Рекорд. Сегодня в Хамовническом суде успели допросить троих свидетелей. По итогам дня Михаил Ходорковский говорил о том, что гособвинители напоминают свидетелям про подписку о неразглашении только тогда, когда им это выгодно, то есть тогда, когда вопросы задает сторона защиты. При этом самих себя прокуроры не ограничивают и вовсю допрашивают свидетелей по вроде бы «закрытым» подпиской темам.

Нового свидетеля зовут Александр Иванович Борисов (на рисунке). Это крупный седоватый мужчина с улыбающимися глазами. Отвечая на вопросы прокурора Лахтина, Борисов сообщил, что с 98 года он работал в ЮКСИ, потом в «ЮКОС РМ», затем в 2000 году его отдел сократили, а ему предложили должность гендиректора «Юконэкс-Брокер». Там он работал до 2002 года. Про «ЮКОС РМ» он сказал, что компания занималась переработкой нефти. «Что, у компании были какие-то емкости и мощности?» - интересовался прокурор. Этого Борисов пояснить не смог. «А основных руководителей, акционеров вы, конечно, помните?» - утверждающе спрашивал Лахтин. «Был Ходорковский...» - сказал свидетель. «Во всех трех?» - уточнял судья. Свидетель пояснял, что нет, скорее всего, именно в ЮКОСе.

«Что входило в ваши обязанности как директора «Юконэкс-Брокер»?» - осведомился Валерий Лахтин. «Фактически ведение бухгалтерии», - отвечал свидетель. Господин Борисов отметил, что эта компания могла проводить торги по нефти и углеводородному сырью. Когда свидетель сказал, что до работы в «Юконэкс-Брокер» он торгами никогда не занимался, Валерий Лахтин насторожился: «Какое образование у вас?». «Высшее. Механико-математический факультет <МГУ>», - отвечал свидетель. Прокурора Лахтина немедленно возмутило то, что бухгалтерией занимался человек не с бухгалтерским образованием. «Ну, в нашей-то стране это обычное дело!» - заявил прокурор, очевидным образом не представлявший, что для выпускника мехмата МГУ никакая бухгалтерия не может быть проблемой по определению. «Валерий Алексеевич!» - пытался удержать прокурора в рамках допроса судья Данилкин. «Ну я просто не могу это терпеть!» - заявил работающий исключительно по специальности прокурор.

Получившего моральный удар Валерия Лахтина сменила прокурор Ковалихина. Выяснилось, что Борисов занимался также организацией торгов и аукционов. «Конкурсная комиссия существовала?» - «Там было три человека. Я, Елфимов, Веденеева». - «Условия торгов какие были?» - «Надо было всю нефть сразу единым объемом продать». Ковалихина спрашивала о Малаховском, Вальдесе-Гарсиа. Свидетель вспоминал их как гендиректоров разных организаций.

Право допрашивать свидетеля Валентина Ковалихина вскоре вернула прокурору Лахтину. Но вопросы у профессионального юриста не клеились. «А вот по поводу участия в торгах компаний «Ю-Мордовия», «Фаргойл»...» - начинал Лахтин. «Не говорил свидетель про «Фаргойл»! Что «Фаргойл» участвовал в торгах!» - не соглашался с постановкой вопроса судья. «Это я просто так формулирую. Чтобы задать вопрос!» - маневрировал Валерий Лахтин под смех присутствующих. «У вас сложилось мнение, что они все были связаны?» - пытался продвинуть допрос вперед Валерий Лахтин, но на пути прокурорской мысли опять стоял председательствующий: «Валерий Алексеевич, наводящий вопрос! Свидетель не говорил, что у него сложилось мнение!». Подумав секунду, прокурор проложил обходной маршрут: «Как у вас сложилось мнение, эти организации были связаны между собой?». Всем опять пришлось смеяться, а Платон Лебедев, смеясь, комментировал из «аквариума»: «Бред!». Свидетель, разделивший всеобщую веселость, отвечал, что не может так сказать.

Далее прокурор попытался что-то спросить про «немыслимое количество нефти» на торгах. «Не говорил такого свидетель! Про «немыслимое количество»!» - снова не соглашался с вопросом судья Данилкин.

«Ваша честь! У прокурора что-то повредилось после вчерашнего дня, он сидит, выдумывает, пора ему замечание сделать!» - заявил, не вытерпев, Платон Лебедев. Лахтин, помолчав, встал: «Можно, ваша честь, 68 том, чтобы предметно задавать вопросы». Смех в зале.

