В первой половине дня Лебедев и Ходорковский задавали свои вопросы свидетелю Андрею Крайнову. Во второй половине дня обвинение устроило пышную презентацию нового свидетеля - Евгения Рыбина.   

Заседание вновь открыл прокурор Лахтин. «У меня заявление по поводу вчерашнего заявления Ходорковского и Лебедева, которые пытаются запутать общественность, - заявил гособвинитель. - Еще раз обращаю внимание на решение Ингондинского суда, судьи Нарышкиной, которая не удовлетворила заявление подсудимых о том, что обвинение им непонятно. По мнению суда, обвинение обоснованно и законно. Это постановление суда вступило в законную силу» (Прокурор реагировал на вчерашнее замечание Ходорковского о том, что судья Данилкин позволил прокурорам «избежать разъяснения предъявленных обвинений». – ПЦ).

Затем Валерий Лахтин принялся объяснять, зачем вчера в суде оглашались показания свидетеля Крайнова, данные им на предварительном следствии. Защита, напомним, уверена, что живой допрос свидетеля подменили чтением показаний, чтобы «избежать их непосредственного заслушивания и исследования в суде». Валерий Лахтин, разумеется, был с этим категорически не согласен: «Не являются обоснованными заявления подсудимых и адвокатов о том, что оглашение показаний Крайнова не соответствует УПК. Оглашение показаний Крайнова было обосновано противоречиями - он не в полном объеме здесь осветил все те моменты, которые осветил в показаниях».

Поговорив о прошлом, прокурор решил подправить кое-что в будущем: «Воспроизведение аудиозаписей <допросов> Крайнова не вызвано необходимостью, показания Крайнова все мною лично были оглашены. По статье 281 УПК воспроизведение записей допускается с согласия сторон в случае неявки свидетеля или потерпевшего. Процессуальных оснований для воспроизводства аудиозаписей нет. Это направлено на затягивание суда, на анализ тех показаний, которые Крайнов дал и подтвердил».

«Валерий Алексеевич, ваши замечания занесены в протокол, - строго сказал судья, - но решение по ходатайству о слушании аудиозаписи принято. И мы будем ее слушать». Покорившись неизбежному, Валерий Лахтин сел на место.

Михаил Ходорковский вдогонку добавил: «Валерий Алексеевич, видимо, меня не понял. Я не пытаюсь в этом суде пересмотреть решение судьи Нарышкиной по ППО (постановление о привлечении в качестве обвиняемого). Валерий Алексеевич, после предъявления мне обвинения я находился в стадии изучения материалов дела, по 217 статье УПК. У меня ясности не появилось. Я просил <вчера в суде> мне разъяснить не ППО, а обвинительное заключение. О Нарышкиной прошу забыть, я говорил об обвинительном заключении».

«Так, переходим к слушанию аудиозаписи», - резюмировал судья. Свидетеля Крайнова из коридора пригласили в зал.

Посетители зала № 7 услышали сиплый голос следователя Каримова. Следователю на записи отвечал Крайнов. «Нас интересует, чтобы вы как участник действий пояснили некоторые события и документы. Что такое ФРЦ?» - «Это Финансово-расчетный центр». - «А что означают вот эти ваши записи в ежедневнике, вы участвовали в каких-то событиях? Что такое холдинговая компания?» - «Холдинговая компания — покупали паи акций по распоряжению руководства «Роспрома»… Например, «Волна» купила акции «Апатита» по решению МЕНАТЕПа...». - «А по нефтянке?». - «Могу ошибиться, но к примеру, «Лагуна», «Монблан»...».

«Это ваше внутреннее желание было, или кто-то ставил такую задачу?» - направлял следователь свидетеля. «Кто-то поставил, кажется, «Роспром», задачу...Это не ниже Ходорковского, я думаю...Чернышева выполняла указания руководства» - отвечал свидетель.

«МЕНАТЕП Лтд, МЕНАТЕП СА — учредители СП РТТ», - говорил Крайнов. В этот момент на записи скрипнула дверь - к допросу присоединился следователь Алышев.

«Группа МЕНАТЕП — зачем эта аббревиатура?», - продолжал Каримов. «СП РТТ входила в группу МЕНАТЕП...», - был ответ свидетеля.

Следователи и Крайнов, насколько было «видно» из аудиозаписи, начали рассматривать и комментировать некие документы и схемы.

«Как я понимаю, Додонов — это техническая часть, а Дубов и Чернышева — это политическая составляющая, договаривались с местными администрациями этих зон со льготным налогобложением, так что ли?» - вскоре задал следователь Каримов вопрос, в котором было больше от ответа, чем от вопроса. «Абсолютно так, - подтверждал Крайнов. - Соответствующие льготы в пользу ЮКОСа были получены, но я не знаю, был ли до нас Дубов в местных администрациях. Но нашей весовой категории не хватило бы. Там знали, что эти предприятия для ЮКОСа, что это нефтяная тема...».

