Сегодняшний свидетель вновь рассказал суду о своей причастности к регистрации различных компаний. А прокурор Лахтин спас свой ноутбук от падения, различил под документом подпись Карла Маркса и сформулировал новую максиму: «Не все это понимают, но я-то понимаю, конечно!».

В пятницу на процессе появился новый свидетель обвинения. «Андрей Васильевич Коваль (на фото), 1964 года рождения», - представился слабым голосом мужчина в сером костюме и очках. «Сейчас сложно сказать, работаю или нет, но числюсь в ООО «Электронные системы», но находимся уже год в вынужденном отпуске без содержания», - пожаловался свидетель, отвечая на вопросы судьи. Также он сообщил, что никакой неприязни к подсудимым не испытывает.

«Расскажите о своей трудовой деятельности с 91 года», - попросил прокурор Лахтин. «С 91 года по 98 год — это не к нам. Можно тогда с рождения попросить... детский садик и так далее», - тут же возразил адвокат Краснов. Но судья вопрос не отвел и всем пришлось слушать расширенную версию трудовой биографии господина Коваля (до 98 года свидетель работал в МЕНАТЕП-Инвест, МФО МЕНАТЕП и т.д.).

1998 год застал свидетеля в СП РТТ. «С 99 года перешел в ЮФК. Потом в «Лионе-21», затем перешел в «Электронные системы», - дошел до нужного всем периода своей карьеры Андрей Коваль.

О своих обязанностях в СП РТТ и ЮФК свидетель сообщил: «Сдавал балансовую отчетность в налоговые органы, пенсионный фонд и другие госорганы предприятий, которые находились на обслуживании в СП РТТ. А обслуживались они там по просьбе основного клиента - банка МЕНАТЕП. И я был генеральным директором около 20 фирм. Структура СП РТТ и ЮФК они равнозначны, просто из одной сотрудники были переведены в другую, а работали по тем же схемам».

«А какие конкретно организации обслуживались?» - хотел уточнений Лахтин. «Ох... - вздохнул свидетель. - Да их там было около тысячи...». «А какой финансовой и хозяйственной деятельностью они занимались?» - спросил прокурор у свидетеля о том, о чем уже многажды рассказывали суду другие свидетели – Андрей Крайнов, Олег Хвостиков. «Участвовали в покупке акций на аукционах, проводились инвестиции в эти предприятия...» - отвечал Коваль. «Вы являлись директорами в этих компаниях по личной инициативе?» - снова превратил одного директора в целый директорский корпус Валерий Лахтин (вчера он таким же образом «размножил» свидетеля Хвостикова). «Нет, мне давали указания... Зверев, Анилионис...Мещеретов в ЮФК , но опять же по инициативе Анилиониса. Просто ставили перед фактом, что вот ты будешь возглавлять эту компанию», - пояснял Коваль. «А чем они занимались?» - спрашивал прокурор. «Покупкой акций...» - снова рассказывал Коваль.

«Вы ответьте, занимались они реальной хозяйственной деятельностью или не занимались?» - вступил Виктор Данилкин. «Да!» - твердо ответил свидетель. «А кто еще назначался директорами компаний?» - «Хвостиков, Ковальчук, Колосов, Колупаева... - вспоминал Коваль, — практически все, кто работал со мной вокруг, назначались».

Валерий Лахтин попросил том 112, чтобы на глазах у всех в нем и потеряться. «Ваша честь, можно буквально четыре минуты перерыв?» - попросил прокурор свои традиционные, отмеренные на аптекарских весах минуты. «Пять минут перерыв!» - вздохнув, традиционно округлил прокурорский запрос председательствующий.

«Вам предъявляется доверенность, выписанная на ваше имя!» - сразу после перерыва подошел к трибуне с томом в руках Лахтин.

«Ваша честь, попросите Лахтина вынуть свои шпаргалки из дела!» - обратился Лебедев к судье. «Не понял!» - с нажимом ответил прокурор и, посмотрев на «аквариум», продолжил. Судья промолчал.

«Эту доверенность, честно говоря, вижу впервые... Я не знал о ее существовании», - удивлялся свидетель, листая том. «А выдача таких доверенностей практиковалась?» - спросил прокурор. «Я не знаю...До меня это не доводилось...» - рассказывал свидетель. «А что можете сказать об организации, упомянутой в доверенности?» - продолжил интересоваться документом прокурор. «Мне это ни о чем не говорит, впервые слышу», - пожимал плечами Коваль.

Затем из тома 119 прокурор показал свидетелю договор купли-продажи ценных бумаг. «Каковы обстоятельства его заключения?» - спрашивал Лахтин. Но в этот момент свидетель, решив снять возможные будущие вопросы, рассказал, что в СП РТТ все документы, приходящие из приемной Анилиониса, он подписывал, не вникая в их суть. Точно так же свидетель поступал и с документами из банка МЕНАТЕП, на которых стояла виза Чернышевой «или человека, который вел проект».