Валерий Лахтин предъявил свидетелю протокол собрания акционеров «Юконэкс-Брокер», на котором свидетеля Борисова выбрали гендиректором компании. Сам свидетель на этом собрании в городе Саранске не присутствовал. Борисов пояснил, что первый раз этот протокол увидел на допросе у следователя. Следующие документы, которые интересовали прокуроров, как выяснилось, не оглашались. Пришлось читать 67 том. Свидетеля забыли на трибуне, не предложив присесть. Валерий Лахтин зачитал несколько отчетов «Юконэкс-Брокер» о торгах. Затем, подойдя к трибуне, прокурор показал эти документы свидетелю Борисову. Тот подтвердил свои подписи в бумагах.

«У нас ходатайство об оглашении показаний Борисова на предварительном следствии», - выступал Валерий Лахтин под суфлерским прикрытием Валентины Ковалихиной. Прокурор заявил, что обвинение видит противоречия в показаниях свидетеля — в частности, «в вопросах проведения торгов, и по поводу места работы Балаян». «В деле есть еще один протокол допроса», - заметил адвокат Клювгант. «И самое главное, неизвестно, сколько раз его вообще допрашивали. Может быть, его вообще сегодня утром допрашивали», - высказался и Платон Лебедев. Суд удовлетворил ходатайство. Вооружившись 63 томом, прокурор Ковалихина начала читать. Свидетелю предложили стул.

На допросах Борисов рассказывал следователю о процедуре торгов, которые для продажи нефти «Юганскнефтегаза», «Томснефти», «Самаранефтегаза» организовала компания «Юконэкс-Брокер». После оглашения протокола Александр Борисов подтвердил свои показания на следствии. Лебедев высказал замечание в протокол: «Когда озвучивают название банка МЕНАТЕП за 2001, 2002 годы, прокуроры все время забывают озвучивать полное наименование — МЕНАТЕП-Спб. Это имеет принципиальное значение, а следователи в деле уже давно название банка перепутали».

«Моя работа заключалась в формальном подписании протоколов торгов. Сам я участия в торгах не принимал, только подписывал передаваемые мне Веденеевой протоколы торгов», - пояснял Борисов следователю Алышеву в следующем допросе. В зале суда свидетель Борисов подтвердил и этот допрос. Вопросов у обвинения больше не было.

После небольшого перерыва адвокат Алексей Мирошниченко попросил огласить забытый прокурорами третий допрос Александра Борисова. Суд удовлетворил ходатайство. Текст допроса читал Платон Лебедев. Свидетель внимательно слушал.

Следователь интересовался, чем занимался Борисов как программист на работе. Тот пояснял, что занимался составлением балансов. На вопрос следователя, присутствовал ли он на торгах, проводимых на Дубининской улице, Борисов пояснил, что присутствовал. С какой целью проводились торги, Борисов не интересовался. Но пояснил, что кто-то ему говорил, что «аукционы нужны для того, чтобы нефть продавалась по рыночной цене».

Затем Платон Лебедев перешел к вопросам: «Вы сообщили, что были тесно связаны с «ЮКОС-ФБЦ». С момента как вы пришли в ЮКОС и до того, как стали ведущим специалистом «ЮКОС-ФБЦ», вы работали в одном помещении?» Свидетель пояснил, что сначала работали на Загородном шоссе, потом в Уланском переулке, затем на Дубининской улице. Борисов сидел в одном помещении с бухгалтерами и еще одним программистом Быстровым. Непосредственным руководителем Борисова был Владимир Бутаков. Бухгалтеры составляли балансы, а Борисов как программист «обеспечивал сервис».

Перейдя в «Юконэкс-Брокер», Борисов документы получил от предыдущего гендиректора компании, сотрудника «ЮКОС РМ». Также свидетель составлял отчетность «Юконэкс-Брокер». «Какой объем проводок примерно в квартал вы делали?» - «Полдня-день занимал квартальный отчет». - «Это к тому, что прокуроры удивляются, как это можно делать», - пояснил свой интерес к теме Платон Лебедев. Свидетель пояснил, что для этого была лицензионная программа, «специально купленная ЮКОСом».

«Какие претензии были у госорганов по отчетности, которую вы готовили для них?» - спрашивал Лебедев. «Претензии были по не вовремя сданной отчетности, не в налоговую, а в разные внебюджетные фонды. Наложили административное взыскание, налоговая служба, налог какой-то там надо было не ежеквартально, а ежемесячно платить», - рассказывал Борисов. После этого особых проблем не было, пояснил свидетель.

«С участниками торгов, которые перечисляли свои задатки авансом, - с ними были проблемы?» - справлялся Лебедев. Свидетель отвечал, что не было.

«Объясните, как определялся победитель торгов?» - «Я не знал, как это делалось». - «По условиям торгов, как определяется победитель?» - «Кто назвал большую сумму, тот и победитель». - «Из документации легко было увидеть победителя торгов?» - «Там был акт, в котором описывался победитель торгов. Кто объявил большую цену, объявляется победитель торгов», - отвечал Борисов. При этом свидетель рассказал, что с Веденеевой он общался по работе примерно раз в месяц, а с Елфимовым так часто он не встречался.

