«Прошу сделать замечание Лебедеву! Или мы будем инициировать его удаление из зала!» - пригрозил Валерий Лахтин. «Вперед!» - отозвался Платон Лебедев.

«Так, пожалуйста, государственные обвинители. Кого мы сегодня допрашиваем?» - обратился в начале заседания судья Данилкин к прокурорам. Те помолчали. Затем прокурор Лахтин вскочил с места и молча вышел из зала. Так же молча он вернулся и сел на место. Судья удивленно и выжидательно смотрел на прокуроров. Наконец Валерий Лахтин объяснился: «Ходатайствуем о допросе экспертов Иванова, Мельникова, Шепелева, Школьникова, которые проводили комиссионную оценочную экспертизу и комплексную судебную экспертизу (касающуюся сделки мены акций «дочек» ВНК на акции ЮКОСа) от 24 июня 2004 года, подписывали заключение. Она находится в 25 томе. Мы просим пригласить их всех и допросить».

«Всех четырех одновременно?» - уточнял судья, сняв очки. «Да, что не противоречит законодательству», - заявил прокурор, забыв, кажется, что такой наплыв людей самым очевидным образом противоречит вместимости свидетельской трибуны. «То, что эти лица подлежат допросу, сомнений нет, а вот по поводу допроса одновременно четверых... будут мнения?» - поинтересовался судья. «Конечно, будут! - встал Лебедев. - Пока они еще не эксперты, мы будем заявлять им отвод. А Лахтин вводит вас в заблуждение, подразумевается, что каждый эксперт самостоятельно занимается своим блоком. Поэтому, каким образом мы будем допрашивать их всех одновременно? И нет норм о допросе всех экспертов сразу. И для того чтобы установить некомпетентность каждого эксперта, их и нужно допрашивать по отдельности». «Суд удовлетворяет ходатайство о допросе экспертов, но каждого по отдельности», - постановил судья Данилкин.

Валерий Лахтин попросил стандартные четыре минуты перерыва (сегодня можно было сказать, что прокурор запросил по минуте на каждого своего эксперта). Судья дал пять. Однако перерыв вышел долгим. В итоге замешкавшийся в кулуарах Валерий Лахтин ввел в зал сразу четверых людей.

«Ваша честь, мы не поняли, мы же договорились, что будем допрашивать по очереди?» - спросил суд адвокат Владимир Краснов. Лахтин пытался возмущаться «навязыванием мнения», но судья оборвал его. «Мы заявляем новое ходатайство, - маневрировал Лахтин. - Просим допросить одного эксперта, Школьникова, а другие будут присутствовать в зале».

«Ваша честь, в нашем ходатайстве о допросе свидетелей эти лица также присутствуют. И если они будут находиться в зале, а Валерий Лахтин будет допрашивать одного, мы теряем возможность потом допросить остальных», - тут же встал с возражением Михаил Ходорковский.

«Всем этим товарищам нами был заявлен отвод в силу их некомпетентности и ангажированности. Поэтому их присутствие здесь недопустимо, мы проверяем их компетенцию по отдельности. В первом процессе они отсутствовали — побоялись прийти. Сейчас они здесь, к ним будут много вопросов, к каждому из них. Еще раз подчеркиваю — будем разбираться с КАЖДЫМ отдельным товарищем. Еще раз говорю, что называть их экспертами преждевременно, суд еще не установил их компетенцию. А допрашивать их скопом вообще недопустимо», - заявил и Платон Лебедев.

«В данном случае недобросовестность действий гособвинения настолько очевидна, что даже нет смысла об этом говорить! Судья отказывает в ходатайстве, так прокуроры заявляют новое. Нас в дверь — мы в окно: просим допросить одного, а остальные будут присутствовать. Если этих экспертов оставят в зале, это будет капитуляция суда перед прокурором», - добавил адвокат Алексей Мирошниченко.