«Это Устав «ЮКОС-Москва» в новой редакции от 97 года. Она была зарегистрирована в 97 году…» - изучал Крайнов следующий переданный ему документ.

В разговор вступил Алышев. Дикция следователя была своеобразная: понимать запись стало сложно.

«0,5 — нефть, 0,1 — нефтепродукты...не знаю что это такое», - комментировал шелест очередных документов голос Крайнова. «Ааа, не знаете — казалось, по-доброму смеялись следователи. - Вы нефтью не занимались?». «Нет», - посмеиваясь, отвечал Крайнов.

Пошло изучение записей в еженедельниках. Крайнов расшифровывал сокращения: «Леб — наверное, Лебедев, Мил — Миллер... Миллер — занимался инвестиционным управлением банка МЕНАТЕП, Смольников — клиентами...Бородин — это юрист...Кто-то уехал...». «Аа, уехал...» - смеялся Каримов.

«Дубов хорошо знал руководство Калмыкии, а там тоже льготы, прорисовывалось руководство какими-то компаниями... Какие-то апатитные вещи были в Калмыкии, ЮКОС там вроде ничего не делал», - рассказывал магнитофонный Андрей Крайнов, листая следующие бумаги.

«Вот учредительные документы «ЮКОС-ЭП». Что они означают? - спрашивал Каримов и тут же подсказывал, подсмеиваясь: - Вот тут вырисовывается, что некие лица пытались внедриться в ЮКОС и захватить его!». В зале усмехались. Вспоминая подробности своего допроса, вместе с залом усмехался и свидетель Крайнов.

«Были жесткие условия при учреждении «ЮКОС-ЭП», чтобы другие учредители передали потом свою долю ЮКОСу, - пояснял свидетель. - Чернышева ставит задачу. Банк МЕНАТЕП держал все активы. И счета там все были. Банк держал в залоге все, что покупалось — акции или паи компаний. Контроль был большой... Вот директора этих компаний — сотрудники СП РТТ, - смотрел свидетель в документы. - Фандеев и Алексеев. Все документы готовились в Управлении делами «Роспрома» — название, юрадрес...мы только регистрировали», - объяснял свидетель подробности регистрации различных компаний. «Они являлись хозяевАми компаний, - просторечно высказывался Каримов, - это хозяевА?». «Ну я объяснял уже, - посмеивался Крайнов. - Эти все компании принадлежали ЮКОСу».

«Про ЮКОС-РМ расскажите, пожалуйста,» - просил Каримов. «Среди учредителей опять же были компании, держащие активы в пользу ЮКОСа». «То есть опять по заказу ЮКОСа?» - уточнял следователь. «Да, и схема вся та же была по регистрации», - вновь соглашался свидетель.

«Тут речь о компаниях «Сатурн» и «Юпитер»... это январь 2001 года. Они зарегистрированы в Мордовии. При непосредственном участии Чернышевой, она выбирала учредителей, которые отдавали активы потом в пользу ЮКОСа, и на время регистрации компании возглавляли сотрудники СП РТТ, потом гендиректора компаний этих, как обычно, менялись. Это, скорее всего, сотрудники Черникова и Алексеев, - пошуршав страницами, комментировал голос Крайнова следующие бумаги. - Суть переписки тут в том, что мне присылалось поручение оформить гендиректоров. Компании работали эти в пользу ЮКОСа».

«Вот подписывали работники эти договоры, знали бы, что могут и попасть под 160 и 174 статьи — не захотели бы подписывать», - смеясь, рассуждал «добрый следователь» Каримов. «Да», - вымученно посмеивался Крайнов.

«В этих документах я вижу большую работу юридического отдела ЮКОСа и управления казначейства по подготовке документов для сделок по векселям, - долго листая документы, снова объяснял свидетель. - Потом документы направлялись мне, чтобы уже подписали директора фирм, например, «Альфа-трейд». Принимал решения ЮКОС - Маруев, Леонович, Голубев... Гололобов...». Здесь Каримову снова что-то показалось смешным.

Подсудимые же Ходорковский и Лебедев, слушая запись, откровенно смеялись над некоторыми «уточнениями» следователя Каримова, который комментировал слова свидетеля. Ходорковский периодически что-то записывал.

«Записи свидетельствуют, что вы посещали Лебедева вместе с Гулиным, Анилионисом. 98-99 годы. С чем это было связано?» - спрашивал следователь Алышев. «Скорее всего, в 98 году — по ликвидации банка МЕНАТЕП. В 99 году — уже о сотрудничестве «МИ-банка» с «Доверительным и Инвестиционным банком». Лебедев хоть и был руководителем, но документы оформляли Дубов, Чернышева...».

