Допрос прокурором Ковалихиной четвертого свидетеля обвинения обошелся вовсе без упоминания фамилий Ходорковского и Лебедева.

«Защиту интересует, когда мы могли бы вернуться к допросу свидетеля Рыбина», - спросил вначале сегодняшнего заседания адвокат Владимир Краснов. Валерий Лахтин развел руками и сказал, что сегодня Рыбин допрашиваться точно не будет. Прокурор Ковалихина выразилась в том смысле, что причины, заставляющие Рыбина отсутствовать в суде, такого свойства, что предсказывать ничего невозможно. Прояснив таким образом этот вопрос, двинулись дальше – к допросу свидетеля Виктора Дергунова, который с 1973 года работал в «Томскнефти», а в 1995 году, согласившись на предложение Евгения Рыбина, перешел в его структуры («Ист Петролеум»).

Вошел седой мужчина среднего роста шестидесяти примерно лет. Виктор Дергунов оказался очень тихим, вкрадчивым свидетелем. Когда в зале № 7 открыли окно, свидетеля стало практически не слышно. Председательствующий объяснил Виктору Дергунову необходимые вещи, задал обязательные вопросы. Свидетель ответил, что чувства неприязни к подсудимым не испытывает, причин для их оговора не имеет.

Сегодняшний допрос вела Валентина Ковалихина. Сидящий рядом Валерий Лахтин конспектировал. «Скажите, после прихода группы «Роспром-МЕНАТЕП-ЮКОС» в ВНК и «Томскнефть», произошли какие-либо изменения в ВНК и «Томскнефти»?»- спрашивала у свидетеля прокурор. «Когда я работал в «Томскнефти», весь процесс добычи нефти осуществляло одно структурное подразделение. С приходом ЮКОСа эта схема была разрушена. Правильнее сказать появилось понятие «скважинной жидкости», которая ранее у нас в процессе добычи не участвовала, и в документации я ее не встречал. То, что структуры ЮКОСа называли «скважинной жидкостью» у нас называлось «добываемая жидкость» или «пластовая жидкость». Чем эти три термина отличаются друг от друга свидетель пояснять не стал (вчера, напомним, Платон Лебедев рассказывал, что в ГОСТах термин «скважинная жидкость» присутствовал с 1976 года).

Затем свидетель сетовал, что с приходом ЮКОСа «основные фонды самых лучших месторождений» передавались в специально созданные ЗАО, в ООО передавались фонды месторождений похуже.

«Вы входили в совет директоров ВНК? Вы могли как-то влиять на принятие решений?» - интересовалась прокурор. «У «Ист Петролеум» был пакет акций ВНК около 4%. Я точно не помню». «Как-то влияли на принятие решения этим органом?» - напомнила свидетелю вторую часть своего вопроса прокурор. «Влиять, когда у тебя 4% очень сложно, - резонно замечал свидетель, - более или менее у нас одно мнение было с представителями Томской области и представителями государства. Мы занимали единую позицию и пытались выступать против решений, которые предлагали Роспром-ЮКОС».

Далее прокурор заявила ходатайство о предъявлении свидетелю протокола заседания совета директоров ВНК от 9 июля 1998 года.

Прокурор отнесла том свидетелю и сама поднялась на ступеньку его трибуны. Свидетель потеснился. Так они и стояли плечом к плечу, разглядывая страницы. «Я читать должен?» - узнавал правила свидетель. «Нет, вы не должны читать, если можете ответить на мой вопрос…Или вам надо посмотреть?» - объясняла эти самые правила прокурор. «А какой вопрос?» - уточнял свидетель. Прокурора, в частности, интересовал вопрос о передаче полномочий исполнительного органа ОАО ВНК управляющей организации ЗАО «Роспром». Оставшись на трибуне в одиночестве, господин Дергунов погрузился в чтение протокола.

Но сначала прокурор попросила свидетеля рассказать, какие структуры стояли за 12 членами совета директоров. Фамилии пятерых человек Дергунов не знал совсем, потом нашел в списке себя и представителя государства. «Из всех присутствующих большинство это представители ЮКОСа», - покончил с подсчетами свидетель и рассказал, что голосовал против передачи полномочий в ЗАО «Роспром», поскольку это аффилированная с ЮКОСом структура. Впрочем, несмотря на позицию господина Дергунова решение о передаче полномочий было принято большинством голосов.