«Я не понимаю, с чем тут выступают Ходорковский и Лебедев и защита», - начал прокурор. «Мы выступаем с отзывом на ваше ходатайство!» - крикнул Ходорковский. «Каждый гражданин имеет право присутствовать в зале, или мы проводим закрытый процесс? Ходорковский и Лебедев препятствуют нахождению в зале граждан», - придумал формулу прокурор. Зал загудел. «Тишина в зале! - закричал судья. - Судебные приставы, выводите из зала тех, кто будет шуметь!». Пристав встал.

«Сначала сторона обвинения заявила ходатайство об отключении трансляции в зале, где находилась пресса. Суд с этим согласился, хотя мы возражали. И сейчас эта трансляция не возобновлена. Сейчас аргументы Лахтина противоречат позиции прокуроров. Эксперт, свидетель и иное лицо, допрашиваемое в процессе, принципиально отличается от публики! Если это непонятно... ну, значит, надо начинать с азов», - высказался Владимир Краснов.

Напомним, что трансляция заседаний в зал для прессы была свернута, так как прокуроры боялись, что к большим телевизионным мониторам припадут свидетели и получат лишнюю для себя информацию о процессе.

«Итак, указанные лица подлежат удалению из зала, поскольку они заявлены в списке как свидетели и эксперты. Пожалуйста, покиньте зал!»- распорядился суровым голосом судья. Приведенные Валерием Лахтиным люди вышли. «У меня заявление, - встал, кажется, даже возмущенный действиями судьи прокурор Лахтин. - Вышеуказанные лица, на которых вы сослались, хотя мне непонятно, на кого вы сослались, на каких это лиц, Ваша честь». «Как это на каких лиц?! На этих экспертов, указанных вами же в списке свидетелей!» - возмутился в ответ судья Данилкин. «Мы определили, что будем допрашивать Школьникова, нам это достаточно. Мы считаем достаточным его допрос. И совершенно излишним допрос других экспертов. МЫ представляем доказательства в данном судебном заседании!» - резко говорил Лахтин. «Вы закончили свое заявление? - так же резко спросил судья. - Оно занесено в протокол! Пожалуйста, начинаем допрос эксперта».

Человек с бородой встал на трибуну (во время первого процесса Юрий Школьников был председателем совета директоров ЗАО «Национальное агентство оценки и консалтинга», которое проводило оценку стоимости 20-процентного пакета акций «Апатита». - ПЦ).

Юрию Школьникову прокурор Ковалихина предъявила том с находящейся в ней экспертизой. «На всякий случай объявлю перерыв на 15 минут. Ознакомьтесь с заключением, после этого вам будут заданы вопросы», - обратился к свидетелю судья Данилкин. Эксперт Школьников уселся с томом за опустивший по случаю перерыва прокурорский стол.

Через 15 минут прокуроры вернулись. Валентина Ковалихина начала специальный разговор с Юрием Школьниковым (судебная экспертиза, о которой пойдет речь, должна была дать ответ на вопрос об обоснованности отчетов ЗАО «Международный центр оценки», касающихся оценки стоимости пакетов акций «дочек» ВНК. Прокуратура, напомним, считает, что обмен акций «дочек» ВНК на акции ЮКОСа был неэквивалентным. -ПЦ).

«Вы подтверждаете выводы экспертизы?» - спросила Ковалихина. Господин Школьников подтвердил. «В чем выражается необоснованность отчета?» - продолжила прокурор. «Это примененные оценщиками методы чистых активов не соответствует ни нормативным методам расчета чистых активов...» - отвечал Школьников. Прокурор Ковалихина и секретарь суда растерянно смотрели на эксперта: записывать за ним мысли такого полета никто не успевал.

Платон Лебедев предложил эксперту просто называть страницу и абзац в экспертизе, который он цитирует. Судья с облегчением согласился на такое развитие событий. Юрий Школьников зачитал абзац из тома. «Что означает необоснованность весовых коэффициентов и несопоставимость между собой результатов оценок в разных разделах отчета?» - заглянула в свои конспекты прокурор Ковалихина. Судья снова и снова тормозил свидетеля, который взял очень бойкий темп комментирования: «Я понимаю, это ваша работа... но мы не можем так быстро...».