Выяснив, что с Чернышевой свидетель встречался, но не она была его руководителем, а Зверев, прокурор спросил: «Что вы можете сказать о личности деятельности Чернышевой?». Помолчав, свидетель признался: «Я не понял вопрос». «Я тоже не понял», - присоединился к свидетелю судья. «Ну, какой она деятельностью занималась?» - попытался привести свои мысли в порядок прокурор. Коваль пояснил, что ей нужны были работающие организации с живыми директорами. «Наши личности ее не интересовали, просто надо было ставить директоров компаний», - рассказывал свидетель. Про Чернышеву вопросов было много. Про подсудимых пока прокурор и не вспоминал.

Вообще, Валерий Лахтин сегодня был явно в ударе. «Не все это понимают, но я-то понимаю, конечно!» - например, комментировал он очередной свой вопрос по договорам купли-продажи акций. Зал хохотал, судья тоже откровенно смеялся, не сдерживаясь и не сдерживая смех зала, адвокатов и подсудимых.

Наконец прокурор вспомнил о подсудимых, но получился только очередной перл. «А вот Платон Леонидович Лебедев, присутствующий в этом зале, естественно, в качестве подсудимого, - подчеркнул Лахтин, - он там подписывал резолюцию о выдаче доверенности... почему он подписывал ее?». Свидетель пояснить этот момент не смог.

В пятом томе Лахтин показал письмо директора ЗАО «Сезам» Кобзаря председателю совета директоров ВНК Филимонову. «Почему Кобзарь выдвинул вашу кандидатуру в совет директоров ВНК?» - интересовался Лахтин. «Кобзарь был таким же номинальным директором компании, как и я. Возникновение подписи на этом письме непонятно. А по поводу совета директоров ВНК ситуация была следующая. Юра подошел ко мне... Это Кобзарь. И сказал — вот, мол, тебе оказана честь, тебя выдвинули в совет директоров ВНК. Я спросил: «А главный знает?». В смысле Анилионис, Кобзарь сказал что да. Ну ладно, выдвигают, так выдвигают. Потом меня вызвал Анилионис, сказал, что вот будет собрание совета директоров, мое присутствие обязательно, повестка дня будет оглашена и голосовать будешь как я. В дальнейшем я участвовал и в других собраниях, голосовал так же, как Анилионис».

«Был ли самостоятелен в выборе своих решений Анилионис?» - продолжал Лахтин. «Я думаю, он работал в интересах ЮКОСа...» - сказал свидетель то, о чем вчера уже говорил Михаил Ходорковский (М. Ходорковский: "Свидетель подтвердил, что действовал по инструкции своего нанимателя. Думаю, то же самое обязаны подтвердить другие свидетели, а сам наниматель должен подтвердить, что получал инструкции от ЮКОСа").«Понятно, по этому документу вопросов нет», - чему-то обрадовался прокурор.

Следующий документ, который Лахтин показал свидетелю, был протокол общего собрания акционеров ВНК. «Какова ваша причастность к этому?» - спросил Валерий Лахтин, наверное, самым своим коварным голосом. Платон Лебедев рассмеялся. «Да я же не был на собрании!» - терпеливо пытался объяснить прокурору свидетель — Я же говорил уже — я не акционер! Меня включили в совет директоров». «Как вы голосовали на этом собрании?» - кажется, не слышал слов свидетеля Лахтин. «Ну не был свидетель на собрании, он же вам сказал!» - не выдерживал и председательствующий. «Я не голосовал, я не акционер, и не мог быть на собрании акционеров», - на всякий случай еще раз объяснил прокурору положение вещей свидетель.

Прокурор Лахтин путался, называл протокол собрания «договором», судья вместе с прокурором Ковалихиной его громко поправляли, адвокаты воздевали глаза к потолку и качали головами. Свидетель снова пояснял, что на собрании совета директоров (протокол которого ему показали), он голосовал «как статист». «Вы считаете, это корректно?» - журил прокурор свидетеля. «Конечно, это было неправильно...но это не обсуждалось...такая была политика», - оправдывался свидетель.

В пятом томе Лахтин показал свидетелю протокол заседания совета директоров ВНК от апреля 1999 года. «Свидетель на данном заседании не присутствовал, не понимаю, что здесь происходит!» - заметил Платон Лебедев. «Мне неизвестен этот протокол, - заявил и сам Коваль, отвечая на вопрос Лахтина, может ли он что-то пояснить по данному заседанию. - Я не принимал участия в этом заседании. Нет, ничего пояснить не могу». «Тут участвовал Хвостиков, вы с ним обсуждали это заседание?» - нашел выход из положения прокурор. «Послушайте, да там много кто участвовал, свидетель же вам сказал, что он на заседании не присутствовал!» - раздражился судья. «Там присутствовал Хвостиков! А Коваль знает Хвостикова! Я хочу узнать, что они обсуждали», - раскрыл все свои хитрости прокурор, но том судье предпочел все-таки отдать. «Не принято было обсуждать такие вещи», - успел все же кое-что пояснить свидетель Коваль.

