«Вам известно, в чем в этом процессе обвиняются Ходорковский и Лебедев?» - спросил бывшего конкурсного управляющего ЮКОСа Эдуарда Ребгуна адвокат Борис Грузд  - «Нет». - «Вам органы следствия, прокуратуры не сообщили, что им вменяется хищение акций дочерних компаний ВНК?» - «Такой информации у меня нет». - «То есть, продавая имущество ОАО «Томскнефть ВНК» (100% акций), ЗАО «Хакаснефтепродукт» (100% акций), которые входили в лот № 10, вы не знали о том, что акции этих компаний якобы ранее были похищены Ходорковским и Лебедевым?» - «У меня такой информации нет», - отвечал Ребгун. Лебедев рассмеялся.

Сегодня начали вовремя. «Прошу пригласить в зал свидетеля Ребгуна Эдуарда Константиновича», - произнес в 10.32 утра Валерий Лахтин. Бывший конкурсный управляющий ЮКОСа важно зашел в зал. Подойдя к свидетельской трибуне, он не спеша достал из портфеля бутылку воды и какие-то записи. Господин Ребгун сообщил, что сейчас он является гендиректор фирмы «Бизнес-Лоция». На вопрос прокурора Лахтина о том, как Эдуард Ребгун стал конкурсным управляющим НК ЮКОС, свидетель рассказал: «Насколько я помню, консорциум зарубежных банков предъявил требования и попросил объявить ЮКОС банкротом, обратились в торгово-промышленную палату, точнее в организацию антикризисных управляющих с просьбой представить кандидатуру. Среди трех фамилий была и моя, меня выбрали арбитражным управляющим. Обязанности мои определены были законом. Отстраняется руководство должника, я принимаю обязанности, это обычная работа. Конкурсное производство предполагает, что я должен провести инвентаризацию, оценку и распродажу активов, собрать конкурсную массу, провести архивирование, все что там прописано». – «Кто производил оценку активов?» - «Это должна была быть независимая оценочная фирма. Был объявлен конкурс, кредиторы утвердили. И они производили инвентаризацию и оценку активов ЮКОСа». – «Можете назвать организации, которые производили оценку?» - «Чего-то я забыл. Их несколько было. Просто забыл. Кажется, «Росэко» возглавляло. Еще две фирмы были». - «Почему денежные средства, находящиеся на зарубежных счетах иностранных компаний, аффилированных с НК ЮКОС, вы не включили в конкурсную массу и не использовали для погашения требований кредиторов?»

«Я полагал, что Эдуарду Константиновичу будут задаваться вопросы, а не навязываться глупые утверждения! Я прошу снять вопрос!» - потребовал Лебедев. - «Валерий Алексеевич, избегайте утверждений! Вы сейчас уже начали «включил»/ «не включил» — утверждаете! Тем более что свидетель еще об этом не говорил! Пожалуйста, только вопросы!» - наставлял прокурора судья.

«Я понимаю, Ваша честь...» - удержал себя от возражений на замечание Лебедева прокурор, но тут же спросил то же самое. Председательствующий указал прокурору на его повторную «ошибку». «Я исхожу из материалов дела, которые мне известны. Поэтому и задаю такой вопрос!» - видел некую высшую ценность в «материалах дела» оправдывающийся прокурор.

«В такой форме вопрос снимается!» - заявил Виктор Данилкин. «Хорошо, тогда я задам только первую часть вопроса — что вам было известно о денежных средствах, находящихся на счетах иностранных компаний, аффилированных НК ЮКОС?» - резал, как видно, по живому Валерий Лахтин. «Там документации никакой не было, поэтому я о счетах ничего не знал. Впоследствии у меня было дочернее предприятие ЮКОСа, «ЮКОС Файненс», там ничего на счетах не было, был долг, по-моему, перед налоговой службой Голландии, 7 млн евро...больше у меня информации не было», - говорил Эдуард Ребгун.

На дальнейшие вопросы прокурора Ребгун отвечал, пользуясь своими записями. На вопрос, куда исчезла документация, свидетель пояснил, что спрашивал об этом Мизамора, Тиди, Голдфри но никакой информации не получил. «Я недавно освежал это в памяти...вот нашел даже свое письмо Тиму Осборну. Это можно кому-то продемонстрировать или зачитать?» - взмахнув листком свидетель. «Нет, спасибо, вы все уже озвучили», - ответил судья.

Продолжили. «Были ли активы ЮКОСа достаточны, чтобы рассчитываться с кредиторами, минуя стадию банкротства компании, соблюдя при этом права инвесторов?» - «После финансового анализа компании ЮКОС была установлена цифра задолженности, она превышала цифру стоимости активов. Это не моя оценка, оценка стоимости активов проводилась по данным руководства ЮКОСа, я так понимаю, это была публичная компания, она проводила конкурс и выигравшие конкурс проводили оценку. И чисто механически была сравнена с ними… И эта цифра была меньше задолженности. Проводился еще анализ коэффициентов... И эти коэффициенты подсказали, что ЮКОС может расплатиться за счет своей прибыли с задолженностью за 2992 месяца. Было ясно, что ЮКОС не в состоянии расплатиться с задолженностью в установленные законом сроки. Поэтому по закону он был признан банкротом». - «Известно ли вам, что согласно консолидированной финансовой отчетности ЮКОСа на начало 2003 года за рубежом находилось около 9,6 млрд долларов США нераспределенной прибыли ЮКОСа? И почему для расчетов с кредиторами не использовались денежные средства, находящиеся на счетах зависимых от НК ЮКОС компаний, таких как, например, «Бриттани», «Брилл»», - спрашивал Лахтин.

Михаил Ходорковский уже стоял у микрофона: «Ваша честь, я прошу снять этот вопрос: господин Лахтин сообщил свидетелю информацию не только ту, которую свидетель еще не излагал, но и ту, которая является заведомо ложной».

Добавление было и у Лебедева: «Я хочу для протокола — консолидированная финансовая отчетность ЮКОСа по стандартам US GAAP вообще не раскрывает сведений о текущих счетах и прибыли собственно ОАО НК ЮКОС, поскольку все показатели в ней консолидированы! Я полагал, что на втором году нашего судебного заседания Валерий Алексеевич разницу понимает! В этих показателях учтены несколько сотен юридических лиц и их прибыль точно так же! ».

«Валерий Алексеевич, вы можете сослаться на конкретный документ?» - потребовал судья. «Я переформулирую вопрос. Известна ли вам компании «Бриттани», «Брилл» и о средствах ЮКОСа на их счетах?» - «Мне такие компании неизвестны, и о средствах на их счетах я не знаю». - «Почему тогда основанием для определения активов и пассивов не явилась консолидированная финансовая отчетность ЮКОСа?». «Прошу снять вопрос, он просто невежественный!» - снова встал Лебедев. - «Я переформулирую. Имела ли значение консолидированная финансовая отчетность для определения пассивов и активов?» - в очередной раз переподковал свой вопрос Валерий Лахтин. - «Я запишу, еще раз можно, я не понял», - реагировал Ребгун. Лахтин повторил, свидетель записал и ответил: «Это косвенная информация, мои службы этим занимались... я слышал, что она существует, но без наличия документации что-либо истребовать я не мог. Ее отсутствие лишило меня возможности понимания того, что находится за рубежом, в каком это состоянии».

«Я что-то не понял, послушайте! У вас была консолидированная отчетность при вашей работе или нет?!» - искал ясности судья. Ребгун сообщил, что не было.

Отвечая на дальнейшие вопросы прокурора, свидетель вспомнил, что при банкротстве ЮКОСа «в периметре управления и анализа» было около 360 предприятий. «За рубежом оценивалась только одна фирма – это «ЮКОС Файнэнс»», - заметил господин Ребгун.

«А размещалась ли консолидированная отчетность ЮКОСа в сети Интернет?» - интересовался прокурор. Ребгун пояснял, что сотрудники рассказывали ему об «устаревшей» отчетности в Интернете. «Но я понимал, что эта отчетность не поможет пополнить конкурсную массу, поэтому интереса к ней не было», - рассказывал свидетель. «А было ли вам известно, что прибыль ЮКОСа была выведена на зарубежные компании, с которыми были заключены опционные соглашения?» - снова формулировал скорее ответы, чем вопросы Валерий Лахтин. Ребгун ответил, что по поводу опционов у него никакой информации нет.

«Я прошу такого рода вопросы снимать! Во-первых, потому что не указан период, во-вторых, Эдуард Константинович был конкурсным управляющим в 2006-2007 годах, о каких опционных соглашениях его спрашивают?!» - возмутился Лебедев. «Валерий Алексеевич, задавайте конкретно вопросы!» - требовал судья. «Я устанавливаю обстоятельства, подлежащие доказыванию!» - оправдывался прокурор. «Вот и устанавливайте, конкретно! В какой период времени вы задаете вопросы?!» - реагировал Виктор Данилкин.