Эксперт пытался говорить медленнее, но вскоре вновь наращивал темп. «При расчете чистых активов не определена структура активов и обязательств компании на дату определения стоимости 0.11.98 г, - пояснял эксперт. - Не обоснованно и применение коэффициентов ликвидности при корректировке активов компании. Откуда эксперт взял именно этот коэффициент, из отчетов нигде не видно. Кроме того, когда произведен расчет чистых активов, для нефтяной компании ЮКОС прибавляется еще пропорциональная доля чистых активов некоторых дочерних компаний. И получается некий двойной счет, потому что при расчете чистых активов стоимость этих дочерних компаний была уже учтена в статье «долгосрочные финансовые вложения»».

После того как все все поняли, прокурор продолжила.

«Понижающий коэффициент — это что?» - «Это коэффициент меньше единицы, стоимость снижается, но почему он применяется оценщиком, там нигде не объяснено». - «Что означает применение неэквивалентных способов обмена акций?» - «Неэквивалентность означает, что одни и те же методы, которые применялись для расчета стоимости чистых активов ЮКОС и других четырех компаний, они различаются. Метод заявлен один, а применение его различается. При расчете чистых активов ЮКОСа использовалась балансовая стоимость, а при расчете активов дочерних компаний эта балансовая стоимость умножалась на понижающий коэффициент. Почему это сделано, неясно».

«Нет вопросов», - сообщила Ковалихина. У Валерия Лахтина вопросов тоже не нашлось.

Судья Данилкин передал слово защите. Адвокаты попросили пять минут перерыва для определения позиции по вопросам.

Первым слово взял Владимир Краснов. «Юрий Яковлевич, вы сказали, что в момент экспертизы являлись председателем совета директоров ...Это ваша штатная должность?» - «Да». - «В какие сроки, когда проводилась экспертиза?»

Свидетель полистал том. «Даты подготовки экспертизы? 24 июня 2004 года. Вот 204 страница. Подписали 24 июня». - «А сколько вы ее проводили?» - «Ну достаточно долго. Назначение экспертизы было 15 апреля». - «Четверо экспертов работало в разных организациях. Как это происходило?» - «Собирались, где удобнее было». - «Внештатные вы были по отношению к чему?» - «Ну мы проводили экспертизу по постановлению следователя генпрокуратуры. Нас пригласили как экспертов. Я ответил на ваш вопрос?»

Затем Владимир Краснов попросил из рук эксперта том с экспертизой. «В соответствие с законом, оценочная экспертиза проводится специалистами одной профессии. А по крайней мере у двух ваших коллег профессия не указана — у Кувалдина и Иванова. Вот у вас диплом оценщика...» - «Насколько я знаю, они тоже имеют дипломы оценщика». - «Вы не припомните, какие именно материалы были вам предоставлены?» - «Все они находятся в экспертизе». - «Да, они тут указаны. Но насколько они соответствуют тому, что предоставляли вам следователи? Дело в том, что целого ряда материалов, которые вы упоминаете, в этом деле нет». - «По назначению экспертизы мы обратились с ходатайством, чтобы нам предоставили материалы, которые помогли бы нам разобраться. Это были отчеты. Все что нам понадобилось, мы отразили в экспертизе...» - «Это ходатайство вы письменно направляли следователю?» - «Мы перечислили документы, которые нам необходимы для экспертизы».

«Не торопитесь, Владимир Николаевич, секретарь пишет», - просил судья теперь адвоката. «Я просто за цветами не вижу. Я в кустах тут, в засаде», - шутил защитник. «Меня, честно говоря, они тоже раздражают», - вверг октябрьские розы в опалу Виктор Данилкин. Но преграду между судьей и адвокатом устранили – ваза отправилась на пол в угол зала. «Заметьте, я не просил их туда ставить, а то меня опять нарисуют», - прокомментировал эвакуацию цветов председательствующий.

