывать на объектах компании ЮКОС, участвовать в мероприятиях, которые проводились этой компанией?» - «Да. Один раз я участвовала в поездке, организованной ЮКОСом, в Нефтеюганск, где мы имели возможность присутствовать на совещании касаемо геологоразведки и посетить Приобское месторождение…это было точно вскоре после кризиса, скорее всего, 99 год. Еще я участвовала в расширенном правлении компании ЮКОС, куда приглашали журналистов, где обсуждались инвестиционные планы компании, готовность ее подразделений к капитальным вложениям. Это было в 98 или 99 году. Потому что это был момент подъема цен на нефть после резкого их снижения и у компании появились дополнительные доходы, которые можно было вложить в капитальное строительство и новые объекты. Я помню, как Михаил Ходорковский ругал некоторых подчиненных из дочерних компаний за то, что они оказались не готовы быстро осваивать капвложения, которые у компании появились благодаря росту цен на нефть». – «Из этой поездки и присутствия на заседании правления существенные для вас сведения о компании вы почерпнули?» - «Я сейчас не могу припомнит, наверняка там назывались какие-то цифры и показатели, но для меня как журналиста была интересна сложившаяся ситуация, как компания, получившая благодаря резкому улучшению мировой конъюнктуры дополнительный доход, этим доходом распоряжается. У меня сложилось мнение, что основную часть этого дополнительного дохода компания ЮКОС была намерена потратить на новые проекты, оборудование и капитальные вложения. Я считала для себя как для журналиста это существенной информацией. Также в Нефтеюганске я получила информацию о результативности и доходности операции по гидроразрыву пласта. Ну, наверное, не стоит дальше продолжать», - смущенно улыбнулась свидетельница.
«Я попросил бы вас подробнее ответить на следующий вопрос. Можете ли вы сравнить полноту раскрытия информации компанией ЮКОС с другими сопоставимыми компаниями?» - «А это зачем вопрос? Мы тут аналитикой занимаемся, допрашиваем эксперта? Эти вопросы не относятся к обстоятельствам, подлежащим доказыванию, прошу снимать их!»- снова встал Лахтин.

«Прокурор Лахтин, наверное, давно не читал обвинительное заключение. В обвинительном заключении очень много утверждений о том, как ЮКОС скрывал информацию о своей деятельности, о ее результатах, предоставлял недостоверную информацию, обманывал всех. Поэтому данные вопросы как раз и направлены на опровержение этих утверждений обвинения», - пояснял Клювгант. Свидетельница стала отвечать на вопрос: «До 2000 года информационная открытость ЮКОСа была на среднем уровне. Легче всего было получить информацию о деятельности ЛУКОЙЛа. С 2000 года, когда ЮКОС выпустил еврооблигации и взял курс на открытость, работу с инвесторами и повышение капитализации компании, информационная открытость ЮКОСа заметно увеличилась, потому что информационная открытость является необходимым условием роста ее капитализации, без достоверной и убедительной информации о компании никто не будет покупать ее акции, особенно западные инвесторы. С 2000 года и в дальнейшем ЮКОС был среди нефтяных компаний одной из лучших по раскрытию информации и доступности информации. Хотя, повторю еще раз, ЮКОС предоставлял вовсе не всю информацию, которую хотели бы знать любопытные журналисты. Как правило, это были вопросы, которые неохотно раскрывает любая компания», - отвечала свидетельница.

Прокурор Ибрагимова  даже не смотрела на свидетельницу. Лахтин погрузился в ноутбук.

ЮКОС равнялся на «Шелл», «Эксон Мобил», «Би Пи»

«Какие компании входили в состав ЮКОСа как вертикально-интегрированного холдинга?» - «Вопрос снимается», - заявил судья. – «Известно ли вам, что в состав холдинга ЮКОС входили добывающие компании? Нефтеперерабатывающие? Торговые компании?» - задавал вопросы по-иному адвокат. – «Да. Конечно», - отвечала Лысова. – «Какие наиболее характерные черты вы можете назвать с точки зрения организационно-управленческой структуры компании?» - «За время, что я освещала деятельность ЮКОСа, была проведена серьезная реформа управления этой компанией. Эта реформа полностью соответствовала схеме управления крупнейшими интегрированными нефтяными компаниями, принятой в мире. Она копировала структуру таких компаний, как «Шелл», «Эксон Мобил», «Би Пи», где управление компанией ведется через подразделения, отвечающие за разведку и добычу, во-первых, переработку и сбыт, во-вторых. И существует единая головная управляющая компания, которая занимается стратегией всего холдинга. Эта схема продиктована тем, что компания ведет разные виды деятельности, начиная от добычи сырья и заканчивая продажей готового продукта». – «Тем не менее что-то необычное, настораживающее в организационно-управленческой деятельности ЮКОСа вами замечалось?» - «Да. Поскольку для внедрения такой модели вначале необходима полная консолидация акций дочерних обществ, то есть головная компания сначала выкупает 100 процентов акций дочернего общества, становясь полным его хозяином, после чего может менять модель управления этим обществами. По такому пути шла, например, компания ЛУКОЙЛ. Но ЮКОС начал внедрять внешнее управление в дочерних обществах еще до полной консолидации их акций, поскольку это допускалось российским законодательством, и такие права были у владельца контрольного пакета, коим и являлась компания ЮКОС. Я помню, что был период, когда миноритарные акционеры дочерних обществ были недовольны тем, как проводится консолидация». – «Давайте только уточним. Вы под внешним управлением, что имеете в виду?» - «Когда функции управления дочерней компанией передавались юридическому лицу, например, управляющей компании ЮКОС». – «Еще какие-то отличия вы можете назвать? Или что-то тревожащее? Непонятное?» - «После урегулирования споров с миноритарными акционерами дальше изменение управленческой структуры ЮКОСа в общем русле. В итоге компания перешла на единую акцию, акционеры дочерних компаний получили в обмен акции ЮКОСа, акции дочерних компаний перестали существовать. То же самое было и в ЛУКОЙЛе. В общем, это обычный путь, по которому с разной скоростью двигаются все вертикально-интегрированные нефтяные компании». - «Может быть, были какие-то управленческие конфликты, принуждение допустим к незаконным действиям со стороны основной компании к объектам своего управления?» - «О конфликтах внутри компании мне ничего известно не было. Внешние конфликты у компании были, внутренних нет».

