Заседание во вторник, как известно, закончилось следующим заявлением Михаила Ходорковского: «Я прошу уважаемый суд неким образом оградить свидетеля в день перерыва и в другие дни его допроса от возможных, на мой взгляд, воздействий со стороны лиц, сотрудничающих с государственным обвинением». То, что эта просьба имела под собой основания, стало очевидно сегодня.   

Сегодня в суде продолжился допрос стороной обвинения свидетеля Алексея Голубовича. «Можно маленькое заявление сделать...- тут же попросил свидетель. – Я во вчерашней газете прочитал…цитируют тут уважаемого адвоката Клювганта, где он говорит, что в суде я признал действия руководителей ЮКОСа с акциями ВНК не только законными, но и необходимыми, и что я признал, что они обменивались по справедливой оценке. Но я хотел сказать, что не делал таких признаний…»

«Давайте воздержимся, - предложил судья, - если вы будете тут все газеты цитировать...» - «Я вследствие этого получаю большое количество звонков от СМИ, вижу публикации с недостоверной информацией, что я якобы был обвиненным по делу ВНК, якобы нахожусь под программой защиты свидетелей, что не соответствует действительности, все это наносит мне существенный ущерб, ... - продолжал тем не менее Голубович, - я это воспринимаю как давление на свидетеля, прошу защиту воздержаться от таких комментариев по крайней мере до завершения моих показаний, тем более что по оценке акций в ходе обмена никаких своих заключений не делал и не мог сделать, потому что не видел оценки - мне ее не предъявляли, мои комментарии касались того, каким образом размещался заказ в МЦО на проведение оценки, а не того что там было написано» - посчитал не лишним скорректировать свои вторничные показания Алексей Голубович.

Валерий Лахтин начал задавать вопросы. Он поднес 38 том к трибуне. Усаживаясь на место, прокурор запутался в двух стульях и с раздражением отбросил один из них. Кто-то из публики отодвинул провинившийся стул подальше от прокурора. «Чем объяснить, что Лебедев курировал ликвидацию банка МЕНАТЕП?» - спросил Лахтин. «Это можно объяснить тем, что у Группы МЕНАТЕП и принадлежащих ей предприятий могли быть с банком МЕНАТЕП взаимные обязательства и Платон Леонидович как один из руководителей Группы МЕНАТЕП контролировал процесс урегулирования этих взаимных задолженностей, в рамках Группы ему было поручено за это отвечать», - отвечал свидетель. 

«С учетом ваших заявлений, которые, кстати, соответствуют статье 9 УПК, - отвлекся от вопросов прокурор, - об уважении чести и достоинства личности, что не всегда соблюдается уважаемыми защитниками, дающими интервью по хода процесса, и некоторыми представителями СМИ ...» «Это заявление?» - возмутился Лебедев. «Валерий Алексеевич, вопросы, пожалуйста!» - возвращал прокурора в русло допроса председательствующий. Валерий Лахтин отправился за 39 томом.

Выяснилось, что документ из 39 тома, который Валерий Лахтин уже преподнес Голубовичу, не оглашался. «У меня же нет таблицы перед глазами, я не знаю, оглашалось это или нет», - оправдывался прокурор. Платон Лебедев высказался (и резко) по поводу неготовности прокуроров. А адвокат Константин Ривкин заявил: «В конце прошлого судебного заседания сторона обвинения заявила, что они будут оглашать те документы, которые не оглашались, для предъявления их свидетелю. Почему этого не было сделано, мы не понимаем, ведь тогда не возникло бы таких проблем». «Может быть, вернемся к этому?» - предложил прокурорам судья. Ибрагимова кивала. Но Лахтин, оказывается, был против. «В ходе анализа показаний свидетеля в суде появилась необходимость в оглашении других документов, ранее не оговоренных», - пояснял прокурор.