«Я не знаю, правильно ли я отвечаю или нет, но я отвечаю на вопрос», - между тем пояснял эксперт, смущенно смеясь.

На стене отобразился документ. На 201 листе тома было постановление следователя Каримова о назначении комиссионной экспертизы. «Где вы перечисляете исследованные вами материалы, называются письма связанные с котировками акций ЮКОСа, «Томскнефти», Ачинского НПЗ в 2001 году. Указаны разные биржи...Эти материалы вам кто предоставил?» - «Следователь. Мы как раз делали запрос следствию о предоставлении официальных данных. А следствие нам это предоставило».

«Вам повезло больше, нам вот не предоставили, - заметил защитник и продолжил выяснять, какие еще документы следователи не пожалели для экспертизы. «А по биржам вам не дали материал?» - «Дали, насколько я помню, и мы использовали эти данные в экспертизе». - «Один из вопросов, поставленный перед вами, - соблюдены ли оценщиком требования нормативных актов оценки. В этой связи вам какие-то материалы представлялись следствием?» - «Отчеты».

Слово перешло к адвокату Алексею Мирошниченко. «А при оценке вам были предоставлены материалы дела?» - «Были. Отчеты об оценке». - «Они были в виде уголовного дела? Прошиты-пронумерованы?»

Упоминание прошито-пронумерованного дела спровоцировало Валерия Лахтина на активность: «Ну ответил уже свидетель, что ему предоставлялись материалы дела!».

«Потому что в заключении вашем не указано, что предоставлялись вам материалы дела», - уточнил адвокат и продолжил: «Вам известны требования закона о назначении эксперта?». «Наверное, известно», - пожимал плечами свидетель. И снова распрямлялся Валерий Лахтин: «Свидетель УЖЕ ответил! Что ему разъяснялись права и обязанности, что он предупрежден об уголовной ответственности!». «Валерий Алексеевич, вы поспокойней!» - успокаивал прокурора судья.

Усаженный на место прокурор погрузился в изучение своего потрепанного УПК. Адвокат продолжил: «Почему вы не указали лиц, присутствующих при экспертизе? Следователь присутствовали при экспертизе?». «Нет. Мы работали вчетвером», - поручился за свой квартет Школьников.

Встав, Платон Лебедев рассказал суду, что задаст свидетелю несколько общих вопросов до обеда, а более профессиональные вопросы ему нужно подготовить до завтра, а эксперт Школьников пока «освежит свою память по своему заключению по «Апатиту», чего они там еще по «Апатиту» назаключали. Чтобы я не ловил человека на отсутствии памяти. Тем более его коллеги там за дверью, чтобы он там консультации, советы получил».

Платон Лебедев обратился к Школьникову. «Только вы отвечайте за себя, слово «Мы» не надо. Скажите, какой основной закон вы лично использовали при даче заключения?» - «Все выводы были сделаны группой экспертов. Отвечать только что Я использовал — я не понимаю такой вопрос», - произнес господин Школьников, но на вопрос все же ответил: «Закон «Об оценочной деятельности»». - «Вы его на эту дату — 2004 год — помнили? Вы им руководствовались?» - «Конечно». - «Кто составлял список документов, необходимых вам для участия в этой экспертизе?» - «Те пять экспертов, которые указаны в экспертизе». - «Какой список документов составляли лично вы?» - «Кто набирал на компьютере или что? Все делалось коллективно!». Господин Школьников нервничал и повышал голос.

«Успокойтесь. Какой список документов, необходимых для проведения комиссионной экспертизы, готовили лично ВЫ?» - снова повторил вопрос Лебедев. Школьников принялся листать том.

Валерий Лахтин тем временем произнес текст: «Это относится к технической подготовке экспертизы, эти нюансы они не имеют отношения, тем более экспертиза была проведена в 2004 году. Пусть они задают вопросы по тематике!». «У вас все?!» - лишь спросил судья. «Все!» - сел прокурор.

