Из того, что ЮКОС шел на Нью-Йоркскую фондовую биржу, но так до нее и не дошел, обвинение сделало далеко идущие выводы. Сегодня Валерий Лахтин попытался задать свидетелю дополнительные «ответы» на этот счет.

Понедельник прокуроры начали с того, что объяснили, почему они не будут сегодня возражать на заявленное в пятницу ходатайство Платона Лебедева: «Мы просим отложить рассмотрение ходатайства Платона Лебедева, поскольку нам надо запросить информацию в Следственном комитете и произвести анализ документов», - высказался Валерий Лахтин. «То есть вам нужно дополнительное время для подготовки ответа, я правильно понял?» - вник судья в просьбу. «Ходатайство было заявлено по закону, оно по закону должно быть и рассмотрено. Если не готовы — что теперь делать? Прокуроры могли сделать то, что они хотят, в то время, которое было...» - высказал адвокат Владимир Краснов мнение защиты. Но суд все-таки предоставил прокурорам дополнительное время.

Перешли к допросу нового свидетеля. Мужчина лет под сорок в черном костюме, белой рубашке и темно-синем галстуке уверенно зашел в зал и так же уверенно поздоровался с подсудимыми. Те улыбнулись и кивнули в ответ.

«Есть ли у вас чувство неприязни к подсудимым, желание их оговорить?» — спрашивал судья у свидетеля Малого Павла Николаевича. «Ни в коем случае!» - отвечал свидетель Малый. В ответ на вопросы прокурора Лахтина свидетель сообщил, что с апреля 2002 года по май 2004 года он работал в «ЮКОС-Москва» в должности директора по проектам дирекции по корпоративным финансам. Он рассказал, что на работу его пригласил Олег Шейко, с которым они знакомы с 97 года. «Предполагалось, что я буду заниматься крупными сделками в области корпоративных финансов», - пояснил Малый. Первым его проектом был «Вояж» (в рамках этого проекта ЮКОС готовился к листингу на Нью-Йоркской фондовой бирже). «Спустя год начался проект по «Сибнефти» — весной 2003 года. Но в начале ноября он трагически погиб, - образно рассказывал свидетель. - На последних стадиях «Сибнефть» отменила договоренности и на слияние не пошла. А смысл проекта «Вояж» был в том, чтобы акции ЮКОСа были включены в котировальные листы Нью-Йоркской фондовой биржи. Проект продолжался весь 2002 год. В начале 2003 года руководство мне сообщило, что решено проект приостановить. Мы к нему после февраля 2003 года больше не возвращались». Господин Малый рассказал, что по проекту «Вояж» работал целый ряд консультантов, в том числе аудиторы «Прайсвотерхаус», был привлечен к проекту банк «Ю Би Эс», привлекаются к таким проектам также разные юридические фирмы. По решению Мизамора, помнил свидетель, это была фирма «Akin Gump» «Выбор этот Мизамора вас устраивал?» - интересовался Лахтин. «Устраивал. Выбор был совершенно не криминальный, хорошая фирма», - отвечал свидетель. Основные акционеры участвовали в обоих проектах, пояснял Малый. «Роль представителей банка «Ю Би С» была присутствовать на всех встречах, они были уши и глаза в процессе подготовки проекта. Банк, если бы сделка состоялась бы, ответственен за проведение финансовой стороны сделки», - пояснял Малый. Уточняющие вопросы прокурора по банку свидетель встретил настороженно: «Вы меня допрашиваете как свидетеля или как эксперта?» - различал тонкости юрист Малый. «Как свидетеля, как свидетеля», - говорил Лахтин.

Прокурор спрашивал, какие были трудности при реализации проекта «Вояж». «Можно поконкретнее вопрос? Какие-то бывали, если вы спросите конкретно, я отвечу», - отвечал свидетель. «Это был самый огромный проект в стране, который еще никогда не происходил», - рассказывал свидетель.