На допросе у следователя Борисов сказал, что «Ю-Мордовия» и «ЮКОС-М» были «подконтрольны ЮКОСу». Сейчас Борисов подтвердил Лебедеву это свое мнение. Свидетель помнил фамилию Тян и то, что тот был гендиректором компании «Ю-Мордовия», правда, об этом он узнал не так давно. Он его видел, но вместе с ним не работал. Так же как и с Кузищиным (который был гендиректором «ЮКОС-М»).

Лебедев предъявил Борисову том с его допросом. Он пояснил, что только в этом допросе свидетель употребляет фразу «фиктивные торги». «Это ваша фраза?» - спросил Лебедев. «Это уже обработка», - отвечал Борисов. Зал тихо смеялся, судья тоже. «Я почему спрашиваю. Допрос вел Алышев. Алышев всем приписывает слово «фиктивные»», - уточнил Лебедев.

«Это не так! Свидетель подписывал свои показания! Он предупрежден об уголовной ответственности!» - расчехлил угрозы прокурор Лахтин. «Вот мы сейчас и выясняем все», - посадил прокурора на место судья. «Фраза «фиктивные торги» - ваша?» - спросил Лебедев. «Я так не выражаюсь», - отвечал Борисов. Публика переглядывалась и в общем-то возмущалась. «На торгах признавался ли победителем тот, кто предлагал большую цену?» - «По документам да». - «Известно ли вам, чтобы на торгах побеждал тот, кто предлагал меньшую цену?» - «Такого мне неизвестно».

«Вам бухгалтерские балансы «Юконэкс-Брокерс» следователи показывали?» - продолжал допрос Лебедев. Свидетель пояснил, что следователи показывали ему только балансы, которые были до него, а других документов уже не показывали. «Я почему спрашиваю — мы не можем найти эту отчетность. В деле ее нет... А когда вас последний раз допрашивали?» - спросил Лебедев. «Точную дату не скажу. Примерно...с месяц», - ответил Борисов. «Про торги вас спрашивали?» - продолжил вскрывать методы противной стороны Лебедев. «Ну да», - отвечал свидетель. Возмущение публики нарастало. «Аквариум» вздыхал.

«А на последних допросах вам тоже не показывали эти балансы, отчетность?» - уточнил Лебедев. Свидетель покачал головой. По свежим допросам Лебедев решил свидетеля больше не допрашивать.

Вернулись в прошлое. «Кто вас консультировал по налогам, когда вы были гендиректором «Юконэкс-Брокер»?» - «В ЮКОС-ФБЦ» были бухгалтера, вот спрашивал, консультировался» - «Вашу фразу про фиктивные торги вы сейчас подтверждаете?» - «Фраза была другая...но смысл примерно такой...».

У Платона Лебедева вопросов больше не было, его сменил у микрофона Михаил Ходорковский. Он попросил подробно рассказать о работе с товарными балансами. «У вас были только товарные балансы по нефтепродуктам, или по нефти тоже?» - «Нефть тоже прокачивалась... но занимался не я. Мы занимались в основном нефтепродуктами». - «Если бы руководству компании потребовалось узнать за предыдущие периоды, кому конкретно отгружались нефтепродукты, вы могли бы это по своим базам поднять?» - «Эти базы сейчас в «Роснефти», наверное, где-то...» - «Я спрашиваю о том времени, когда вы работали». - «А, тогда да, конечно». Ходорковский попросил в виде таблицы описать баланс по нефтепродуктам.

Свидетель с помощью слов попытался воссоздать таблицу баланса. Ходорковский хотел показать похожую таблицу из 85 тома, но том не был приготовлен, и к этому решили вернуться после перерыва.

«Вы в своих показаниях сказали, что в газетных объявлениях указывался телефон «Юконэкс-Брокер». Вы их видели?» Свидетель пояснил, что оригинал в руках не держал, видел какую-то копию. Борисов пояснил, что номер телефона, указанный в публикациях, действительно был, он оплачивался со счета компании.

Ходорковский заговорил о другом. «Вы сказали сейчас Платону Леонидовичу, что не говорили «фиктивные торги», но смысл был примерно тот же. Скажите суду, в чем именно вы видели в этих торгах отличие от других торгов?» - «Реально гендиректор компании не присутствовал на торгах», - пояснил Борисов «основное отличие».

И еще раз сменили тему. «Вам приходилось в работе сталкиваться с аудиторами компании?» - «Напрямую нет». - «Кроме товарных балансов, для программиста с вашим образованием экселевская таблица не такая сложная, чтобы ей столько лет заниматься. Чем еще вы занимались?» - «Была куча баз, все затраты от нефтедобывающих предприятий, мы их оформляли...»