«Он, Лебедев, является как бы президентом, да, и дает указания, разрешения, да?» - кропотливо работал над формой ответа свидетеля следователь Алышев. Подсудимые усмехались, по залу прокатывались волны шепота.

«Дубов, возможно, и выполнял его указания...К Лебедеву я не ходил, может, фамилия его звучала...» - уточнял свидетель. «Ну, давайте на сегодня остановимся», - подвел черту следователь Каримов. Затем послышался голос Крайнова: «После допроса мною прослушана аудиозапись допроса, замечаний и дополнений не имею». На этом кассету в Хамовническом суде остановили, свидетель подошел к трибуне.

Поднялся адвокат Владимир Краснов: «Много нового мы услышали, что требует оценки. Мы выскажемся чуть позже».

Затем Платон Лебедев попросил вынести 29 том дела. За пять минут перерыва защита включила проектор. «Мы в томе 29 хотим показать несколько документов, - сообщил Лебедев. - Листы 56, 50, 51». «Это копия приказа ООО ЮКСИ, - комментировал Лебедев. - Приказ от 23 апреля 98 года «Принять в порядке перевода из ЗАО «Роспром» 14 апреля 98 года Лебедев П.Л. На должность заместителя председателя правления с окладом 550 рублей. Подпись — управделами Додонов».

«Вы когда-нибудь этот документ видели? На допросах вам его не показывали?» - спросил Лебедев у свидетеля. «Нет, и во время допроса мне его не показывали», - уточнил свидетель. Затем на экране появилась страничка из трудовой книжки Лебедева. «33-я позиция — назначен советником правления в порядке перевода из банка МЕНАТЕП, 96 год. Затем — назначен заместителем председателя правления, 97 год. 98 год — уволен в порядке перевода в ООО ЮКСИ. Дальше записи ООО ЮКСИ с 98 года: 14 апреля 98 года принят зампредом правления. Затем ООО ЮКСИ изменило свое название на ООО ЮКОС. А затем запись — ООО ЮКОС изменило название на ООО «ЮКОС-Москва» — запись в документах московской регистрационной палаты от 9 октября 98 года», - читал Лебедев записи.

«Итак, Андрей Владимирович, - обратился подсудимый к свидетелю Крайнову, - существовало ли в 97 году ООО "ЮКОС-Москва"?» «Из документов, представленных сегодня, я вижу, что «ЮКОС-Москва» появилось в сентябре 98го», - ответил свидетель. «Все же ответьте на МОЙ вопрос — существовала ли в 97 году ООО «ЮКОС-Москва»?» - настаивал Лебедев на точности. «Нет», - ответил свидетель.

«Ваши предположение в протоколе допроса, который мы сегодня послушали в том числе, о регистрации в 97 году ООО «ЮКОС-Москва», не соответствует действительности, не правда ли?» - задал Лебедев следующий вопрос. «Мы возражаем против такой постановки вопроса!» - немедленно отреагировала Ибрагимова. «Переформулируйте вопрос», - обратился судья к Лебедеву. «Соответствует ли действительности ваше предположение в протоколе допроса о регистрации в 97 году ООО «ЮКОС-Москва?» - исправился Лебедев. «Ваша честь, конечно, увидев документы, я вижу, что оно зарегистрировано в 98 году, но я отвечал тогда по своим еженедельникам. То есть технически я мог ошибиться», - отметил свидетель. «Еще раз я вынужден просить вас ответить на мой вопрос!» - попросил Лебедев. «Конечно, нет, оно было зарегистрировано в 98 году», - сдался Крайнов.

«Теперь, я могу уже спрашивать, правда это или неправда?» - спросил Лебедев у судьи. «Вы спрашиваете утверждая! - ответила за судью Ибрагимова. - Вы спрашиваете «не правда ли?». «А мы у генерала Каримова учимся», - произнес Ходорковский. Одна из зрительниц процесса громко рассмеялась. «Просим удалить из зала того, кто смеялся, - строго потребовала Ибрагимова. - Это уже не первый раз». «А я не заметил, кто смеялся, - признался судья. - Пристав, кто там хохотал? Ну-ка, разберитесь!». Происшествие чем-то напоминало сценку из школьной жизни.

Пристав подошел к даме, но та отказалась покидать зал. «Так, ладно, но приставам нужно следить внимательнее за залом», - не стал на этот раз карать публику Виктор Данилкин.

«Соответствует ли действительности лживые измышления Каримова и Лахтина о регистрации в 97 году ООО «ЮКОС-Москва?» - заявил Лебедев. «Прошу не обращать внимание на этот вопрос, он оскорбляет следователей и прокуроров!» - потребовал оскорбленный Лахтин. «Платон Леонидович, переформулируйте вопрос!» - отреагировал судья. «Ладно. Тогда я спрошу - известно ли вам, в каких тяжких или особо тяжких преступлениях я и защита обвиняем Каримова, Алышева и их подельников Шохина и Лахтина?». «Нет», - успел ответить Крайнов. «Прошу снять вопрос!» - загремел все еще оскорбленный Лахтин. «Вопрос снимаю, - согласился судья. - Но мы должны его занести в протокол». Для протокола Лебедев с видимым удовольствием повторил свой вопрос. Прокуроры с видимым неудовольствием повторно выслушали неприятные формулировки.