«Как вы общались, как пересылали документы?» - спрашивал Лахтин. «Большинство документооборота было в электронном виде. По сложившейся практике, подготовку проекта в основном осуществляли юристы компании. В данном случае фирма «Akin Gump». Малый пояснял, что с Алексаняном он не встречался, а Гололобов периодически занимался этим проектом. «И почему же ваша работа над проектом ничем не закончилась?» - уточнял прокурор. «Я не хотел бы спекулировать на эту тему, Шейко мне сообщил, что принято решение работу прекратить», - отвечал Малый. «Это не было связано с раскрытием каких-то юридических рисков?» - «Я могу сообщить только то, чему я непосредственный свидетель. Я бы не хотел предполагать».

Малый отмечал, что в середине 2002 года Групп МЕНАТЕП раскрыла свою долю владения компанией ЮКОС, и это было «знаковое событие»: «На тот период ни одна другая нефтяная компания так открыто прозрачно себя не раскрывала, это позволило нам энергично взяться за проект».

Прокурор попросил том 132. В нем, пояснил свидетелю Лахтин, есть несколько сообщений электронной почты, которой свидетель «активно пользовался». Это было сообщение Малого в адрес Шейко.

«Это один из моих регулярных отчетов начальнику о текущем состоянии дел. Написан отчет хорошо, четко, - похвалил себя свидетель. - Тут говорится о том, что «Akin Gump» запросил у юристов МФО МЕНАТЕП документацию по гибралтарским и кипрским структурам о том, как они купили акции компании. Ответ был неудовлетворительный». «То есть это говорит о том, что проблемы-то были», - констатировал Лахтин. «Наводящий...» - с места отметил адвокат Краснов. «Валерий Алексеевич!» - вмешивался судья. Лахтин спрашивал, почему Лебедев «так реагировал на эту проблему» (в документе говорилось, что позиция Лебедева, сводящаяся к тому, что акции были куплены на рынке у независимых сторон, нуждалась в уточнении). «Что вы имеете в виду? Если вы обратили внимание, в предыдущем пункте написано, что он <Лебедев> в отпуске!» - отправил свидетель прокурора в третий пункт документа.

Далее свидетель Малый пояснял, что экспорт шел через три юрлица - «Бейлис», «Саус» и «Балтик Петролеум». «Аудиторов волновало, аффилированные ли они с ЮКОСом — если да, это надо было показать в ГААПовской отчетности. Этим занимался Даг Миллер. По просьбе «Прайсвотерхауса» было совещание в присутствии Ходорковского, где обсуждался ряд схем. Он сказал по этим фирмам, что вопрос сложный и попросил его изучить поподробнее...» «Это могло как-то повлиять на проект «Вояж»?» - спросил прокурор. «Это вопрос гипотетический, - был бдителен свидетель. - Если вам нужен мой гипотетический ответ...» «Вопрос снимается!» - не хотел гипотетических ответов судья Данилкин. Дальнейшие вопросы прокурора, уже повторявшиеся, судья обрезал: «Вы можете что-то добавить к тому, что уже говорили?» - спросил он свидетеля. Тот сказал, что не может.

«В чем ваша роль заключалась в раскрытии информации по проекту «Вояж»?» - «Моя роль была координационной. Нужно было получить вопросники от юристов, обеспечить взаимодействие с разными подразделениями. Следить, чтобы проект развивался по графику». - «А информация по приобретению акций вам предоставлялась?» - «Были совещания в Жуковке, я на них не участвовал. Форма Ф-1 была лишь проектом и так и осталась проектом того, как документ должен выглядеть. Она не была документом компании, ее суть — черновик». – «А вопросы аффилированности компаний там не были обсуждены — «Саус Петролеум», «Балтик Петролеум»...?» - «Я не помню, чтобы там компании эти могли отражаться. Нас интересовала отчетность только за последние три года. В те годы операций с этими компаниями не проводилось». - «А кто там на совещаниях в Жуковке присутствовал, можете сказать?» - «Там был Лебедев...юристы «Akin Gump»...кто там был пофамильно, я не знаю. Те вопросы , которые для меня были важны, чтобы там обсуждать, я передавал через Дреля». - «И что Дрель вам рассказывал об итогах совещаний?» - «Я с ним не общался по этому поводу». - «Какие отношения у вас складывались с Платоном Леонидовичем Лебедевым в принципе, в «ЮКОС-Москва», и в проекте «Вояж»?»