Лахтин начал зачитывать документ из 39 тома. Это была таблица с цифровыми данными, где указаны были компании, получавшие кредиты на покупку акций. Адвокат Краснов затем попросил обозреть документ и отметил, что дата документа не обозначена, а большинство упомянутых в таблице компаний в обвинительном заключении не упоминаются. Лахтин пообещал, что сейчас все это выяснится у свидетеля, «который был очевидцем событий». «В представление доказательств недопустимо вмешиваться защите», - заявлял прокурор. Адвокаты возмущались. Кроме того, адвокат Краснов заметил: «Если прокурор хочет допрашивать свидетеля как ОЧЕВИДЦА, это меняет дело, мы выясним, был он очевидцем или нет». «Обстоятельства, связанные с выдачей кредита на покупку акций ВНК, не входят в предмет доказывания по уголовному делу и не являются обстоятельствами, подлежащими доказыванию. И это за пределами судебного разбирательства. В сфабрикованном деле этот эпизод отсутствует напрочь! Речь идет не о «ТОМСКНЕФТИ», еще раз подчеркиваю, а об акциях ВНК», - выступил Лебедев.

Однако судья разрешил продолжить допрос по данному документу. Показав том Голубовичу, Лахтин заявил ходатайство и об оглашении других документов. На листе 42 и 44 в том же томе. Свидетель присел на стул у трибуны. Лахтин еще долго рассказывал, что это за документы, повторно поясняя, как они называются. Это снова были таблицы по тому же вопросу кредитов на покупку акций. «Оглашайте уже!» - просил Лебедев. Валерию Лахтину всюду мерещилось неуважение: «Ваша честь, или пусть он меня называет на Вы, или я обращусь в коллегию адвокатов на действия защитников, которые не пресекают такое хамское поведение!» Зал возмущенно шумел: «Да вас на ВЫ назвали!». «Санитаров вам пришлют позже!» - дополнительно воодушевил прокурора Платон Лебедев. Судья, прервав Лебедева, попросил Валерия Лахтина зачитать уже наконец документы. Прокурор зачитал. «К тому, что было сказано ранее, прошу обратить внимание на то, что документы никем не заверены и не подписаны», - заявил Краснов. А Лебедев снова «аналогично» отметил, что это не является предметом доказывания по данному делу.

«Как обеспечивалась подконтрольность этих компаний <из таблицы>?» - спрашивал Лахтин. Адвокаты тут же вмешались, заявив, что в вопросе содержится утверждение. Тогда прокурор просил свидетеля просто прокомментировать таблицу. «Часть компаний — заемщиков я помню в связи с тем, что они были акционерами ВНК, мне движение акций ВНК было знакомо, потому что мы занимались вопросом консолидации...если вас интересует сумма, потраченная на приобретение ВНК за счет кредитов...» - «Как обеспечивалась возвратность?» - уточнял Лахтин. - «ВНК была самая большая сделка в приватизации не только для банка МЕАНТЕП, но и в целом для Российской Федерации, и сумма была очень большая. Предполагалось, что если у  заемщика нет своих денег, за него заплатит ЮКОС, что частично и произошло».

«С учетом вашего сегодняшнего заявления, и ваших показаний, данных ранее в судебном заседании, - возвращал прокурор свидетеля к уже обсужденным во вторник вопросам, - вы считаете, что 36 млн акций ЮКОСа, стоившие не более 18 млн долларов США к концу 98 года, могли быть оценены как и активы ВНК, которые были оценены в 1,2 млрд долларов США годом ранее?»

«Никто никогда не сравнивал 36 процентов акций ЮКОСа со всеми активами ВНК!» - тут же заявил Лебедев. Свидетель попросил повторить вопрос. Лахтин добросовестно озвучил написанную на бумажке формулировку. «Конечно, 36 млн акций ЮКОСа, конечно, не могли стоить столько же, сколько все активы ВНК, это несопоставимые цифры. Но оценки у меня нет», - отвечал Голубович. «А что-нибудь можете добавить об обмене акций «дочек» ВНК на акции ЮКОСа? С условиями обмена все были согласны? В частности, представители государства в ВНК?» - снова занимался ревизией вторничных показаний свидетеля прокурор Лахтин. «Я не могу сказать за всех...насколько я помню со слов юристов, Гололобова, Бахминой, представители государства голосовали против этого обмена, но подробностей я сообщить не могу, я не принимал участия в совете директоров. Крометого, меня и Алексаняна приглашали давать объяснения к Грефу, в РФФИ. Греф как представитель государства тоже высказывал сомнения в том, что это равноценный обмен. Впоследствии возникло уголовное дело, стало понятно, что сомнения есть, почему возникло это дело, я не знаю», - заявлял Голубович.