Прокурор спрашивал свидетеля о том, что ему известно о компании «ЮКОС Кэпитал С.а.р.л.». «Есть все-таки пределы судебного разбирательства!» - снова говорил о неназванных сроках Платон Лебедев. «Первый раз о «ЮКОС Кэпитал С.а.р.л.» я услышал, когда обсуждался вопрос о финансовом оздоровлении. В 2006 году у нас была встреча с руководителями ЮКОСа в Лондоне. Там мне было объяснено, что если оно будет вводиться... я могу путать некоторые события, это свойство моей памяти, мне это не было важно... и меня тогда немножко удивило, что появился «ЮКОС Кэпитал С.а.р.л.», который является кредитором и который снимет свои задолженности, около 4 млрд долларов, в случае введения финансового оздоровления», - отвечал Эдуард Ребгун. Впоследствии конкурсному управляющему стало известно, что «ЮКОС Кэпитал С.а.р.л.» был стопроцентной «дочкой» «ЮКОС Файнэнс».

«Как вы определяете, насколько обоснованы требования «ЮКОС Кэпитал С.а.р.л.» по поводу возврата займов?» - задал Валерий Лахтин актуальный вопрос.  «Все вопросы, связанные с банкротством ЮКОСа, не являются предметом доказывания по данному уголовному делу, поскольку они разрешаются до настоящего времени, начиная с 2006», - тут же протестовал Платон Лебедев. «Кроме того, это вопрос правового характера. Это оценка обоснованности требований по судебному делу, это конечно интересно, но в компетенции ли это свидетеля?!» - заметил адвокат Вадим Клювгант. «Вопрос снимается!» - заявил судья. Лебедев же решил продолжить: «Я не понимаю, о чем мы разговариваем, какие вопросы задают, поскольку в сфабрикованном обвинении написано, что...» Его перебил Лахтин: «Покорректнее пусть Лебедев говорит об обвинении! Которое составлено компетентными следователями! Должностными лицами!». - «Так, закончили реплики! Присели все! Продолжаем допрос свидетеля!» - закричал судья. «Я закончу. «ЮКОС Кэпитал С.а.р.л.» является кредитором ЮКОСа с декабря 2003 года! Я полагаю, суду об этом известно, поскольку документы уже оглашались», - завершил свою мысль Лебедев.

Лахтин спросил, отказалась ли компания «ЮКОС Кэпитал С.а.р.л.» от своих претензий. Ребгун отвечал: «Я в голове все это не держу... Но я знаю, что «ЮКОС Кэпитал С.а.р.л.» по каким-то причинам то ли опоздал, то ли срок там не был установлен вначале…его не ввели в состав кредитор. Потом были судебные процессы и Высший Арбитражный суд, по-моему, отправил это дело на новое рассмотрение. Я это помню, потому что «ЮКОС Кэпитал С.а.р.л.» потом перешел «ЮКОС Файнэнс», в Голландию ушел, то есть до конца он не прошел этот путь… он так и не был установлен…и он появился в Голландии. Поэтому я не могу сказать, что «ЮКОС Кэпитал С.а.р.л.» был установленным кредитором, - вел свое дискретное повествование Эдуард Ребгун. - Что «ЮКОС Кэпитал С.а.р.л.» деньги перечислял я не сомневаюсь, но что это за деньги, их природа?...но информации я не получил. У меня было подозрение, что это деньги ЮКОСа или ее владельцев, и они просто решили через одну из своих фирм дать займ. Когда руководство ЮКОСа говорило о желании оказаться от 4 млрд, я не думаю, что это клиника. Очевидно, были какие-то зависимости, о которых мне не было известно. Чем кончилась бы эта история, если бы они снова пошли в первую инстанцию, я не знаю. Они вышли из состава тех, кто оспаривал решения судов низшей инстанции». Валерий Лахтин продолжил обхаживать 4 млрд долларов «ЮКОС Кэпитал С.а.р.л.», но три его вопроса на эту тему председательствующий снял один за другим.

«Что вы можете сказать о том, что в 2004 году зарубежные активы ЮКОСа оказались отсеченными от головной компании, в том числе накопленная там прибыль?» - спрашивал Лахтин. - «Что значит в вашем понимании «отсеченные от головной компании»?» - не понимал судья. «Что вам известно об активах НК ЮКОС, которые оказались за рубежом?» - вновь переделал свой вопрос прокурор. «Я прошу такие вопросы снимать, поскольку именно конкурсный управляющий продавал зарубежные активы ЮКОСа в рамках конкурсного производства. Более того, вся информация о продаже конкурсным управляющим зарубежных активов ЮКОСа размещена в правительственной «Российской газете». По каждому лоту. Там все написано», - возразил Лебедев. «Мы сейчас не редактора «Российской газеты» допрашиваем, а свидетеля», - знал свое дело Валерий Лахтин.

После повторения вопроса не редактор Ребгун стал отвечать: «Когда я анализировал активы ЮКОСа за рубежом, то некоторые действия, которые не имели никакого экономического эффекта, были. Это связано с «Мажейкяй Нафта», которая принадлежала ЮКОСу, потом перешла в «ЮКОС Интернэшнл», потом был создан фонд, где были сосредоточены активы ЮКОСа, и чисто юридически ЮКОС потерял контроль над этими активами и прибылью. Они находились в этом фонде. Условием закрытия этого фонда будет, что только тогда, когда «ЮКОС Файненс» будет принадлежать компании, не принадлежащей России. Как-то так это прозвучало. Я обратился в американский суд. Оказалось, что средства от продажи «Мажейкяй Нафта» будут только у тех кредиторов, которые прошли суды в Голландии, а там были только структуры, зависимые от ЮКОСа и консорциум из 12 банков. Американский суд попросил представителей ЮКОСа не мешать мне, но те нарушили обещание американскому суду и категорически возражали. И американский суд блокировал любую продажу активов без моего согласования. Но в итоге американский суд разрешил продать за 1,5 млрд долларов «Мажейкяй Нафта» и средства были размещены на счету «ЮКОС Интернэшнл». Очевидно, поэтому и «ЮКОС Кэпитал» и перешел к Голландии. Учитывая, что были следы 15 компаний, получается, они были юридически выведены из-под влияния ЮКОСа...ну, наверное, если у них была прибыль, я о ней не имел никакой информации, она была, как вы сказали, некоторым образом отсечена...где-то вот так...» - попытался объяснить Эдуард Ребгун.

«Пока» вопросов у обвинения не было. Защита попросила 15 минут.

После перерыва вопросы свидетелю начал задавать адвокат Борис Грузд. Для начала Эдуарду Ребгуну пришлось рассказать, что он кандидат юридических наук (специальность «Криминалистика»). Дальнейшие вопросы адвоката «Имеете ли вы опыт работы в правоохранительных органах?», «Ведете ли вы преподавательскую деятельность?» судья снял. «Каким из российских судов рассматривалось дело о банкротстве ЮКОСа?» - спросил Грузд. – «Московский арбитражный суд». Далее, отвечая на вопросы защитника, свидетель рассказал, что процедура наблюдения была введена в 2006 году, конкурсным управляющим он стал в том же году. «Во время процедуры наблюдения, знакомились ли вы с бухгалтерской отчетностью ЮКОСа, его дочерних и зависимых обществ по российским стандартам бухгалтерской отчетности?» - чеканил вопросы защитник Грузд. «Лично я, конечно, ничего не листал», - сослался свидетель на работу нескольких десятков своих сотрудников. «Знакомился ли вы с заключением оценщика о стоимости активов ЮКОСа?» - «Листы я пролистал». – «Вы упомянули об анализе финансового состояния ЮКОСа. Что из себя представляет этот документ?» - «Это был том в 300 страниц, на которых анализировалось состояние ЮКОСа и возможность восстановления платежеспособности. Там анализировался рынок, активы, балансы, лицензии. Это огромный документ, в который входил анализ ЮКОСа за 3 года. Еще анализировался рынок нефтяной. В то время я это прочел» - «В этом документе отражалась консолидированная структура холдинга ЮКОС?» - «Думаю, что нет. Я этого не помню». - «В период наблюдения, заявлялись ли вами ходатайства арбитражному суду о применении дополнительных мер о сохранности имущества ЮКОСа?».