«Соответствует ли действительности утверждение Алышева, Каримова, Лахтина о регистрации в 97 году ООО "ЮКОС-Москва"?» - переформулировал-таки свой вопрос Лебедев. «Отвечайте, как ВАМ известно», - вмешался судья. «Нет, мне неизвестно», - конечно же, ответил Крайнов.

«Ваша честь, вы работаете вместо стороны обвинения, наводя свидетеля на нужный ответ!» - высказался Лебедев. «Нет, я просто прошу свидетеля более четко отвечать», - отбился от подозрений судья. Лебедев повторил вновь свой вопрос, добиваясь от свидетеля четкого ответа. Все это время прокурор Лахтин вскакивал и требовал снять вопрос.

«Сядьте, Валерий Алексеевич», - наконец попросил судья. «Сегодня из документов мне стало ясно, что ООО «ЮКОС-Москва» было зарегистрировано в 98 году», - ответил Крайнов. Лебедев не отставал. «Соответствует ли действительности ваше предположение, что в 97 году Лебедев возглавлял банк МЕНАТЕП?» - «Нет» - «Соответствует ли действительности ваше предположение о том, что Миллер был подчиненным Лебедева?».

«Сколько можно задавать вопросы? Сто, двести раз?! - вмешивался прокурор Лахтин. «Сядьте, Валерий Алексеевич!»- просил судья. «Нет», - ответил свидетель.

«Где вы получили экономическое образование?» - начал было интересоваться Лебедев, но по требованию Лахтина, снова заявившего, что это не относится к делу, вопрос был снят. «Еще бы у меня спросили!» - кажется, категорически отверг наличие у себя экономического образования прокурор.

«Скажите, свидетель, где вы получили знания о том, что такое холдинговая компания?» - зашел с другой стороны Платон Лебедев. «Прошу снять вопрос, свидетель — не специалист! - вскочила Ибрагимова. - И это не относится к делу. И вообще это сведения из личной жизни свидетеля!». «Вопрос оставляю, поскольку свидетель говорил об этом на допросах», - не согласился судья. «Я задам вопрос так же, как Каримов - «что такое холдинговая компания»? И еще скажите — считали ли вы тогда на допросе, что этот вопрос касается вашей личной жизни?» - поинтересовался Лебедев.

«Там сначала я сказал о холдинге, вот Каримов и начал спрашивать об этом — пояснил Крайнов. - И я ответил тогда: это компания, которая держит акции, паи...».

«Что вы имели в виду на допросе под словами «бестоварные векселя»?» - спросил Лебедев. Отвечая на эти более конкретные вопросы, свидетель смотрел в протоколы своих допросов. «Да это не свидетель говорил, это звучало в вопросе», - в очередной раз продемонстрировал цепкость своего внимания председательствующий. «Ваша честь, мы просто хотим понять, что свидетель понимает под этим», - уточнил Ходорковский. «Ну задайте вопрос покорректнее», - нетерпеливо просил председательствующий. «Вас Каримов спрашивал: «Если бы директора знали, что на них вешаются «фантики» — бестоварные векселя, то они задумались бы, делать это или нет». Вы ответили «Конечно». Что вы имели в виду, и как вы понимаете, что такое бестоварные векселя?» - уточнил Лебедев. «Ну да, я ответил «Конечно». В смысле того, что задумываться всегда надо!» - ответил Крайнов. Все рассмеялись такой «постановке ответа».

«А как вы с Каримовым понимали слова «контроль» и «подконтрольность»? - интересовался Лебедев. - А «прокачивание» в отношении финансовых операций?». «Это процесс осуществления финансовой операции», - с трудом подобрав нужные слова, ответил свидетель. «Какое количество документов вам показывалось во время допроса, помимо еженедельников?». «Там были уставы компаний, два устава, учредительные документы «ЮКОС-ЭП»...» - вспоминал свидетель.

«Сколько раз вас допрашивали в 2006 году по делу ЮКОСа?» - спросил Лебедев. «Прошу снять вопрос! – вновь услышал крамолу Валерий Лахтин. - Лебедев выясняет нюансы и тактику следствия, существует тайна следствия...». «Я разберусь без вас, Лахтин, что мне делать!» - рявкнул Лебедев. «Ч-ч-ч-ч-ч! – нашел самую психотерапевтическую букву в русском алфавите председательствующий. - Я снимаю вопрос. Переформулируйте».