В четвертом томе Валерий Лахтин открыл «материалы обыска», поведенного в Министерстве по антимонопольной политике. В числе изъятых документов был перечень совета директоров ВНК. «Тут упомянута фамилия Коваля, который являлся директорами компаний «Аваль», «Ависма-Траст», «Арго», «Булат», «Вадим», «Варяг», «Василек», «Глобус», «Малахит», «Митра»...» - перечислял прокурор названия фирм, стоя уже на свидетельском месте. Свидетель, потеснившись, скромно стоял рядом.

Вернувшись к себе, Лахтин попросил свидетеля рассказать о деятельности этих компаний. « «Аваль» покупала банки... «Митра» — это «ЗАТОшка»...» - отвечал свидетель. «Вот про Митру поподробнее», - заинтересовался Лахтин. - «И про «затошку» тоже!» - попросил судья Данилкин. «Митра была зарегистрирована в ЗАТО.., - смутился своему жаргонизму Коваль. - У Анилиониса возникла идея создать предприятия с последующей продажей их ЮКОСу. «Митра» — кажется, в Лесном была создана. Он сам туда ездил договаривался. От СП РТТ и организации местной администрации была создана совместная компания «Митра». Мне было предложен пост гендиректора. Я был там недолго, где-то полгода, потом это предприятие было продано... Изначально так и планировалось — что потом это дело перейдет в ЮКОС». - «Реальной хозяйственной деятельностью она занималась?» - «Нет, до момента передачи ЮКОСу не занималась». - «А потом?» - «Я слышал, что она начала заниматься нефтяными делами, нефтематериалами, переработкой, что ли...это мое предположение». - «Кто был потом гендиректором?» - «Карташев. Он числился в СП РТТ, но реально работал в ЮКОСе. Занимался нефтью в ЮКОСе». - «Организация ООО НК ЮКОС и ЮКОС — это для вас одно и то же? Он работал в ООО НК ЮКОС?» - «Да, там». - «Вы какие-то договоры подписывали от «Митры»?» - «На предоставление льгот...По аукциону еще. Может, еще один-два».

Валерий Лахтин оставил «ЗАТОшку» и перешел к «ЗАОшке».«А про ЗАО «Малахит» что вы можете сказать? В каких судебных процессах он участвовал?» - спросил прокурор. «Малахит был создан... А он в прошлом процессе участвовал!» - вспомнил свидетель. «В каком процессе? У нас много процессов, к сожалению», - запамятовал не самый проходной процесс прокурор Лахтин. «В Мещанском суде. Я там давал показания. В принципе, я их готов дополнить, повторить..., - высказался под смех зала Андрей Коваль, напомнив, таким образом, суду, что все эти разговоры касаются скорее первого судебного процесса, а не данного дела. – «Малахит» участвовал в приватизации Апатита...».

«Вы объясните, какое отношение имеет «Апатит» к нашему процессу?!» - не выдержал судья. «"Малахит" ни в каких судебных разбирательствах не участвовал! Лахтин вводит свидетеля в заблуждение! Подталкивает свидетеля к неверным ответам!» - занес Лебедев в протокол и свое замечание.

«Про «Василек» вот я еще хочу спросить...» - любопытствовал прокурор. «Нету в обвинительном заключении ни слова про «Василек»!» - всплеснул руками, сочувствуя Лахтину, Владимир Краснов. «В сфабрикованных материалах дела...» - пытался возражать и Лебедев. «Материалы не сфабрикованы, они прошиты и пронумерованы!» - тут же оправдывался Лахтин. Зал смеялся.

«Это о каком периоде идет речь? - наконец иронически поинтересовался у прокурора судья Данилкин, подперев кулаком щеку. - Давайте все-таки говорить о том, что касается нас!». Вопросы по «Апатиту» были свернуты.

«У меня больше нет вопросов!» - тоскливо закончил Лахтин. «Пять минут перерыв и переходим к допросу свидетеля подсудимыми!» - сообщил Виктор Данилкин, показывая тем самым, что прокурорских вопросов ему уже хватило.

Но прокуроры не собирались так быстро сдавать позиции. После короткого перерыва прокурор Лахтин заявил, что хочет огласить некий документ, ранее не оглашаемый. Свидетель Коваль вышел из зала. Прокурор зачитал бумагу, в которой говорилось о создании компании «Митра» - это был учредительный договор. «Имеются подписи Алексеева и Карла Маркса», - прочитал Лахтин. «Карла Маркса какого-то», - расхохотался Платон Лебедев. Зал его поддержал.

