Шестидневное выступление Гитаса Анилиониса в Хамовническом суде закончилось сегодня. Последние точки над i в этой эмоциональной истории расставил адвокат Вадим Клювгант: «Когда человеку не хочется говорить, даже отвечать на простые вопросы, то это видно - мы это наблюдали несколько дней - по волнению, изобретению всевозможных предлогов, начиная от ссылок на Конституцию, кончая ссылками на запамятование. Разумеется, и те и другие ссылки явно натянутые. Если говорить о ссылке на Конституцию, то эти вопросы ничем свидетелю, а тем более его близким угрожать не могли, соответственно, и ссылаться на право не свидетельствовать против себя было странно. А запамятование – это вообще просто несерьезно. Ну не было прямой лжи и то хорошо, на том спасибо. При всем этом ничего в обвинении этими показаниями не подтверждено, это уже традиционно».

«В связи с тем, что вы сделали заявление перед перерывом в вашем допросе, я вас должен спросить, испытываете ли вы чувство неприязни к подсудимым, не имеете ли оснований для их оговора, можете ли вы давать объективные показания?» - обратился в понедельник к Гитасу Анилионису судья Виктор Данилкин. «После того допроса я не могу сказать, что я абсолютно ничего не испытываю», - отвечал свидетель. – «Вы способны объективно давать показания?». – «Я постараюсь».

Платон Лебедев поздоровался со свидетелем: «Доброе утро». Анилионис промолчал. После паузы Лебедев попросил 32 том. Свидетелю предъявили соглашение между «Саус Петролеум» и «Арли Лимитед» и еще несколько документов, подписанных этими компаниями (договор купли-продажи векселей, акт сдачи-приемки векселей). На листах 31-36 были такие же договоры между «Балтик Петролеум» и «Арли Лимитед». Русские варианты английских текстов Платон Лебедев называл «тексты, похожие на перевод английских документов». По просьбе Лебедева свидетелю дали бумагу и ручку для пометок. том оказался перед глазами Анилиониса.

«1 марта я обвинил вас с Лахтиным во лжи и обмане суда, вы заявили суду «я сам удивлен, в моем представлении все было как раз наоборот». Сообщите, пожалуйста, суду, означает ли это «наоборот», что когда Лахтин 24 февраля 2010 года предъявлял вам документ из тома 32, на этих листах находились другие документы, содержащие другие сведения, подтверждающие вашу версию и версию обвинения, что иностранная компания «Арли Лимитед» продавала компаниям «Саус» и «Балтик» векселя, фантики, как вы называете, с целью воровства?» - спросил Платон Лебедев. «Ваша честь, мне этот том уже неоднократно тут предъявлялся, но я уже мог что-то забыть. Я воспользуюсь своим правом не свидетельствовать против себя», - Анилионис захлопнул том. «Пожалуйста, следующий вопрос», - вошел в положение Анилиониса судья.

«Означает ли это ваше «наоборот», что когда 18 января 2007 года вас допрашивал Каримов, эти документы имели другое содержание, а не то, что они имеют здесь в суде. Если необходимо, Ваша честь, я готов предъявить протокол его допроса», - сообщил Лебедев. - «Я уже сказал, что касается этих документов, я уже свою позицию высказал. Я не могу заходить в детали. Я еще раз воспользуюсь своим правом не свидетельствовать против себя», - отвечал Анилионис. Зал начал возмущенно роптать. Пристав поднялся и стал оглядывать публику.

Лебедев продолжил. «Можете ли вы эти документы для суда сейчас опознать и сообщить суду, соответствует ли содержание документов, которые вы 18 января 2007 года передали в руки Каримова, содержанию документов, которые находятся в распоряжении суда в томе 32? И установить, есть ли признаки фальсификации этих документов?» - «Не могу. Не могу я ничего. Что касается фальсификации, я не специалист. Опознать не могу. Ничего не могу», - вновь воздержался от какой-либо свидетельской активности Гитас Анилионис.

«Показания, которые вы давали по этим документам 24 февраля по 1 марта сего года, в какой мере были связаны с позицией обвинения? Ведь именно в обвинении написано то, что вы сообщили суду?» - спросил Лебедев. - «Пусть Лебедев предъявит протокол судебного заседания с текстом показаний свидетеля!» - подключился Валерий Лахтин. - «Свидетель, вы помните свои показания?» - спросил судья. - «В целом помню, но конкретные эти выражения и фразы не помню». - «Вы можете ответить на вопрос?» - «Не могу, он очень для меня общий и сложный». «Вы с обвинением знакомы?» - уточнил Лебедев. - «Не знаком». - «Ваша честь, я после допроса свидетеля сообщу суду, где эта лживая информация содержится в сфабрикованном обвинении», - обратился Лебедев к суду.

«Итак, Гитас Повилович, скажите, пожалуйста, как сейчас мы должны относиться к тому, что вы показания в части воровства «Арли» полностью подтвердили, и подтвердили свои показания на предварительном следствии в январе 2007 года?»- «Я не знаю, как вы должны относиться», - барабанил пальцами по трибуне Анилионис. - «Понятно».