«Ваша честь, я и спрашиваю — когда, сколько раз свидетеля допрашивали по нашему делу, по структурам ЮКОСа», - переформулировал Лебедев. «Мне запомнился допрос 27 декабря 2006 года, потому что 28 декабря мне звонил Анилионис, - улыбался Крайнов. - Вот мне это запомнилось. После этого допросов я не помню». «Пока на ДАННЫЙ момент вопросов у меня нет, но они еще появятся, - сказал Лебедев. - Дело в том, что я в затруднении нахожусь. Мы услышали шуршание огромного количества документов в аудиозаписи, мы пока не можем уточнить, все ли документы, предъявляемые свидетелю на допросе, представлены в материалах дела. Я так думаю, что не все. К допросу же приложены всего два договора. Вот 23 декабря вы, Андрей Владимирович, пришли на допрос — а зачем вы с собой взяли эти документы? Вас кто-то просил?». «Точно не скажу, наверное, когда вызывали на допрос, просили принести документы», - не был до конца уверен свидетель. «Вы предполагаете или так было?» - не удовлетворился полученным ответом Лебедев. «Ответ получен!» - поняла все раньше всех прокурор Ковалихина. «Так было», - все же уточнил Крайнов.

«Свидетель, прочтите, пожалуйста, в конце допроса — какие документы указаны, которые вам давались на обозрение», - попросил Лебедев. «Он проверяет возможности свидетеля к чтению или его зрение?! - снова принялся возмущаться прокурор Лахтин. - Что это доказывает? Можно еще и меня попросить почитать материалы дела! Я достойно отвечу!». Желающих попросить Валерия Лахтина «достойно ответить» в зале № 7 не нашлось (здесь еще слишком живы были воспоминания о последних месяцах прокурорского чтения).

Судья вопрос снимать не стал. Крайнов все же зачитал наименования документов из тома. Лебедев продолжил допрос. «Этот документ вы приносили на допрос?». - «Да». - «Почему у вас в декабре 2006 года оказался в руках договор купли-продажи ценных бумаг от 2000 года между ЮКОС и ООО «Артемида?». - «Я могу сделать только предположение... в 2000 году «Артемида» находилась на обслуживании той компании, где я тогда работал... Скорее всего, меня попросили принести договор, который показывает продажу акций...». - «А второй договор, указанный в протоколе, носил какой характер?». - «Не помню, может по ценным бумагам...».

На этом вопросы к свидетелю у Лебедева пока закончились. «Скажите в ходе допросов на предварительном следствии, на вас оказывали какое-то давление?» - задал судья Данилкин и свой вопрос свидетелю. «Нет, было видно в ходе допроса, была просто беседа», - не заметил давления на себя свидетель Крайнов.

На сегодняшний день допрос свидетеля Крайнова судья завершил. Было отмечено, что к нему еще вернутся позже. Всех отпустили на обед.

После перерыва обвинение пригласило в зал, пожалуй, самого проверенного своего свидетеля - Евгения Рыбина, экс-главу «Ист Петролеум», а ныне - коммерческого директора компании «Евровуд».

Отвечая на вопросы судьи, свидетель отметил, что «в определенной степени» (и здесь свидетель, конечно же, поскромничал) у него есть неприязнь к подсудимым, но он способен давать правдивые ответы. И понеслось.

«С 95 года мы вступили в официальные отношения между «Ист Петролеум» и «Томскнефтью». До этого я был знаком с руководителями «Томскнефти». Чисто производственные отношения начались уже с осени 95 года, подписав контракт на разработку Западно-Полуденного нефтяного месторождения», - рассказывал свидетель свои предыстории. Но Виктор Данилкин был бдителен. «По поводу 95 года, Валерий Алексеевич, - обратился судья к прокурору. - При чем тут это?».

Однако, отвечая на уточняющие вопросы прокурора Ковалихиной, свидетель еще раз подробно прояснил свою деятельность в 93-95 годах, то есть в «доинкриминируемую эпоху».

Рыбин рассказал о деятельности своей компании «Ист Петролеум». «Мы владели акциями «Томскнефти», и ВНК, и Ачинского комбината... - вспоминал Рыбин в ответ на вопросы прокуроров, - но мало, может, от 1 до 5 процентов».

«Вы интересовались ходом приватизации ВНК?» - уточнял Лахтин. «Мы следили, конечно, за ходом приватизации, старались приобретать определенные пакеты акций, - говорил Рыбин. - Старались следить, иметь доступ к документам, материалам».