«В договоре указан другой Коваль! - обратил внимание адвокат Краснов. - Тут Леонид. А у нас свидетель Андрей Васильевич Коваль». - «Это действительно разные люди», - подтвердил с места Ходорковский. «Ваша честь, а Лахтин сам знает, кого он допрашивает? Свидетель у него кто?» - поинтересовался Лебедев. Валерий Лахтин глубоко задумался. «Мы спросим у свидетеля», - решил вскоре и эту головоломку прокурор. «Хорошо, пригласите свидетеля в зал», - смеясь, обратился к приставам судья.

«Посмотрите на договор», - попросил свидетеля Лахтин. «И на подпись!» - уточнил судья. Коваль, посмотрев, пояснил: «Тут Л.В.Коваль — это представитель администрации ЗАТО. Ко мне этот договор отношения не имеет». «Вопросов нет», - успокоился промахнувшийся мимо цели прокурор. Наконец слово передали подсудимым.

Первым к микрофону подошел Михаил Ходорковский. На его вопрос свидетель ответил, что его и Лебедева не знал, не общался, бумаг с их подписями не видел. «Теперь по Чернышевой. Вычлените, то ваше с ней общение, которое имеет отношение к ВНК или добывающим дочкам ЮКОСа. И расскажите об этом общении. 98-2003 год», - попросил Ходорковский. Свидетель был краток: «С Чернышевой общались только по зачетам. Все остальное, что касалось ЮКОСа, - это с Анилионисом». «Поясните для суда, что это за зачеты» - услышал свидетель еще одну просьбу подсудимого. «Зачеты — это был закон, был период неплатежей по России, и были долги, был издан закон, по которому можно было производить взаимозачеты», - рассказал суду Коваль. Что касается Чернышевой, то он уточнил, что с ней общался в 97-98 году.

Михаил Ходорковский спрашивал дальше. «Вы понимали, что в совете директоров ВНК представляете ЮКОС, или нет, я не уловил?» - «Внутренне я понимал, и что Анилионис действует от ЮКОСа, но официальных бумаг об этом не было. Но для себя я понимал». - «Кроме совета директоров ВНК, в каких еще мероприятиях по ЮКОСу, ВНК, «дочкам» ЮКОСа, вы принимали участие?» - «Ни в каких». - «ВЫ использовали термин «номинальный директор». В законодательстве, вы знаете, есть, например, «номинальный держатель акций». Насколько я понял, вы считали, что тот бизнес по представлению услуг номинального директора, номинального держателя акций — он был легальный. Или вы о преступлении говорили?» - «Я считал и считаю, что он является легальным, все действия были в рамках действующего законодательства». - «Что вы понимаете под бизнесом секретарской компании и какую роль тут играет номинальный директор?» - «В моем понимании в функции секретарской компании входят какие-то действия по просьбам клиентов, действия в интересах фактических владельцев этих компаний». - «При этом под фактическим владельцем вы понимали компанию ЮКОС?» - «Совершенно верно». - «Наряду с вами в собраниях ВНК участвовали представители государства. Вы не видели, на основании каких инструкций они голосовали?» - «Нет, не видел». - «Но они осознавали, что они представители государства, или нет?» - «На каждом заседании председательствующий представлял всех. Звучало и «представители государства».

«У меня нет больше вопросов», - сел на место Михаил Ходорковский.

Его тут же сменил Платон Лебедев, который предупредил свидетеля, что его вопросы, может быть, покажутся странными, но он должен их задать.

«Вы сообщили суду, что в 91 году перешли в МФО МЕНАТЕП. Вы ничего не перепутали?» - «В декабре 91 года». - «Вы точно уверены, что организация ТАК называлась?» - «Да». - «А я вас сильно расстрою, если скажу, что в 91 году этой организации не существовало вовсе?»

«Не сильно, но...», - засмеялся свидетель.

Вместе уточнили, что в МФО МЕНАТЕП свидетель начал работать в 94 году, а в СП РТТ пришел в 95 году, а с 91 года начинал работать в структуре, имевшей другое название. Поговорив еще о карьере Коваля, Платон Лебедев поинтересовался: «А почему вам казалось, что страшно задать вопрос Анилионису? Он что, угрожал, запугивал?». «Нет, просто сотрудники службы безопасности СП РТТ приходили и беседовали», - откровенно ответил свидетель. «А сколько раз с вами беседовали сотрудники службы безопасности?» - уточнил Лебедев. «Ни разу. Я не задавал вопросов», - объяснил Коваль. В зале посмеивались.

«А компания «Лион-21», куда вы потом перешли работать, вы считали, кому принадлежит?» - «Я считал, Анилионису». - «В итоге, я так понял, вы добровольно давали согласие? Вашу кандидатуру выдвигали на должности директора. На вас оформлялись доверенности на компании-клиенты СП РТТ, ЮФК?» - «Да, все верно» - «И правильно ли я понял, что вас не всегда ставили в известность, что на вас оформлялись доверенности?» - «Да».