«Как-то можете охарактеризовать обстановку на заседании совета директоров?» - вскоре спросила прокурор. Свидетель смог: «Единственные, кто задавали какие-то вопросы, предлагали какие-то предложения или возражения – это Дергунов (свидетель говорил о себе. –ПЦ) как представитель компании «Ист Петролеум» и представитель государства».

«Кроме вас, представителей государства другие члены совета директоров принадлежали к одной группе?» - спросила прокурор. «Да, это ЮКОС-Роспром», - знал правильный ответ свидетель.

Прокурор Ковалихина наладила бесперебойный поток на свидетельскую трибуну протоколов заседаний советов директоров и протоколов собраний акционеров. Господин Дергунов смотрел в документы 10-11-летней давности, а Валентина Ковалихина объясняла, по какому пункту повестки дня сейчас будет задан вопрос. Затем свидетель излагал прочитанное, иногда, добавляя свои замечаниями (о замечаниях просила прокурор, сам свидетель никакой инициативы не выказывал). Например, на одном из заседаний совета директоров (апрель 1999 года) господин Дергунов оказался в меньшинстве при голосовании по вопросу о выплате дивидендов. «Я считаю, что для того и приобретаются акции, чтобы получать дивиденды», - прокомментировал сегодня свидетель свое решение. При обсуждении вопроса об отчуждении акций «Томскнефти» (обмен на акции ЮКОСа) господин Дергунов вновь при принятии решения оказался в меньшинстве. Хамовнический суд выслушал замечания свидетеля и по этому вопросу: «Мне как акционеру было непонятно, почему сначала было отчуждение акций, а потом обсуждение на совете директоров».

Протокол общего собрания акционеров «Томскнефти» ВНК от 29 марта 1999 года ранее в судебном заседании не оглашался, и прокурор Ковалихина заявила ходатайство о его оглашении. Судья согласился.

«А свидетель обязан при этом присутствовать?» - поднялся к микрофону Лебедев. «Я тоже сейчас об этом подумал, - замялся судья и спросил у стола обвинения: - Вопросы будут по протоколу?». Прокурор подтвердила, и свидетель остался в зале.

На этот раз Валерий Лахтин до оглашения допущен не был, Валентина Ковалихина сегодня справлялась со всем сама, хотя ближе к концу чтения сложности возникли и у нее: «И-и-и какое было принято решение? - потерялась в окрестностях двенадцатого пункта документа прокурор, - я помню, что решение было принято! Все, Ваша честь!» - отказалась в итоге Валентина Ковалихина  от попыток найти потерявшееся решение.

Адвокат Краснов еще только начал поднимался, а Виктор Данилкин уже говорил: «Обсуждения не будет! Идет допрос свидетеля! Свое мнение по указанным документам…»

«А дело не во мнении. Дело в том, что при оглашении все было искажено и частично оглашено, извините за выражение», - заявил адвокат, отметив, что результаты голосования были потеряны из-за неверной прошивки листов дела. «Я не хочу оказывать давление на свидетеля, - продолжил защитник, - но свидетеля, мне кажется, нужно ориентировать полностью по этому документу. И если нам не зачитываются полностью выступления акционеров, пропускаются слова, которые отражают реакцию акционера на действия другого акционера, я не уверен, что таким образом мы правильно ориентируем свидетеля и не ставим его в сложное положение».

«Сейчас посмотрим, Владимир Николаевич», - успокаивала адвоката прокурор, которая, кажется, была уверена, что такие «пустяки» ее свидетеля не дезориентируют. Она понесла том свидетелю. На этот раз господин Дергунов полностью уступил трибуну прокурору, встав рядом. Заняв господствующую высоту, госпожа Ковалихина продолжила разыскивать нужные страницы. «Я аккуратно, - был вкрадчив Лебедев, - может быть, Валентина Михайловна свои вопросы и ответы от свидетеля отодвинет, чтобы он все-таки в материалы дела смотрел» (свидетель демонстративно отшатнулся от трибуны). «Он же вообще в стороне стоит», - заступился за господина Дергунова судья. «Ваша честь, на всякий случай», - дружелюбно пояснил Лебедев.