Валерий Лахтин пошел по словарной статье

«Вы сравнивали показатели ЮКОСа со среднеотраслевыми показателями?» - «Обязательно, конечно! – закивала Лысова. – В первую очередь мы обращали внимание на производственные и финансовые показатели, но мы обращали внимание и на темпы роста и падения. То есть если у компании, допустим, добыча падала в отличие от других, это был серьезный повод для исследования ситуации. Также мы обращали внимание на такой показатель, который стал доступен с внедрением международной финансовой отчетности, как эффективная налоговая ставка, консолидированная по всей компании. Это был очень важный показатель для инвесторов». Вадим Клювгант попросил уточнить для суда и всех остальных, о чем идет речь. «Международная финансовая отчетность, - начала пояснять госпожа Лысова. - отличается от российской тем, что она описывает деятельность не только отдельно взятого юридического лица, но и всех компаний, деятельность которых зависит от описываемой компании и на которую (на деятельность) эта компания может влиять. Таким образом, международная финансовая отчетность показывает консолидированную деятельность группы, куда также включены показатели деятельности всех дочерних предприятий ЮКОСа.

Поэтому международная отчетность для журналистов являлась более информативной, она давала более понятную картину всего бизнеса. В частности, по налогам, все компании, которые входили в группу, а в случае ЮКОСа и ЛУКОЙЛа это могли быть сотни юридических лиц, - так вот все эти компании платили налоги, но поскольку в те годы (как, впрочем, и сейчас) в территориальных образованиях существуют льготы по налогам, например, по налогу на прибыль)…

«Мы специалиста допрашиваем, защита?! Выслушиваем лекцию, что такое US GAAP!» - не выдержал тонкостей Виктор Данилкин. – «Я попросил уточнить понятие «эффективная налоговая ставка»», - объяснился Вадим Клювгант. Валерий Лахтин решил, что его в этом разговоре ощутимо не хватает: «Ваша честь, действительно, словари для этого есть!» (Ожегова? - ПЦ).

Но свидетельница все-таки решила договорить: «Эффективная налоговая ставка – это те налоги, которые в реальности платит вся группа компаний. Она отличается от ставки, установленной налоговым законодательством, потому что компании, входящие в группу могут пользоваться льготами. Эффективная налоговая ставка у всех нефтяных компаний, кроме «Сургутнефтегаза», была ниже установленной в законодательстве. Но ставка ЮКОСа находилась на среднеотраслевом показателе и была, например, выше, чем эффективная налоговая ставка компании «Сибнефть». Это имеется в виду общий объем уплаченного компаниями группы налога на прибыль в отношении к собственно самой прибыли как объекту налогообложения. Если эффективная ставка 17 процентов, значит вся группа компаний со своей прибыли заплатила 17 процентов, а не 35, как установлено законодательством.

«Другие показатели ЮКОСа, как бы вы сравнили со среднеотраслевыми?» - возвращался адвокат к интересующей его теме.
«Или пусть защитник Клювгант задает вопрос, какими конкретными документами оперировал свидетель, анализируя те или иные показатели, или… я считаю, надо снимать вопрос!» - снова выступал Валерий Лахтин. – «Валерий Алексеевич, у вас будет возможность задать свои вопросы, когда вам такое право будет предоставлено. Вопросы защиты не ограничены. Они вправе задать свои вопросы, вы потом зададите свои!» - не согласился судья.

«Никаких заметных отклонений <у ЮКОСа> от показателей других сравнимых компаний я сейчас вспомнить не могу», - ответила свидетельница.

Ходорковский не дистанцировался от ЮКОСа

«Было ли вам известно, что цены, по которым дочерние добывающие компании ЮКОСа реализовывали нефть в регионах своей деятельности, были существенно ниже, чем цена нефти Юралс в европейских портах в тот же период?» - «Да, конечно. Это было видно из отчетности компании ЮКОС. Достаточно посмотреть объем добытой нефти и выручку компании, чтобы понять, по какой цене эта нефть реализуется». – «А эта разница в ценах была свойственна именно ЮКОСу?» - «Нет, это абсолютно свойственно любой нефтяной компании, ни одна российская нефтяная компания не реализует нефть внутри страны по цене котировок Юралс или по экспортной цене. В силу разницы этих рынков и разницы ценообразования на них».

«Кто персонально был первым руководителем ЮКОСа и представлял компанию во взаимоотношениях с общественностью, журналистами, экспертным сообществом?» - «Для меня все эти годы основным руководителем ЮКОСа был Михаил Борисович Ходорковский, независимо от того, как называлась его должность». – «Вам приходилось сталкиваться с фактами, информацией о том, что Михаил Борисович Ходорковский как-то скрывал, камуфлировал свою принадлежность к руководству ЮКОСа?» - «Нет. Он давал интервью как руководитель ЮКОСа. Я не помню случаев, когда Михаил Борисович от нее дистанцировался!» - «Он выступал публично по вопросам деятельности ЮКОСа и результатам этой деятельности?» - «Да, конечно. Он давал интервью, проводил пресс-конференции, после годового собрания акционеров он выступал и давал пояснения по результатам деятельности компании. Никогда не отказывался отвечать на вопросы, относящиеся к ЮКОСу. Для общественности было очевидно, что стратегические вопросы в ЮКОСе решает именно он. Он был абсолютно в курсе положений дел в компании».