Помолчав, Ребгун ответил: «Закон предписывает некий процент...» - «Вам задан вопрос — были ходатайства? Можете ответить?» - хотел ответа по существу Виктор Данилкин. - «Я думаю, да. Я не помню всех ходатайств. У меня за последний год только было около 5 тысяч письменных решений, прошло несколько лет...» – «Было ли среди мер, о которых вы просили, запрет совершения без предварительного письменного согласия временного управляющего сделок на сумму свыше 30 млн рублей?» - «Возможно». - «Менеджмент ЮКОСа, его дочерних и зависимых обществ направляли ли вам на согласование планируемые сделки?» - «Да, это было множество документов». - «Согласовывали ли вы договоры о передаче полномочий исполнительных органов ОАО «Самаранефтехимпроект», ОАО «Ангарскнефтехимпроект», ОАО «Средневолжский НИИ НП», ЗАО «Уренгой-Инф», ОАО «Арктикгаз», ОАО «Нефтегазтехнология» к ЗАО «ЮКОС РМ»?» - «Не помню». – «Согласовывали ли вы протоколы по установлению стоимости оказываемых «ЮКОС ЭП» услуг управляющей организации для ОАО «Самаранефтегаз»?» - «Я согласовывал сотни документов. В общей сложности – несколько тысяч. Я не отслеживаю это все. Все, что вы спрашиваете, я не могу вспомнить».

Допрос продолжился «Был ли вами согласован договор пожертвования денежных средств между «ЮКОС-М» и МВД РФ?» - «Не помню». - «Вы как арбитражный управляющий — являлось ли для вас чем-то необычным передача в холдинге ЮКОС функций единоличного исполнительного органа управляющей компании? Применительно к «ЮКОС ЭП»?». - «Для меня ничего необычного не было. Я вполне профессионально понимаю, что это возможно». – «Считали ли вы, что согласовывая такие договоры, вы неправомерно лишали самостоятельности такие акционерные общества?» - «Нет, не считал, иначе не принял бы такого решения».

С «ЮКОС ЭП», «ЮКОС РМ», «ЮКОС-Москва» свидетель сталкивался. Ребгун пояснил, что получал от них «информацию в огромном количестве». - «Можете вы подтвердить или опровергнуть, что на момент проведения вами финансового анализа «ЮКОС ЭП» был управляющей компанией для семи дочерних обществ ЮКОСа?» - «Я этого не помню». - «А то, что «ЮКОС РМ» был управляющей компанией для 42 дочерних обществ ЮКОСа?» - «Знаете, я уже устал говорить, что я этого не помню. Та структура управления, которая была в ЮКОСе, она меня вполне устраивала, она отвечала тем задачам, которые передо мной поставил закон. Зачем мне было разрушать то, что нормально работало? Я не очень понимаю. А 7 компаний или 40... я этого не помню. Это свойство моей профессии и моей памяти, я не буду такие вещи запоминать! Была рабочая группа в ЮКОСе, от которой я получал необходимую информацию. А говорить как попугай «не помню», «не помню», «не помню»...это...». «Это суд! – продолжил за свидетеля Виктор Данилкин. - Здесь одни задают вопросы, а другие...». - «Начинаю понимать», - усмехнулся Ребгун.

Дальше адвокат Грузд спросил о целях и задачах компании «ЮКОС РМ». Отвечая на этот вопрос и предвосхищая все будущие вопросы, Эдуард Ребгун объяснил, сколь многое он забыл: «Я разобрался со своими службами в управлении компании. Мне было ясно, кто за что отвечает, кто чем занимается. Если нужны были коррективы, я их внес, но этого я тоже не помню. А сейчас я об этом просто забыл».

«Можете ли вы подтвердить или опровергнуть, что «ЮКОС РМ» занималось в холдинге ЮКОС юридическим сопровождением деятельности компаний?» - не перестал задавать свои вопросы Борис Грузд. «В какой-то части», - вспомнил свидетель. «Регулированием финансовых потоков?» - «Я не помню, за что они отвечали. У меня было несколько десятков юристов, они взяли на себя часть нагрузки. Какая-то нагрузка была поручена штатным юристам ЮКОСа. Вот все, что я помню». «Внедрением и распространением информационных технологий?» - продолжал интересоваться деятельностью «ЮКОС РМ» адвокат Грузд. Свидетель не смог ответить на этот вопрос. Не знал он и о работе «ЮКОС РМ» с акционерами, и о том, что эта компания взаимодействовала с зарубежными и российскими партнерами по бизнесу. Не смог свидетель сказать ничего определенного и о том, что «ЮКОС РМ» управляло производством нефтепродуктов и нефтехимической продукции. «Управлением, транспортировкой, хранением и реализацией нефти?» - продолжил перечислять сферы ответственности «ЮКОС РМ» защитник. «Я считаю, что она ей управляла», - согласился господин Ребгун. «Экспортом, оптовой торговлей, розничной торговлей через сеть АЗС?» - «Я не помню. Я чувствую себя в непонятном положении. Мне задают сотни вопросов, на которые я вынужден отвечать «не помню». Если цель вывести меня из себя — не получится», - реагировал Ребгун. И судья, и адвокат пытались пояснить свидетелю, что такая уж его участь, но обидеть его тут никто не хочет, просто есть необходимость задавать ему, свидетелю, эти вопросы. «У меня такое ощущение, что вы отнимаете у меня время», - знал цену своему времени Эдуард Ребгун.

«Какие нефтеперерабатывающие заводы входили в структуру ЮКОСа?» - спросил защитник. «Конечно, у меня были списки, но к настоящему времени я не помню», - ответил Эдуард Ребгун.

Вопросы о «ЮКОС ЭП» защитник Грузд задал уже «оптом» (в частности, он интересовался, известно ли свидетелю, что эта управляющая компания занималась разработкой стратегии добычи нефти; определением направлений инвестиций в нефтедобычу; координацией научно-исследовательских работ; разработкой и контролем производственной программы по нефтедобыче; исполнением бюджета по нефтедобыче).

Но цели и задачи деятельности компании «ЮКОС ЭП» были за пределами памяти свидетеля Ребгуна. «В свое время у меня было полное понимание, как работают компании. Сейчас, в 2010 году, я этого не помню», - пояснил свидетель. «Помните ли вы нефтедобывающие предприятия, входящие в холдинг ЮКОС?» - «Перечень существовал, находится в архивах... сейчас я их не назову. У меня голова занята совсем другими вещами».

Заговорили о другом. «Помните ли вы, когда вами был составлен анализ финансового состояния ЮКОСа?» - «Это одна из задач процедуры наблюдения. Где-то, значит, в 2006 году». – «Где находится оригинал этого документа?» - «Насколько я понимаю, он представлялся в суд. Там, наверное, и находится». – «Располагаете ли вы копией этого документа». – «Возможно, я об этом не знаю. Может, у моих сотрудников это есть». - «В процедуре наблюдения, перед составлением этого анализа, были ли вами выявлены российские и зарубежные активы холдинга?» - «По российским активам у меня было представление. По зарубежным активам вся документация была выведена, говорили что за рубеж...по ним у меня никакой информации не было». - «Вы можете подтвердить или опровергнуть, что НК ЮКОС имел сто процентов участия в уставном капитале 108 дочерних обществ?» - «Меньше чем 100 компаний, 60 или 70…» - «Можете подтвердить или опровергнуть, что НК ЮКОС имел от 90 до 90,71 процента участия в уставном капитале восьми дочерних обществ?» - «У меня нет такой цифры в голове». – «Что ЮКОС имел от 75 до 87,15 процентов участия в уставном капитале еще восьми дочерних обществ?» - «Не помню» - «Вы можете подтвердить или опровергнуть, что ЮКОС имел всего свыше 50 процентов участия в уставном капитале 144 дочерних обществ?» - продолжал задавать подробные вопросы адвокат Грузд. - «Не помню».

Других цифр участия ЮКОСа в уставном капитале зависимых обществ Ребгун тоже не помнил. «Вы можете подтвердить или опровергнуть, что ЮКОС всего имел долю участия в уставном капитале 31 зависимого общества?» - «Подтвердить или опровергнуть не могу».

Затем Борис Грузд подробно прошелся по компаниям, входящим в периметр консолидации ЮКОСа, но связи между многочисленными компаниями, упоминаемыми адвокатом, Ребгун снова не помнил, сообщая, что не может «ни подтвердить, ни опровергнуть» данные сведения (информация у бывшего конкурсного управляющего была только по компании «ЮКОС Файнэнс»).