Свидетеля попросили прокомментировать десятый вопрос повестки дня: «об одобрении всех сделок купли-продажи нефти и/или скважинной жидкости, совершенных ОАО «Томскнефть» ВНК с декабря 1997 года». Свидетель вспомнил/услышал при оглашении/увидел в раскрытом перед собой томе, что некоторым акционерам «Томскнефть» ВНК было запрещено участвовать в том собрании акционеров (соответствующее решение прямо на собрании огласил судебный пристав-исполнитель). «Убрали из голосования акционеров с блокирующим пакетом. Я понимаю так, что убрали тех, кто проголосовал бы против этих сделок, тем самым оставшаяся часть акционеров проголосовала за одобрение этих сделок (за одобрение сделок было отдано свыше 99% голосов. – ПЦ). Это не в пользу миноритарных акционеров». «А в чью пользу?» - мгновенно подхватила прокурор Ковалихина. «В пользу тех, кто голосовал за, в пользу Роспрома-ЮКОС», - в который уже раз попрекал мажоритарных акционеров их «мажоритарностью» господин Дергунов.

«Решения о продаже нефти, скважинной жидкости по цене 250 рублей соответствовало реальной цене?», - спросила прокурор о новом. По оценкам свидетеля, названная прокурором цена была в 3-4 раза ниже рыночной.

Прокурор подступила к очередной теме, которую обсуждали акционеры на своем собрании - одобрение действий по учреждению дочерних обществ «Томскнефть» ВНК. Свидетель начал отвечать традиционно: «Я считаю, что это не в интересах миноритариев…». Но тут, многажды извинившись, свидетеля перебил Владимир Краснов: «Что касается дочерних обществ «Томскнефти», обвинение, которое предъявлено нашим подзащитным, такого элемента не содержит». Платон Лебедев добавил: «Ваша честь, и тогда свидетелю должно быть понятно, какие вопросы мы будем задавать за рамками предъявленного нам обвинения». Судья кивнул.

С УПК в руках поднялся Валерий Лахтин. «Ваша честь. Статья 73 (Обстоятельства, подлежащие доказыванию) обязывает суд, прокурора, следователя устанавливать обстоятельства, подлежащие доказыванию, в том числе событие преступление и другие обстоятельства совершения преступления. Поэтому данный вопрос, заданный свидетелю, он полностью соответствует требованиям ст. 73 УПК РФ». Примечательно, что прокурор поставил «событие преступления» и «другие обстоятельства» на одну доску, однако в п. 1 ч.1 ст. 73 УПК РФ сказано, что при производстве по уголовному делу подлежит доказыванию: «событие преступления (время, место, способ и другие обстоятельства совершения преступления)». То есть без события преступления никаких других обстоятельств быть все-таки не может.

Владимир Краснов в этом духе и ответил прокурору: «Что касается события преступления, вмененного нашим подзащитным, вот этот элемент события он там отсутствует, поэтому с 73 статьей в этой части, наверное, надо было в какой-то другой процесс <пойти>, либо наше обвинение пересмотреть, переработать, добавить к нему что-нибудь, нет проблем».

«В какой связи находится задаваемый вами вопрос с предъявленными обвинениями?» - все-таки создал прокурорам дополнительные трудности судья.

«Ваша честь, я задаю свидетелю вопросы по протоколу № 9 внеочередного общего собрания акционеров», - пересказала свои текущие действия госпожа Ковалихина. «Пожалуйста», - устроил Виктора Данилкина ответ.

Говоря про дочерние общества, в уставные капиталы которых вносилось имущество ОАО «Томскнефть» ВНК, свидетель отмечал, что такие операции с имуществом приводят к «обесцениванию Томскнефти» и, следовательно, наносят вред миноритариям.