«Да вы еще даже не спросили, встречался ли вообще свидетель с Лебедевым!» - напомнил судья Виктор Данилкин прокурору. «Я и спрашиваю, встречался ли он с Лебедевым», - выдал желаемое за действительное прокурор.

«Это, вообще-то, немного другой вопрос, - видел разницу свидетель Малый. И отвечал: С Платоном Леонидовичем Лебедевым я встречался в первый раз во время работы в ЮКОСе в первый же день выхода на работу. Шейко организовал мне встречу вечером в Жуковке. Потом встречался с ним один или два раза, поскольку моя линия подчинения была в ЮКОСе , а не в Группе МЕНАТЕП. Еще мы встречались на так называемых «кик-оф», где встречаются все участники проекта. Там мы обсуждали график сделки и как мы ее назовем...».

«Какой -то окончательный ответ от Ходорковского вы слышали по тем компаниям?» - вернулся прокурор к волновавшим его трем компаниям. «Он дал добро разобраться с этой темой, больше ничего нового я не слышал от него по этой теме». - «Надо ли полагать, что сам факт аффилированности компаний Ходорковский признал?»

«Валерий Алексеевич!» - увидел неправильность в вопросе судья. «Ну , я там не присутствовал...» - оправдывался прокурор. «А я присутствовал, - напомнил прокурору свидетель. - Аффилированность там не признавалась и не комментировалась. Было принято решение «решить проблему и разобраться».

Кто раскрывал информацию по «Бейлис», «Саус» и «Балтик»?» - спросил прокурор. «Я не видел никакого раскрытия...» - ответил господин Малый.

Поднялся Михаил Ходорковский: «Я прошу снимать вопросы, задаваемые в таком ключе, вопрос о том, что у кого-то возникли какие-то подозрения, свидетелем не раскрывался, а стороне обвинения прекрасно известно все, что писалось об этой проблеме публично, Лахтин пытается дезинформировать свидетеля».

«Свидетель сообщил, что имела место проблема в раскрытии информации по аффилированным компаниям. Я пытаюсь раскрыть этот вопрос!» - оправдывался прокурор. «Вот сейчас вы по-иному задаете вопрос, чем тот, на который возражал Ходорковский!» - подчеркнул судья. Свидетель ответил, что о проблеме ему стало известно от Дага Миллера.

«А первым лицом в этой команде кто для вас являлся? Лебедев или Ходорковский?» - продолжал прокурор. «Какой компании?» - «Группы МЕНАТЕП». - «Для меня всегда было ясно, что главой компании является Ходорковский. Компании НК ЮКОС».

«Вы являлись очевидцем работы Муравленко, Голубева? Много они работали? Знаете или нет? Честно признайтесь!» - выяснял прокурор, было ли за что платить деньги Муравленко и прочим. «Аквариум» и судья засмеялись одновременно. Свидетель ответил, что очевидцем не был.

«А вот в шестом пункте что за проблема отражена?» - шел прокурор по тексту очередному отчета Малого перед Шейко. Свидетель Малый с выражением зачитал пункт шестой, где он описывал возможные сценарии развития проекта «Вояж». «Так кто за базар отвечал?» - спросил Лахтин. - «Уточните вопрос: за какой базар?» - ответно поиронизировал свидетель. Судья крякнул от смеха. - «Я оперирую вашей терминологией!» - парировал прокурор.

Тут уверенная манера свидетеля привлекла внимание прокурора Ибрагимовой: «Вопросы прокурорам не задают, Павел Николаевич! Вы можете обращаться с вопросами к судье, а не к прокурору!».