Ходорковский сузил разговор до интересующего его периода: с 98 по 2004 год. Свидетель еще раз пояснил, что занимался данными по затратам производства, транспортировки нефтепродуктов, делая управленческую отчетность. В том числе занимался структурой себестоимости. «В структуру себестоимости кроме затрат на транспортировку, какие еще затраты входили?» - уточнял Ходорковский. «Налоги, НДПИ и так далее... перерабатывающие предприятия сколько-то брали...до заводов и после заводов...» - отвечал Борисов. Стоимость потерь свидетель не вспомнил.

После обеда Михаил Ходорковский продолжил допрос Александра Борисова. Взяли 127 том. Стали смотреть балансы нефти по НК ЮКОС за различные годы. «Возможно, вы эти документы видели. Обратите внимание на дату, они утверждены президентами «ЮКОС-ЭП» и «ЮКОС РМ» в декабре 2001 года, и тут баланс по нефти за февраль 2002 года. То есть они были утверждены за два месяца до поставки. Вы рассказывали по балансу по нефтепродуктам. Тут есть раздел «поставка нефти компанией на НПЗ компании». Посмотрите его», - обратился Ходорковский к свидетелю.

Том передали Борисову на трибуну. Выдержав паузы, Валерий Лахтин встал: «Это беспредметный вопрос! Пусть Ходорковский спросит свидетеля, видел ли он эти документы! И задаст конкретный вопрос!» «Почему «беспредметный»? Свидетелю передали том, потом будет задан вопрос», - снова не согласился с прокурором Лахтиным судья Данилкин. Свидетель тем временем, посмотрев том, сообщил, что документов этих ранее не видел.

«Вы говорили, что вели базу данных по распределению нефтепродуктов. У нас в материалах дела этих баз в таблицах, о чем вы говорили, мы не нашли. Я вам покажу, что мы нашли. Вы скажите, это кусок вашей работы или это к ней не относилось», - попросил свидетеля Ходорковский. Свидетелю показали документ из 85 тома. «Расходы на саму нефть учитывались или нет?» - спрашивал Ходорковский. - «Закупочная цена на нефть там была указана». - «Вам не приходилось лично для себя сравнивать ее с теми ценами, которые были в документах «Юконэкс-Брокер», которые вы подписывали?» - «Особо не интересовался». - «Графа «амортизация» вам встречалась?» - «Мы старались учитывать все расходы. Точно не помню». - «Кому отдавали результаты своей работы? Кто этим пользовался?» - «Другие подразделения. И внутри, и за пределами бухгалтерии».

«Ваша честь, я хочу, правда, опять при свидетеле, сказать для протокола, пусть свидетель поправит, если я ошибусь, что программист, занимавшийся ведением баз данных компании, заявил, что в 2007 году в архивах компании хранились данные, отчеты об объемах поступления нефти на заводы от каждого поставщика и об объемах отгруженных покупателям с 98 года. Кроме этого с 2000 года туда вносились данные о затратах на переработку, транспортировку нефти, покупку нефти», - заявил Ходорковский.

На вопрос судьи к свидетелю, соответствует ли только что произнесенная фраза действительности, Борисов ответил, что думает, что так и есть. «Думаю», - повторил вполголоса ответ свидетеля Валерий Лахтин и бросился атаковать: «У меня заявление. Свидетель не сказал этого! Свидетель не занимался сбором данных...».

«Мы сейчас о чем спорим? Послушайте, Валерий Алексеевич! Вы в прениях об этом сможете сказать!» - напоминал судья.
«Когда вы заканчивали работу, данные были?» - спросил свидетеля Ходорковский. «Были», - ответил Борисов.

Поднявшийся Платон Лебедев попросил показать свидетелю 67 том. «Гендиректор «Юконэкс-Брокер» Федотенко, который был перед вами, передал вам документы?» - «Да». - «Условия этого договора < на организацию торгов> менялись существенно в 2001, 2002 году? Или это были базовые условия?» - «Были какие-то изменения непринципиальные...». Существенных изменений, кроме наименования сырья, Борисов не вспомнил.

«А вам приходилось подписывать аналогичные договоры с «Юганскнефтегазом»?» - спросил Лебедев. - «Возможно, что такой новый вариант я подписывал, но точно не помню». - «А известно ли вам, где находится «Юганскнефтегаз»?» - «Примерно».

Прокурор Лахтин, давно выказывавший признаки беспокойства, молча подошел к свидетельской трибуне и заглянул в открытый перед свидетелем том. Наблюдай за перемещениями прокурора, все посмеивались. «К столу судьи еще можно подойти, посмотреть», - язвительно посоветовал адвокат Краснов. В чем-то, видимо, удостоверившийся прокурор вернулся на свое место.