«Можете ответить на вопрос?» - переключил свое внимание на господина Школьникова судья. «Постараюсь. Мы все делали коллективно, и все выводы записывались коллективно после коллективного обсуждения», - рассказывал выступающий. «А следователь-то вам разъяснил, что у вас КОМИССИОННАЯ экспертиза?» - спрашивал Лебедев. «Разъяснил», - удивленно отвечал человек на трибуне. Лебедев не отступал: «Ну и что вы под этим понимаете? Может, вы разъясните, как вы это делали?» Зал засмеялся. Лебедев доспросил. «Подтверждаете вы свои показания, что вы делали ее вместе от начала до конца?» - «Конечно».

На стене высветилось «заключение экспертизы». «Кто из вас подписал ходатайство следствию о документах, необходимых для экспертизы?» - «Не помню». Вопросы Лебедева о том, кто еще подписывал это ходатайство, суд снимал.

Подсудимый спросил о другом. «Вы знаете закон «Об оценочной деятельности»?» - «Да». - «Кто определяет список сведений, необходимых оценщику для работы?»

«Если подсудимому Лебедеву интересен текст закона, он может открыть этот закон и посмотреть. Мы оцениваем заключе-ни-е!» - упершись кулаками в стол, возмущался Лахтин. Но судья вопрос не снял.

«В законе это жестко не регламентировано. Все определяется оценщиком», - пояснил Школьников. Лебедев продолжил. «А почему вы на вопрос прокуроров сказали суду, что это список определял следователь?» - «Я этого не говорил». - «Хорошо. Кто определял вам лично перечень нужных материалов?» - «Перечень мы сформировали сами, вот комиссия обозначенная». - «По компании ЮКОС вы лично определяли перечень?! Я ВАС, ЛИЧНО спрашиваю!».

«Платон Леонидович, поспокойнее!» - среагировал на повышенный голос подсудимого судья. «Ваша честь, аналогично!» - ответил на громкое замечание председательствующего Лебедев. «Я прошу сделать замечание Лебедеву, он оскорбил Вашу честь и достоинство!» - вскочив и протянув руку к «аквариуму», вступился за суд Лахтин. «Платон Леонидович, я вам делаю замечание с занесением в протокол!» - сердился судья Данилкин.

Но Лебедев требовал от господина Школьникова ответа. «Еще раз говорю — все запросы делались коллективно, обсуждались, какие документы нужны, и передавали запрос следователю», - звучал ответ. Но Лебедеву этого было мало. «Какие самостоятельно данные по ЮКОСу вы лично запрашивали? Помимо следователя? Запрашивали ли?» - «Нет, мы все запрашивали у следователя. Я хотел бы заметить, что вы путаете понятия. Мы выступали не как оценщики, а как эксперты. Оценивали выполненные оценщиками отчеты.» - «А как же, не имея полноценных данных по ЮКОСу, вы делали выводы о правильности работы оценщика?» - «Мы пользовались материалами отчетов». - «Вы утверждаете сейчас суду, что в отчете оценщика списка документов не было?» - «Я этого не утверждаю. Список это список. Если указываются какие-то данные, допустим, вот понижающий коэффициент, если он используется, специалист должен пояснить, почему он это использует. Этого в отчетах не было». - «А откуда вы это взяли, что оценщик должен сослаться на что-то?» Господин Школьников сослался на закон «Об оценочной деятельности».