«Я прошу сделать замечание прокурору Ибрагимовой! Вы поясняли, что если ему непонятен вопрос, он может уточнить вопрос. Госпожа Ибрагимова вводит свидетеля в заблуждение!» - заявил тут же Ходорковский. «Свидетель обращается с вопросами к обвинению, участнику процесса. А должен обращаться с вопросами к вам!» - встав, обратилась прокурор к судье. Виктор Данилкин вынужден был разъяснить свидетелю, что при непонимании он может обратиться к судье. «Мне понятно. Вы бы не могли бы, Ваша честь, пояснить, о какой финансовой отчетности мы говорим?» - согласившись, обратился свидетель к судье. Тот попросил прокурора уточнить. «Об отчетности по российским стандартам», - сказал Лахтин. Свидетель ответил, что он не эксперт, но насколько помнит содержание записки, речь шла об американском законодательстве.

«А ваша какая позиция была по реализации проекта?» - продолжил после небольшого перерыва прокурор Лахтин. «Я считал, что это был очень полезный проект, его надо было завершить». - «Вы настаивали на ней?» - «Не настаивал, но заявлял о ней Шейко». - «А Шейко вам объяснял, почему проект закончился?» - «Нет. Он сказал, что были какие-то риски. Какие - я не понял».

В том же 132 томе прокурор Лахтин показал свидетелю очередную распечатку электронного письма по теме «Приостановление Вояжа». «Писал я... меня удивляет заголовок «Михаилу Борисовичу» и подпись Шейко...сообщение от февраля 2003 года. Пишет как бы Шейко, проект письма готовил я», - сообщил Малый и зачитал документ. В нем писалось (от лица Шейко), что черновик проекта готов, дана команда ждать далее. «Чем мы рискуем?» и «Что мы приобретаем?» - задавал вопросы Шейко и сам же отвечал на них. Вероятность успеха проекта Шейко оценивал в 80 процентов. Ответов на письма, пояснял свидетель, Шейко ему не показывал.

«А почему проект не был реализован?» - прибег прокурор к вопросу, который сегодня явно ходил у него в фаворитах. «Это уже четвертая транскрипция одного и того же вопроса!» - отметил судья Данилкин. «Ну потому что я опираюсь на показания свидетеля на предварительном следствии», - пояснял свои маневры прокурор. «И что, пятый раз спросите? Ну не отвечает свидетель!» - объяснял прокурору судья. «К сожалению, не отвечает...» - грустил Лахтин. «А вы ему подскажите!» - предложил из «аквариума» Платон Лебедев. Зал засмеялся. «А Шейко вам как-то объяснял, в чем риски листинга?» - повернул вопрос по-иному прокурор. Зал снова смеялся. «Вопрос снимается!» - произнес судья.

Свидетель пояснял все же, что и до сих пор не понимает, почему проект не был реализован.

«А Ходорковский должен был заниматься оформлением формы Ф-1?» - интересовался Лахтин. «Оформлением?!» - рассмеялся Лебедев и, поднявшись к микрофону, высказался: «Ваша честь, надо снимать такие вопросы, в такой формулировке. Какое оформление?!».

«Я не могу по-другому задавать вопрос. Сядьте на место и не мешайте работать!» - оборонялся гособвинитель. «Валерий Алексеевич!» - сердился судья. «Я разговариваю с судом, а не с прокурором Лахтиным! - повысил голос в адрес прокурора Лебедев. - И пока я разговариваю с председательствующим, я попрошу меня не перебивать! Ваша честь, объявите замечание прокурору!». Судья промолчал. «Я прошу снять этот вопрос, свидетель не говорил, что ему известны мои должностные обязанности или поручения, вследствие которых я что-то «должен»», - отметил и Ходорковский. Судья все же позволил свидетелю отвечать. «Вопрос, мне кажется, гипотетический, поскольку мы и близко к оформлению не подошли», - отвечал Малый.

Из 43 тома Валерий Лахтин извлек очередной фрагмент электронной переписки по проекту «Вояж». Свидетель рассказывал, что его работа в первую очередь заключалась в координации усилий по работе над проектом. «Все специалисты обязаны были давать свои заключения. До аналитической работы мы не дошли», - пояснял Малый.

Сославшись на то, что свидетель «дал показания, неполные в определенной части, в частности, когда упоминаются конкретные даты и некоторые события», прокуроры заявили ходатайство об оглашении протокола допроса свидетеля на предварительном следствии.