Лебедев полистал свои записи и продолжил: «Можете ли вы подтвердить суду, что документы, на которых стоит ваша подпись, вы подписывали 6 марта 2002 года на Профсоюзной улице?». - «Ну надо предъявить документы свидетелю!» - не был спокоен Валерий Лахтин. «Только что предъявлялись эти документы!» - заметил судья. Но Лебедев спорить не стал, попросив показать снова Анилионису том 32. «Ваша честь, я с сегодняшнего дня на манеру поведения Лахтина вообще реагировать не буду, объясню причины потом», - отметил Платон Лебедев.

Свидетель же Анилионис, посмотрев том, подтвердил свои подписи под документами (по доверенности господин Анилионис подписывал документы от имени компании «Саус Петролеум»). Место подписания документов свидетель не помнил. «Вы на вопрос Лахтина подтвердили, что подпись ваша, что вы подписывали их на Профсоюзной улице», - напомнил Лебедев. - «Платон Леонидович, я прекрасно понимаю, что ваша память, может быть, в десять раз лучше, чем моя. Ну, если сказал на Профсоюзной, может быть, тогда на Профсоюзной. Здесь не надо терять время, я не считаю, что это существенно», - отметил Анилионис. - «Когда вы отвечали на вопрос Лахтина о том, к чему привели действия Кеннета Дарта, вы ответили, что перестали перечислять деньги на «Арли». Каким образом вы сумели события марта 2002 года пристегнуть к Кеннету Дарту? И вообще о чем вы отвечали суду? Вы вопрос Лахтина поняли?» - «Я не могу говорить сейчас и ответить на ваш вопрос. Ничего не могу пояснить», - отказывался от связного общения Гитас Анилионис.

Для совещания с адвокатами Платон Лебедев попросил прерваться на пять минут.

После перерыва Лебедев сообщил: «У меня пока вопросов нет, защита продолжит допрос». Продолжил Владимир Краснов: «В СМИ появились сообщения, что в отношении вас ведется уголовное преследование...». - «Прошу снять вопрос, это оказание давления!» - тут же был на ногах Валерий Лахтин. - «У вас устаревшие данные!» - заявил Анилионис. - «Спасибо. Вернемся к вашим показаниям. Вы были помощником Лебедева? Вы входили в рабочую группу по сохранению акций ЮКОСа?» - «Я не помню, я перед сном в трудовую книжку не заглядываю», - продолжал не помнить Гитас Анилионис.

Адвокат попросил 27 том лист 189. Это было распоряжение «О мерах по защите акций НК ЮКОС» от 99 года, в рабочую группу в том числе входил и Анилионис. «Нам просто давались определенные поручения для исполнения. Чисто юридически СП РТТ к ЮКОСу не имело никакого отношения. Это распоряжение — наверное, чисто внутренний документ. Мы не знали даже, что наши фамилии фигурирует в каких-то распоряжениях», - отвечал Анилионис. - «Тем не менее мы выяснили, что «никогда не говори никогда» - это правда», - резюмировал Краснов, забирая том у Анилиониса. - «А к какой категории вы себя относили — высшее звено, низшее?» - спросил Краснов. - «Ни к какой, просто работал и все». - «А вам оказывалось доверие? То, что вы занимали высокий пост, входили в совет директоров ВНК, в рабочую группу... Это не означает то, что вам оказывалось большое доверие?» - «По-моему, это нормальные рабочие отношения», - отвечал Анилионис. - А когда нас выбирали в совет директоров ВНК, мы прекрасно понимали, что никакой самостоятельной позиции у нас не будет».

Отвечая на вопрос, кто предложил ему войти в совет директоров ВНК, Анилионис отвечал, что «не помню, может быть, Гололобов». Краснов отметил, что в показаниях на следствии Анилионис говорил нечто иное. Взяли том 2 с его допросом. «Наверное, надо огласить. Что он читает, непонятно», - возмущался снова Лахтин, махая рукой на трибуну. - «Огласим шестой раз, не вопрос», - предложил адвокат. Владимир Краснов напомнил, что это допрос от 3 октября 2000 года в томе 2 на листе 238-239. «Да, тогда было возбуждено дело по ВНК. Тогда многие сотрудники были приглашены на допрос. Мы получили консультации, что и как говорить. Поэтому я и говорил, что Гололобов пригласил», - отвечал Анилионис. - «Так на самом деле как было дело?» - «Я только что и ответил».

«Осознавали ли вы, что в совете директоров ВНК вы представляете законные интересы владельцев акций ВНК?» - спросил Краснов. - «Да». - «Вы знакомы с реестром акционеров?» - «Нет». - «Тогда откуда вам известно, что Ходорковский и Лебедв являлись акционерами ВНК?» - «Не знаю, лично или нет, или компания, но именно на них висели акции ВНК». - «Раз вы понимали, что представляете владельцев контрольного пакета, вы были или не были обязаны в решении вопросов действовать в их интересах, или вы могли действовать по своему усмотрению?» - «Мы всегда действовали по согласованной позиции от правового управления ЮКОСа, от Гололобова?» - «Добровольно или вас кто-то принуждал?» - «Можно я не буду отвечать на этот вопрос, потому что как бы я не ответил, будет неправильно».