«Вам приходилось знать Михаила Борисовича Ходорковского в каком-либо ином качестве, чем руководителя ЮКОСа?» - спросил Клювгант. – «Он был еще совладельцем Группы МЕНАТЕП, у которой, насколько мне известно, были и другие инвестиции, кроме компании ЮКОС. Но по этим вопросам он старался не выступать…Да, он еще был одним из руководителей банка МЕНАТЕП. То есть в понимании общественности Михаил Борисович Ходорковский был связан с ЮКОСом и с банком МЕНАТЕП». – «А почему он не выступал от Группы МЕНАТЕП, вы сказали?» - «Потому что Группой МЕНАТЕП управлял Платон Леонидович Лебедев. Эти вопросы были в его компетенции. Видимо, у них было такое разграничение».

«Компания ЮКОС, ее деятельность, результаты деятельности представляла большой интерес? Или она была безразлична вам и другим вашим коллегам?» - «Нет, ну как безразлична? – улыбнулась свидетельница. – Конечно, она представляла большой интерес. Я бы даже сказала очень большой интерес, потому что эта компания стала крупнейшей в России по капитализации, то есть по своей акционерной стоимости. Эта компания готовила серьезные сделки. Эта компания первой раскрыла своих конечных владельцев. И интерес читателей и деловых СМИ к этой компании всегда был велик в силу масштаба ее бизнеса, - говорила Лысова. – Что касается лично меня, в силу распределения обязанностей в газете «Ведомости» были закреплены определенные темы или компании, которые мы должны были освещать, следить за новостями и писать статьи. Мне достались ЮКОС и «Сургутнефтегаз», поэтому лично я уделяла им повышенное внимание в силу своих обязанностей».

Свидетельница: «У меня не было оснований это даже заподозрить» (о хищении 350 млн тонн нефти)

«По настоящему делу Михаил Борисович Ходорковский и Платон Леонидович Лебедев обвиняются в том, в частности, что они, создав и возглавив организованную преступную группу, похитили всю нефть, добытую дочерними компаниями ЮКОСа за 6 лет в объеме 350 млн тонн. В связи с этим, на основании имеющейся у вас информации о компании ЮКОС, считаете ли вы возможным, что такое преступление имело место и оставалось незамеченным для экспертного сообщества, аналитиков, журналистов?». Прокуроры засуетились. Сначала вскочила и села Ибрагимова, затем Смирнов… «Вопрос в такой форме снимается», - опередил их судья. – «Прошу снять этот вопрос и подобные вопросы, потому что свидетель не является автором обвинительного заключения! Не читала материалы уголовного дела!» - непоправимо отстал от коллег Валерий Лахтин. – «Валерий Алексеевич! Я УЖЕ снял вопрос!» - возмутился судья и попросил защиту переформулировать вопрос. Вадим Клювгант сделал это: «Вам что-нибудь известно о фактах хищения у дочерних обществ ЮКОСа такого объема нефти и о причастности к этому Ходорковского и Лебедева?» - «Нет, мне ничего про это неизвестно. У меня не было оснований это даже заподозрить в силу имеющейся информации - отвечала Татьяна Лысова. – Я пользовалась информацией не только самой компании ЮКОС, но также официальной информацией диспетчерского управления ТЭК, где было видно сколько нефти компания ЮКОС добывает, сколько поставляет на заводы, сколько экспортирует. Вся эта нефть в статистике Центрального диспетчерского управления ТЭК (подразделение Минэнерго) относилась к компании ЮКОС. И невозможно предположить, что ЮКОС добывал на самом деле больше нефти, и она не подпадала под учет ЦДУ ТЭК, потому что этот учет автоматизирован и, насколько мне известно, ведется очень строго».

«Пока у меня больше нет вопросов. Защита закончила», - сообщил Вадим Клювгант.

«У обвинения будут вопросы?» - спросил судья. – «Да. Были насыщенные вопросы и ответы. Нам надо проанализировать в совокупности вопросы и ответы. Я прошу объявить перерыв для формирования вопросов, которые мы желаем задать». - «Сколько вам нужно времени?» - спросил судья. – «Часа два…» - никуда не спешил прокурор Лахтин. – «Какой «часа два»!!! До 12 часов перерыв!» - распорядился судья. Публика рассмеялась.

Прервались.

Прокуроры ополчились на журналистку, журналистов и журналистику

Перерыв закончился. Все заняли свои места. Судья выжидательно посмотрел на Валерия Лахтина. «Ваша честь, можно еще 15 минут?» - решил прокурор основательно подготовиться к разговору со свидетельницей, которая, по его же собственным словам, никакого отношения к предъявленному обвинению не имела. Публика грохнула от смеха. Судья сердился и молчал. Но все же дал гособвинителям еще время. Лахтин тут же выбежал из зала.

Наконец все прокуроры вернулись в зал. Свидетельница Лысова была на трибуне. Судья, выйдя из комнаты, продолжил заседание.
«Вы в ходе работы в газете «Ведомости» и бизнес-медиа какие-либо оплаты за какие-либо услуги от организаций, подконтрольных Ходорковскому и Лебедеву, получали?» - «Нет». – «Вы непосредственно сами организовывали публикации в «Ведомостях» или в других СМИ непосредственно в интересах Ходорковского, Лебедева, или вы редактировали информацию, которую вам предоставляли сотрудники ЮКОСа, адвокаты Ходорковского и Лебедева?» - «Нет».

«Вам вопрос понятен? Мне, например, непонятен!» - проявил себя председательствующий. Вопрос уточнился по датам. Но Валерий Лахтин надеялся, что его корректура изменит до неузнаваемости и ответ свидетеля: «Так да или нет?». Все рассмеялись. Татьяна Лысова еще раз ответила отрицательно.