Представитель потерпевшего (Росимущества) тоже решила расспросить свидетеля. Первый ее вопрос был настолько сложносочиненным, что Виктор Данилкин, постоянно заботящийся о полноте протокола, признался, что он «даже на слух не успел воспринять». «Плохо!» - кокетливо и бойко пожурила судью выступающая, но тут же смутилась, и в итоге Виктору Данилкину пришлось ее приободрять. В облегченном виде вопрос звучал так: «Собрание акционеров ВНК, когда обсуждался вопрос советом директоров по отчуждению акций «Томскнефти», то есть предлагалась сделка мены, вот вы когда участвовали в этом собрании, считали ли вы достаточным основания и доводы, которые приводились докладчиком, когда он пояснял необходимость отчуждения акций «Томскнефти»? Предлагались ли альтернативные решения? Действительно ли требовалось срочное принятие решение по сделке мены?»

«Мы считали, что основания, озвученные на совете директоров, были не убедительными, наше предложение было вернуться к этому вопросу, когда ЮКОС согласует свои действия с государством», - ответил свидетель.

Судья напомнил о второй части заданного вопроса. Господин Дергунов об альтернативных мене решениях ничего сказать не смог. О третьей части вопроса забыли уже все.

Но вопросов хватало. И вскоре свидетель заявил, что «на каком-то совете директоров» он говорил об ухудшении показателей производственной и финансово-хозяйственной деятельности «Томскнефти»: «Цена, которую компания получает за нефть, лишь покрывает себестоимость, «никакой прибыли, никаких доходов у «Томскнефти» не остается». Впрочем, через пару минут свидетель самостоятельно поставил все свои только что прозвучавшие оценки под сомнение: «Я признаюсь, что в финансовые, экономические показатели я мало углублялся, я занимался производственной деятельностью».

Прокурор Ковалихина заявила ходатайство об оглашении в суде допросов свидетеля, прошедших на стадии предварительного следствия. «Сейчас он, в общем-то, отвечал на вопросы, но он сам пояснял, что он не помнит ряд моментов, он не помнит ряд дат, потому что события…больше десяти лет прошло», - говорила о свидетеле как о пациенте госпожа Ковалихина.

От лица защиты выступил Вадим Клювгант: «Ваша честь, хотелось бы, чтобы в нашем процессе более позитивные традиции закладывались, чем безосновательное оглашение показаний на предварительном следствии, когда сторона обвинения даже не дает себе труда придумать какую-то ссылку на основание, предусмотренное законом. А оно единственное – существенные противоречия. Все что мы сейчас услышали: «Он мог что-то забыть». И это противоречие! Ну давайте мы словарь тогда откроем, посмотрим, что такое "противоречие". Защита возражает».

Подсудимый Лебедев тоже был против: «Материалы сфабрикованного уголовного дела в распоряжении стороны обвинения. Свидетель обвинения в распоряжении стороны обвинения. Более того, Ваша честь, мы уже неоднократно говорили свою позицию стороне обвинения, что вы его можете допрашивать хоть год. Мы никого никуда не торопим. Но, Ваша честь, когда сторона обвинения дискредитирует свидетеля обвинения только лишь по одному признаку, что он не помнит событий 10-11-12- летней давности – такого основания в законе просто нет. Ваша честь, они сами не помнят, что было даже вчера».

Виктор Данилкин спросил у прокуроров о наличии противоречий в показаниях свидетеля. «Как говорит сам свидетель, он не может четко конкретизировать даты, ряд фамилий…», - еще раз по-своему определила значение слова «противоречие» прокурор Ковалихина. «То есть противоречие, вы считаете, в том, что он не может уточнить фамилии, которые вы называете», - зачем-то продемонстрировал полную осознанность своего грядущего решения председательствующий. «И фамилии, и обстоятельства с этим связанные», - уточнила (но не приблизила к УПК) свой ответ прокурор Ковалихина. В глубоком размышлении судья обхватил руками щеки. Через минуту видимых колебаний Виктор Данилкин объявил об удовлетворении ходатайства прокуроров. 

Прервались.