Лебедев начал спрашивать о стандартах. «Вам международные стандарты оценки известны?» - «На момент проведения экспертизы мы использовали те стандарты, которые действовали на момент проведения оценки». - «В 2004 году вы стандартами оценки не руководствовались?» - «Отчет выполнен в 98 году. Мы руководствовались стандартами, которыми руководствовался оценщик в том году». - «А на иные стандарты обращали внимание?» - «Как бы ответить…На дату оценки федеральные стандарты еще не были приняты. На сегодня существуют три стандарта оценки. В 99 году, кажется, были утверждены стандарты оценки...при экспертизе отчета, выполненного в 98 году, мы ссылались на стандарты, указанные оценщиком в своей оценке. Он сослался на международные стандарты оценки и их перевод». - «Знаете ли вы международные стандарты финансовой отчетности. Когда и где вы получили образование, по которому знаете эти стандарты?» - «Знаю. Мое образование указано в заключении экспертизы. На листе 207. Диплом о профессиональной переподготовке по программе «Оценка собственности» ». - «Это не диплом о высшем образовании?» - «Нет, это диплом о профессиональной переподготовке. Выдан международной академией оценки и консалтинга. Когда — не помню». - «Свой собственный диплом?» - «Конечно, их у меня много. Там каждые три года переподготовка. У меня достаточный опыт оценки...Диплом выдан в Москве». - «А почему вы этот диплом не приложили к заключению экспертизы?» - «Никто не сказал, что это нужно делать».

Обратились к тексту экспертизы. Лебедев цитировал выводы экспертизы о «необоснованности отчета»: «Не определена структура активов и обязательств компаний на дату определения стоимости 01.11.98 года (использованы данные бухгалтерской отчетности на 01.10.98 года». А бывает в российских компаний, чтобы бухгалтерская отчетность составлялась на 1 ноября ?» - «Бывает при необходимости. При анализе стоимости компании оценщик использовал данные, не совпадающие с данными оценки. Данные предыдущего баланса. И ничего не сказано, какие действия предпринял оценщик, чтобы выяснить, а изменились ли данные. Он не запросил данные бухгалтерской отчетности». - «Правильно ли я понимаю, что вам известны случаи, что оценщик производил оценки ПОСЛЕ той даты, что его просили, а не до той даты, когда его просили сдать оценку. Вы сейчас сказали суду, что поскольку оценщик определял дату оценки 1 ноября, что он после этой даты должен был попросить баланс, а не использовать данные, которые были до этой даты».

«Вы или плохо меня слушаете или пытаетесь меня путать! - повышал голос Школьников. - Оценщик должен был оценить стоимость активов на 1 ноября!». - «А когда был сдан отчет оценщиком?» - «Я не помню, но на выводы это не влияло никак». - «А где вы взяли дату оценки?» - «В отчете». - «Точно? Прекрасно. Секретарь это записала».

Посмотрели другую страницу экспертизы, где содержались слова о том, что «Международный центр оценки» дал заключение с занижением фактической стоимости акций дочерних компаний ВНК, а стоимость акций ЮКОСа, наоборот, была завышена. «Откуда вы взяли этот абзац?» - уточнял Лебедев. «Из постановления о проведении экспертизы». - «Почему тут нет ссылки на постановление, откуда вы это цитируете?» - «Есть, ссылка на 206 странице». - «Вот тут ваши подписи. Как можно сделать вывод о том, что это не ваши выводы, а выводы следователя?».

Свидетель Школьников раздраженно пытался отвечать, махая рукой с трибуны. «А почему часть ваших выводов один в один, даже с орфографическими ошибками, совпадает с выводами ЗАО «Квинто-консалтинг»? Как их выводы перешли в ВАШЕ заключение? Использовали вы работу «Квинто-консалтинг»?» (это ЗАО также проводило экспертизу оценки «Международного центра оценки». - ПЦ), - спрашивал Лебедев. «Работу «Квинто-консалтинг» мы не использовали. Другую часть вашего вопроса я не понял», - отвечал свидетель. «Совпадения выводов случайны?» - добивался точности Лебедев. «Не использовали», - эхом повторял свой предыдущий ответ Юрий Школьников.

«По нашему делу следователь Каримов еще привлекал вас для экспертизы?» - спросил Лебедев. Но этот и другие подобные вопросы суд снял.