Неверно формулируемые прокурором вопросы адвокаты корректировали, напоминая, в частности, что «акции ВНК» и «акции дочерних компаний ВНК» - это разные вещи. Прокурор в ответ раздражался и снова грозился «взять перерыв, чтобы обратиться в адвокатские образования». «Платон Леонидович, не мешайте вести допрос!» - реагировал судья Данилкин на постоянные реплики подсудимого.

Лахтин уточнял, почему Алексанян не решал вопрос о возврате акций дочерних обществ ВНК в 99 и 2000 году. «Алексанян не решал эти вопрос, это мог решить только председатель правления компании. Возврат акций по договору мог произойти в любое время в течение 500 дней. И потом у него могли быть соображения экономической целесообразности держать эти акции вне баланса ВНК» -  «То есть экономической целесообразности никто в возврате не видел», - сделал вывод прокурор. «Свидетель не говорил об этом!» - тут же высказался судья. «Это я вопрос задаю в таком виде», - находил оправдания прокурор. Адвокаты возмущались наводящими вопросами.

Потерпевший Демченко, присутствовавший сегодня снова в зале, попросил разрешения задать свой вопрос, но судья ответил, что нельзя — допрос ведет гособвинитель. «Был ли эквивалентным обмен в ноябре 1998 года акций дочерних компаний ВНК на акции ЮКОСа?» - спрашивал Лахтин. «Он уже отвечал на этот вопрос!» - напомнил из «аквариума» Лебедев. «По моему мнению, не был, но нужно оценку посмотреть. Если коротко, то не был», - сказал нечто сильно отличное от своих вторничных показаний свидетель (Позавчера между Валерием Лахтиным и Алексеем Голубовичем состоялся следующий диалог на ту же тему. «Сам-то обмен акций он равноценный был?» - «На тот момент мне представлялось, что поменять акции примерно одинаковой стоимости по их рыночным котировкам это справедливый обмен»). Зал шумел, обсуждая такую перемену в Алексее Голубовиче.

Снова Валерий Лахтин читал очередной документ из тома — протокол заседания участников Группы (тех же, которые уже упоминались как участники этих совещаний во вторник, - Лебедева, Шахновского, Дубова, Брудно, Голубовича, Невзлина и других). Также были представлены «отчет о прибылях и убытках Группы за 1999 год», протокол заседания, затем письмо Голубовичу от секретаря совещания Литвинцевой с проектом заседания совета директоров. Адвокаты попросили обозреть документы. «На документах нет ни печати Генпрокуратуры, ни подписей понятых, откуда документы, неизвестно», - комментировал Владимир Краснов. Наконец том показали свидетелю. «Вчера аналогичные вопросы были... - говорил Голубович. - Формально это не было советом директоров группы МЕНАТЕП. Не было такого органа вообще. Была просто форма таких вот совещаний пару раз в месяц. В том числе и вопросы оперативного управления...» - «Какой доход, от какой деятельности там (в отчете о прибылях и убытках) имеется в виду?» - «Если под Группой понимать группу МЕНАТЕП, то это отчет о прибылях и убытках группы МЕНАТЕП». - «А тут условные единицы — это что, доллары, евро, фунты стерлингов?» - «В нашей стране условные единицы — это доллары. Думаю, это доллары США». «Да, потому что наличествуют еще доллары другой страны», - веско заметил Валерий Лахтин.

После 10-минутного перерыва продолжили. Взяв том, Лахтин снова обратился к очередному совещанию Группы. «А Брудно за какие вопросы отвечал? В предыдущем протоколе он был указан», - спрашивал прокурор. «Брудно был заместителем председателя правления «ЮКОС РМ», занимался вопросами сбыта нефти в основном... «ЮКОС РМ» управляла сбытовыми компаниями ЮКОСа», - рассказывал Алексей Голубович. В одном из пунктов протокола совещания говорилось о кредитовании компаний под залог акций. «Все эти сделки были инициированы для того, чтобы ЮКОС получил прибыль и не потерпел убытков, - пояснял Голубович моменты в протоколах заседаний участников Группы. - Чтобы от кредиторов не было претензий, могли перекредитоваться в других банках…»

«ВНК уже в 2000 году была на балансе ЮКОСа, о чем вопрос вообще?» - недоумевал Лебедев по поводу дальнейших вопросов прокурора.