В перерыве Вадим Клювгант объяснял журналистам, что в сегодняшних речах господина Дергунова защита не услышала  ничего обвинительного. «Это четвертый свидетель защиты, - комментировал итоги первой половины дня адвокат. - <Он сказал, что> все решения принимались на заседаниях советов директоров и собраниях акционеров, там было голосование, люди осмысленно голосовали - одни за, другие против. Ни о каких злоупотреблениях с подсчетом голосов ему ничего не известно. То есть решения о сделках, о ценах принимались так, как это должно делаться. Другое дело, что ему какие-то решения нравились – и тогда он их поддерживал. Другие ему не нравились – тогда он их не поддерживал. На то и есть процедура демократическая голосования, принятие решения большинством. Конфликт же между миноритарными и контролирующими акционерами объективно заложен в конструкцию акционерного общества. Эту мудрую мысль придумал, к сожалению, не я, ее несколько лет тому назад сформулировал Конституционный суд РФ. И Конституционный суд сказал, что этот конфликт есть всегда и его наилучшим разрешением является выкуп у миноритарных акционеров их пакетов, если они не согласны с политикой, которую проводит контролирующий акционер. Только этот выкуп должен проводиться по справедливой цене, на что должен быть судебный контроль».

Послеобеденная часть заседания началась с оглашения показаний Виктора Дергунова в ходе предварительного следствия.

Уняв порывы рвущегося к трибуне свидетеля, прокурор Ковалихина зачитала протокол допроса Дергунова от 9 октября 2000 года, касавшийся обстоятельств его работы в совете директоров ВНК в качестве представителя «Ист Петролеум». Свидетель рассказал следователю Шумилову, что он не принимал никаких решений об обмене акций «дочек» ВНК на акции НК ЮКОС и узнал об этих сделках постфактум на внеочередном собрании акционеров «Томскнефть» ВНК 15 января 1999 г. В показаниях упоминалась прилагающаяся к ним копия судебного решения. Это решение было о нелегитимности избранного тем же собранием акционеров нового состава совета директоров компании, однако на требование адвоката Владимира Краснова огласить «являющийся неотъемлемой частью протокола допроса документ», прокурор Ковалихина возразила, что гособвинение его «доказательством не считает и к оглашению не заявляла». Председательствующий устало кивнул.

Перешли к материалам допроса свидетеля от 2004 года. Дергунов жаловался следователю Русановой, что с приходом нового собственника прежние договоренности «Томскнефти» с «Ист Петролеум» «были поставлены под сомнение», в результате чего компания Евгения Рыбина потеряла инвестированные в совместную деятельность $2 млн. Касаясь сделки по мене акций, Дергунов уточнял, что задачу по «легитимизации» этой сделки курировал Дмитрий Гололобов и работавшая с ним Светлана Бахмина. По словам свидетеля, на собрании акционеров Гололобов объяснил сделку необходимостью вывести актив из-под ареста по иску компании «Биркенхольц».

В третьем протоколе допроса, также датированном октябрем 2004 года, Дергунов негативно отзывался о хозяйственных методах ЮКОСа, обвиняя новых собственников «Томскнефти» в развале технологической цепочки и применении внутрикорпоративных цен «с целью снизить налогообложение».

Окончив чтение, Ковалихина попросила свидетеля дать оценку своим высказываниям в ходе предварительного следствия. Дергунов в показаниях ничего менять не стал. Председательствующий передал слово обвиняемым, однако Лебедев попросил перенести допрос свидетеля на понедельник, чтобы «дать защите время обстоятельно подготовиться». Судья не возражал.

Заседание завершилось выступлением гособвинителя Лахтина по поводу ходатайства Лебедева (подсудимый просил истребовать из Басманного суда отчет «ПрайсвотерхаусКуперс», финансовую отчетность «Юганснефтегаза» и «Самаранефтегаза» — вместе с аудиторскими заключениями). Прокурор попросил ходатайство отклонить на том основании, что в своем заявлении Лебедев «не пояснил, какие важные обстоятельства о деле содержатся в указанных документах». Судья Данилкин с доводами Лахтина согласился, предложив Лебедеву конкретизировать ходатайство. Возражения Лебедева понимания у судьи не нашли. «Ходатайство отклонено», - еще раз повторил председательствующий.

По ходатайству, заявленному защитой (о признании протокола допроса свидетеля Авалишвили недопустимым доказательством), Валерий Лахтин предпочел высказаться в понедельник. Ему также потребовалось «время на подготовку», хотя еще вчера прокурор грозился осилить 27 страниц текста за 10 минут прямо в зале.

Следующее заседание состоится 12 октября в 10:30.