«В 2000-2002 году вы были единственным гендиректором, который участвовал в торгах и давал потом показания следствию. Каким образом следствие после ваших показаний стало сравнивать цену нефти «Юганскнефтегаза» с ценой нефти в Роттердаме?» - спросил Лебедев.

Прокурор Лахтин возражал: «Не имеет это отношения к делу!» «Ну, к вранью прокуратуры он отношения не имеет, это точно!» - заявил Лебедев. «Платон Леонидович, вопрос уточните, пожалуйста!» - попросил судья. Лебедев уточнил, спросив, велась ли речь о ценах Роттердама на последнем допросе свидетеля. Борисов сообщил: «Я давал подписку...» «Ну и что, что вы давали подписку?» - возразил Лебедев. «Пусть Лебедев уточнит, о каком допросе идет речь! В Российской Федерации сотни уголовных дел!» - привел свою статистику Валерий Лахтин. «Свидетеля допрашивали по этому делу!» - говорил Лебедев. Прокурор снова протестовал, напоминая о подписке, данной свидетелем. «Гринь вместе с прокурором Лахтиным направляют незавершенное дело в суд, а потом по этому делу продолжают допрашивать свидетелей! Врать надо меньше, прокурор Лахтин!» - гремел Лебедев. «Платон Леонидович!» - успокаивал подсудимого судья.

Борисов сообщил, что про цены по Роттердаму у него не спрашивали. Дальнейшие вопросы подсудимого по Роттердаму судья снял.

Лебедев еще раз спросил, подтверждает ли свидетель все свои показания на допросах у следователя и не хочет ли что-то уточнить. Борисов сказал, что в целом все подтверждает, кроме одного момента, в торгах он не участвовал.

Свидетелю предъявили 63 том с его допросом. Лебедев обратил внимание Борисова на кусок его ответа следователю, где он рассказывал о том, как были организованы торги. Борисов подтвердил показания. В другом месте свидетелю показали кусок, где он говорит, что во время торгов «присутствовал в здании на Дубининской улице», где проходили торги. «А сегодня в суде вы сказали, что в торгах не участвовали», - напомнил Лебедев и спросил, какие же показания его правильные. Свидетель сообщил, что участвовал в торгах не как гендиректор, а организовывал торги. «Я должен был присутствовать, приводить гендиректоров...» - пояснял Борисов. Но где в условиях торгов было сказано, что он должен был кого-то приводить, свидетель не смог вспомнить и сказать. Далее он или кто-то еще должен был объявить условия торгов, провести аукцион, объявить победителя.

«А допускались ли устные заявки на участие в торгах?» - спрашивал Лебедев. «Я такого не помню», - высказался свидетель. «Поясните, вы каждый раз говорите про документы. А торги без документов разве могут происходить?» - уточнял Лебедев. Свидетель не смог сказать ничего определенного. Об объемах нефти он тоже не сказал ничего конкретного, согласившись лишь, что там были миллионы тонн. «А что, по-вашему мнению, не правильно были организованы торги, когда такие объемы продавались только по документам?» - сказал Лебедев. Свидетель согласился, что все делалось правильно.

«Вас кто-либо инструктировал перед допросом в суде, как отвечать на вопросы защиты?» - спросил Лебедев. «Такого, по-моему, в принципе быть не может. Ведь вопросы заранее неизвестны», - подумав, ответил свидетель, успев опередить готового к возражениям Валерия Лахтина. В итоге прокурор передумал подниматься.

«Сейчас будут еще вопросы, не удивляйтесь, я вынужден их задать, - сообщил Лебедев. - Знакомы ли вы лично с Михаилом Борисовичем Ходорковским?» «Один раз встречались, он проводил беседу», - отвечал свидетель, но лично с Ходорковским Борисов не общался. - «А со мной вы лично знакомы?» - «Нет». - «Кто-либо давал вам указания участвовать в той или иной форме в хищении нефти со ссылкой на Лебедева Платона Леонидовича?» - «Нет». - «Аналогичный вопрос только по Ходорковскому» - «Аналогично «Нет»». - «Когда вы работали в «Юконэкс-Брокер», вам было что-то известно о хищении всей добытой нефти у добывающих предприятий, торги по которой проводились «Юконэкс-Брокер»?» - «Нет». - «А когда вы уволились из «Юконэкс-Брокер», слышали вы о хищении всей добытой нефти у «Юганскнефтегаза», «Самаранефтегаза», «Томскнефти»?» - «Нет». - «В таблицах, составляемых вами, были ли графы с хищениями нефти, исчисляемые миллионами тонн?» - «Таких граф не было».