«Если вы сами сказали, что не публиковали какую-либо информацию, может быть, вы организовывали публикацию в интересах Ходорковского, Лебедева?» - «Я организовывала публикации исключительно в интересах средств массовой информации, в которых я работала». – «Вам вопрос задан про Лебедева и Ходорковского, организовывали публикации?» - поддержал этот дружелюбный разговор судья. – «Для них и в их интересах нет», - отвечала Татьяна Лысова.

«Считаете ли вы себя специалистом в финансово-экономической деятельности вертикально-интегрированных компаний?» – «Ваша честь», -поднялся Клювгант, но Лахтин повысил голос и перекричал адвоката: «Вы тут упомянули, что вы анализировали деятельность вертикально-интегрированных компаний, я так понимаю, что вы достаточно профессионально отвечали…Поэтому я спрашиваю. Вы себя специалистом считаете? Существовала у вас какая-то специальная подготовка по вопросу деятельности ВИНК?» - «Прошу снять вопрос, - встал Вадим Клювгант. - Свидетель сообщает об известных ему сведениях, о тех, которые он знает. Поэтому задавать свидетелю вопрос, является ли он специалистом, - некорректно».

«Вам вопрос понятен?» - уточнил судья. – «Да, - отвечала Лысова и поясняла. - Я не являюсь специалистом по финансам, мое образование инженер-математик. Я 15 лет работаю в журналистике, большую часть этого времени я занималась освещением нефтяных компаний. Знания в этой сфере я получала из книг, публикаций, из общения со специалистами. Если говорить о моей собственной специализации, я являюсь специалистом по информации и по освещению событий в СМИ».

«При подготовке публикаций, если у вас возникали вопросы, вы обращались за консультациями к работникам НК ЮКОС?» - спросила Ибрагимова. – «Да, конечно. В первую очередь я обращалась за разъяснениями к сотрудникам НК ЮКОС, но во всех случаях, когда у меня возникали вопросы и неясности, я обращалась за разъяснениями к профильным специалистам. Обращаться за разъяснениями к источнику информации и к компании, которой эта информация касается, – это правило журналистики». – «А с кем конкретно вы общались, назовите фамилии и должности?» - продолжала допрос Ибрагимова. – «С Михаилом Борисовичем Ходорковским, на разных должностях, с Юрием Бейлиным, когда он руководил «ЮКОС-ЭП», с казначеем ЮКОСа Шейко, с руководителями и сотрудниками пресс-службы…» - «А кто был руководителем пресс-службы?» - «Роман Артемьев. И я эпизодически общалась с другими менеджерами компании ЮКОС, фамилии которых я сейчас точно вспомнить не могу. А! Еще я общалась по вопросам акционерной собственности с Голубовичем и пару раз общалась с Алексаняном, руководителем юридической службы». – «Кто-либо из указанных лиц – были ли случаи отказа в предоставлении вам консультаций?» - «Были». – «По каким вопросам?» - «Точно не помню, но как правило – по готовящимся сделкам. Причины этого понятны и я это уже объясняла. Так себя ведут все компании. То есть в случаях, когда готовящаяся публикация могла каким-то образом осложнить их деятельность, они старались не давать информации». – «Давая разъяснения, сотрудники НК ЮКОС вам предоставляли какие-то документы, подтверждения своих слов?» - «Периодически предоставляли». – «Даже если вы об этом не просили?» - «Возможно, были и такие случаи. Если они хотели подтвердить свои сведения документально, они могли предоставить или показать документы».

Валерий Лахтин подозревает источники информации

Снова начал спрашивать Лахтин. «Что вам известно о компаниях, которые входили в вертикально-интегрированную компанию ЮКОС?» - «Уточните вопрос!» - вмешался судья. – «Да, уточните!» – тут же эхом отозвался Валерий Лахтин, хотя всех уточнений пока ждали только от него. Судья Данилкин еще раз сказал прокурору, что вопрос его непонятен. Валерий Лахтин объяснился в том смысле, что ему не хватает конкретики и названий компаний. Свидетельница стала перечислять входившие в ЮКОС компании: «Самаранефтегаз», «Юганскнефтегаз», «Томскнефть», Куйбышевский НПЗ, Новокуйбышевский НПЗ…» - отвечала Лысова. – «Валерий Алексеевич, все перечислять?!» - раздражался вопросами прокурора судья. – «Нет. А какой профиль деятельности этих компаний, если вы помните?» - повеселил свидетельницу прокурор. Татьяна Лысова поясняла, что три первые –это добывающие предприятия, затем НПЗ – нефтеперерабатывающие предприятия. «А эту информацию вы от кого получали?» - спрашивал Лахтин. Свидетель поясняла, что это была открытая и официальная информация, которая не нуждалась в дополнительной проверке. «А дополнительно вы получали от сотрудников НК ЮКОС информацию о том, какие компании входили в структуру ВИНК ЮКОС?» – попустил последний ответ свидетельницы Валерий Лахтин. «Я думаю, что никакой дополнительной информации я не запрашивала. Структура компании и так была известна. Я обычно запрашивала у сотрудников ЮКОСа ту информацию, которая не была мне известна, или вызывала у меня сомнения. Данная информация сомнений у меня не вызывала». – «В вашем представлении входили ли в структуру холдинга ЮКОС компании, которые были зарегистрированы в ЗАТО?» - «Об этих компаниях мне известно не было до момента разбирательства налоговых претензий к компании ЮКОС в 2004 году». – «А вот по поводу момента «разбирательств налоговых претензий», как вы выразились, - что вам известно? Каков вообще источник информации по поводу компаний, зарегистрированных в ЗАТО?» - «Источник – решения суда, которые публиковались. …» - «Где, в каких судах?» - «Я не помню». – «Вы сами посещали эти суды? Запрашивали судебный департамент? Верховный суд?» - «Насколько я помню, решение суда было публичным». – «Что значит «публичным»?» – «Оно было публично доступно. Возможно, оно освещалось в прессе, возможно, вывешивалось на сайте суда. Не помню». – «Где проходили эти суды? В каких городах, населенных пунктах?» - «Могу предположить, что в Москве…» - говорила Лысова. «А предполагать ничего не нужно», - подпустил металла в голос Валерий Лахтин. – «А Москва – это закрытый автономный территориальный округ?» - шутила по существу Гюльчехра Ибрагимова.