«У меня заявление по поводу интерпретации вопросов Лебедева! Я думаю, никому из участников процесса неинтересно, как он что воспринимал и понимал!» - «широко» высказался Валерий Лахтин. «А почему вы за всех отвечаете?» - возмутились адвокаты. «Это не вопросы! Пусть Лебедев не злоупотребляет своими правами!» - продолжал прокурор. «Ваша честь, если мы будем комментировать вопросы друг друга...» - выразил недоумение защиты адвокат Краснов. «Я тоже так думаю!» - поддержал адвоката судья и обратился к Платону Лебедев: «Продолжайте, пожалуйста!».

Лебедев продолжил. «Ваша деятельность в СП РТТ, ЮФК, «Лион-21» была реальной или номинальной?» - «Реальной деятельность была в том, что я сдавал отчетность в налоговую инспекцию, открывал счета в банках. Что касается стратегических решений — это все исходило от руководства». - «Вам наименование «Макариус и компания» известно?» - «Да, это компания, созданная Анилионисом. Когда — не знаю. Услышал я об этом в 2001 году». - «ЮФК и «Лион-21» каким бизнесом занимались?» - «Я считал, что они занимались бизнесом секретарских компаний...Михаил Борисович уже об этом задавал вопрос...». - «Давайте по-другому — сколько человек там работало?» - «В ЮФК около 20 человек. До этого в СП РТТ — за сотню». - «А 75 человек из СП РТТ куда перешли?» - «Часть — в «Промышленный бизнес-консалтинг»...Это то же самое что СП РТТ. По моему пониманию, просто было разграничение функций в СП РТТ. СП РТТ разошлось на несколько компаний. «Версалия» еще — занималась бухгалтерским обслуживанием...». - «Правильно ли я понимаю, что «Версалия» оказывала бухгалтерские услуги тем клиентам, которые вы представляли?» - «Да». - «С какими банками вы работали в 99-2004 годах, где открывали счета?» - «ДИБ в основном, МИ-банк...».

Разговор свернул к компании «Митра», интерес к деятельности которой так ненасытно утолял ранее прокурор Лахтин. «Когда вы ушли из Митры?» - «Осенью 98 года». - «А пришли в «Митру» когда?» - «Весной». - «Вы сообщили суду, что начали нанимать людей из ЗАТО? Что это за люди?» - «Те, кто жили там, кто были уволены из своих предприятий по сокращениям и так далее. Этим занимался Карташев. Мне было это известно». - «А почему вы вдруг сообщили Лахтину, что «Митра» не занималась хозяйственной деятельностью?» - «Я говорил только о том периоде, когда я там работал». - «А из чего же оплачивался найм людей, если, вы сказали, она не занималась финансовой деятельностью?» - «Их начали нанимать, когда уже пришел Карташев. Как он расплачивался, я не знаю». - «Что такое пустой баланс, поясните суду». - «Это не нулевой баланс. Там просто заполнена часть строк — на открытие счета и ведение перечисление минимальных платежей, за бухгалтерское обслуживание». - «Правильно ли я понимаю, что в балансе были отражены расходы, связанные с деятельностью «Митры»?» - «В какой-то мере». - «Ну что значит в какой-то мере. Если «Митра» платила за обслуживание счетов, налоги, это что значит?» - «Это хозяйственная деятельность». - «Правильно ли я понимаю, что источников дохода вы не помните?» - «Нет, не помню». - «Из вашей практики знаете ли вы хоть одну организацию, которая заполняла бы ВСЕ строки баланса?» - «Такого не бывает», - ответил свидетель, хотя Лахтин снова требовал снять вопрос.

Заговорили про МЕНАТЕП. «Когда вы услышали наименование «группа МЕНАТЕП»?» - «В 93 году». - «От кого?» - «От руководителя своего. Это предприятия, которые входили в банк МЕНАТЕП - Торговый дом МЕНАТЕП, МФО МЕНАТЕП и те банки, контрольным пакетом акций которых владели предприятия, учредителями которых являлись перечисленные организации». - «То есть это предприятия банка МЕНАТЕП? Или как-то по-другому?» - «Как я понимаю? Тогда да». - «За ваш период работы вы когда-нибудь видели консолидированную финансовую отчетность банка МЕНАТЕП?» - «Нет никогда». - «А сегодня , отвечая на вопросы про группу МЕНАТЕП, вы какую группу имели в виду?» - «Ту же самую».

Сменили тему. «Наименование «Фрегат» вам известно?» - «Да. Оно покупало акции ЮКОСа на вторичном рынке». - «Занимались ли вы отчетностью "Фрегата"?» - «Нет». - «Общество «Стратег» вам известно?» - «Да. Не помню, чем занималась, тоже что-то с акциями связано». - «"Стратег" был клиентом ЮФК?» - «Да». Платон Лебедев задал вопросы также об ООО «Миф», ООО «Сезам», ООО «Наяда». Они тоже были клиентами ЮФК, пояснял Коваль.