Устав от допроса, Эдуард Ребгун тяжело облокотился на трибуну. «Вы могли бы назвать суду крупнейшие активы ЮКОСа, которые вы сейчас помните?» - «Ваша честь, я, конечно, могу что-то вспомнить… Скажем, «Мажекяй Нафта», который, с моей точки зрения, был выведен и стал недосягаем для кредиторов России. «Транспетрол», порядка 100 млн долларов и он не был выведен только потому, что правительство Словакии отказалось…Если я буду перечислять заводы, ну...я не держу это в памяти, мне это не нужно! Я могу где-то посмотреть десятки предприятий, оценить их размеры, и перечислить. А сейчас взять перерыв и сидеть где-то в углу 20 минут вспоминать... у вас есть все оценки! Они были доступны!», - мучился свидетель. «Вы можете ответить или нет?» - раздражался судья. - «Ну я уже назвал пару...» - «Следующий вопрос!» - повел допрос дальше председательствующий.

«Можете ли вы подтвердить или опровергнуть, что цифры, цели и задачи управляющих компаний, которые мною были перечислены, наименования компаний, доля участия ЮКОСа в дочерних, зависимых компаниях, изложены в анализе финансового состояния ЮКОСа, который был вами лично подписан в июле 2006 года? Могло быть так?» - «Я думаю, в анализе он должен был быть». – «Знакомились ли вы с реестром акционеров нефтяной компании ЮКОС?» - «По мере пополнения да». - «В какой-либо период деятельности ЮКОСа Российская Федерация в лице РФФИ являлась акционером ЮКОСа или нет?» - «Я этого не помню!» - снова не помнил Ребгун. - «Вы можете назвать крупнейших конкурсных кредиторов НК ЮКОС?» - «Наверное, Федеральная налоговая, «Роснефть», кажется, «Самаранефтегаз»...дальше я уже не помню». На вопрос о том, мог ли он возражать против включения требований кредиторов, Ребгун пояснил, что «если надо было, то возражал». «На каких юридических фактах основывались требования Федеральной налоговой службы к ЮКОСу?» - задал Борис Грузд свой следующий вопрос. Свидетель не помнил, но «в подавляющем большинстве» сотрудники господина Ребгуна (и он сам) с позицией и выводами налоговой службы были согласны.

«Знакомы ли вам компании «Фаргойл», «Ратибор», «Ратмир», «ЮКОС-М»?» - «Знакомы. Эти фирмы в моем отчете установлены как одна из цепочек, по которой происходило уклонение от уплаты налогов. Я могу взять перерыв и прочесть суду мнение моих специалистов. С помощью этих фирм, которые не вели своей деятельности, создавались схемы, прибыль занижалась, что-то в этом роде происходило. Я просто начинаю забывать все это».

«Что вам известно о добровольном погашении налоговой задолженности ЮКОСа, которые компания погасила и эти требования не были включены в реестр требований кредиторов». – «В моем отчете действительно есть какая-то значительная цифра, которую ЮКОС погасил. Какая – я уже не помню». – «Можете вы подтвердить или опровергнуть, что вами были приняты и учтены требования Федеральной налоговой службы РФ по налоговым периодам за 2000-2004 годы?» - «Я этого не помню. Я доверяю моим юристам, которые со мною двадцать лет».

«Помните ли вы требования «Юганскнефтегаза» к ЮКОСу на 134 млрд рублей, основанных на применении трансфертных цен внутри холдинга». – «В голове у меня этого сейчас нет». – «Можете ли вы подтвердить или опровергнуть, что юристы, представляющие конкурсного управляющего, возражали против этого требования?» - «Подтвердить-опровергнуть не могу. Ситуация возможная». - «После назначения вас конкурсным управляющим был ли отстранен от исполнения своих обязанностей прежний менеджмент?» - «Насколько я понимаю, менеджмент оставался, ведь нефть должна добываться, перерабатываться и т.д.» - «Я имею в виду руководство ЮКОСа?» - «По закону они должны передать полномочия управляющему...» - пояснил Ребгун, согласившись, что с того времени он стал фактическим руководителем всего холдинга.

На вопрос, а предоставлял ли он в то время ежеквартальную и годовую отчетность в налоговые органы от ЮКОСа, Ребгун ответил утвердительно. «Использовалось ли вами, вашими специалистами при составлении этой отчетности бухгалтерские базы данных в электронном виде?» - «Этот вопрос не ко мне. Я не занимаюсь бухгалтерией». - «Когда вы пришли в компанию, был ли какой-то архив в компании в бумажном и электронном виде?» - «Было более 30 тыс томов документации в архиве. В каком виде он был, я не помню». - «Куда вы передали архив после завершения банкротства?» - «Есть сроки и правила хранения...кажется, есть московский архив. У них есть хранилище... я думаю, архив был полностью сдан туда». - «К вам как к фактическому руководителю ЮКОСа обращались ли правоохранительные органы с запросами, отправляли ли вы им подлинники или копии документов?» - «Обращались многократно, я адресовал их к руководителям определенных направлений, им говорили, где можно найти в архиве то, что им нужно. Такие вещи происходят, это нормально, особенно в банках. Мы к этому привыкли, обычное дело, когда суд что-то запрашивает». - «А комитет кредиторов запрашивал от вас информацию о вашей деятельности, о деятельности компании?» - «Да, регулярно. Мы по мере возможности отвечали». - «Вы помните, кто был председатель комитета кредиторов НК ЮКОС?» - «Устинов Антон Алексеевич. По-моему, он возглавлял правовое управление в Федеральной налоговой службе», - вспомнил с помощью адвоката Ребгун.

«Помните ли вы, что ЮКОС владел пакетом акций ОАО «Сибирская нефтяная компания?» - «Что-то такое было». – «Можете вы подтвердить или опровергнуть, что за 20-процентный пакет акций НК ЮКОС уплатила около 3 млрд долларов США?» - «Возможно. Был какой-то спор, потом мировое соглашение. Деталей я не помню». - «По поводу мирового соглашения. Известно ли вам, что в 2004 году НК ЮКОС предъявил в Арбитражный суд Лондона иск против компании «Миллхаус Кэпитал», которой владели бывшие основные акционеры ОАО «Сибирская нефтяная компания»?» - «Это в отчете было написано, но прошло несколько лет, я уже не помню. Действительно был спор, было мировое соглашение. А что там — я уже забыл». - «Можете ли вы опровергнуть или подтвердить, что ЮКОС по этому спору требовал возврата 3 млрд долларов, уплаченных ранее за пакет акций «Сибнефти» и еще 1 млрд долларов в качестве компенсации за расторжение сделки по слиянию ЮКОСа и «Сибнефти»?» - «О чем там шла речь, я не помню. По-моему, все кончилось мировым соглашением». - «От имени ЮКОСа вы или кто-то другой подписывал это мировое соглашение?» - «Если должен я подписывать, то подписывал я...может, адвокату передоверил...я не помню». - «Помните ли вы условия этого мирового соглашения?» - «Нет». - «И смог ли ЮКОС по условиям этого мирового соглашения получить свои средства назад, вы тоже не помните?» - «В конкурсной массе этих денег не было. Но чем дело кончилось, я не помню». - «Вы сказали, что проводилась инвентаризация активов ЮКОСа. Была ли это инвентаризация сплошная, выборочная?» - «Я инвентаризацию не проводил. Ее проводили профессиональные оценщики. Какая она была, не знаю. Я доверяю этой компании <оценщикам>, они занимаются РАО ЕЭС, «Газпром», как они проводили инвентаризацию, я не знаю. Это вопрос их профессионализма и имиджа. Это не мой вопрос». - «Нет ли здесь путаницы? Я спрашиваю не об оценке, а об инвентаризации активов ЮКОСа». – «Инвентаризацию и оценку производили оценочные компании». – «Можете ли вы подтвердить или опровергнуть, что состав инвентаризационных комиссий по видам имущества утверждался вашим приказом и состоял из сотрудников ЮКОСа и его дочерних, и зависимы структур?» - «Очень может быть. Когда я пришел в компанию, она практически не была нефтяной, там процентов 70 дохода было от дивидендов, они управляли акциями. Но компания была убыточной в этой части…и добыча нефти, все это катастрофически снизилась, поэтому дохода и не хватало. Почти 3 тысячи месяцев нужно было, чтобы ей расплатиться с долгами. Возможно в самом ЮКОСе, где 8 человек было, мы проводили инвентаризацию, я просто не могу ничего утверждать, если меня еще через 10 лет спросят, я вообще и этого не скажу».

«Можете ли вы подтвердить или опровергнуть, что в состав инвентаризационных комиссий входили сотрудники «ЮКОС ЭП» и «ЮКОС РМ»?» - «Вполне. А почему нет? Они, может быть, были носителями информации - где что лежит». На следующие вопросы о деталях инвентаризации (например, о том, была ли выявлена недостача в ЮКОСе) Эдуард Ребгун снова отвечал «Не помню».

«Пять минут перерыв!» - решил судья. «Освежить память!» - пошутили в публике.