«Когда банк МЕНАТЕП перестал функционировать как банк, его долги котировались как 50 процентов...», - пояснял свидетель далее. «А как эти долги списывались?» - задавался вопросом прокурор. «Какие долги-то?» - спрашивал Лебедев. «Долги банка МЕНАТЕП», - пояснял Лахтин. «Это не долги. Это права требования!» - пояснял, в свою очередь, Лебедев. «Реализовывались эти приобретенные права требования другим лицам или ЮКОС получал прибыль на себя, я не знаю, надо смотреть балансы. Компания может реализовать право требования третьим сторонам для получения прибыли. Если решается, что ЮКОС поручался перед банком, но заемщикам платить не обязан, то возникает прибыль, но что с ней потом делать? Этот протокол видимо родили, но до конца не доработали», - объяснял свидетель.

Из 17 тома Лахтин попросил огласить агентский договор от 1998 года между компаниями «Вилк Энтерпрайзис Лимитед» и «Русскими инвесторами». Адвокаты и судья сообщили прокурору, что документ уже оглашался. ««Русские инвесторы» как агент и лицензированный брокер в моем лице выступали, я тогда в ЮКОСе еще не работал...это рамочный договор, по нему по мере необходимости принципал дает поручения о совершении сделок — купить или продать на меня те или иные акции. Агент за это получает вознаграждение», - рассказал Голубович. «А Елена Коллонг имеет к этому документу отношение?» - спросил прокурор. «Если под «Вилк Энтерпрайзис» стоит подпись какого-то Джорджа Хироу, то это явно не Елена, - усмехнулся Голубович. - Елена Коллонг была одним из номинальных директоров», - напомнил свидетель подробности прошлого судебного заседания. «Люди сидели с акциями годами, это были и миноритарные акционеры, типа того же Дарта, им предлагали обмен неликвидных акций на акции ЮКОСа, которые хоть как-то котировались на бирже РТС», - пояснял Голубович. - Этим же занимался и «Доверительный и Инвестиционный банк» и другие. «Вилк Энтерпрайзис» тоже была агентской компанией...».

Дальнейший разговор прокурора со свидетелем прокомментировал Михаил Ходорковский: «Ваша честь, я надеюсь, такую стилистику вопросов нам разрешат сохранить, и Лахтин не забудет, что он задавал вопросы «да» - «нет». Которые вообще-то не разрешены». «И, Ваша честь, надеюсь, хоть вы понимаете, какое отношение все это имеет к делу!» - добавил и Лебедев. «Надо открыть обвинительное заключение и прочитать про компанию «Вилк Энтерпрайзис», которая использовалась для легализации средств!» - хлопотал за свои вопросы Валерий Лахтин. Непрекращающийся монолог прокурора прервал указавший рукой на трибуну судья: «Вопрос свидетелю!» «А! Да!» - спохватился Валерий Лахтин и вернулся к свидетельской трибуне.

В 17 томе на листе 38 прокурор Лахтин показал свидетелю «отчет о движении денежных средств в рамках агентского договора». «Тут дается отчет, что деньги, 9 млн рублей, Ходорковскому перечислены, это, видимо, возврат денег, которые он вносил ранее на лицевой брокерский счет. Думаю, что это было брокерское обслуживание физического лица. Это приносит доходы. Я тоже имею такой счет и время от времени этим занимаюсь. Компания «Русские Инвесторы» такие услуги оказывала где-то с 97 года», - пояснил свидетель.