«Вы видели когда-нибудь налоговые декларации?» - «Да». - «Когда вы занимались «Митрой», «Митра» сдавала налоговые декларации?» - «Сдавала декларацию в инспекцию ЗАТО».

«Ну и несколько простых вопросов... Скажите, сколько раз вас допрашивали по нашему делу?» - спросил Лебедев. Прокурор Лахтин настороженно поднял голову и начал листать свои бумаги. «Ну, это 2003 и 2004 год...» - сообщил Коваль. «Вы членом совета директоров ВНК когда были?» - «В начале 99 года...».

Платон Лебедев перешел к набору своих стандартных вопросов, которые слышат от него все свидетели. «Известно ли вам, что именно государство 10 апреля 98 года дало разрешение ЗАО «Роспром» быть исполнительным органом ВНК?» - спросил Лебедев. «Я возражаю, Ваша честь, Лебедев вводит в заблуждение свидетеля!» - тут же поднялась представитель Росимущества, хотя раньше представители Росимущества (на процесс ходит несколько человек. - ПЦ) к «стандартным вопросам» претензий не высказывали. «Мне все равно ничего не известно» - ответил Коваль.

«Неосведомленность липового потерпевшего...» - начал было Лебедев, но судья дал понять, что и объяснять ничего не нужно: «Я не снял вопрос!».

Лебедев продолжал. «А известно ли вам, что именно государство дало разрешение компании ЮКОС на приобретение 100-процентного пакета акций ВНК?» - продолжил Лебедев. - «Нет», - отвечал Коваль. - «А 5 февраля 97 года дало разрешение «Роспрому» осуществлять функции исполнительного органа в ЮКОСе? » - «Тоже неизвестно». Также Андрей Коваль пояснил, что и следователи никаких документов ему об этом на допросах не показывали.

«А вы когда-нибудь Лахтина раньше встречали?» - поинтересовался Лебедев. Зал засмеялся. «Вопрос снимается!» - заявил судья. «А почему? Вдруг они встречались? В отношении меня вы такой вопрос разрешаете», - отметил Лебедев. Судья молчал.

«Вы лично присутствовали когда-нибудь при хищении нефти у «Юганскнефтегаза», «Самаранефгеназа»...?» - спросил Лебедев. «Не понимаю вопроса, - не понял свидетель. - Не присутствовал и участия не принимал. Никакая информация об этих фактах мне неизвестна».

Больше вопросов у Платона Лебедева не было, и судья объявил обед.

Возвращаться с обеда прокуроры не торопились. Уже не секретарь, а сам судья Данилкин выглядывал из судейской комнаты и с неудовольствием смотрел на осиротевшие судейские столы. Через минуту секретарь объявила: «Прошу встать, суд идет!». Судья занял свое место. «Мы без прокуроров начнем?» - поинтересовались адвокаты. «Может, без них и закончим?» - предложили из публики. «Мы подождем их здесь, пусть им будет стыдно!» - объяснил судья свои методы. В тишине все ждали гособвинителей.

«Ой! Простите, Ваша честь!» - спохватилась медленно входящая в зал Ибрагимова, не ожидавшая увидеть председательствующего в судейском кресле. Судья (в воспитательных, видимо, целях) молчал. Ускорив шаг, прокуроры прошли к своим местам.

У Платона Лебедева вновь появились вопросы к свидетелю. Господина Коваля пригласили в зал. Взяли пятый том. Свидетелю показали письмо из Государственного антимонопольного комитета в адрес «Роспрома», а затем письмо Филимонову, в котором «Сезам», имевшее 10 процентов акций ВНК, просило созвать внеочередное собрание акционеров ВНК.

Об этом и поговорили. «Вам что-то известно о сделках «Сезама» с акциями ВНК?» - «Нет, ничего неизвестно». - «А вот Кобзарь, подписавший этот документ, не говорил вам, что его общество является акционером, владеет акциями ВНК?». - «Говорил, но он был номинальный директор...» - пытался прояснить ситуацию свидетель. - Но вообще это было не принято. Таких уж доверительных отношений между разными номинальными директорами не было». - «Вас выдвигали в совет директоров ВНК. А в «Томскнефть»? «Самаранефтегаз»? «Юганскнефтегаз»?» - «Не помню».

В томе 112 свидетелю показали доверенность на его имя, выписанную от кипрской компании «Кайярд Энтерпрайзис Лимитед». «Предъявлял ли кто-то из этой компании к вам претензии?» - «Нет». Затем свидетель признал свою подпись под другой доверенностью и еще раз рассказал о роли Анилиониса в кругообороте документов. «А были ли случаи, когда вы подписывали документы клиентов фирмы «Макариус» без согласования с руководством?» - «Нет, такого не было». Вопросы у Платона Лебедева закончились.