«Вы можете ответить?» - спросил судья. «Ну, с пистолетом нас никто не водил», - произнес Анилионис. «Вы потом сказали, что из-за отсутствия зарплаты вы отказались от этой должности. Вы действительно считаете, что членство в совете директоров компании это работа, за которую получают зарплату?» - «Есть разные компании, где-то платят, где-то не платят. В данном случае зарплаты не было».

«Из ваших показаний здесь 24 февраля следует, что вам стало известно о сделках мены акций ВНК на акции ЮКОСа и что вы одобрили эти сделки на собрании совета директоров компании», - напомнил адвокат свидетелю. - «На сегодняшний день я могу сказать, что я действительно был членом совета директоров ВНК, что я услышал, что будет осуществляться обмен акций какой-то, присылались как члену совета директоров материалы от правового управления, я на том собрании совета директоров не присутствовал, я поставил «птичку» там, где сказали», - подтверждал Анилионис. Однако по документам Анилионис вышел из совета директоров в апреле, а документ по мене акций подписал в мае. Возник вопрос, как так вышло и почему на допросе Анилионис на вопрос следователя о том, что ему известно о сделках мены акций, заявил, что на тот момент «членом совета директоров не являлся». «Показания давались в 2000 году, перед тем как давать показания, мы получали консультации от правового управления ЮКОСа». - «То есть правовое управление заставляло вас фактически давать ложные показания? Вы подтверждаете, что ваши показания ложные?». - «Ну раз так получается, значит так». - «Пусть никто из сторон не инициирует оценку показаний! Это повторяется не только в отношении свидетеля Анилиониса. Фактически адвокат Краснов формирует свою оценку с помощью свидетеля», - выступил Лахтин. - «На этот раз не очень долго. Можно не отвечать, Ваша честь?» - реагировал адвокат на выпад прокурора. - «Вы о чем-то своем с Лахтиным, мне не нужны ваши пояснения!», - раздражался судья.

«Так за одобрение чего же вы голосовали 21 мая?» - уточнял адвокат у свидетеля. - «Много чего одобрялось, можно было что угодно одобрить...» - размышлял свидетель.

«Вам известно, что с согласия антимонопольного комитета «Роспром» был управляющей компанией ВНК?» - интересовался адвокат. «Я не помню», - не баловал разнообразием своих ответов Анилионис. И снова прокурор Лахтин выступал против того, чтобы оглашался документ из ГАК России, разрешающий «Роспрому» быть управляющей компании ВНК. «Свидетель не подписывал этот документ и не эксперт. Адвокат Краснов снова хочет формировать свое мнение на основании показаний свидетеля!» - окончательно вернул себе прежнюю форму Валерий Лахтин.

Судья позволил огласить документ, адвокат зачитал его. Затем посмотрели выписку из протокола собрания акционеров ВНК. «Вы помните, что говорили на следствии?» - спрашивал адвокат. - «Вы задайте вопрос!» - не слышал вопроса в вопросе Анилионис. - «Вы ответьте или скажите «идем дальше»!». Гитас Анилионис предпочел «идти дальше».

Свидетелю показали протокол заседания совета директоров ВНК, где значилась и его «птичка». Как и все, он проголосовал «за» осуществление договоров мены акций.

«Входили ли сотрудники СП РТТ в совет директоров «Роспрома»?» - спросил адвокат. - «Не помню». - «Не помню...не помню...не помню... - повторил адвокат за Анилионисом. - А помните ли, что «Роспром» принял решение о мене акций?» - «Не помню».

Обратились к протоколу заседания совета директоров «Роспрома», где единогласно было проголосовано за договора мены акций. На собрании в том числе присутствовал заместитель Анилоиниса Андрей Крайнов. «Обсуждали ли вы с ним до или после заседания...» - начал было спрашивать адвокат, но не успел договорить. «Нет, не обсуждали!»- тут же отрекся от всего Анилионис. Все рассмеялись.

«Вы что, знаете, о чем вас хотят спросить?» - обратился к свидетелю судья. Председательствующий попросил свидетеля дослушивать вопросы до конца, а лишь затем отвечать на них (сегодня ответы Гитаса Анилиониса уже не раз обгоняли обращенные к нему вопросы).

Затем Краснов попросил об оглашении документа — постановления о продлении следствия по делу. «Ну уж к этому-то документу свидетель никакого отношения не имеет!» - вывел себя на первый план Валерий Лахтин. - «А вот и нет!» - громко не согласился Краснов. Зал засмеялся. - «Я могу к этому документу иметь отношение! Но уж никак не свидетель!» - гордился прокурор. Судья не позволил огласить постановление.