«Если речь идет об уточнении дат — свидетель вот он, уточняйте. Слово «противоречия» не звучало. Если они есть — хотелось бы узнать, в чем они», - отреагировал адвокат Краснов. «Валерий Алексеевич!» - ждал судья от прокурора разговора о противоречиях. «Это касается деятельности банка «Дайва», о приобретении акций...», - полистал бумаги Валерий Лахтин. «Это вторая версия мотивации оглашения показаний свидетеля. Про «Дайву» свидетель ответил, ему можно задать уточняющие вопросы. Может, подождем третьей версии? Про существенные противоречия ничего не сказано», - пояснил позицию защиты адвокат. А Платон Лебедев добавил: «На допросе свидетель отвечает следователю про «Дайву» и ответы один в один повторяют то, что он говорил и здесь. Оглашать показания, видимо, все равно будут... Вопрос в другом. Документы эти должны оглашать только в том случае, если в них есть противоречия! О них сказано не было!». Суд все же удовлетворил ходатайство прокурора. Свидетелю предложили присесть на стул у трибуны. Валерий Лахтин начал читать.

Допрос от апреля 2007 года вел следователь Каримов. Свидетель рассказывал, что по образованию он юрист-международник (закончил МГИМО, в США получил степень магистра права университета Чикаго). Вернувшись в Россию, господин Малый несколько лет проработал в московском представительстве банка «Джи Пи Морган».

В ЮКОС свидетеля пригласил Шейко. «На рынке у него была хорошая репутация», - говорил господин Малый о Шейко. У свидетеля были сомнения, идти или не идти в ЮКОС, поскольку «в 90-е годы там были какие-то скандалы», но репутация Шейко для него «имела значение», кроме того, говорил свидетель, компания выходила на новый этап и хотела себя видеть цивилизованным игроком. В компании господин Малый занимался сделками по ценным бумагам и сделками «в стиле слияния и поглощения».

Смысл проекта «Вояж», пояснял следователю Павел Малый, был в потенциальном доступе к источникам зарубежного финансирования. Многим крупным компаниям нужно было, чтобы акции обращались в крупных международных центрах капитала. Например, Нью-Йоркская фондовая биржа. «Поскольку в проекте была неясность по какому пути идем, то ли нужен новый капитал самому ЮКОСу, то ли акционеры что-то будут делать, пошли по наиболее сложному варианту», - рассказывал свидетель следователю, поясняя, что если бы окончательный выбор пал на не самый сложный вариант, «проще всегда потом отказаться».

Свидетель рассказывал про «толстенный документ» по форме Ф-1, над которым он работал, и который необходим для выпуска АДР третьего уровня (документ подается американскому регулятору SEC). «Проект закончился ничем, и я не считаю его особо интересным для себя», - продолжал свидетель.

Павел Малый следил за текстом допроса на стене зала. И периодически подсказывал прокурору правильное прочтение иностранных названий, на которых Лахтин привычно спотыкался.

Свидетель по просьбе следователя рассказывал о сложностях, возникавших вокруг проекта «Вояж»: «Очень большая компания, по которой нужно было составить подробный документ, объясняющий, что компания из себя представляет». Затем свидетель узнал от Шейко, что в проекте «возникли какие-то трудности». «В апреле 2003 года объявили, что мы сливаемся с «Сибнефтью». Я думаю, из-за этого ничем не кончилось», - предполагал господин Малый.

Следователь все же не понимал, и вновь просил описать сложности. Малый пояснял, что такого рода проект надо тщательно готовить. «Американцы те еще жуки!» - читал Лахтин слова свидетеля. Павел Малый, слушая чтение, улыбался вместе с залом.

«Есть необходимость прерваться на обед. До половины третьего!» - прервал прокурора на полуслове судья.

После обеда прокурор Лахтин продолжил чтение допроса. «Он был очень своеобразный человек, - говорил свидетель Малый о Платоне Лебедеве. - К нему на «козе» не подъедешь». Поэтому, объяснял свидетель, к Лебедеву на совещания он не рвался. «У меня была инструкция решать все через Лебедева», - тем не менее говорил Малый.