Из 39 тома прокурор выудил на листах 107-108 служебную записку, адресованную Голубовичу. «Это 96 год, кажется», - отметил Лебедев. Выясняли, оглашался ли этот документ. «Да, мы еще тогда служебный подлог изучали. Ибрагимова читала», - напомнил Платон Лебедев. Лахтин спросил свидетеля, какой смысл носила эта записка. «Необычная записка, тут Горбоносова о настроениях в правительстве пишет...я теряюсь просто», - усмехался от знакомства с запиской Голубович. «Были залоговые аукционы, указан тут заемщик «Лагуна», получивший кредит банка МЕТАТЕП, он мог не в полном объеме вернуть кредит, если бы государство в случае каких-то претензий и по любой причине аннулировало результат аукциона...тогда проводились такие аукционы, можно было предположить, что победу «Лагуны» могли оспаривать какие-нибудь конкуренты. Тут в пункте написано, что в случае расторжения проценты велики, и нужно застраховать. Горбоносова имела в виду, что если что случится, кредит нам в полном размере не отдадут. Она как кредитный менеджер с огромным опытом и дотошный человек говорила, что надо что-то делать». «А Лебедев как реагирует? Вот сверху его резолюция», - интересовался прокурор. «Это аргументы для российского суда, самого гуманного в мире, а не для страховых организаций», - прочитал свидетель рукописную фразу Лебедева на документе. «Он всегда так реагировал? В таких выражениях? Оскорбительных для суда!» - возмущенно уточнял прокурор. «Ваша честь?! Это оскорбление для суда?!» - поразился, смеясь, Лебедев. «Это оскорбление для суда!» - был тверд прокурор. Все расхохотались. «Самый гуманный в мире — оскорбление?!» - спрашивала публика. «Не я был режиссером!» - был строже советской цензуры Валерий Лахтин. Зал, возможно, представивший «Кавказскую пленницу», снятую под началом Валерия Лахтина, захохотал еще сильнее.

«Вы хоть свидетелю-то вопросы задавайте!» - направлял прокурора председательствующий. «Ваша честь, он кушать, наверное, хочет, - предположил Лебедев.- А читается там не А-тра, а «А-Траст», глазик протрите!» «Лебедев, я сам со своим здоровьем разберусь!» - реагировал прокурор. «Вам санитаров надо для заботы о своем здоровье пригласить!» - советовал Лебедев. «Платон Леонидович! Я вам делаю замечание!» - сказал судья. «Спасибо, Ваша честь, Лахтину вы ни одного замечания не сделали!» - высказался Лебедев.

«Свидетель, я вам предъявлю сейчас еще один документ. Вы его посмотрите, я вам задам вопросы... – пояснял свои дальнейшие действия Лахтин. - Потом я вам предъявлю еще один документ...». Тут все рассмеялись. «По-моему, уже перерыв объявлять надо», - делал выводы из поведения потерявшегося прокурора Лахтина Платон Лебедев. «Я поясню действия моего коллеги, - попыталась «перевести» сумбурные мысли Лахтина прокурор Ибрагимова. - он покажет вам один документ, потом второй, вы их посмотрите, сравните...».

На этом все-таки прервались на обед.

После перерыва Алексей Голубович попросил пару минут, чтобы осмотреть последние предъявленные ему документы. «Компания «Лагуна» могла расходовать средства со ссудного счета с согласия банка. Поскольку она кредитовалась подразделением банка, которым управлял я, поэтому я пишу записку Михаилу Борисовичу с целью согласовать средства — взнос в какую-то, видимо, общественную организацию», - объяснял содержание документа Голубович.

Затем смотрели договор купли-продажи акций ЮКОСа между «Лагуной» (продавец) «Астартой» (покупатель), договор поручения между ЗАО «Реагент» и «Русскими инвесторами». «Брокер «Русские инвесторы» по поручению клиента «Реагент» пакет акций <ЮКОСа> перепродает. «Реагент» в 95-96 году участвовал в формировании структуры капитала ЮКОСа», - комментировал документ свидетель.

Далее открыли распоряжение ЗАО «Роспром» об утверждении регламента расходования средств по проекту МЕНАТЕП-ЮКОС. Лебедев снова отмечал, что свидетелю предъявляются документы, которые не имеют отношения к делу. «Знакомы ли вам эти документы?» - не уступал прокурор Лахтин. «В процессе владениями акций ЮКОСа и других документов участвовало большое количество разных иностранных юридических лиц. К 96 году назрела необходимость как-то администрировать процессы расходования средств, упорядочить систему управления», - рассказывал свидетель. Затем смотрели протокол собрания акционеров «Роспрома», на котором членами правления назначались Брудно, Муравленко и другие. Свидетель подтвердил, что знает документ, поскольку короткое время был заместителем председателя правления «Роспрома».