После краткого перерыва продолжили. Допрос свидетеля вновь вел адвокат Борис Грузд. «По каждому ли активу ЮКОСа давалось заключение оценщика?» - «Думаю, что да». – «Рыночная стоимость и ликвидационная стоимость активов ЮКОСа совпадают? Или эти суммы отличаются?» - «Это вопрос не ко мне, а к оценщику». - «Вам известно, что активы ЮКОСа продавались в рамках конкурсного производства не по рыночной, а по ликвидационной стоимости?» - «Я не могу ничего утверждать. Оценка является не продажей активов, как вы сейчас говорите, а начальной ценой на аукционе. Она может быть и другой, если так решат кредиторы». - «Начальная цена аукциона отличалась от рыночной?» - «Я не помню». – «Можете ли вы подтвердить или опровергнуть, что оценщики оценили рыночную стоимость 20 процентов доли участия ЮКОСа в компании «Ю-Мордовия» в 44 млн 406 тыс рублей?» - «Я не могу ни подтвердить, ни опровергнуть».

«Можете ли вы назвать суду сумму выявленной вами дебиторской задолженности перед НК ЮКОС?» - «Нет, я не помню, можно открыть документ, я прочту сумму...». - «Можете ли вы подтвердить или опровергнуть, что эта сумма была более 1 трлн 300 млрд рублей?» - «Я не помню, если я отчет не посмотрю, я не смогу ответить ни на один из ваших вопросов, я не держу цифры в голове». То, что, к примеру, среди дебиторов были воинские части Минобороны, Ребгун тоже не помнил. «Можете ли вы подтвердить или опровергнуть, что основанием возникновения этой дебиторской задолженности послужили государственные контракты на поставку нефтепродуктов ЮКОСа Министерству обороны?» - «Я не могу ни подтвердить, ни опровергнуть». – «Можете ли вы подтвердить или опровергнуть, что среди дебиторов ЮКОСа было предприятие, принадлежащее управлению делами президента РФ?».

«Прошу снять вопрос, свидетель уже говорил о своей позиции про государственные учреждения! Это уже давление на свидетеля!» - заволновался по поводу «высокой» темы прокурор Лахтин. Судья снял вопрос.

«Помните ли вы во сколько вами были оценены активы НК ЮКОС?» - «Оценивал активы не я, а оценочная контора. У меня такой цифры нет. Сейчас я ее не помню». - «Кто проводил аукцион по распродаже активов ЮКОСа? Какое учреждение, организация?» - «Не помню, честно говоря, названия. Какое-то учреждение». - «Можете ли вы подтвердить или опровергнуть, что вами был заключен договор на проведение аукциона с РФФИ?» - «Да, кажется, именно с этой организацией я заключал договор», - тут же «вспомнил» свидетель Ребгун. Он же как управляющий подписывал договор купли-продажи имущества ЮКОСа, а также акт приема- передачи имущества по этому договору. «Какая сумма была выручена от продажи активов ЮКОСа?» - спросил адвокат Грузд. «Прошу вопрос снять, обвинение в незаконном банкротстве никому не предъявлялось! » - тут же встал Валерий Лахтин, хотя сам в начале судебного дня интересовался у свидетеля ровно теми же вопросами. Судья не стал снимать вопрос. Свидетель сказал, что он не помнит вырученной суммы. «Совпала ли эта сумма с суммой первоначальной оценки или она отличалась?» - «Продажи были, кажется, выше оценки». – «В итоговом решении Арбитражного суда сумма, которая была получена от реализации имущества ЮКОСа, отражена?» - «Я этого не помню». – «Публиковались ли в СМИ сообщения об аукционах и торгах по распродаже имущества ЮКОСа?» - «Да». - «В каких изданиях эти сведения были опубликованы?» - ««Российская газета» или «Ведомости»… я не помню. Я считаю, что это не имеет отношения к делу», - оценивал вопросы свидетель. «Защита намерена в дальнейшем ходатайствовать о приобщении этих изданий к делу, это не проверка вашей памяти!» - пояснял адвокат.

«Помните ли вы общее количество торгов по реализации имущества ЮКОСа?» - «Прошу снимать вопросы, законность действий конкурсного управляющего не является предметом данного разбирательства, это оказание психологического давления на свидетеля, непонятно почему проверяется его память, без ссылок задаются ему вопросы!» - проявил себя Валерий Лахтин. «Аквариум» рассмеялся, публика возмущенно шепталась. «Кажется 20», - назвал общее количество лотов свидетель. Адвокат Грузд собрался перечислить все лоты.

«Перерыв на обед!» - предложил судья.

«До того как продолжить допрос, я хочу сделать небольшое заявление, - заявил после перерыва адвокат Борис Грузд. - Я хотел бы, чтобы мои действия были понятны суду, участникам процесса, свидетелю. Я исходил из того, что после отстранения руководства ЮКОСа от управления компанией уважаемый Эдуард Константинович стал фактически единоличным руководителем холдинга ЮКОС, поэтому он является наиболее информированным человеком по состоянию на начало банкротства компании. Он подготовил массу документов, провел массу исследований, которые рассматривались в Арбитражном суде города Москвы. Именно этим вызваны те вопросы, которые я ставлю перед свидетелем, и это вовсе не проверка памяти уважаемого свидетеля, и, разумеется, я не хочу никоим образом затронуть честь уважаемого Эдуарда Константиновича». - «Продолжаем допрос», - кивнул судья. Эдуард Ребгун, тяжело вздохнув, забрался на трибуну.

«Можете ли вы опровергнуть или подтвердить, что в вашем анализе содержатся раздел «сведения о хозяйственной деятельности ЮКОСа», начиная с 2001 года?» - спросил Грузд.

«Ну опять не предъявляются документы!» - выждав паузу, поделился своими наблюдениями Валерий Лахтин. «А вы приложили этот документ к делу?» - спросил из «аквариума» Михаил Ходорковский. Лахтин, взглянув на «аквариум», молча сел на место. - «Обычно проверяются последние три года. Иногда мы расширяем это поле деятельности. Я пытаюсь вспомнить, но, к сожалению, не помню. Я чувствую некоторую неловкость, что я не держу в памяти эти вещи. Может быть, мы действительности пошли дальше, чтобы понять ситуацию в развитии» - кажется, извинялся свидетель. «Вы также сказали, что на момент вашего анализа, т.е. в 2006 году, основным источником прибыли ЮКОСа являлись дивиденды от участия в других юридических лицах?». Свидетель подтвердил, что «такая зависимость есть»: «Вот «Сибнефть», например. Доход ЮКОСа в районе 68% определялся дивидендами этой компании». - «На момент 2001-2003 годов такая же была ситуация? Что являлось в этот период времени основным источником формирования прибыли холдинга?»- «Я не смогу...возможно, это есть в отчетах. Все что я могу отметить, что доход падал, и ЮКОС стал весьма уязвим и несостоятелен к 2006 году». «Можете ли вы подтвердить или опровергнуть, что на 2001 год у ЮКОСа доход от реализации в том числе покупной нефти составлял 20 млрд 392 млн 887 тысяч рублей, что составляло 71,79 доли дохода от реализации нефти в общих доходах компании?». - «Не могу ни опровергнуть, ни подтвердить эту цифру».

Продолжили в том же духе. «Можете ли вы подтвердить или опровергнуть, что доход от реализации в том числе и покупных нефтепродуктов в 2001 году для компании ЮКОС составлял 6 млрд 433 млн 257 тыс рублей, что составляло 22, 65 процента от всех доходов компании?» - «Не могу ни подтвердить, ни опровергнуть».

«По 2002 году. Доход от реализации в том числе и покупной нефти для компании ЮКОС составлял 17 млрд 72 млн 934 тыс рублей, что составляло в общей структуре доходов 70,3 процента?» - «Я эти цифры подтвердить не могу. Основной анализ все-таки велся за последние 3 года» - «Можете ли вы подтвердить или опровергнуть, что доход от реализации нефтепродуктов, в том числе и покупных, составлял 4 млрд 634 млн 492 тысячи, что составляло 19,08 процента от всей структуры доходов компании?» - «Такой информации у меня нет». – «По 2003 году. Можете ли вы подтвердить или опровергнуть, что доход от реализации нефти, в том числе покупной, составлял 2 млрд 794 млн 30 тыс рублей, что составляло 38,4 процента от всей структуры доходов ЮКОСа?» - «Нет». – «2003 год. Можете ли вы подтвердить или опровергнуть, что доход от реализации нефтепродуктов, в том числе и покупных, составлял 1 млрд 565 млн 454 тыс рублей, что в общей структуре доходов ЮКОСа составляло 21 процент?» - «Не могу ни подтвердить, ни опровергнуть».