Относя том назад к судейскому столу, адвокат Краснов зацепился за провода от компьютеров и чуть не упал. В этот ответственный момент прокурор Лахтин протянул руку помощи…своему ноутбуку и обезопасил его от падения. Наконец с проводами разобрались (прокурор Лахтин, который во время заседаний часто списывается с кем-то по Интернету, остался в глобальной паутине).

«Так, у кого еще вопросы? - спрашивал судья. - У вас?» - обратился Виктор Данилкин к Владимиру Краснову, который пробирался к своему месту. «Нет, это я просто еще не успел сесть», - пояснил опешивший адвокат. Наконец смеяться закончили. Вопросы, как выяснилось, оказались у представительницы Росимущества, которая уже давно тянула руку и даже привставала с места.

Вопросы она снова читала по экрану ноутбука. «Когда вас вводили в совет директоров, видели ли вы протокол общего собрания, подписывали ли, что ознакомлены?» - «Нет, не видел». - «Когда вы занимали должность в совете директоров в ВНК, вы одновременно были директором 20-25 компаний?» - «Да». - «У вас была 40-часовая рабочая неделя или ненормированная?» - «Ненормированная». - «Давайте посчитаем, сколько минут вы тратили на руководство этими компаниями?» - посмешила зал представительница Росимущества. - «Я не управлял этими компаниями, я уже говорил». - «А знакомили ли вас с должностными обязанностями? Подписывали ли вы, что вы знакомились с инструкциями...» - спрашивала представительница.

«Ваша честь, не бывает у члена совета директоров должностных обязанностей! Она вводит суд в заблуждение!» - заявил Платон Лебедев.

Чтение ноутбука вслух продолжилось. «Получали ли вы заработную плату в ВНК?» - «Нет». - «Заключали ли вы трудовой договор с ВНК?» — «Нет». - «Был ли приказ о вашем назначении?» - «Мне какой-либо приказ неизвестен». - «Знали ли вы в период нахождения вами в совете директоров о том, каким пакетом акций ВНК владело государство?» - «Нет». - «Был ли договор между вами и компанией-нерезидентом на секретарское обслуживание?»

«Свидетель уже говорил, что он с иностранными компаниями не работал», - уточнил председательствующий. «Я не помню таких договоров», - ответил свидетель. «Я могу уточнить вопрос, из вопросов Михаила Борисовича я услышала аналогию с западными компаниями...Вот были ли у вас договора с зарубежными фирмами?» - попыталась быть понятной представительница Росимущества, но ни суд, ни адвокаты ее не поняли. Понял только свидетель Коваль, который ответил: «С зарубежными компаниями договоров не было, потому что секретарские функции выполняла российская компания. Договор был с ЮФК». «Если бы вы, услышав, что вас предлагают в совет директоров ВНК, я знаю, что у вас нет юридического и управленческого образования, - так вот если бы вы отказались, как вы думаете, последовала бы беседа со службой безопасности?» - вновь спровоцировала смех в зале выступающая. «Со службой безопасности нет, а с директором да», - ответил свидетель.

Снова встал Платон Лебедев: «У меня уточняющие вопросы, а то просто путаница какая-то!». «Правильно ли я понимаю, что клиенты заключают договора с секретарскими компаниями, а не с физическими лицами? Вот вы директор компании — договор с «Версалией» заключали вы лично или компания?» - уточнял Лебедев. «Договор заключал я от имени предприятия», - давал пояснения свидетель.

После еще нескольких уточняющих вопросов Платона Лебедева встал прокурор Лахтин: «У нас ходатайство по поводу оглашения показаний свидетеля!». Этой предсказуемой просьбой прокурор прямо-таки рассмешил адвокатов, подсудимых и зал. Но Лахтин заявил, что в словах свидетеля есть некие «расхождения» в показаниях о Чернышевой и «Митре». В допросе, пояснил прокурор, свидетель говорил более подробно.

«Ваша честь, мы возражаем! - заявил адвокат Краснов. - О существенных противоречиях гособвинитель ничего не сказал, а Чернышева вообще не участник судебного разбирательства. Во-вторых, те протоколы, которые просил огласить прокурор, являются протоколами допроса по делу 325543-04, как мы уже говорили, данное уголовное дело к нашему уголовному делу не присоединялось, оно было возбуждено в отношении других лиц. Третье: в материалах дела есть и дополнительный допрос свидетеля от марта 2001 года. Это том 2. Это единственный протокол допроса по нашему делу. Если уж оглашать, то все допросы. Таким образом, у нас возражения. Тем более, свидетель ПО-ПРЕЖНЕМУ находится в распоряжении обвинения, - указал рукой Краснов на свидетеля, - и прокуроры могут задать свои уточняющие вопросы».