Лебедев решил поговорить об «Апатите». «Выполняли ли вы экспертизу по «Апатиту»?» - «Надо вспомнить». - «Вспоминайте». - «Сейчас вряд ли вспомню».

«Ваша честь, Лебедев своими вопросами затягивает судебное заседание и дезориентирует и свидетеля, и вас. И нас!» - заявлял Лахтин. Зал смеялся. Лебедев продолжил интересоваться у свидетеля вопросами об экспертизе по «Апатиту», но тот ничего не вспомнил. «Сегодня не вспомните? А завтра?» - «Нет». - «А послезавтра?»

«Вопрос снимается!» - сообщил судья. «А через неделю?» - настаивал Лебедев. «Вопрос снимается!» - был последователен и судья. «Прошу сделать замечание Лебедеву! Или мы будем инициировать его удаление из зала!» - пригрозил Лахтин. «Вперед!» - предложил Лебедев. Лахтин сел на место.

«А какие сведения вы сообщали о себе Каримову? Откуда Каримов узнал, что вы являетесь экспертом оценочной деятельности?» - спрашивал Лебедев, а Лахтин снова и снова просил о снятии вопросов. Зал гудел и шептался, в итоге одну из зрительниц разозлившийся судья потребовал вывести из зала. Школьников же ничего на вопросы Лебедева ответить не мог.

Вновь обратились к выводам экспертизы. «Какой нормой закона «Об оценочной деятельности» предусмотрены права оценщика оценивать и судить других оценщиков?» - спросил Платон Лебедев.

«Этот вопрос не имеет отношения к судебному заседанию», - встал Лахтин. «Свидетель выступает как эксперт, а не как оценщик», - не согласился с вопросом и судья. «Они в экспертизе ссылаются на закон «Об оценочной деятельности»», – объяснил Лебедев. «Вопрос снят», - все же заявил судья Данилкин.

«Выводы экспертизы на листах 239-240 соответствуют требованиям закона «Об оценочной деятельности»?» - спрашивал Лебедев. - «Выводы являются ответами на поставленные вопросы, которые были сформулированы в постановлении о проведении экспертизы!». - «Понимаете ли, что если вас назначают экспертом, значит, следователь экспертом в этом вопросе не является?»

«Вопрос снят!» - сообщал судья.

Лебедев еще дважды спросил господина Школьникова о том, соответствуют ли выводы экспертизы закону «Об оценочной деятельности». «Я не понимаю вопрос, Ваша честь», - замучено обращался к суду свидетель. Валерий Лахтин держал себя на низком старте, но от возражений пока удерживался. «Из вашей практики как оценщика, как разрешают споры о величине объекта оценки?» - спрашивал Лебедев. «Я не понимаю вопрос», - снова признавался господин Школьников.

«А вот этот вопрос вы правильно не понимаете, - похвалил человека на трибуне Лахтин, - Этот вопрос не относится к данному делу, он носит абстрактный характер...». «Уточните вопрос, Платон Леонидович!» - попросил судья. Лебедев уточнил: «Как должны по закону «Об оценочной деятельности» разрешаться споры и сомнения о достоверности величины объекта оценки? Возник спор между показаниями ЗАО «Международный Центр Оценки» и «Квинто-консалтинг». Вот как он разрешается?».

«А тут спора никакого не видно», - не согласился свидетель. «Ну давайте его огласим, - и Платон Лебедев зачитал абзац из заключения. - Вы понимаете, что если бы не было заключения фирмы «Квинто-консалтинг», то и заключения вашего бы не было?». «Мы отвечали на строго поставленные вопросы. По поводу спора, дискуссий... это мы не решали», - заключил господин Школьников.

Лебедев перешел к новой серии вопросов. «Вы сказали, что вот этот абзац вы списывали из постановления Каримова. Так?» - «Да». - «А почему у вас появился в заключении «Томскнефтепродукт», но исчезла «Томскнефть», которая была выше в том абзаце, списанном у Каримова? Что же вы тогда исследовали?» - «Не знаю, я предполагаю, что это была просто ошибка?» - «А сколько еще ошибок в вашем заключении?» - «Мне неизвестно». - «До этого вам не было известно об этой ошибке?». - «Я не думаю, что эта ошибка как-то повлияла на заключение...» - «Это мы завтра увидим. Мы ж только начинаем».