В следующем документе «Управление предприятиями «Роспрома», сверху стояли рукописные пометки в адрес Додонова, с подписью, «похожей на подпись Ходорковского», отметил Голубович. Свидетель пояснял, что это, видимо, служебная записка, касается же она проблемы повышения эффективности управления предприятиями. Лахтин спрашивал, как реализовывался этот документ, давал ли указания Ходорковский. «Я прошу снять вопрос, свидетель не сказал, что он помнит эту мою резолюцию, а то, что документ в определенной степени сфабрикован, я уже говорил», - встал Ходорковский. «Управление Додонова подчинялось Михаилу Борисовичу, указания Додонову он мог давать», - тем не менее прокомментировал Голубович. «А мог и не давать», - высказался в «аквариуме» Лебедев.

В томе 128 Лахтин обратил внимание свидетеля на «копию ежедневника Лебедева с записью от 26 марта 2002 года, где на прием к Лебедеву записаны Ходорковский, Невзлин, Муравленко, Иваненко, Голубович, Дрель». «Аквариум» рассмеялся: «На прием!».

«В таком составе вы обсуждали в присутствии Лебедева какие-то вопросы?» - спросил Лахтин. «Мне на следствии показывали этот документ...я не помню, что я тогда ответил. Но у меня ощущение, что меня не было на этом совещании...Я не помню факта этого совещания...» - отвечал свидетель. «Это не обязательно совещание, Алексей Дмитриевич, на провокации не поддавайтесь», - высказался Лебедев. «Платон Леонидович! Вы мешаете!» - сердился судья. «Ваша честь, в действительности это заказ секретарями в ресторане, который находится во Дворце, ужина на то количество человек, которое здесь указано», - пояснил Лебедев.

«Вернемся к сделкам мены, - предложил прокурор. - Вот Ходорковский считает, и Вы говорили, что сделки мены являлись защитой от ареста активов по искам «Биркенхольца». Это действительно так? С учетом ваших показаний»

«Я прошу снять данный вопрос, в такой, во всяком случае, формулировке, - встал Ходорковский. - Что спросил прокурор? Если он спрашивает мнение свидетеля, было ли это необходимо по его МНЕНИЮ, это одно. Если он спрашивает о том, что свидетелю известно о моей позиции по этому вопросу, это другой вопрос. Если он спрашивает о позиции свидетеля — это третье. Я хочу, чтобы суд понимал, на какой вопрос будет отвечать сейчас свидетель. Судья попросил уточнить вопрос. «Я спрашиваю, является ли сделки мены защитой от претензий «Биркенхольца»? С учетом ваших показаний, данных ранее?», - формулировал Лахтин. «Данных позавчера или когда?» - был осторожен Алексей Голубович. И ответил: «Позиция руководства компании состояла в том, что сделки необходимы для защиты активов» «А последующие в 1999 - 2000 годах события что показали?» - спрашивал прокурор. «В течение длительного времени обратного обмена не происходило, даже когда необходимость защиты акций от ареста отпала. Если это ответ на ваш вопрос. На один момент могло быть так, на другой момент могло быть иначе», - говорил свидетель.

Лахтин спросил свидетеля, знает ли он Москальца и Леоновича. Тот подтвердил: Москалец – заместитель финансового директора, Леонович – глава казначейства. «А компании «Бейлис», «Саус» вам известны?» - «Да, это были трейдеры нефти, нефтепродуктов». - «Кто обеспечивал поставки нефти на экспорт через посредников? Кто планировал это? Вот Питер Бонд имел к этому отношение? Или Алексанян? Алексанян какую должность занимал?» - снова засыпал свидетеля вопросами Лахтин. - «Алексанян возглавлял правовое управление. А Питер Бонд директор ряда офшорных компаний, которые использовались не только ЮКОСом, но и, например, такой известной историей с АВИСМОЙ, то есть он выполнял функции что-то вроде номинального директора, но только находящегося за границей» - «А объединяло ли что-то Питера Бонда, Алексаняна и Стивена Кертиса в вопросах поставок нефти на экспорт через посредников?» - спросил прокурор. «Аквариум» снова смеялся. «Ну они знали друг друга. Подробнее я не могу ответить».