Вопрос о месте проведения судов вызвал перепалку между Лебедевым и Ибрагимовой. «Не истерите!» - бросала прокурор. – «Это вы истерите!» - отвечал подсудимый.. Михаил Ходорковский тоже пытался высказаться. «Меня Ходорковский в очередной раз перебивает!» - быстро пожаловался Лахтин. – «Вас Ибрагимова перебивает!» – напомнил прокурору Лебедев. Прокуроры еще что-то добавляли. «Всё, спокойно!!!» - закричал судья.

«Я бы просил уважаемый суд попросить уважаемого государственного обвинителя, чтобы не вводить свидетеля в заблуждение, уточнять, какие судебные разбирательства он имеет в виду, когда задает вопрос! Если он имеет в виду арбитражные судебные разбирательства, пускай о них спрашивает, если имеет в виду уголовные судебные разбирательства, пускай именно об этом спросит. Иначе мы запутаемся» - наконец смог высказаться Ходорковский. – «Не удастся Ходорковскому нас запутать!» - снова обрушил зал №7 в смех Валерий Лахтин. «Мои вопросы это производные от ответов свидетеля», - видимо, вносил ясность прокурор Лахтин.

«Были налоговые претензии, они разбирались в арбитражном суде, в каком точно - сказать не могу, я в разбирательствах не участвовала, для меня это не имело значения – какой именно суд», - поясняла наконец Лысова.

«Так информацию о судах вы от кого получали? Может быть от Ходорковского?» - «Он в этот момент уже был арестован!» - напомнила свидетельница. Аквариум расхохотался. «Тогда от адвокатов!» - не утихал Валерий Лахтин. Публика смеялась. «Вопрос снят!» - в третий раз напоминал судья.

Прокурор поделился представлениями о независимой журналистике

«В газете «Ведомости» вы публиковались неоднократно. Не отрицаете этого?» - даже не шутил Валерий Лахтин. Главный редактор «Ведомостей» решила не отпираться – публиковалась. «Вот имела место статья от 20 июня 2002 года, названная «Капитал 7,8 миллиарда». Вы помните эту публикацию?» - «Сейчас вспомнить не могу. Публикаций было очень много. Восемь лет назад…мне названия недостаточно, чтобы вспомнить». – «Ну, речь идет о личном состоянии Ходорковского. Публиковали такое?» - «Да. Я помню само событие. Это была важная новость, мы это публиковали». – «О том, что он владел 51 процентом акций ЮКОСа через Групп МЕНАТЕП…» - воспроизводил информацию Валерий Лахтин. – «Да». – «Вы лично по этому поводу встречались с Ходорковским?» - «Я ему звонила». – «Каким образом звонили?» - «По телефону». Аквариум стонал от смеха. Зал как мог присоединялся. - «Я у Ходорковского брала комментарий относительно самого этого события – раскрытие информации». – «То есть исходный материал». – «Нет. Исходный материал был опубликован на сайте Групп МЕНАТЕП. Я брала у Ходорковского комментарий уже к этому исходному материалу». – «Какими-нибудь дополнительными документами вы пользовались при подготовке этой статьи?» - «На тот момент иных документов, кроме официального объявления на сайте Групп МЕНАТЕП о том, кто является ее владельцем, не существовало».

Валерий Лахтин продолжил вникать в журналистскую кухню. «Самостоятельно вы осуществляли подготовку публикации?» - «Да, конечно». – «Но Михаил Ходорковский, надо полагать, вносил какие-то коррективы?» - «Нет, у нас это запрещено». – «Ну как же! – язвил Лахтин. – Вам же недостаточно было официально опубликованной информации, вы позвонили Ходорковскому. С какой целью вы позвонили Ходорковскому? Если вы независимый журналист вам достаточно, как вы полагаете, официальной информации. Все-таки вы нуждались в какой-то корректировке? Или вы опасались самостоятельно публиковать?». «Валерий Алексеевич, вы уже домысливаете! – остановил прокурора председательствующий. - У вас по мере развития ваших мыслей все новые вопросы возникают!» - не мог терпеть судья.

«С какой целью вы звонили Ходорковскому?» – выбрал из россыпи своих вопросов один вопрос Валерий Лахтин. - «Чтобы получить от него комментарий по этой информации, чтобы статья была интереснее читателям. Впервые в нашей стране руководитель крупной компании официально объявил, какая доля компании принадлежит именно ему. Это было важное событие. И я задавала ему вопросы, что подвигло его на такой шаг, какова возможная реакция бизнес-сообщества, каких он ожидает последствий от этого раскрытия. Для журналиста получить комментарий от непосредственного участника событий всегда важно», – терпеливо поясняла Лысова. - «А вы тогда какую должность занимали?» - «Если это 2002 год, то я занимала должность шеф-редактора газеты «Ведомости». Что в общем понимании соответствует позиции первого заместителя главного редактора». – «А вы согласовывали окончательное содержание статьи с первым заместителем главного редактора?» - «Она была первым заместителем!!!» - пояснял Лебедев. Судья вопрос снял.
«А вы посылали копию статьи Ходорковскому, чтобы он что-то исправил, если ему не понравится» - спросила Ибрагимова. – «Нет, это запрещено правилами нашей газеты, мы никогда никому не показываем статьи до публикации».

«Инициатива взять интервью она от кого исходила?» - вновь был на коне Валерий Лахтин. «От меня», - признавалась свидетельница. «А чем была обусловлена эта инициатива?», - спрашивал прокурор, с которым только что все это уже обсудили. Виктор Данилкин снял вопрос.