«Известен ли вам Елфимов?» - продолжил Лебедев. «Председатель комиссии, конечно, известен», - сказал Борисов, отметив, что лично с ним не общался, просто знал, их представила друг другу Татьяна Веденеева. «А Елфимов давал вам указания похищать всю добываемую нефть?» - «Нет». - «Известна ли вам фамилия Брудно?» - «Из газет». - «А фамилия Бычков?» - «Аналогично». - «Со ссылкой на этих лиц кто-нибудь к вам обращался с просьбой о хищении всей добываемой нефти «Самаранефтегаза», «Юганскнефтегаза», «Томскнефти»?» - «Нет». - «А к вам вообще кто-либо обращался, чтобы вы поучаствовали в хищении всей добываемой нефти этих предприятий в 98-2004 годах?» - «Нет».

Платона Лебедева вновь сменил Михаил Ходорковский. «Объясните суду, что такое термин «архивация данных»?» - «Информация, хранящаяся в архиваторе, она сжималась и хранилась. Сжимается примерно 20 к 1». - «Вы сказали, что дали подписку о неразглашении. А по какому делу?»

«У меня пусть Ходорковский спросит, я отвечу как надзирающий прокурор!» - снова встал возмущенный Валерий Лахтин. «Да какой вы надзирающий!» - с места возражал адвокат Краснов. «Вы можете ответить на вопрос?» - ждал ответа от свидетеля судья Данилкин. - «18 дробь 40 что-то там...» - отвечал свидетель. «18/ 41-03», - уточнил Ходорковский. «Наверное», - подтвердил Борисов. - «Заведомо непоследовательная позиция прокурора Лахтина, которая может квалифицироваться как злоупотребление служебными полномочиями, является основанием для отвода, а это, несомненно, является вопросом, рассматриваемым в данном судебном заседании. Я не хотел бы говорить об этом при свидетеле, но скажу, когда он будет отпущен», - пообещал Ходорковский.

К Александру Борисову вопросов больше не было, и свидетеля отпустили. Прокурор Ковалихина сообщила, что сегодня пришли еще два свидетеля обвинения. В зал позвали свидетеля Силаева Михаила Николаевича.

Вошел мужчина в темно-синей кофте с объемным черным кожаным портфелем. «Вам приходилось когда-нибудь предоставлять свой паспорт для регистрации каких-то фирм?» - спрашивала Ковалихина. Свидетель подтвердил, что это было в 2000-2001 году. «Я познакомился шапочно с человеком, представившимся Вадимом, и он предложил такую подработку. Паспорт был нужен для регистрации фирм. Мы встречались несколько раз, я подписывал документы. Не помню уже какие», - рассказывал Силаев. «А он, этот Вадим, сам не говорил вам, что это за документы?» - «Я особо не спрашивал». - «Вам заплатили?» - «Да, авансом мне он заплатил 200 долларов, а потом 11 тысяч рублей перечислили на сберкнижку. Позвонила девушка по имени Алла, попросила завести сберкнижку для перечисления денег». Потом, сообщил Силаев, все «как-то заглохло». «Вам знакомо название «Фаргойл»?» - спросила Ковалихина. «Тогда нет. А сейчас теперь уже да. Процесс-то уже идет несколько лет, информации много», - сообщил свидетель.

Для подготовки нужных для допроса томов прокуроры попросили пятиминутный перерыв.

После перерыва из тома томе 66 прокурор Лахтин предъявил Михаилу Силаеву заявление в администрацию города Саранска, где от имени свидетеля содержалась просьба о регистрации компании «Фаргойл». «Это материалы по уголовному делу Ходорковского и Лебедева, вот они сидят здесь, на скамье подсудимых», - решил прокомментировать бумаги Валерий Лахтин, протянув руку к «аквариуму».

В том же томе Силаеву показали еще несколько документов, в частности, договоры купли-продажи нефти, договор переуступки доли в уставном капитале компании «Фаргойл». Свидетель свои подписи в документах не признал и документов ранее этих не видел. В документах упоминались фамилии Петросяна (его свидетель не знал), Вальдеса-Гарсиа (его свидетель помнил, сказав, что видел «на одном из заседаний», видимо, имелось в виду судебное заседание). Силаев сказал, что в Саранске никогда не был и ничего не знает о структуре компании «Фаргойл».

У обвинения вопросов больше не было. «Закончилось?» - удивился 5-минутному допросу Михаил Ходорковский. Посмеявшись, он подошел к микрофону. «Вы сказали, что этот Вадим за ваше участие выплатил компенсацию. У вас к нему какие-то претензии по этому вопросу есть?» - «Нет, для меня это было откровение, удивление, что деньги пришли», - сообщил Силаев. - «В 2001 года фирма была передана новому хозяину. У вас по этому вопросу были претензии?» - «Нет». - «Вы узнали в 2004 году, что фирма продана? На допросе?» - «Мне это было неинтересно...только из процесса я могу сделать выводы, что фирма продана». - «Вы иски в суд не подавали?»- «Нет. Но можно подать», - порадовался идее свидетель. «Сейчас уже поздно», - усмехнулся Ходорковский. Подсудимый отметил, что намеренно это уточняет, потому что сроки давности отсчитываются с момента, когда человек узнал, что у него «ушло имущество», о чем ему сообщили на следствии.