«Ваша честь! Ну даже у них в обвинительном заключении сказано, что поставками нефти на экспорт КОМПАНИЯ ЮКОС ЗАНИМАЛАСЬ! О чем он спрашивает свидетеля?! Или сколько мы еще будем тут лет сидеть, чтобы это втолковать этому гражданину?!» - возмущенно высказался Платон Лебедев.

Валерий Лахтин промолчал и продолжил задавать вопросы. Он спросил, знает ли свидетель компании, принадлежащие Питеру Бонду и Стивену Кертису, но свидетель компаний не вспомнил. «Во время поставок нефти на экспорт через посредников они одновременно действовали и Бонд, и Кертис? Или сначала в этих взаимоотношениях фигурировал Бонд или Кертис? Или наоборот?» К микрофону подошел Михаил Ходорковский: «Вопрос содержит утверждение, которое свидетель не говорил. То, что поставка нефти на экспорт осуществлялась через посредников». Лебедев снова напомнил, что поставками нефти на экспорт занималась только компания ЮКОС.

«Кто с Кертисом непосредственно контактировал от ЮКОСа?» - продолжил Лахтин. - «Алексанян в основном. И все, кто имел отношение к управлению офшорными компаниями, сотрудники Анилиониса...» - «А непосредственно Ходорковский, Лебедев общались?» - «Насчет Платона Леонидовича я не знаю, с Ходорковским Кертис, со слов Кертиса, никогда в жизни не встречался». Прокурор спросил, мог ли Ходорковский «контактировать» с Кертисом через посредников. Свидетель подтвердил такую возможность.

Попробовали поговорить про компанию «ЮКОС Ю Кей». «Все мои взаимоотношения с сотрудниками «ЮКОС Ю Кей» происходили после того, как Лебедев оказался в СИЗО, а я в Лондоне», - ответил Голубович на вопрос прокурора об отношениях Лебедева с этой компанией.

Прервались на 5 минут.

«Вам известно что-то о финансово-хозяйственной деятельности Дарта?» - интересовался Лахтин после перерыва. Свидетель пояснил, что кроме конфликта по долям в дочерних компаниях ЮКОСа, у Дарта было еще разбирательство с компанией Питера Бонда, которая торговала продукцией «Ависмы». Платон Лебедев напомнил судье, что все обсуждаемое не имеет никакого отношения к делу. «Мы получаем полные показания свидетеля, затем вычленяем необходимые для установления обстоятельств, подлежащих доказыванию», - не ограничивал себя в напрасных хлопотах Валерий Лахтин.

«Вам что-то известно о компетенции Алексаняна и Дреля?» - интересовался Лахтин. - «Алексанян был руководителем правового управления ЮКОСа, а Дрель адвокат, выполнял функции постоянного советника для группы МЕНАТЕП, который занимался разнообразными вопросами, но не административными, не управлял никаким подразделением», - пояснял Голубович.

Далее свидетель рассказал, что при нем «дочерние предприятия ЮКОСа дивидендов ЮКОСу не выплачивали, сам ЮКОС своим акционерам дивиденды выплачивал, наверное, с 2000 или с 2001 года».

Валерий Лахтин в очередной раз вернулся к Кеннету Дарту и спросил, обращался ли тот в российские суды. «Его компания обращалась, в связи с тем, что были решения собрания акционеров «Юганскнефтегаза», «Самаранефтегаза», «Томскнефти» об увеличении капитала этих компаний, дополнительная эмиссия. Лишавшаяся блокирующего пакета группа Дарта в 1999 году пытались это оспорить в судах».

«Кто являлся акционером Групп МЕНАТЕП в разный период времени?» - интересовался прокурор. Свидетель рассказал про семерых акционеров, восьмым же акционером GML, по его словам, был сделан траст. Лахтин спросил, что свидетель может добавить еще. Алексей Голубович, сказав, что говорить-то можно хоть два часа, запросил конкретного вопроса. Ничего конкретного у Валерия Лахтина не нашлось. «Пока на сегодня вопросов к свидетелю нет», - сообщил, посовещавшись с коллегами, прокурор. «А завтра продолжим!» - пообещала Ибрагимова.

В пятницу заседание начнется в 10.30 утра.

P.S. Принимая во внимание утреннюю просьбу свидетеля, адвокаты ни в перерывах заседания, ни после его окончания не комментировали журналистам вопрос об изменении Алексеем Голубовичем показаний.