Лахтин попросил вспомнить события аукциона по приобретению акций ВНК. «Залоговый аукцион был сорван, потому что один из двух участников в последний момент отозвал свою заявку. Потом долго, несколько лет, государство пыталось этот пакет продать». - «Что вы можете сказать о банке МЕНАТЕП , о его участии в аукционе?» - «По-моему, тремя компаниями был выигран конкурс, МЕНАТЕПа, я не помню их названия, по-моему, «Русские инвесторы»...Одними хозяевами, ЮКОСом, это очевидно...это обычные оффшорные компании, не ведущие никакой деятельности. Обычный западный прием распределения активов с целью подстраховки. Там были одни и те же директора, одни адреса. Обычные пустышки». - «А что по поводу ваших заявок на аукцион?» - «На денежный аукцион мы пошли и что-то купили, на залоговый мы не пошли, там были большие деньги и жесткие условия...» - «На какую сумму этими структурами оффшорными вы сказали был приобретен пакет акций на аукционе». - «Где-то за миллиард долларов...это была общедоступная информация».

«Валерий Алексеевич, все же должен вас прервать, - не вытерпел судья. - Ну о каких аукционах вы говорите-то? Вы понимаете, что в протоколе потом будет ничего не понятно?!».

«Ну свидетелю-то понятно», - знал, зачем он работает прокурор. Это возмутило председательствующего. «Прежде всего это должно быть понятно СУДУ! Вы же не для себя свидетеля допрашиваете, а для суда!», - объяснил прокурору роль правосудия в его жизни председательствующий.

Пояснение суду про аукционы решил дать Рыбин: «Это речь идет об аукционе по ВНК». «Вот здесь присутствует подсудимый Лебедев, - сообщил прокурор свидетелю. - Что вы можете о нем сказать, о его роли?». «С Лебедевым я встречался один раз, он представился как финансовый директор компании ЮКОС. Я так понял, что он отвечал за финансы», - вспоминал свидетель.

«Согласно предъявленным обвинениям, к членам ОПГ относится Невзлин. Что вы можете сказать о нем?» - спросил Лахтин. «Мы просим снять этот вопрос как неотносящийся к обвинению наших подзащитных!» - встал адвокат Ривкин. «Невзлин фигурирует в деле, я обязан про это спросить!» - раскрыл свою тактику, а может быть, даже и стратегию прокурор. «Где тут Невзлин, покажите!» - потребовал Краснов. Лахтин не ответил защитникам, а, видимо, в отместку даже расширил свой вопрос: «И еще расскажите про Алексаняна, Гололобова...».

«Невзлин, как я понимаю, отвечал за безопасность и пиар... - вспоминал Рыбин. - С Гололобовым встречался пару раз на совещаниях по урегулированию правовых отношений. С Алексаняном, может быть, один раз на совещании по ЮКОСу...Мы пытались все эти месяцы договориться, но в это время росли долги «Томскнефти» перед «Ист Петролеум». В конце концов руководством было принято другое решение — давай убьем Рыбина и дело с концом. На этом переговоры и кончились - начались разборки в стрельбах. Ходорковский вместе с Лебедевым должны были решить эти вопросы правовым путем, а не разорвав их просто так. А Невзлин, естественно, уже потом исполнял чей-то приказ».

Воспоминания свидетеля текли дальше: «У нас проект документа был сверстан. Но Кукес, один из заместителей Ходорковского, занимал жесткую позицию по торговле ресурсами. Их принцип торговли был чисто воровской — направленный на отмыв денег. Это не могло нас устраивать как западную компанию. Мы не могли продавать нефть за 250 рублей, когда ее продавали за 400 или 500. А Кукес говорил — мы у вас все забираем, сами будем продавать а вам будем отчислять вашу долю прибыли. На этом все и застопорилось».

«Кукес решал сам это все?», - интересовался прокурор. «Кукес ссылался на общую политику компании. «Мы работаем так, или никак», - говорил он. Ну Кукес умный человек, он же в Америке научился воровать», - отвечал свидетель.

Лебедеву и Ходорковскому оставалось только улыбнуться.

«А руководил кто?», - спрашивал дальше прокурор. «Естественно, Ходорковский», - знал ответ свидетель. «А Лебедев какое отношение имел?», - решил закончить начатое прокурор. «Ну уверен, что непосредственное, он же отвечал за финансы. Правильно же?» - спросил Рыбин, повернувшись к «аквариуму».

Уже в который раз беседу прервал председательствующий. «Думаю, будут большие проблемы с протоколом... - посетовал Данилкин. - Вы понимаете, что ну не успевает секретарь записывать?! Давайте пусть свидетель сначала скажет, а потом вы будете задавать уточняющие вещи». «У меня новый вопрос», - проигнорировал судью прокурор. «Да я понимаю, что у вас масса вопросов! – возмутился Виктор Данилкин. - Вы что, не понимаете, что потом будут замечания на протокол?!». Адвокаты кивали, видимо, соглашаясь с тем, что проблемы с протоколом, действительно, могут быть.

Посредническую роль между коллегой и внешним миром взяла на себя прокурор Ковалихина: «Свидетель отвечает — секретарь пишет. Подождите!». «Понял», - по-солдатски отвечал Лахтин.