Платон Лебедев, в свою очередь, заявил, что ходатайство незаконно. «Вы сами, Ваша честь, ограничивали свидетеля в показаниях по 91 году, поскольку это не относится к нашему делу. Если они хотят более подробных ответов, они могут более подробно расспросить свидетеля, он в их распоряжении. А ссылка на «Митру» абсурдна, Андрей Васильевич уже суду пояснил, что к «Митре» имеет отношение только с весны до осени 98 года, когда «Митра» к сделкам с нефтепродуктами вообще не имела отношения», - говорил Платон Лебедев.

«Валерий Алексеевич, я хочу услышать о противоречиях!» - обратился судья к Лахтину. «Если проанализировать показания свидетеля на допросе следователя, как раз там свидетель указывает на деятельность «Митры»...я не могу сейчас...там более полно раскрыта деятельность «Митры» и свидетеля...», - объяснялся Лахтин. Суд снова удовлетворил ходатайство, разрешив читать допросы.

Прокурор начал читать. Адвокаты тоже подключились к процессу (вернее, подключили проектор): текст допроса побежал по стене. Быстро зачитав один протокол допроса, касавшийся взаимоотношений свидетеля с Чернышевой (в чем опять же ничего нового присутствующие не услышали), Лахтин взялся за протокол второго допроса. Но и здесь Андрей Коваль рассказывал все то же, что уже сегодня сообщил суду: о регистрации, например, компании «Аваль», о регистрации «Митры». Следователю Коваль сообщил, что «Митра» покупала нефть и нефтепродукты у НК ЮКОС и дальше их реализовывала самостоятельно. «Я подписал примерно пять договоров на поставку нефти и нефтепродуктов», - было зафиксировано в допросе.

Свидетель, встав к трибуне, подтвердил свои показания, причем отметил, что «противоречий» не увидел, и даже считает, что его показания на суде более полные, чем у следователя. Показания он давал добровольно и давления не испытывал, сообщил Коваль в ответ на вопросы прокурора. По договорам о поставке нефти Андрей Коваль ответил, что их было «примерно пять», более точно он не помнит. «То, что эти договоры были связаны с нефтепродуктами, я этого не помню... нефтепродуктами занимался Карташев», - говорил Коваль. «Нет вопросов», - закрыл том прокурор Лахтин.

И снова поднялся Платон Лебедев. «Андрей Васильевич, давайте вспоминать, - был настроен на длительное общение со свидетелем подсудимый. - Вы говорите на допросе: «Митра» закупала нефть и нефтепродукты...». Вы занимались отчетностью. Мог ли быть пустой баланс у компании, которая этим занималась?» - «Нет. Грубо говоря, от СП РТТ, ЮФК, без разницы, был договор, он мог лечь на середину года, баланс не пустой мог подписать уже Карташев. Договор на поставку нефти мог заключаться в переходный период. О том, что «Митра» закупала нефтью, мне было известно от Карташева».

На этом свидетеля Андрея Коваля отпустили.

Михаил Ходорковский выступил с заявлением. «Допрос свидетеля Хвостикова и Коваля Лахтиным ставил целью выяснить, что они были директорами, действовали от чужого имени. Я обращаю ваше внимание, что в ходе допроса свидетеля я продемонстрировал, что Чернышева приплеталась к этому вопросу ошибочно, она действовала в другой временной период. И в наше обвинительное заключение госпожа Чернышева не включена. Свидетель подтвердил, что действовал в интересах ЮКОСа. Я помог обвинению. Пять копеек со стороны обвинения. - Судья кивал. - Незаконность способов формирования воли каких-то юридических лиц мне не вменялась. Это за пределами данного судебного разбирательства. Фактический собственник акций ВНК обозначен в отчетности ЮКОСа и ни от кого не скрывался. Государство — вниманию потерпевшего! - отметил Ходорковский, и представительница Росимущества вытянулась, прислушиваясь к словам подсудимого, - является абсолютно равноправным собственником акций ВНК, в соответствии с Конституцией, и оно также пользовалось возможностью определять действия своих представителей в совете директоров. В связи с оглашением допроса хочу обратить внимание, что хищение нефти у ЮКОСа «Митрой» нам не вменялось. А хищение нефти у добывающего предприятия ЮКОСом предметом данного разбирательства являться не может. У нас юридические лица уголовную ответственность не несут».

Платон Лебедев добавил: «У нас начнется сейчас, как я понял, череда таких же вот свидетелей. Мне понятно, что частного права Лахтин не знает вовсе. Он считает, что в РФ действует только Уголовный кодекс, причем только так, как он его понимает. Чтобы зачищать некоторые нелепости свидетеля, который, может быть, не совсем точно разбирается в корпоративном праве, мы будем вынуждены терять время и задавать им уточняющие вопросы».

На этом судья заседание завершил. В понедельник слушания откроются в 10.30.