Лахтин: «Я знаю немножко систему оплаты в газетах»

«Вот осуществилась эта публикация... А оплата за эту публикацию, достаточно объемная публикация… - зал начал смеяться заранее. - Я знаю немножко систему оплаты в газетах…Как вы получали оплату за публикацию? Оплата осуществлялась на ваш личный счет или на счет газеты?» - продолжал Лахтин. – «Ну так нельзя! – встал Клювгант. – «Нет, так можно! Так нужно! – саркастически продолжал Лахтин. В завязавшемся споре адвокат Клювгант назвал прозвучавший вопрос глупым, прокурор Лахтин назвал его «очень умным». «Вы уже точно знаете, что оплата была?!» - не был на стороне прокурора судья. - «Я хочу выяснить. Из каких альтруистических соображений вы напечатали эту статью?!» - поделился еще одним очень умный вопросом прокурор Лахтин.

«Позвольте я отвечу, - смеясь, реагировала Лысова. – И я, и другие сотрудники газеты «Ведомости» пишем и публикуем статьи из соображений своих служебных обязанностей, которые состоят в том, чтобы находить интересные новости, писать и готовить публикации. Оплата за эту работу осуществляется в виде заработной платы, которая перечисляется нам ежемесячно юридическим лицом ЗАО «Бизнес Ньюс Медиа», издающим газету «Ведомости». Никаких других способов оплаты публикаций в газете «Ведомости» не существует».

«Замечательно! Все бы так работали!» - был чем-то недоволен прокурор Лахтин. Зал рассмеялся.

Прокуроры инкриминировали свидетелю соавторство

«А Юлия Бушуева была причастна к подготовке статьи? Я хочу найти какую-то истину!» - вновь проявил себя Валерий Лахтин. Судья раздражился вопросами, снял его, потребовал от прокурора уточнений:«Вы хотя бы спросили, знает свидетель Бушуеву или нет! Вы о чем-то о своем!». Лысова пояснила, что Юлия Бушуева в тот момент работа корреспондентом отдела энергоресурсов. «У статьи был соавтор, Юлия Бушуева, корреспондент. У нас в газете принята система коллективной работы. Какую-то информацию для статьи получала она, какую-то я», - уточнила Татьяна Лысова. «Сейчас можете конкретизировать, какую вы получали, какую она?» - не щадил ни своего, ни чужого времени Валерий Лахтин. «Я могу точно сказать, что я брала комментарий у Ходорковского», - взяла все риски на себя Татьяна Лысова. Дальше Лахтин спросил, писала ли Лысова еще статьи о ЮКОСе в соавторстве с Бушуевой. Та подтвердила. Организованная группа оформлялась просто на глазах.

Прокуроры спросили, получала ли Бушуева заказы на публикации о ЮКОСе и Ходорковском от адвокатов Дреля, Ривкина, Клювганта. «Заказы на публикации Юлия Бушуева не получала. Если бы мне стало известно о таком случае, она была бы уволена!». – «Почему она была бы уволена?» - хотел развития Лахтин. «Вопрос снят!» - сообщил судья. «Таковы правила нашей газеты», - успела сказать Татьяна Лысова.

«Вот вы сказали, что подготовили статью, потому что эта тема была интересна читателям…вы упоминаете, что Ходорковский признал за собой капитал 7,8 млрд долларов… что в принципе и я не отрицаю!» - продолжал Лахтин. Зал снова смеялся. «Он сам с собой разговаривает?» - спросил Лебедев. Зал еще раз грохнул. Лахтин задал очередной вопрос по публикации: что-то о том, ГДЕ Ходорковский признался в наличии такого капитала. «Да при чем тут это?!» - шепотом возмущались в зале. Михаил Ходорковский снова подошел к микрофону: «Поскольку указанная статья не оглашалась, хотя я не против, чтобы она была оглашена, то я хотел бы на этом примере установить некое общее правило – мы можем ссылаться на содержание неоглашенных материалов, когда задаем вопрос свидетелю?! Если можем, то тогда мы этим будем пользоваться». – «Вопрос снимается!» - выслушав подсудимого, согласился судья. – «Я ссылаюсь исключительно на ваши показания, вы упомянули о неких статьях, я просто конкретизирую…», - обратился Лахтин к свидетельнице. – «Вот, пожалуйста, только по показаниям», - руководил допросом судья.

«Вы спрашивали у Ходорковского за счет каких источников он стал владельцем 7,8 млрд долларов?». – спросил Лахтин. - «Я этот вопрос не задавала, потому что ответ на него очевиден». – «Это какой же?!» - обрадовался было Лахтин. – «Ходорковский признал за собой 51 процент ЮКОСа. По тогдашним котировкам акций этой компании 51 процент был равнозначен 7,8 млрд долларов. Когда существует биржевая оценка актива, дополнительные подтверждения не нужны. Под капиталом имелись в виду именно эти акции ЮКОСа».

«При подготовке других статей о Ходорковском фигурировали ли другие суммы?» - спросила Ибрагимова. «Стоимость акций ЮКОСа менялась, соответственно, менялась и оценка состояния Ходорковского», - уточнила Лысова.

Прокурор Ибрагимова из ничего создала противоречия

«О Лебедеве вы какие-то заметки, статьи публиковали?» - нащупала новую тему прокурор Ибрагимова. – «О его деятельности?» - уточняла свидетельница. «Ну я не знаю, какие у вас там взаимоотношения, кроме деятельности, о чем еще можно написать?», - охотно отвлеклась прокурор Ибрагимова. Зал возмущался. Лебедев смеялся. «В публикациях газеты «Ведомости» Платон Лебедев, несомненно, упоминался. Была ли лично я автором иных заметок, в которых упоминался Платон Лебедев, я сейчас вспомнить не могу». – «А такая нашумевшая публикация «Платон Лебедев создатель преступных схем», неужели вы не помните свою публикацию?» - ухватилась за заголовок прокурор Ибрагимова. Татьяна Лысова «нашумевшей», по мнению прокурора, статьи не вспомнила.