Названия компаний предпринимателя Евгения Рыбина «Ист Петролеум», «Биркенхольц» свидетелю Анилионису как члену совета директоров ВНК ничего не говорили. Адвокат попросил показать свидетелю несколько документов из различных томов. Сначала это было определение Арбитражного суда Москвы о наложении ареста на 17 млн акций «Томскнефти», принадлежащие ВНК. Анилионис не помнил, о чем речь. В 22 томе на листе 145-148 был проект 1999 года «О выведении «Томскнефти» из-под контроля Ходорковского». Анилионис документ был неизвестен. Даже «удивительно», отметил свидетель, что из-под контроля Ходорковского что-то выводили.

Затем в томе 158 Анилионису показали письмо первого заместителя министра Мингосимущества Грефа Ходорковскому, касающееся проекта соглашения по обмененным акциям «Томскнефти». Но и по этому документу, которое свидетельствовало о вовлеченности государства в процесс обмена-обратного выкупа акций, свидетель ничего сказать не мог.

Защита решила взять пятиминутный перерыв.

Затем адвокат Краснов заявил: «Учитывая, что свидетель выразил недоумение по документам из ГАК, я просил бы показать свидетелю заключение ГАК от апреля 98 года». Показали. Свидетель сказал, что «у него нет сомнений».

Далее допрос продолжил адвокат Алексей Мирошниченко. «Считаете ли вы что в период вашей работы, связанной с банком Менатеп, «Роспромом», ЮКОСом вы имели отношение к какой-либо противоправной деятельности? Я веду речь об обыденной оценке с учетом вашего образования и опыта?» - «Когда я работал, я не делал ничего противозаконного». - «В обвинении утверждается, что сделки купли-продажи нефти, добытой дочерними предприятиями ЮКОСа, с участием фирм, которые были зарегистрированы и обслуживались вашей компанией, были фиктивными, а фирмы были подставными. Было ли для вас это очевидно?» - «Обвинения я не читал». - «Не в этом суть моего вопроса». - «Мы оказывали услуги по регистрации компаний, но не по поводу их деятельности. Так что то, что вы говорите, - мне это неизвестно. Я не понимаю, о каких конкретно компаниях вы говорите, и ничего конкретного сказать не могу». - «Вы свидетель обвинения. А вы можете пояснить, в каких именно деяниях вы изобличаете Ходорковского и Лебедева?» - спросил адвокат. –

«Это вопрос стороне обвинения, оценка будет дана в прениях!» - не пропустил вопрос Валерий Лахтин. Судья попросил переформулировать вопрос. «Считаете ли вы, что своими показаниями как свидетель обвинения вы изобличаете Ходорковского и Лебедева в каких-либо противоправных действиях?» - «Вопрос задан в аналогичных интерпретациях. Защитник хочет, чтобы свидетель дал оценку своим показаниям», - снова выступал прокурор. Судья спросил свидетеля, может ли тот ответить. «Не могу ответить, - воспользовался возможностью Гитас Анилионис. - Я никого тут не изобличаю, не обвиняю, не защищаю».

«Известно ли вам, с какой целью ряд фирм, например, «Альта-Трейд», «Форест-Ойл», «Вальд-Ойл», регистрация которых прошла в вашей компании, зарегистрированы в ЗАТО Лесной, Трехгорный, в Мордовии, а не в Москве или регионах добычи нефти?» - спросил Мирошинченко. - «СП РТТ занималась регистрацией компаний в разных регионах для банка МЕНАЕТП и других структур. В данном случае мы регистрировали компании в ЗАТО, в Мордовии мы, кажется, и не регистрировали, зарегистрированные компании в течение нескольких месяцев брались в управление сотрудниками ЮКОСа и ими управлялись, вот все что я могу сказать. С какими целями регистрировались они, я не могу пояснить». - «Вам неизвестно, зачем фирмы в ЗАТО регистрируются?» - «Я могу только догадываться». - «Вы сказали ранее, что в СП РТТ не только регистрировали компании, но и оказывали бухгалтерские услуги, секретарские функции упоминали? - напомнил адвокат Краснов. - То есть не только регистрация компаний?». Анилионис согласился. Сотрудники СП РТТ, выполняя роль директоров регистрируемых компаний, были в этом смысле автономны, пояснял Анилионис, и зарплату за это не получали. Свидетель уточнил, что он же в СП РТТ был директором и этих вопросов не касался. «Вам, наверное, это непонятно, вы же не работали в СП РТТ! Ничего не знаете!», - напал свидетель на адвоката Краснова. «Тихо-тихо!» - предотвращал разрастание конфликта судья.

Вопросы снова возникли у Платона Лебедева. Взяли том 47. На листах 277-301 находился допрос Анилиониса. «Зачем вы в очередной раз обманули суд, дав ложные показания, подтверждая свои показания на следствии?» - спросил Лебедев, акцентировав внимание на фразу Анилиониса «Гусаров был командирован ЮКОСом в Женеву» на странице 279. - «Я хочу сообщить, я никого не обманывал. Что за «очередной раз», кого я обманывал...если Гусаров не был в Женеве?.. Мне кажется, что он был там, занимался компаниями «Саус», «Балтик», через которые шли объемы ЮКОСа. Будучи в Женеве, он работал на ЮКОС. Да, командировочные приказы я не видел. А в этом смысле я и отвечал», - отвечал Анилионис.