Грузд еще раз перечислил нефтеперерабатывающие заводы, принадлежащие ЮКОСу («Ангарская нефтехимическая компания», «Новокуйбышевский НПЗ», «Ачинский НПЗ» и др.). Свидетель стал комментировать список: «Я не могу сказать...все предприятия были оценены и проданы. Большинство компаний точно принадлежали ЮКОСу. Из всего, что вы говорили, по анализу за 2003 год, я помню, что ЮКОС обозначил, что был доход, была прибыль, а когда мои специалисты провели анализ, оказалось что дохода не было, и был результат минусовой. И где-то цифра очень небольшая. 26 млн рублей. Я ее запомнил, потому что меня это удивило. В 2003 году не было же санкций налоговой. Почему у компании минус, я не мог понять. Я анализировал, не было ли это результатом сознательной деятельности и желанием себя обанкротить в 2004 году». Платон Лебедев смеялся. Защитник Грузд поинтересовался, что имеет в виду свидетель, когда он говорит об убытках за 2003 год, - юридическое лицо ОАО НК ЮКОС или весь холдинг. «В моем понимании, это холдинг», - вздохнул Эдуард Ребгун.

Адвокат Борис Грузд сыпал и сыпал названиями компаний, принадлежащих ЮКОСу. И снова Эдуард Ребгун не мог «ни подтвердить, ни опровергнуть» эти сведения.

«Можете ли вы подтвердить или опровергнуть, что вашим приказом были назначены инвентаризационные комиссии, которые проверяли наличие имущества ЮКОСа, и проверка проводилась за период 1995-2005 годы?» - «Я не помню такого приказа, ни за 10, ни за 20 лет... это не вполне укладывается в мою психологию. Я уже в начале сказал, что у меня было 5 тысяч письменных решений в ЮКОСе, я не занимался инвентаризационной комиссией! Это не моя работа. Результат этой работы - другое дело. Я не могу вспомнить, это не входит в мое понимание. Не думаю, что это было». – «Утверждались ли вами акты инвентаризации по видам имущества?» - «Я этого не помню». – «Можете ли вы подтвердить или опровергнуть, что сумма конкурсной массы, поступившая на счета компании за период конкурсного производства, составляла 877 млрд 63 млн 556 тыс 723 рублей 97 копеек?» - «Может быть» - «Можете ли вы подтвердить или опровергнуть, что от реализации имущества ОАО НК ЮКОС в ходе проводимых РФФИ торгов компания получила 860 млрд 261 млн 932 тыс 313 рублей 96 копеек?» - «Я этого не помню».

«Можете ли вы подтвердить или опровергнуть, что оценку имущества ЮКОСа проводил консорциум в составе: ЗАО «Росэко», ЗАО «ЭнПи - Консалт», ЗАО «Российская оценка», ООО «КО-Инвест», ООО «Оценочная фирма Бином»?» - ««Росэко» я помню...Помню они это проводили. Другие компании не помню».

Борис Грузд начал разговор о лотах, в которых реализовывалось имущество ЮКОСа. «Можете ли вы подтвердить или опровергнуть, что 27 марта 2007 года состоялся первый аукцион по продаже имущества НК ЮКОС, в который входили...» - «Нет, не помню. Что входило – не помню», - перебил адвоката на полуслове Ребгун. - «В который входили 1 млрд штук обыкновенных именных акций компании «Роснефть», что составляло 9,44 от уставного капитала этого общества, - продолжил тем не менее Борис Грузд, - Второе. Векселя «Юганскнефтегаза» на 3 млрд 558 млн рублей. Победителем этого аукциона стало дочернее предприятие «Роснефти» ООО «РН-Развитие», цена продажи составила 197 млрд 840 млн 245 тыс 514 рублей, что отличалось от начальной суммы аукциона на 1,2 процента?». - «Прошу снять вопрос, это не является предметом доказывания...» - встал Лахтин. - «Свидетель уже ответил, что он не помнит», - реагировал судья. Ребгун тоже вступил в дискуссию, заявив, что не хочет отвечать на эти вопросы: «Ну не хочу я!» - развел руками перед столом адвокатов Эдуард Ребгун. «Сви-де-тель!» - окликнул его судья Данилкин. Ребгун развернулся к трибуне, допрос продолжился.

Борис Грузд перешел ко второму лоту. Эдуард Ребгун, не решившись перебивать адвоката, указал на стоящий рядом с трибуной стул и вопросительно посмотрел на председательствующего: уставший свидетель хотел присесть. Судья, сдержав улыбку, кивнул. Ребгун тяжело опустился на стул и, подперев щеку рукой, слушал адвоката, рассматривая его. Защитник отметил, что победителем по этому лоту стало ООО «ЭниНефтегаз». Премия к начальной цене составила 4,67 процента. Судья снял вопрос.

«Я помню, что один из лотов не был куплен, - комментировал лот №3 свидетель. - Вообще, это публичная информация, это было известно», - решил что-то вспомнить Эдуард Ребгун после того, как председательствующий снял и этот вопрос. Чтение лотов продолжилось.

«Я прошу пресечь эти вопросы! Это не относится к предмету доказывания! Он тут будет перечислять все 300 с чем-то компаний! Мы будем сидеть тут до ночи! Нарушает права и свободы гражданина!» - беспокоился, разумеется, и о своих правах гражданин Лахтин. Судья же позволил продолжать допрос, предложив Ребгуну, уже снова вставшему на трибуну, присесть: «Он долго будет». «Это уже издевательство какое-то! - тут же воспользовался репликой судьи прокурор Лахтин. - Вопросы задаются в пропагандистской форме!», - рассмешил зал гособвинитель. Судья же Данилкин сорвал свое раздражение на прокуроре: «Вопросы, которые задаются, подлежат занесению в протокол, даже если они потом снимаются! Присядьте! Затем судья обратился к адвокату: «А вы побыстрее, пожалуйста!».

Продолжили. Адвокат Грузд зачитывал данные каждого аукциона по продаже имущества ЮКОСа, перечислял компании, выставленные на продажу, их стоимость, сумму покупки и премию к первоначальной цене. Каждый раз свидетель Ребгун сообщал, что не может припомнить данные обстоятельства. Судья, подперев голову рукой, скучающе терпел. Свидетель, сняв очки, тер глаза. Валерий Лахтин раздраженно писал письма «в сети Интернет». «Прошу снять вопрос по тем же основаниям!» - не хотел сдаваться Лахтин после очередного лота. «Можете ответить?» - спрашивал судья свидетеля, не обращая внимания на прокурорские протесты. Ребгун снова отвечал, что не может, не помнит.

«Я прошу снимать такие вопросы!» - снова вмешивался Валерий Лахтин. «Еще вопрос до конца не задан!» - сердился судья. - «А я должен прервать незаконные действия защитника Грузда! По закону о прокуратуре! Я выполняю свои служебные обязанности!» - брал на себя многое Валерий Лахтин. «Вы здесь никто!» - напомнил из «аквариума» Михаил Ходорковский. Лахтин молча сел на место. «Вам известно, в чем в этом процессе обвиняются Ходорковский и Лебедев?» - уже шел дальше адвокат Грузд. - «Нет». - «Вам органы следствия, прокуратуры не сообщали, что им вменяется хищение акций дочерних компаний ВНК?» - «Такой информации у меня нет». - «То есть, продавая имущество ОАО «Томскнефть ВНК» (100% акций), «Хакаснефтепродукт» (100% акций), которые входили в лот № 10, вы не знали о том, что акции этих компаний якобы ранее были похищены Ходорковским и Лебедевым?» - «У меня такой информации нет», - отвечал Ребгун. Лебедев рассмеялся (премия к первоначальной цене по лоту №10 составила 5,63 процента, победителем аукциона стала «дочка» «Роснефти» ООО «Нефть-Актив»). Перешли к лоту № 11, в составе которого продавались в том числе и 100 процентов акций компании «Самаранефтегаз». Победителем аукциона вновь стало ООО «Нефть-Актив». Премия к первоначальной цене лота составила 7, 42 процента.

«И еще раз заявляю — прошу снимать эти вопросы!» - снова вставал Валерий Лахтин. «И еще у меня заявление. А откуда он вообще цитирует эти сведения? - простер руку в сторону адвоката прокурор. - Я тоже могу поднять перечень компаний и цитировать все что угодно». - «Вы сейчас будете нам рассказывать о своих возможностях?» - иронично заметил судья и позволил адвокату продолжать. Валерий же Лахтин снова окунулся в свой ноутбук.