«При написании статьи касательно деятельности Лебедева, откуда вы черпали информацию?» - продолжила Ибрагимова. «Это зависело от конкретной статьи. В целом я уже рассказывала, откуда я получала информацию для своей работы. Что конкретно я писала за эти годы – я вспомнить не могу. Откуда я брала цифры можно попытаться вспомнить, только если увидеть конкретную публикацию. Но, как правило, в самих публикациях мы указывали всегда источники информации». Ибрагимова, не отрываясь, смотрела на свидетельницу. – «Вы с Лебедевым встречались? Чтобы получить дополнительную информацию?» - «Нет. Не встречалась». – «Вы в своих показаниях сказали, что когда были разногласия, вы встречались с Лебедевым, чтобы урегулировать разногласия. Ваши показания?», - пыталась на чем-то поймать свидетельницу прокурор. Татьяна Лысова подтвердила, что показания ее. «Тогда противоречие некое. На мои вопросы вы отвечаете, что Лебедевым никогда не встречались, а до этого в судебном заседании вы сказали, что встречались, поскольку существовали разногласия», - удачно заполнила время процесса теперь разоблачением прокурор Ибрагимова.

«Я просил бы вас Ваша честь, попросить гособвинителей точно воспроизводить свои вопросы, на которые были даны ответы, - попросил Михаил Ходорковский. – Сначала спрашивают, встречались ли с Лебедевым для написания конкретных публикаций, а потом, при воспроизведении этого вопроса, прозвучал вопрос – встречались ли вы с Лебедевым просто. Я не первый раз сталкиваюсь с такими…либо приемами, либо ошибками стороны обвинения! Я просил бы не вводить свидетеля в заблуждение, а воспроизводить вопрос точно».

Поднялся и Лебедев: «Татьяна Геннадьевна пояснила, что мы с ней встречались в 2000 году! А вопрос, который задает Ибрагимова, касается того момента, когда я уже сидел в Лефортово. Поэтому когда задается такой провокационный вопрос, каким образом я мог 23 июля встречаться с главным редактором «Ведомостей»…».

«Еще раз поясните вопрос», - попросил Ибрагимову судья. Та даже встала: «Свидетель ранее в заседании сказала, что ранее встречалась с Лебедевым. А теперь сказала, что не встречалась с ним никогда». – «Нет, неверно!» - говорила Татьяна Лысова. Она пояснила: «Ранее на вопрос, при каких обстоятельствах я познакомилась с Платоном Лебедевым, я ответила, что я встречалась с ним для разрешения разногласий по статье в газете «Ведомости». Это был 2000-й год. Речь шла о статье, уже напечатанной в газете, к которой у Платона Леонидовича были претензии по поводу достоверности изложенных фактов. Поскольку возник на этой почве конфликт, я как руководитель встречалась с ним, чтобы разрешить этот конфликт по уже напечатанной статье. Когда вы спросили, встречалась ли я с ним для написания статей, я ответила, что для подготовки статей я НЕ встречалась с ним. Противоречий нет».

«Лебедев звонил и ругался»

«Какова была реакция Ходорковского и Лебедева, если в публикациях вы допускали критику в их адрес?» - спрашивала Ибрагимова. - «Критика как таковая в наших статьях не присутствует, потому что критика это понятие оценочное, а у нас статьи информационные. Но, конечно, мы публиковали статьи, которые были нежелательны или неприятны для компании ЮКОС. Это обычная часть нашей работы. Реакция была разная. Как правило, она исходила от пресс-службы. Но если ваш вопрос касается конкретно Ходорковского и Лебедева… Я помню один случай, когда Лебедев звонил и ругался, но это тоже обычная часть моей работы, - рассмеялась и свидетельница, и Платон Лебедев и Ибрагимова. – Был также случай, когда мы опубликовали нежелательную для ЮКОСа статью о готовящейся сделке. Речь шла о том, что ЮКОС намерен купить Восточно-Сибирскую нефтяную компанию. Поскольку узнали и подтвердили эту информацию мы самостоятельно, без помощи ЮКОСа, я потом имела беседу с Ходорковским, который сказал, что этой статьей мы им осложнили жизнь, но это наша честная победа, поэтому претензий у него нет» - «А что значит «осложнили жизнь»?» - «Любая заранее оглашенная информация о готовящейся сделке может повлиять на сделку».

«Летом 2003 года вы встречались с Ходорковским, брали у него интервью?» - спросила Ибрагимова. - «Это интервью касалось сделки по слиянию с «Сибнефтью». – «Где произошло интервью?» - «Скорее всего, в офисе компании ЮКОС». – «В ходе получения интервью вы запрашивали у Ходорковского какую-то информацию? Или просили прийти на встречу с определенной документацией?» - «Нет. Интервью это устный рассказ». – «Но для того, чтобы подкрепить какие-то сведения…Вы же будете публиковать…» - «Не могу сейчас вспомнить, но по технологии подготовки интервью скорее нет.

«Кто вас попросил прийти в суд дать показания?» - интересовалась Ибрагимова. – «Защита», - пояснила свидетельница. «Какие-то дополнительные вознаграждения…мы так поняли, что Ходорковский и Лебедев в принципе были довольны освещением вами их деятельности, были ли какие-то бонусы, премии, привилегии?» - «Ну, во-первых, я не знаю, были ли они довольны, меня это не интересовала. Никаких бонусов и премий за публикацию о конкретной компании у нас не существует. У нас существует ежегодная премия в целом за хорошую работу».