«Свидетель ранее уже однозначно подтвердил суду, что свои показания на предварительном следствии подтверждает! Пусть Лебедев корректно ставит вопрос, без ссылок на показания!» - требовал Лахтин теперь НЕ ссылаться на документы. На пути следующего вопроса Лебедева Валерий Лахтин возник снова: «Это МЫ должны говорить, давал свидетель показания или не давал, какие...». Лебедев, не глядя в сторону Лахтина, пережидал прокурорские речи. Когда Лахтин сел, допрос продолжился.

«Ох, не знаю что сказать, показаний была целая куча... Но Гусаров в Женеве занимался в том числе и делами ЮКОСа, поэтому я так и говорил», - объяснял Анилионис. - «Известно ли вам, что в 2004 году Центробанк РФ выдал лицензию банку «МЕНАТЕП-Москва» на покупку ста процентов швейцарской финансовой компании «МЕНАТЕП Финанс Эс А»?» - «Ваша честь. Когда меня сюда первый день пригласили, я услышал, что период обвинения касается 98-2003 года. Я уже, наверное, пятый день тут стою и не представляю, неделю или три мне тут стоять, когда мы там доходили до 72 года, я обязательно отвечу и на этот вопрос, но я не знаю...» - старался объясниться Анилионис. - «Вы отвечайте на все вопросы, которые не сняты судом», - дал разъяснения судья. Тогда Анилионис ответил, что «наверное, так и было».

«Было ли вам известно, что именно по моему приказу как руководителя банка «МЕНАТЕП-Москва» в 2004 году Гусаров был откомандирован в Женеву управлять отделением «МЕНАТЕП Финанс Эс А»?» - спросил Лебедев. - «Все говорили, что Гусаров едет от банка работать. Вот все», - отвечал Анилионис. - «Бывали ли вы в офисе «МЕНАТЕП Финанс Эс А» в Женеве с 2004 по 2006 год?» Анилионис ответил, что в Женеве был несколько раз и, в частности, посещал офис компании «Саус». «А со мной вместе в офисе «МЕНАТЕП Финанс Эс А» в этот период были?» - хотел Лебедев ответа на свой вопрос. - «Я помню наши совместные поездки в 2001 году, кажется...когда мы вместе в шахматы в гостинице играли. Больше не помню», - говорил Анилионис. - «Что гусаров делал в ЮКОСе, находясь в Женеве? Какую должность он в ЮКОСе занимал?» - «Я не знаю». - «Сообщите суду источник вашей информации, откуда вы знаете, что Гусаров именно ЮКОСом был командирован в Женеву?» - «По поводу этого вопроса я уже отвечал и добавить мне нечего». - «Вам известен Кристиан Мане?» - «Не могу вспомнить». - «Франс Цимерман?» - «Тоже не помню». - «Питер Леванович?» - «Помню, слышал его». - «Михаил Гусаров?» - «Да».

Лебедев перечислил еще несколько имен. Некоторых Анилионис вспомнил. «Имеют все эти лица какое-то отношение к «Белес Петролеум» и какое?» Анилионис вспомнил сферу деятельности некоторых из перечисленных. Кто из них был руководителем «Белес Петролеум» или владельцем компании, Анилионис не вспомнил.

Снова открыли текст допроса Анилиониса. Там он говорил, что компания «Белес» принадлежит компании «Джурби Лейк». Свидетель пояснял, что ему об этом сказал Питер Бонд. Лебедев спросил, известно ли Анилионису что вышеперечисленные люди и были основными совладельцами «Белес Петролеум». Анилионис ответил, что это ему неизвестно. Лебедев напомнил свидетелю, чтобы он был аккуратен в своих словах, поскольку его показания «мягко говоря, не соответствуют друг другу». Судья заявил Лебедеву о недопустимости оказания давления на свидетеля. «Я вас предупреждаю!» - заявил председательствующий. «Я тоже предупредил свидетеля!» - сообщил Лебедев. - «Я вам делаю замечание!» - реагировал судья.

Взяли том 118. На листе 62 был документ «ПрайсвотерхаусКуперс». «Сколько годиков Гусарову было в 72 году, чтобы он стал чиновником коммерческого регистра в кантоне Женева и зарегистрировал, как вы показали суду, эту компанию «Белес»?» - повторил Лебедев вопрос, который Анилионис от него в Хамовническом суде уже слышал. «Я не помню», - был традиционен свидетель. Лебедев напоминал, что чтобы зарегистрировать компанию, надо быть чиновником (замечание Лебедева связано с тем, что на следствии Анилионис говорил буквально следующее: «Мы к «Бейлис», кроме как к регистрации никакого отношения не имели». - ПЦ). Гитас Анилионис пояснил, что вкладывал в свои ответы по поводу регистрации компании обыденный смысл, «иначе и у нас ни один предприниматель не может зарегистрировать компанию».