Через какое-то время Валерий Лахтин нашел новое объяснение происходящему в зале №7: «Я считаю, что адвокат Грузд решает какие-то личные вопросы в этом процессе!». Публика возмущенно шепталась. Допрос же шел своим чередом. Память свидетеля Ребгуна никак не хотела улучшаться.

«18 лот вы помните?» - спросил Борис Грузд про лот, который с премией в 0,48% процента достался «Роснефти». «Я помню этот лот! Я благодарен, что адвокат не зачитал те 3 тысячи предметов, которые были выставлены на аукцион!» - говорил Эдуард Ребгун. «Вы обратили внимание, что здесь были названы несколько юридических лиц, зарегистрированных в иностранных юрисдикциях? Вы располагали документами, подтверждающими право собственности компании ЮКОС на эти иностранные активы?» - «Я не помню этой информации. Я думаю, это что-то такое незначительное, о чем меня мои службы не поставили в известность. Но раз попало в лот, значит, была какая-то информация, что это ЮКОСу принадлежало». – «Следует ли считать, что ваши слова о том, что вы не располагали никакими документами о зарубежных активах ЮКОСа, не совсем точны?» - «Я сообщил суду о том, что полная информация о большом количестве предприятий, занимающихся серьезным бизнесом, исчезла неким образом. А если мне оставили что-то, что не представляло никакого интереса, и мы сейчас будем из этого делать вывод, что я не совсем точно сообщаю, что мне было известно, то это не совсем корректно и правильно». – «Лот стоимостью 18 млрд 576 млн рублей относите ли вы к значительным суммам?» - «Если я продаю дорогую иномарку и продаю к ней гайки, то две гайки относятся к значительному лоту?! » - ответил свидетель. - «О чем этот разговор двух людей?! Это процессуальный разговор или это не относится к делу?» - снова встал Лахтин. - «Вопрос снимается!» - решил судья. Кому-то показалось, что судья снял риторический вопрос свидетеля к адвокату про гайки. Перешли к 19 лоту.

Я прошу снимать вопросы! - снова встал Лахтин. - Мы не рассматриваем тут законность аукциона... насколько я знаю, законного и обоснованного...». Тут адвокаты рассмеялись. «Я прошу снимать эти вопросы, и узнать у адвоката Грузда, какие обстоятельства, подлежащие доказыванию, он пытается своими вопросами выяснить. Когда мне задают такие вопросы, я по крайней мере беру и цитирую обвинительное заключение!» - продолжал прокурор. Адвокаты и «аквариум» снова рассмеялись. «Адвокат Грузд злоупотребляет правами защитника, или пытается использовать ответы для каких-то иных процессов!» - выдвинул Валерий Лахтин еще одну версию, которая, возможно, была ему и понятна, и близка.

Адвокат же сказал, что с удовольствием объяснится. И сделал это. Борис Грузд напомнил, что Валерий Алексеевич, заявляя ходатайство о продлении сроков содержания под стражей подсудимым, заявлял: «Находясь под стражей, подсудимые продолжали организовывать действия по сокрытию активов НК ЮКОС, от его акционеров и кредиторов», - и дальше Грузд зачитал выступление прокурора, где тот заявил, в частности, что была сокрыта компания «Мажикяй Нафта», компания «Транспетрол», а «средства от продажи данных предприятий были легализованы в пользу компании «ЮКОС Интернэшнл». Кроме того, с этой же целью ими было организовано изменение схемы владения компании «ЮКОС Кэитал С.а.р.л», на счета которой были легализованы в основном денежные средства, вырученные от продажи похищенной нефти. Таким образом, активы компании «ЮКОС Кэитал С.а.р.л» были сокрыты от ОАО НК ЮКОС и это явилось одним из обстоятельств неплатежеспособности и последующего банкротства ОАО НК ЮКОС». Я полагал, что именно от этого свидетеля обвинения, заслуживающего доверия, необходимо получить подтверждение этих фактов. Кроме того, понятно, что основной деятельностью компании ЮКОС является добыча нефти и реализации нефти и нефтепродуктов на экспорт и внутри РФ. Поэтому источником прибыли и происхождения всех средств, для приобретения всех указанных активов, является именно эта деятельность, и, соответственно, установление фактов наличия этих активов в компании ЮКОС, их продажи, поступления средств конкурсным кредиторам, в бюджет РФ опровергает обвинение Ходорковского и Лебедева...» - «Об этом в прениях!» - быстро напомнил судья. - «Поэтому я и задаю эти вопросы», - закруглился адвокат. «Понятно. Вам понятен вопрос?» - обратился судья к Ребгуну. Тот пояснил, что в рамках 19 лота действительно продавалась компания «ЮКОС Финанс Би Ви».

«Я не помню состав лота, поэтому, может быть, вольно сравнил иномарку с гайками», - вернулся свидетель к лоту №18 и тут же предложил другой образ (вместо гаек). - Ну, принцип лота такой: не хочешь костюм — возьми гантели!». «Ой, давайте без гантелей, а! - взмолился судья. - Нам бы тут с остальным разобраться!».

«Наконец, последний, двадцатый лот!» - обрадовал свидетеля Грузд. - «Охх...можно я это...присяду...» - тяжело снова опустился на стул Эдуард Ребгун. То, что победителем этого аукциона стала «Роснефть» Ребгун «не помнил». Конечная цена лота (там продавалась дебиторская задолженность) отличалась от первоначальной его цены на 0,5 процента.

«С каждым годом нефтяная деятельность ЮКОСа падала. Де-факто это уже была не нефтяная компания, а компания, которая управляла акциями и получала дивиденды за это», - вновь озвучивал свой небанальный подход к ЮКОСу Эдуард Ребгун.

«У меня ходатайство, отпустить на сегодня свидетеля, у меня есть ряд ходатайств о приобщении к делу документов, которые при последующем допросе позволят выполнить пожелание Валерия Алексеевича <Лахтина>, мы сможем сослаться на документы, и свидетель сможет дать более точные ответы», - заявил адвокат Грузд.

«Мы полагаем, что защитники закончили задавать вопросы свидетелю, - сделал собственные выводы прокурор Лахтин. - Защитник Грузд перешел уже к обстоятельствам, не относящимся к делу. Поэтому характер вопросов защитника Грузда и характер ответов подсудимого... - тут публика засмеялась, а Платон Лебедев напомнил: «Это не подсудимый, это свидетель!». Прокурор же продолжил: «И я считаю, что допрос можно завершить сегодня, сейчас же!!! Пусть он задает вопросы сейчас, в пределах максимум часа, и мы отпустим свидетеля!». «Давайте без условий!» - возмутился судья. «И еще давайте спросим свидетеля, какого он мнения о вопросах защиты и об этом суде!», - предложил еще один творческий подход Валерий Лахтин. Зал захохотал. «Это что-то новое! - опешил председательствующий и заявил: - Суд отказывает в прерывании допроса. Есть еще вопросы?»

Допрос продолжил тот же Борис Грузд: «Перед продажей перечисленных мной активов, предоставляли ли вы возможность потенциальным покупателям ознакомиться с документами об этих активах?»

«Прошу снять вопрос! Пусть защитник Грузд определит временные промежутки! Мы дезориентированы...Мы не можем никак проанализировать его вопрос», - говорил уже не только от своего имени Валерий Лахтин (но кто скрывался за прокурорским «мы» было не вполне понятно). «Сориентируйте гособвинителя!» - предложил адвокату судья. Грузд обозначил даты аукционов. Свидетель Ребгун сказал, что потенциальные покупатели имели возможность ознакомиться с документами. «В оценке оценщика отражалась ли балансовая стоимость активов?» - «Это сотни томов документации, я не могу в своей деятельности пролистывать…Это была роскошь, трата времени». – «Можете вы подтвердить или опровергнуть, что в заключении оценщика, а также в вашем анализе финансового состояния, содержались сведения о балансовой стоимости всех перечисленных мною активов?» - «Это надо оценщика спросить». – «Вы устанавливали цену, за которую ЮКОС приобретал эти активы до начала процедуры банкротства?» - «В этом нет необходимости».

Адвокат Грузд предложил свидетелю том 38, лист дела 34. Это был документ, относящийся к покупке ЮКОСом санатория «Русь». Защитник Грузд предложил свидетелю прочесть последнюю строчку документа вслух. «А почему это свидетель должен читать этот текст? И вообще! Это издевательство над свидетелем! Его уже пять часов допрашивают!» - волновался Валерий Лахтин. В итоге Борис Грузд сам зачитал последнюю строчку: «Также предоставить 300 тыс долларов США для покупки акций ЗАО «Русь»». «Вам известно, по какой цене НК ЮКОС приобрел этот актив?» - задал свой вопрос адвокат. «Нет», - был краток Эдуард Ребгун. «Можете ли вы подтвердить или опровергнуть, что 90,07 процента ЗАО «Русь» были проданы в лоте №18 за 10 копеек?»