Ободрив свидетеля перспективой, Лебедев продолжил: «А где в вашем заключении еще выводы по «Томскнефтепродукту»?» - «Нам не была поставлена задача оценивать данные по «Томскнефтепродукту». - «А что же он у вас уже дважды в заключении повторяется?». «Я ответил на вопрос», - ушел от деталей свидетель.

«Он уже ответил на вопрос, что это была техническая ошибка!» - напомнил Лахтин, хотя свидетель о «технической» ошибке не упоминал. «Я уже говорил, что это была опечатка!» - тут же использовал подсказку прокурора господин Школьников.

Открыли страницу 215. «Какой вывод можно сделать из вашего вывода о методе капитализации дивидендов? Правильно-неправильно, в чем неверно?» - спрашивал Лебедев. Свидетель не стал отвечать своими словами, а зачитал кусок текста из экспертизы. «Я зачитал ответ на ваш вопрос», - пояснил Школьников. «Где перечень литературы?» - «Страница 212». - «Где вы почерпнули информацию об этом методе?» - «В указанных источниках». - «А к вашему заключению вы источники прикладывали?» - «Учебники? Нет». - «А как же тогда можно установить, на что вы ссылались?» - «На источники в пункте 3.2» - «Как же тогда проверять результаты вашей экспертизы?» - «Мы посчитали, что то, что изложено в экспертном заключении, достаточно. Речь идет немножко о другом. В отчетах были изложены некоторые методы. Перечислено четыре метода, и мы высказались по каждому. Только первый встречается в методической литературе». - «Это запрещено международными стандартами оценки? Использовать иные методы?» - «Нет, не запрещено». - «Понятно».

Лебедев сменил тему. «Скажите, понимали ли вы в 2004 году, когда делали заключение, что вы делали экспертизу деятельности оценщиков, которые оценивали акции российских эмитентов в период октября-ноября 98 года? На тот момент на внутреннем рынке кроме междунардных стандартов оценки практически иных методов не существовало, и 17 августа 98 года вы помните, что произошло? Это вам к завтрашнему дню подготовиться...» - «Мы никоим образом не оценивали деятельность оценщика. Мы отвечали на поставленные вопросы. По поводу коэффициентов - мы не говорили правильно или не правильно, мы говорили, что допустим при оценке ЮКОСа они не применялись, при оценке «Томскнефти» и других применялись, причем с заниженным коэффициентом...» - «Когда вы делали заключение, задавали ли вы вопросы непосредственно оценщику ЗАО «МЦО»?» - «Нет». - «Почему?» - «А зачем? Оценщик в своем отчете ссылается на международные стандарты и организации. При этом... , - тут свидетель изложил обязанности оценщика. - Отчет об оценке является самодостаточным документом, никого по нему ни о чем спрашивать не нужно».

На этом судья Данилкин решил прервать допрос господина Школьникова. «Платон Леонидович, будем прерываться на обед или сразу до завтра?» - поинтересовался судья. Лебедев попросил минуту для совещания с защитой. «Ваша честь, я прошу учесть и мое мнение, - обратился к судье Данилкину Михаил Ходорковский. - У меня в СИЗО два баула с вопросами, и сегодня у меня с собой вопросов к оценщику нет, нужно подготовиться».

В итоге всем участникам процесса дали время до завтрашнего дня. За дверью зала суда в ожидании Юрия Школьникова стояли, переминаясь с ноги на ногу, трое его коллег, Все они были в одинаковых серых костюмах и белых рубашках. Из суда люди в сером ушли вместе. Не исключено, что ушли готовиться к завтрашнему.

В среду заседание начнется в 10.30.