Взяли том 47 с другим допросом Анилиониса. «Пусть Лебедев задает вопросы понятно. Односложно...эээ...однозначно! Так, чтобы было понятно нормальному человеку!» - не был удовлетворен Валерий Лахтин. «Ну, Валерий Алексеевич, это уже к психиатру!» - сформулировал рекомендацию Лебедев. «Разберусь сам, к какому врачу мне идти!» - не слушал людей Валерий Лахтин.

Лебедев попросил Анилиониса прокомментировал текст допроса и обвинил свидетеля во лжи (речь шла уже о компании «Саус Петролеум»). Судья сделал подсудимому замечание: «Вы не даете свидетелю говорить!». - «Я задаю вопросы! Свидетель в моем распоряжении!» - поспорил Лебедев. «Вы заблуждаетесь!» - не согласился судья. «Это оскорбление суда и судебной системы!» - дополнил разговор собою Валерий Лахтин.

«После обеда я вам предъявлю огромное количество документов...» - предупредил Лебедев свидетеля. «А это еще зачем? Это запугивание свидетеля?!» - оценил грядущую демонстрацию документов Валерий Лахтин. «...Документов, которые вы принесли в Генпрокуратуру», - закончил свою мысль Платон Лебедев. «Я лично и большинство сотрудников вызывались на допросы, производились многократно выемки документов, из-за чего потом была головная боль с налоговыми органами. И нам часто говорили — принесите, или мы приедем и все перевернем там. Поэтому о том, как документы попадали в прокуратуру, - 99, 99 процента это выемки и остальное — то, что люди приносили сами», - рассказал о действиях следствия Анилионис. - «В тех документах, которые вы принесли в Генпрокуратуру, содержится финансовая отчетность «Саус Петролеум». Сведения в ней соответствуют действительности?» - «Не могу ответить». - «Ну вы же оперировали сведениями из финансовой отчетности в допросах!» - «Не могу ответить». - «А обратили вы внимание на регистрацию «СаусПетролеум» и на список директоров в этой отчетности?» - «Не обратил». - «И вы будете продолжать настаивать, что вы или Гулин имели отношение к покупке или регистрации «Саус»?» - «Я ни на чем настаивать не буду. Мне вопросы задают уже, кажется, шестой раз с той и другой стороны», - усталым голосом жаловался Анилионис. Повисло молчание.

«Перерыв на обед!» - решил судья.

После перерыва Платон Лебедев снова взял том 47 с допросами Анилиониса. Перед свидетелем развернули его показания в Басманном суде на процессе по делу Переверзина и Малаховского. «На вопрос адвоката, допрашивали ли вас в прокуратуре по данному делу, вы ответили «Не допрашивали», про Каримова ответили «Да, известен», допрашивал он вас, как вы сказали, в 2003-2004 году. Поясните, допрашивал ли вас Каримов в 2006-2007 году, были ли вы на допросе в январе 2007 году и допрашивали ли вас об обстоятельствах, о которых вы говорили в Басманном суде? В Басманном суде вы выступали 2 февраля 2007 года, то есть через недельку...» - задал вопрос Лебедев. Анилионис отвечал, что да, его допрашивали, но он не знает, по какому делу. «По делу, которое было в Басманном суде, как я понял, меня не допрашивали», - пояснял свидетель.

«Ну а Анилионис-то тут при чем?! - возражал Лахтин. - Приговор вступил в законную силу. Если кого-то не устраивает, можно его обжаловать в порядке надзора. Какое отношение Анилионис имеет к этому?!». Переждали.

«Гитас Повилович, а вы действительно выступали в Басманном суде? А то вот Валерий Алексеевич утверждает, что вы к этому отношения не имеете», - спросил свидетеля Лебедев. - «Ну...Если это был действительно Басманный суд, то это были мои показания», - сказал Анилионис. Зал смеялся. Свидетель же еще раз подтвердил, что давал показания в феврале 2007 года в Басманном суде.

В том же томе смотрели протокол совещания в ЮКОСе, где поднимался вопрос о выкупе доли Стивена Кертиса в связи с его выходом. Но Анилионис этого не помнил, поскольку «ушел с части заседания». «А сообщили ли участникам совещания, что ЮКОС создает собственные торговые компании за рубежом, в связи с чем покупать эту долю ему неинтересно?» - «Этого я не помню». - «Как выплачивалась доля Стивена Кертиса и его команды в нефтяном бизнесе в 2000-2002 годах?» - «Ничего не могу сообщить, потому что не знаю».

«Вы говорили что получали от Балтик 120-150 тыс долларов за административные услуги — их выплачивала компания «Беланда Лимитед», компания «Макариус и компания» имеет какое-то отношение к «Беланда Лимитед»?» - задавал вопросы Лебедев. На все эти вопросы Анилионис снова отвечал «не помню». «Правильно ли я понимаю, что вы не помните сейчас никакой своей связи с «Беланда Лимитед»?» - «Правильно. Сейчас не помню».