«Прошу снять вопрос по тем же причинам!» - забеспокоился Валерий Лахтин. - «Мне неизвестно, за сколько «Русь» была оценена или продана, неизвестно, в каком она была состоянии. Я ничего не могу прокомментировать!».

Борис Грузд перечислял некоторые другие продажи на аукционах конкретных акций конкретных компаний (ЗАО «Ардалия 2000» была куплена ЮКОСом за 1 млрд 228 млн рублей, а «Роснефть» купила эту компанию на аукционе за 819 тысяч рублей). Свидетель пояснил, что была оценка оценщиков и продажа компании на аукционе. «Все остальное мне неведомо», - отметил бывший конкурсный управляющий ЮКОСа.

«Можете вы подтвердить или опровергнуть, что в составе того же лота № 18 вами было продано 100 процентов акций ЗАО «ЮКОС-Инвест» номинальной стоимостью 10 млн рублей за 10 копеек?» - поинтересовался адвокат. «Вы теперь все лоты вразбивку перечисляете, я правильно понял?» - раздраженно спросил адвоката судья. Лахтин же снова требовал снять вопрос. Сев, прокурор тут же поднялся снова: «Ааа...Ваша честь, я продолжу...». Все рассмеялись. «Вы сейчас дебаты будете устраивать, Валерий Алексеевич?! Присядьте!» - потребовал судья. Вопрос адвоката председательствующий снял.

Также судья снял вопросы о продаже за 10 копеек компаний ЗАО «ЮКОС-Информ», ЗАО «Телекомпания Телеспецназ», ЧОП «Гранит» и др. Вспомнил Борис Грузд и о том, что за 2 копейки были проданы 1258 кг электродов (эти сделки уже ранее в процессе упоминал Платон Лебедев). «Вопрос снимается!» - после каждого вопроса заявлял судья. «2 тонны соды кальцинированной — 2 копейки». - «Вопрос снимается!» - «160 кг электродов — 2 копейки!» - «Вопрос снимается!». - «Провод с медными жилами. 1 км. - 1593 рубля». - «Вопрос снимается». - «6 тонн металлолома -2 копейки!» - «Вопрос снимается!». - «Колючая проволока, 2 тонны — 2 копейки!» - «Вопрос снимается!» - «Программное обеспечение САПР – 2 копейки!» – «Вопрос снимается!» – «Проектно-изыскательские работы: нефтепровод РФ – Китай – 2 копейки!» - «Вопрос снимается!» – «Программное обеспечение «Майкрософт» - 2 копейки!» - «Вопрос снимается!».

«В лоте №18 продавалась и нефть, 145 тонн, - продолжил Борис Грузд. - Цена за нее, которую вы просили, была мировая рыночная или цена, которая была в месте продажи нефти?» - спросил свидетеля Грузд. «Ну мы же анализируем действия Ходорковского и Лебедева, а не Ребгуна по реализации нефти!» - встал Лахтин. «Вопрос снимается!» - не сказал ничего нового судья. «Можете ли вы подтвердить или опровергнуть, что 145 тонн нефти были проданы вами за 947 тыс рублей» - «Вопрос снимается!».

«Спасибо, уважаемый суд. Я бы хотел заявить ходатайство, непосредственно относящееся к допросу. Прошу перерыв на пять минут!» - заявил адвокат Грузд.

После краткого перерыва Борис Грузд заявил ходатайство. «Прошу приобщить к материалам настоящего уголовного дела и исследовать следующие материалы: публикации в «Российской газете», заверенные Российской национальной библиотекой, в которых содержится информация о всех 20 лотах, о которых я спрашивал свидетеля. Также по этой же теме защитой были истребованы из редакции журнала «Московские торги» и заверены надлежащим образом выпуски журнала с сообщениями о продаже всех 20 лотов, принадлежащих НК ЮКОС. Вот документы, вот запрос адвоката», - Борис Грузд передал судье внушительную папку бумаг, прокуроры начали их изучать.

А у адвоката Грузда было в руках уже следующее ходатайство. Свидетель между тем хотел что-то заявить с трибуне, но судья попросил его подождать. Лахтин высказал свое мнение по ходатайству защиты: «Обстоятельства, изложенные в этом ходатайство, абсолютно не относятся к предмету данного судебного разбирательства. По какой причине адвокат задавал эти вопросы и заявляет это ходатайство?! Наверное, по каким-то личным причинам. Поэтому, если есть вопросы у участников процесса, прошу задавать их по обстоятельствам, подлежащим доказыванию. И поскольку адвокат уже вышел за рамки предмета доказывания, я полагаю, что уже и вопросов-то нет к свидетелю у защиты! Поэтому я прошу все же выслушать свидетеля, у которого, видимо, есть какое-то заявление».

«Суд отказывает в удовлетворении ходатайства, не находит законных причин для приобщения документов к делу», - ответил судья. Теперь слово дали свидетелю. «Я, если можно, прокомментирую...» - «По поводу чего?» - спросил судья. – «По поводу того, что сегодня было. Про электроды, провода и так далее. Я не занимаюсь оценкой этого всего, не одобряю и не утверждаю эту оценку. Была возможность оспаривать эту оценку, этого не было сделано, сейчас я это понимаю. А то такое ощущение, что я продавал это за копейки и разбогател на этих вещах. И второе. Меня уже эта история начинает доставать. У меня проблемы со здоровьем, и я при этом чувствую, что я никак не помогаю вам в получении информации, а как-то должен оправдываться или говорить, что не имею представления. Я чувствую некую беспомощность с точки зрения в помощи формирования внутреннего убеждения. Я просил бы задавать мне вопросы по существу, где я действительно был свидетелем. Я не хотел бы опять попадать во всякие реанимации с кризами!» - заметил Эдуард Ребгун.

Адвокат Грузд перешел к новому ходатайству, в котором просил приобщить к делу судебные акты. Все они касались проблем, которые возникли у компаний «Энерготрейд», «Макротрейт», «ЮКОС-Восток Трейд» с налоговыми органами. Адвокат заявил, что судебными актами подтверждается, что деятельность «Энерготрейда», «Макротрейд», «ЮКОС-Восток Трейд» является деятельностью ОАО НК ЮКОС и «именно у НК ЮКОС возникла обязанность по уплате налогов, не поступивших в бюджет в результате применения схем уклонения от налогообложения». «Указанные акты имеют отношение к данному делу, поскольку решения арбитражных судов признаются судом, прокурором без дополнительной проверки. Таким образом, ныне предъявленное обвинение в хищении всей нефти опровергается указанными судебными актами, где сказано, что указанная схема реализации нефти с 2000 года являлась, по мнению налоговых органов и самого суда, схемой уклонения от уплаты налогов. Указанные суммы были вменены ЮКОСу как юридическому лицу, уклоняющемуся от налогов, и взысканы в ходе конкурсного производства. Нынешнее обвинение, а также заявление гражданского иска на сумму 879 млрд рублей в этом случае является фактически вменением тех же сумм, которые Российская Федерация уже получила» - объяснял защитник Грузд.

«Мы что, уже к прениям перешли?» - не выдержал судья.

К микрофону поднялся Михаил Ходорковский: «Ваша честь, я просил бы обратить ваше внимание, что согласно ст. 129 Закона «О банкротстве» у конкурсного управляющего существует такая его обязанность, как заявлять в установленном порядке возражения относительно требований кредиторов, предъявленных к должнику. Нам неизвестно, заявлял ли уважаемый управляющий возражения против данных требований кредитора, если заявлял, то на каком основании, если не заявлял, то по какой причине. Нам бы хотелось знать, потому что это относится непосредственно к данному делу».

Прося отклонить ходатайство, Валерий Лахтин обильно цитировал обвинение, отмечая, что обвинение в неуплате налогов сейчас не предъявлено. «Происходит просто волокита судебного заседания», - резюмировал свои претензии Валерий Лахтин. В итоге суд опять не нашел законных оснований для приобщения к материалам дела решений Арбитражного суда.

Затем адвокат Грузд просил приобщить к делу итоговое определение Арбитражного суда города Москвы, которое завершало конкурсное производство в отношении ЮКОСа. В данном документе, отметил адвокат, содержатся важные для дела факты. Чтение длилось более 40 минут. Адвокат в итоге просил приобщить этот документ к делу «как имеющий преюдициальное значение для настоящего дела» и его исследовать, в том числе при допросе свидетеля Ребгуна. Гособвинители попросили пятиминутный перерыв. Но в итоге решено было и вовсе прерваться на сегодня.

Допрос Ребгуна продолжится в четверг, начало заседания в 10.30 утра.