«Давайте поскорее, у нас еще человек ждет», - с места напоминала прокурор Ковалихина. Уточнив у свидетеля, знал ли он что-то о «Фаргойле» после того, как в 2001 году перестал быть его гендиректором, и получив отрицательный ответ, Ходорковский сообщил: «Поскольку свидетель на момент 2001 года не только не был владельцем этой фирмы, но и ничего о ней не знает, у нас к нему нет вопросов!».

Силаева отпустили, и пригласили свидетеля Крамера Евгения Валерьевича.

Молодой человек в джинсах и синем свитере под горло подошел к трибуне. На вопросы прокурора Лахтина Евгений Крамер сообщил, что не работал ни в ЮКОСе, ни в «ЮКОС-Москва». «Я осуществлял услуги в области регистрации предприятий», - сообщил мужчина. Крамер уточнил, что готовил проекты учредительных документов. «Ко мне обратились мои знакомые из компании «Русские инвесторы», они спросили, может ли ко мне обратиться человек, которому надо зарегистрировать предприятие. Потом ко мне обратились люди, которые попросили сделать им учредительные документы. Я подготовил документы, передал им, и наше сотрудничество было закончено, - рассказывал свидетель. - Из «Русских инвесторов» ко мне обратился мой школьный приятель Попов Трофим. «Русские инвесторы» были моим постоянным клиентом». Свидетель сделал документы по пяти примерно предприятиям в Саранске. Документы свидетель передавал сначала через девушку-курьера, потом в электронном виде на улице у офиса «ЮКОС-Москва».

«Что вам известно об организации «Фаргойл»?» - спросил Лахтин. Свидетель пояснил, что делал документы и по ней. «Название вы придумали сами?» - заподозрил креатив прокурор. Крамер пояснил, что все названия ему давались.

Прокурор показал свидетелю документы по «Фаргойлу». Тот подтверждал, что делал эти документы. Местами он пояснял, что сохранился лишь общий вид проектируемых им документов: «Я так документы не делаю, это не та болванка, с которой я работаю». Крамер сообщил, что Силаева (свидетеля, который только что вышел из зала и который был по паспорту гендиректором «Фаргойла») он не знает. «В Саранске вы бывали?» - спросил прокурор. «Никогда. Мой профиль - Москва», - прозвучал ответ. «Слово «болванка» - это синоним «проекта документа»?» - на всякий случай уточнил прокурор. «Да. Болванка, рыба, проект», - под смех зала выстроил синонимический ряд свидетель. Больше у обвинения вопросов к господину Крамеру не было.

«Несмотря на то, что прокурор навязывал позицию свидетелю, что тот встречался с людьми из «ЮКОС-Москва», свидетель лишь сказал, что встречался с людьми из «Русских инвесторов» и с людьми «рядом с офисом «ЮКОС-Москва»», - заявил Ходорковский, уточнив у свидетеля лишь, какой из офисов тот имеет в виду. «Красные ворота. Который выходит фасадом на Садовое кольцо», - отвечал Крамер. - «А вы знали или не знали, какие там еще организации дислоцируются кроме «ЮКОС-Москва»?» - «Нет». - «А для вас подготовка документов — это ваша обычная была работа на тот момент?» - «Да, это была тогда моя стандартная работа. Я готовил документы и потом предоставлял их в налоговые органы и регистрационную палату».

Подсудимые и защита попросили пятиминутный технический перерыв, после которого встал Платон Лебедев: «Поскольку я вообще не понимаю, че тут происходит, объясните суду, чего от вас тут хотят выяснить, по какому делу, свидетелем чего вы являетесь?» «Я тоже не понимаю, зачем меня сюда вызвали! Никаких противоправных действий ни с моей стороны, ни со стороны людей, которые ко мне обратились, я не нахожу…» – поделился свидетель и своим недоумением. «Я тоже, поэтому у меня к вам нет никаких вопросов», - объявил Лебедев и сел.

Адвокат Алексей Мирошниченко уточнил у свидетеля данные о личности школьного его товарища Попова Трофима, но Крамер за давностью лет уже не смог ничего сообщить.

Затем прокуроры попросили огласить показания свидетеля Крамера, данные им на предварительном следствии. Ковалихина заявила, что есть противоречия в том, что на допросе свидетель сказал, что встречался с человеком именно от «ЮКОС-Москва».

«Здесь уже Ковалихина вам, кхм, наврала, таких показаний Крамер не давал ни сейчас, ни у следователя. Это уже такое мелкое шулерство!» - заявил Лебедев. Тут же с угрозой вывести Лебедева из зала вскочил Валерий Лахтин.