Допрос продолжился. «Резюмируя ваши ответы, в том числе на предварительном следствии, хочу спросить — причиной разногласий между «Томскнефтью» и «Ист Петролеум» были какие-то действия группы Ходорковского и Лебедева , с вашей точки зрения незаконные?» - интересовался прокурор.

«Это наводящий вопрос, просим снять!» - потребовал адвокат Ривкин. «Я вообще не понял вопроса», - признался судья. «А я понял! - воскликнул свидетель и немедленно продемонстрировал, как он его понял: - Потом началась травля. Взрывали мои машины, меня грабили, убивали моих людей. Началась реальная гангстерская ситуация. А все это исполняли люди Ходорковского! Пичугин же его человек! Невзлин же его человек! Вот чем закончилось! Закончилось тем, что Ходорковский вот сидит здесь, а я еще живой, несмотря на большое желание Ходорковского похоронить меня!». Свидетель с вызовом посмотрел на бронированный «аквариум», но оттуда почему-то не пальнули. 

«А где сейчас Незвлин?» - уточнил Лахтин. «Бегает между Америкой и Израилем…» - был в курсе маршрутов недруга г-н Рыбин. «Вопрос снят!» - отрубил судья. «Невзлин фигурирует в деле!» - встал Лахтин. «Невзлина тут нет! А вы пытаетесь у свидетеля выяснять, где находится Невзлин, он даже не подсудимый!» - был непреклонен председательствующий. «Я бы хотел видеть Невзлина здесь!» - кивнув на «аквариум», с неохотой сел на свое место Валерий Лахтин.

«Все исходило от Ходорковского! - накручивал себя все больше и больше свидетель. - Это все его барахло, его деньги. Наворовал все это, и защищал незаконными методами! Так они и «Томскнефть» развалили. Все свели в ноль и обогатились...».

«Ой, слушайте, свидетель! Я в вашей каше там не варился, вы, конечно, волнуетесь и все такое, но это ничего не понятно для суда, - отказался разбираться в обличительном пафосе Евгения Рыбина Виктор Данилкин. - ПОКОНКРЕТНЕЕ!».

«Я лично не получил ни копейки прибыли, хотя владел пакетом акций», - сетовал свидетель Рыбин. «Кто диктовал политику ценообразования компаний, в частности «Томскнефти»?», - допытывался прокурор. «Руководство компании ЮКОС. Все управление было переведено на ЮКОС», - докладывал свидетель. «Персонально кто участвовал в политике ценообразования?» - почему-то все никак не спрашивал о хищении 350 млн тонн нефти Валерий Лахтин. Но свидетелю и этот вопрос понравился: «Не могу сказать кто конкретно утверждал цены. Но я знаю, как это делается, сам профессиональный нефтяник. Знаю, как это делается — сколько можно уворовать, чтобы хватало на рабочих и скважины, и чтобы мэру города дать, чтобы тот сильно не верещал... А остальное можно смело украсть. В «Томскнефти» Ходорковский украл все что можно, все что плохо лежало! Может в «Юганске» Ходорковский не так нагло воровал, я не знаю».

«Лет пять-шесть назад мы сделали к делу Пичугина в моей компании такой доклад, там от а до я вся родословная Ходорковского со схемами, кто что украл! Пожалуйста, там все можно посмотреть,» - сообщил суду готовый помочь следствию Рыбин.

«Прошу свидетеля как человека сведущего в этой области охарактеризовать финансовое состояние «Томскнефти». Достаточно ли на 98 год такой характеристики компании как высокорентабельной?» - спросил Лахтин. «То есть можно ли после 98 года назвать «Томскнефть» рентабельной компанией?» - перевел на общедоступный язык судья вопрос прокурора.

«Те годы были трудными для нефтянки. О прибыли можно было только мечтать... - признавался свидетель. - Если до Ходорковского были большие капитальные объемы, то после их прихода все свелось к нулю. Капитальные расходы были по минимуму, надо ведь было еще и украсть! Тогда государство еще не умело излишки собирать, так что прибыль была колоссальная, - путал свидетель, похоже, прибыль с «воровством», сетуя на то, что власть тогда еще не умела забирать эту прибыль себе, - и большое количество этой прибыли оседало...Власть уже показывала зубы, но все равно. При полной прозрачности эта компания могла выглядеть на порядок лучше. Часть прибыли уводилась в оффшорные компании..».

«С учетом того, что часть средств похищалась. Конечно!» - вел неспешную беседу со свидетелем Валерий Лахтин. «Конечно», - легко соглашался с прокурором Рыбин. «Мне Казаков, вице-президент ЮКОСа, открыто сказал: «Женя, ничего ты от них не получишь, иди в суд»», - говорил свидетель. «"От них" - это от кого?» - уточнил прокурор. «Вон от них, от Ходорковского! - простер руку к «аквариуму» Рыбин. - И мы подали иск к «Томскнефти», которой тогда руководил ЮКОС и Ходорковский. И ответчиками были люди из ЮКОСа».