Поясняя следователю свою электронную переписку с Шейко, свидетель Малый говорил: «Не зря свой хлеб ел. Регулярно отчеты писал». Следователь показывал Малому документы. «Как он <Шейко>, бедный, мучился! Читал от Павла Николаевича всю эту переписку», - острил на допросе свидетель. Слушая свои показания, сидевший на стуле свидетеля Павел Николаевич Малый смеялся.

«Ходорковский воспринимался большим начальником. Лебедев в своей области был большим начальником», - рассказывал Малый в ответ на вопрос следователя о том, Ходорковского или Лебедева он воспринимал бОльшим начальником. Ответы свидетеля зал, включая приставов, воспринимал с усмешками.

Удовлетворяя интерес следователя о том, стоило ли все же довести проект до конца, свидетель отвечал, что, по его мнению, стоило, несмотря на риск. «Тогда, в 2002 году, многие компании побоялись выходить на американский рынок, - пояснял свидетель. - Американцы ввели очень муторную систему проверки финансовой отчетности».

Следователь, постоянно «криминализировавший» отказ ЮКОСа от листинга, интересовался, что же все-таки скрывало руководство компании. Но свидетель считал, что степень раскрытия ЮКОСом информации в целом соответствовала американским стандартам: «То, что я знал по общению с юристами, бухгалтерами, мне казалось, что у нас форма Ф-1 адекватная. Поэтому я и настаивал: «Чего боитесь, давайте уже будем играть нормально цивилизованной компанией. Выходим на биржу!»»

Закончил чтение протокола Валерий Лахтин заученно: «Замечаний на протокол не поступало!» «Они поступили, Ваша честь, на обороте написано!» - тут же встал Платон Лебедев. «Нет замечаний...» - вгляделся в текст прокурор. «Есть замечания», - не согласился с прокурором и судья. После этого Валерий Лахтин немедленно нашел указанные замечания. Ему пришлось их зачитать: «Мои интерпретации норм американского законодательства о ценных бумагах отражают мое понимание этого законодательства и не являются показаниями о фактических событиях или экспертным советом по американскому праву» - подписал под протоколом допроса Павел Малый.

Затем встала прокурор Ибрагимова. «К данному допросу предполагается аудиозапись, мы бы просили перерыв, чтобы уточнить...» - начала она. «Аудиозаписи нет», - сообщил судья. «Возможно, она где-то у следователя...надо ее огласить. Мы бы просили перерыв, чтобы уточнить возможность доставки ее в суд», - пояснила прокурор. Судья дал пять минут.

После краткого перерыва судья спросил: «Что у нас?». «Ожидается информация по поиску микрокассеты...» - встал Лахтин. «Просим до завтра перерыв», - перевела на доступный язык прокурор Ибрагимова.

«Разрешите пару слов по поводу этого печального события, - попросил адвокат Краснов. - Этой кассеты не было и на предварительном следствии. Нет ее и сейчас. Мы еще раз констатируем, что в ходе следствия были нарушены нормы закона, в частности, статьи 189 УПК, которая требует хранить аудиозапись при тексте допроса. Защита это рассматривает как существенное ущемление прав на защиту».

«Небольшая ремарочка — он допрошен по делу 18-41/03, правильно, кассета должна при уголовном деле находиться», - высказался Лахтин, пообещав, что кассету будут искать. «Ищут пожарные, ищет милиция...» - саркастически заметил Краснов.

Затем высказались подсудимые. «Я не знаю, дойдет ли на следующий день до нас очередь, если да, то я бы хотел попросить предоставить свидетелю до этого возможность ознакомиться с документом, на который он уже ссылался, из тома 47 страницы 128-141», - сказал Ходорковский. А Лебедев попросил предоставить из 131 тома свидетелю отчетность ЮКОСа за 2001 год и меморандум юридической фирмы «Клифф энд Чанс» из 115 тома.

Завтра заседание начнется в 10.30 утра.