«Было ли вам известно, что после того как Стивен Кертис и его команда уведомил о выходе из бизнеса, Питер Бонд и его люди стали единственными владельцами бизнеса «Саус» и «Балтик Петролеум»?»- «Не было известно». Не вспомнил свидетель и то, как реализовывали «Балтик» и «Саус» свои права требования к банку «МЕНАТЕП-Москва» после отзыва лицензии у банка. «Я правильно понял, что если я буду предъявлять документы, вы все равно ничего не вспомните?» - предположил Лебедев. «Ничего не вспомню», - ручался за свое беспамятство свидетель.

Взяли снова том 47 с допросами свидетеля. Анилионис подтвердил, что во время допроса в 2006 году он знал, что банк МЕНАТЕП «взял большую сумму денег», но сейчас он не помнит, откуда это ему известно. Еще на пару вопросов Анилионис снова отвечал, что ему «это неизвестно», а Платон Лебедев напомнил тут же свидетелю, что на следствии тот утверждал, что ему это становилось известно из прессы, из разговоров в приемной Лебедева.

«Грубо говоря, взяв миллиард 200 миллионов долларов, они вернули, кажется, 70 или 80 млн долларов и долга нет», - снова цитировал Лебедев показания свидетеля на допросе и спрашивал, откуда у того эти данные. Анилионис пояснял, что слышал телефонный разговор у Лебедева дома.

Прервались на пять минут.

После краткого перерыва, снова обратившись к допросам Анилиониса на следствии, Лебедев вновь спрашивал его источники информации. «Я их уже называл». - «А кроме телефонной трубки у меня дома и моей приемной, можете какие-то назвать? Может, вам из трубки кто-то что-то говорил? Ну хотя бы про 70-80 млн долларов — откуда это?! Вы знаете, что я за реструктуризацию банка МЕНАТЕП полмиллиарда заплатил?». «Нет, ничего не знаю», - снова отвечал Анилионис.

В томе 118 находились счета, выставленные ЮКОСом в адрес «Белес Петролеум» за экспорт нефти. Они ранее не оглашались. «А какие документы?» - решил уточнить вынырнувший из своего ноутбука Валерий Лахтин. «Ваша честь! Он вообще в заседании-то участвует?!» - навел справки о прокуроре Платон Лебедев. Судья сообщил прокурору, о чем идет речь. «Мы не находим оснований для оглашения», - тут же заявил Лахтин. Однако судья позволил зачитать нужные документы. В основном эти счета были неизвестны Анилионису.

На следствии Анилионис комментировал финансовую отчетность «Саус», «Белес» и «Балтик». Но сейчас на вопросы Лебедева он отвечал, что к аудиту этих компаний, проводимому «ПрайсвотерхаусКуперс», отношения не имел. Как он мог комментировать эти вопросы тогда и откуда у него сведения по этому поводу, свидетель снова говорил, что «не помнит».

Больше у Платона Лебедева вопросов не было.

«Ваша честь, том сотый!» - тут же заявил Лахтин. «Подождите, а у защиты, подсудимых еще есть вопросы?» - не спешил передавать слово прокурору судья. - «Нет уже вопросов, Ваша честь!» - ответил за защиту и подсудимых Лахтин и заулыбался. «Замечательно!» - реагировал «аквариум» и адвокаты.

«В томе 100...Ваша честь, для повторения...можно пять минут перерыв?» - не менял амплуа Валерий Лахтин. Все расхохотались. «Первый раз слышу, чтобы для повторения нужен был перерыв! - смеялся судья. - Ну, посмотрим, что из этого получится». «Начинается!» - оценили перспективы адвокаты. В перерыве гособвинитель Лахтин, заглядывая в свои записи, прописал в сотый том множество своих закладок.

После перерыва выяснилось, что первый облюбованный прокурором документ в суде не оглашался. Валерий Лахтин заявил ходатайство об оглашении и путано сообщил содержание документа. Судья воззрился на прокурора поверх очков: «Что-то вы Валерий Алексеевич, непонятно говорите... «Письмо Дрелю, адресованное Моххамеду...»». Наконец разобрались, что письмо адресовалось адвокату Антону Дрелю, в письме упоминался свидетель. Анилионису предложили присесть. «Письмо...в деревню Жуковка...» - читал Лахтин, смеша зал. В тексте речь шла о некоем Чарльзе Нахасе, принятом на работу в «МЕНАТЕП Финанс» и к которому позже был предъявлен иск, его обвинили в мошенничестве. В конце один раз был упомянута фамилия Анилиониса, который участвовал в вопросе по прекращению дела.