«Сядь, я справлюсь», - успокаивала коллегу Валентина Ковалихина. «Ваша честь, поскольку обманывают вас — меня-то невозможно! — я прошу вас отреагировать», - обратился Лебедев к председательствующему. Однако суд разрешил огласить допрос Крамера.

Ковалихина читала не весь допрос, зато его полный текст высветился на стене зала. Публика могла прочесть слова Крамера о том, что сначала на допрос вызывали мать свидетеля (женщина попала в номинальные учредители одной из фирм, для которых Крамер делал бумаги), а он поехал с ней, предполагая, что потом следователи вызовут и его — так и случилось. Крамер рассказывал, что в качестве предпринимателя без образования юрлица он занимался предоставлением услуг по оформлению и составлению документов и их регистрации. В допросе упоминался некий человек, с которым Крамер встречался и в джипе этого человека передавал ему документы. Но фамилию человека ни у следователя, ни сегодня в суде Крамер так и не вспомнил.

Вопросов к Евгению Крамеру ни у кого больше не возникло, и свидетеля отпустили.

После этого высказался Михаил Ходорковский. «У меня не было никаких возражений, если бы действительно сотрудник «ЮКОС-Москва» попросил зарегистрировать эту фирму, тут нет никаких вообще проблем, но это не так, хочу обратить ваше внимание, что и данный свидетель не показал, что это из «ЮКОС-Москва», и я тоже говорю, что это не из «ЮКОС-Москва». Далее. Уважаемый прокурор Лахтин в очередной раз продемонстрировал, во-первых, непоследовательность своего поведения, а во-вторых, ущербность позиции, когда свидетелю пытаются под какой-то подпиской запретить в суде говорить, что ему известно по делу. Мы выяснили у свидетеля, что допрашивали его и подписку он давал по делу 18/41-03, вряд ли он просто так этот номер придумал. Прокурор Лахтин задавал вопросы по протоколу допроса, который сделан в рамках дела 18/41-03. Получается, когда прокурору выгодно задавать вопросы, он молчал про подписку свидетеля, а когда невыгодно, тут же вспомнил про нее. У нас как, уголовное преследование зависит от того, кому выгодно?»

«Конечно!» - вполголоса подтверждали с места прокуроры.

Ходорковский продолжал: «Прокурор позволил себе при свидетеле выразить свое возмущение, что тот был и гендиректором и бухгалтером. Даже в советское время, а я руководил предприятиями еще 20 лет назад, в небольших организациях было понятие «две первых подписи» - руководитель и главный бухгалтер. И для любого юриста очевидно, что сегодня в стране сотни тысяч предпринимателей выполняют роль бухгалтера, и возмущение этим выражать не стоит, тем более при свидетеле. Далее при том же свидетеле прокурор Лахтин пытался прервать его ответ на мой вопрос по архивации документов. Я специально потом задал вопрос свидетелю, чтобы он разъяснил. Я спрашиваю программиста про архивацию! При чем тут архив документов?! Данные хранятся на компьютере! Следствие могло попросить у свидетеля до 2007 года данные по затратам на производство, транспортировку нефти и так далее. Наличие этих данных само по себе опровергает обвинение в хищении. Я специально предъявил свидетелю документы, которые хранились при экспертизе, и он не опознал документы, которые он вел. Поэтому экспертиза построена на неких неидентифицированных данных. И еще. Господин Лахтин любит себя называть надзирающим прокурором, хотя в этом процессе он лишь гособвинитель. Позволив следствию скрыть данные о том, что нефть которую сторона обвинения считает похищенной, не только оплачивалась, не только неслись затраты на ее переработку, транспортировку, все это учитывалось и хранилось в доступных для следствия файлах, следствие добилось от Басманного суда осуждения господ Малаховского и Переверзина за хищение нефти! Хотя доподлинно известно, что достаточные для их оправдания данные на 2005 год имелись в доступности!».

Затем высказался Лебедев: «К вранью прокуроров я привык...»

«Платон Леонидович!» - вмешивался судья.

«Как прокуроры следят за процессуальной чистотой как свидетелей, так и документов, которые они предъявляют в суде. Что был за последний свидетель?», - продолжил Лебедев и зачитал фрагмент из показаний Крамера 2004 года. Свидетель рассказывал следователю, что у него в компьютере сохранились все нужные документы, который он готовил, и он может, скопировав документы на дискету, предоставить их следователю. Затем допрос почти на сутки прервался, а когда он продолжился, Крамер рассказал следователю, что при переносе файлов на дискету возникли проблемы и т.п. Лебедев усомнился в чистоте такого допроса: «Кто писал этот допрос, кто там нашел какие-то макросы и так далее. Поэтому когда прокуроры лгут, а судья не реагирует, я тоже на это обращаю внимание!».

На этом заседание завершилось. Завтра слушания начнутся в 10.30 утра.