Валерия Лахтина зашкалило

«Еще один вопросик буквально на одну секунду! – пообещал Лахтин. - Какие вам известны конкретные обстоятельства взаимодействия компаний внутри ВИНК ЮКОС?» - «Конкретных обстоятельств может быть очень много в деятельности такой крупной компании… могу сказать, мне было известно, сколько нефти, добытой подразделениями ЮКОСа, поставляется на переработку на заводы, а сколько направляется на экспорт». – «Все, больше вам ничего не известно! - тут же делал выводы прокурор. – Как формировалась цена при подготовке договоров купли-продажи, кто готовил эти документы? Это вам известно?». – «Ничего из этого мне не было известно, это внутренняя коммерческая деятельность компании, которая, как правило, не публична». – «А из каких соображений вы согласились сегодня прийти сюда и дать показания?! Чем обусловлен такой интерес к Ходорковскому и Лебедеву?! Вы их личный пиарщик, что ли? Такая избирательность!». «Валерий Алексеевич, воздержитесь!» - одернул прокурора судья. Публика возмущенно роптала.

«Вы этого хама когда-нибудь урезоните?! В публичном суде!» – потребовал Лебедев. – «Действительно!» - возмущался зал. – «Я действую в интересах государства!» - заявил Лахтин. «Валерий Алексеевич, выражение подбирайте! «Действую в интересах государства»! Речь идет именно об этом!» - все-таки отчитывал прокурора судья. Затем Виктор Данилкин все же напомнил свидетельнице прокурорский вопрос: «Почему вы пришли на этот процесс?».

«Я пришла на этот процесс, потому что меня позвали. Если бы меня пригласили на какой-то другой процесс, наверное, я бы тоже пришла. Потому что я пришла сюда в интересах правосудия. Если мои показания могут помочь суду установить истину, я всегда готова выполнить гражданский долг», -с достоинством объяснила Татьяна Лысова.

Далее Лахтин спросил у Татьяны Лысовой, как реагировал Ходорковский на публикации журнала «Форбс». Свидетельница объяснила, что не может это никак прокомментировать.

Валерий Лахтин вернулся к прежнему. «Вы лично от каких-либо офшорных структур какие-либо денежные средства на публикации в интересах и того и другого подсудимого получали?» - «Нет». – «В рамках какого-либо консультационного договора получали?» - «Нет. К тому же нам это запрещено».

Вопросы стал задавать прокурор Смирнов.

«Что вам известно об обмене акций дочерних предприятий ВНК на акции ЮКОСа? Это 98 год» - спросил Смирнов. – «Мне известно, что существовали такие сделки, мне известно, что впоследствии по поводу этих сделок было недовольство со стороны государства. Мне известно также, что эти сделки были связаны с попыткой компании «Биркенходльц» арестовать и продать акции «Томскнефти», о чем адвокат этой компании заявил в интервью нашей газете. История была сложная», – отвечала Лысова. – «А что вам известно о конкретных сделках по продаже нефти в 1998-2003 годах между добывающими компаниями и НК ЮКОС?» - «В какой-то момент ЮКОС консолидировал поставки на экспорт, поэтому выкупал нефть у дочерних нефтедобывающих предприятий. По какой цене это делалось мне известно не было. Цену, впрочем, можно было вычислить косвенно – по финансовым и производственным показателям».

Полный офшор

И снова Лахтин: «От компании «Джи Ассошейтед Лимитед» вы получали какие-либо денежные средства на счет принадлежащей вам офшорной компании?». «Валерий Алексеевич! Вы о чем?!» - поразился судья. Свидетельница расхохоталась безмолвно, все остальные – в голос. «О том, что она не из альтруистических соображениях пришла в суд!»- заявил Лахтин и продолжал развитие своих мыслей. «Валерий Алексеевич! Валерий Алексеевич!!! Я вам замечание сделаю!» - пытался докричаться до прокурора судья Данилкин.

К микрофону подошел Михаил Ходорковский: «Поскольку в данном процессе сторона обвинения не приводила документов, во всяком случае, в данный момент прокурор не ссылается на документы, которые доказывают эти инсинуации, я просил бы такие вопросы снимать, или позволить и мне аналогичные вопросы по отношению к свидетелям со стороны обвинения, потерпевшим и прокурорам. Потому что из общих соображения я многое что могу предположить. Особенно в отношении господина Лахтина»

Судья снял вопрос об офшоре.

Татьяна Лысова: «Сюда я явилась с целью помочь правосудию»

«Ваша честь, разрешите ответить», - желала разъяснить ситуацию Татьяна Лысова. «Я снял вопрос!» - еще раз напомнил судья. – «Ваша честь! Нарушаются права гособвинителей! Мы инициировали вопрос, свидетель желает дать ответ!» - тут же вскочил Лахтин. Зал хохотал. «Со мной поспорим?!!» – указал на себя пальцем судья. Лахтин спорить не стал.
«Позвольте сделать заявление», - попросила свидетельница. Судья разрешил.

«Поскольку у нас публичные слушания, и в мой адрес обвинитель произнес вопрос, где говорил о принадлежащем мне офшоре… Я делаю заявление о том, что мне не принадлежат ни офшорные компании, ни компании, зарегистрированные в российской юрисдикции, ни компании, зарегистрированные в юрисдикции любой другой страны. Я никогда не оказывала консультационные услуги, никогда не получала на свои счета оплату за иную деятельность, кроме моей служебной деятельности в газете. Эта оплата состояла из моей заработной платы, которая меня вполне устраивает, и моей премии. Еще раз повторю. Все, что я писала о компании ЮКОС, я писала в связи со своей служебной деятельностью. И сюда я явилась с целью помочь правосудию. И ни с какой другой!» - произнесла Татьяна Лысова.

«Есть еще вопросы?» - спросил судья.

«Есть!» - заявил Платон Лебедев и попросил 36 и 34 тома. Но судья на этом заседание завершил. «Завтра встречаемся в 10 утра!» - объявил Виктор Данилкин.