«К нам-то какое отношение это имеет?! Валерий Алексеевич!» - хотел объяснений судья. Лахтин сидел, погрузившись в свои бумаги. «Ввалерий Алексеевич, аууу!» - вполголоса окликал его адвокат Краснов. - «Он занят», - также вполголоса поясняли, иронизируя, другие защитники. Наконец Валерий Лахтин «вернулся»: «Тут упоминается ряд компаний... «Каррант Танкерс», которая участвовала в экспорте нефти компаниям, входящим в периметр ЮКОСа. А Анилионис может дать объяснения», - встал Лахтин.

«Про неадекватность Лахтина я больше комментариев делать не буду, этим будут заниматься международные эксперты определенной направленности, я заключение потом представлю. Ваша честь, я полагаю, вам известно, где я был в июле 2003 года. Да, там есть моя фамилия, но вот фамилии Ходорковского нет, сегодня Лахтин без лупы, наверное, проглядел. И самое главное, я не очень понимаю, что тут может прокомментировать Гитас Повелович!» - высказался Лебедев. - «Я тоже письмо это вижу в первый раз!» - заявил Анилионис.

«При чем здесь Чарльз Нахас?» - спросил Лахтин. «Вот именно, при чем!» - вполголоса комментировали в публике. «Возможно, я там был. Возможно, мог сказать...» - но Анилионис не помнил конкретную ситуацию с Нахасом. Дальнейшие вопросы прокурора, посвященные господину Нахасу, судья снимал. «Свидетель однозначно ответил, что он не может ничего сказать по этой ситуации!», «Свидетель дал исчерпывающие показания по этому поводу!» - повторял прокурору рассерженный судья. «А Я считаю, что свидетель не дал исчерпывающие показания по этому поводу!» - спорил с судьей прокурор Лахтин. Платон Лебедев уже откровенно хохотал. Анилионис еще раз заявил, что больше ему сказать нечего. Смешно было уже и самому свидетелю.

«Питер Левонович — он какое отношение имел к реализации нефти за рубеж?» - отступился наконец от Нахаса Валерий Лахтин. «Ваша честь, мы с нуля начнем?» - поражался Лебедев. «Я уже раза четыре говорил об этом. Он занимался торговлей нефтью и нефтепродуктами...» - говорил Анилионис. Он напомнил, что в офисе в Женеве работало более 20 человек, а не только упомянутый Леванович. И снова судья пытался обуздать движение прокурорской мысли, выясняя, о каком «женевском офисе» тот спрашивает и что, собственно, его интересует.

«А я желаю получить конкретные показания, я считаю, что свидетель обладает информацией! А защита понимает тенденцию моих вопросов и мешает...Я могу, конечно, подождать до завтра или послезавтра, может он вспомнит всех сотрудников женевского офиса?» - объяснялся гособвинитель под смех зала.

Из 105 тома прокурор показывал свидетелю «документы о денежных переводах «Джамблик Лимитед» в адрес ряда лиц, в частности, Питера Левоновича». «Почему именно Джамблик Лимитед платил деньги? Достаточно большие суммы, по 20 тыс долларов!» - спрашивал Лахтин. К микрофону подошел Михаил Ходорковский.

«Ну пусть меня Ходорковский не прерывает! - закричал Лахтин, перебивая Ходорковского, который несколько раз пытался заговорить. - Право прерывать прокурора, который представляет доказательства, у Ходорковского, подсудимого, нет в отечественных законах, в международном законодательстве...». «У подсудимых есть право высказать свои замечания!»- напомнил судья. Лахтин снова вскочил и пустился со своими объяснениями на второй круг. «Вы уже повторяетесь! Валерий Алексеевич! Присядьте, пожалуйста!» - говорил судья. Наконец Михаил Ходорковский смог высказаться: «Период до 1 января 98 года в данном процессе мне не вменяется. Левонович и Аделаидис членами ОПГ не названы. Если суд сочтет возможным задавать вопросы о лицах, которые упомянуты в деле вне связи с предъявленным обвинением, то тогда надеюсь, что суд не будет мешать мне задавать вопросы об упомянутых в деле «Роснефти», «Газпроме», Лахтине и так далее!».

Добавил и Платон Лебедев: «Здесь речь идет о январе-апреле 97 года! Если Валерий Алексеевич внимательно слушал показания свидетеля, то максимум что он помнит, это май-июнь 97 года. Таким образом, что может сейчас Гитас Повелович выдумать о январе 97 года?... И в самом вопросе содержится ложное утверждение! Какой женевский офис относится к январю 97 года?! Он сам—то понимает, о чем спрашивает?! Питер Левонович работает в женевском офисе в 97 году и ему почему-то платят деньги! И какое это отношение к нам-то имеет?».

Судья спросил свидетеля, понятен ли ему вопрос. Анилоинис отвечал, что про «Джамблик Лимитед» ему особо ничего не известно, он знает лишь, что оттуда платились периодически разные платежи. О других компаниях, упомянутых в тех документах, свидетель тоже ничего сказать не мог.

Больше вопросов к свидетелю ни у кого не было. Гитаса Анилиониса наконец отпустили.

Во вторник заседание начнется в 10.30 утра.