«А чем занимался «Роспром?» - продолжил интервьюировать свидетеля прокурор. «Роспром» управляла деятельностью «Томскнефти» и ВНК», - отвечал Рыбин. «Управляющая компания обычно выполняет позитивную роль. А в данном случае какую роль исполняла компания "Роспром"?» - задал очередной наводящий вопрос прокурор. «Все делалось по их директивам, указам, все по их распоряжениям. Все исходило от Ходорковского, - говорил Рыбин. - Но к деньгам «Роспром» отношения не имел».

«Ой, - вздохнул замученный судья, - давайте-ка на пять минут перерыв». Никто не возражал.

После перерыва продолжили в прежнем ключе. «Касаясь суда в Вене — в чем суть решения местного арбитражного суда?» - спросил Лахтин у свидетеля. «Суд закончился, кажется, в 2001 году. Суд обязал «Томскнефть» вернуть 240 млн рублей нам. По Крапивинскому месторождению суд признал договор недействительным и вынес решение о возврате сторон в первоначальное положение». Ходорковский рассмеялся. Рыбин вгляделся в «аквариум» (ситуацию с австрийскими судами подробно описал еще в 2007 году Платон Лебедев. Документ - здесь. - ПЦ)

«Со стороны оппонентов фигурировала откровенная ложь. И как бы Лебедев тут не смеялся, он видно или читать не умеет, или читает только то, что ему адвокаты подсовывают…» - говорил свидетель еще, видимо, плохо понимая, с кем в этом суде ему придется иметь дело. «Тихо-тихо-тихо-тихо! - замахал руками осведомленный судья. - Не трогайте Лебедева!». Зал рассмеялся.

«Что такое скважинная жидкость?» - продолжил сыпать вопросами прокурор. «Был изобретен такой термин... нефть добывается разного качества, нефть нужно доводить до кондиции. Ходорковский ввел понятие «скважинной жидкости», якобы из скважины добывается не нефть, а какая-то моча ослиная! А Ходорковский будет из этого дерьма, как химик, добывать нефть. - Прокуроры радовались публицистичности свидетеля и, находя его остроумие остроумным, весело смеялись. - Так что до Ходорковского народ 200 лет добывал дерьмо. А вот Ходорковский из этого дерьма сделал нефть и теперь ее продает. Цель одна этого «изобретения» - во-ров-ство это называется! Мы как могли боролись с этим ЗЛОМ под названием «Ходорковский». Я везде ходил, к прокурорам, министрам, шефу ФСБ! Просил остановить эту вакханалию, это воровство! Но ничего не делалось, все оседало в карманах Ходорковского».

«В карманах Ходорковсого — что это означает?» - с удовольствием полюбопытствовал прокурор Лахтин. «Ну , не у одного Ходорковского, - посмеялся свидетель. - У Ходорковского был контрольный пакет, ну а как они там делили прибыль, я не знаю. Ходорковский и с <Кеннетом> Дартом договорился. Они же вложили в «Томскнефть» 80 ил 100 млн долларов, и они вроде вернули эти деньги и даже в два раза больше. Как отступные, мол, "больше не вякайте"».

«Вы упомянули об угрозах группы Ходорковского-Лебедева в ваш адрес», - начал было прокурор Лахтин. «Подождите, свидетель не говорил, что Ходорковский и Лебедев лично угрожали свидетелю!» - не согласился судья. «Ну, свидетель говорил об угрозах... - не уступил прокурор. - Возбуждались ли какие-то дела?». «Ну да, угрожали и здесь , и в Австрии, я даже пистолет покупал, наивно думая, что от Ходорковского можно пистолетом защититься... Меня обливали грязью, писали статьи... Моя семья по-прежнему проживает в Австрии...» - отвечал Рыбин. «А покушение на вас было когда и при каких обстоятельствах?». «Первое было в ноябре 98 года, второе в марте 99-го...причина одна — руководство ЮКОСа было недовольно моими докладными, моим творчеством — разоблачительной деятельностью компании ЮКОСа. Еще одно покушение готовилось в Австрии, еще одно в Словакии», - высказался свидетель. «Чем закончилось расследование покушения на вас?», - спросил прокурор.

«Ваша честь...» - начал было противиться вопросам, не относящимся к делу, адвокат Краснов. Но свидетель продолжал. «А что тут непонятного. Пичугин сидит, Невзлин — правая или левая рука Ходорковского — хоть и за рубежом , но тоже осужден заочно. Да половина этой компашки за рубежом сидит! А ведь не каждый осмелится выступать против компании, которая может отдать распоряжение нажать на курок! Не один я пострадал!» - продолжал размещать компромат в зале суда свидетель Рыбин.

«Что вы можете сказать о прозрачности компании ЮКОС?», - спросил прокурор. «Да там сотни компаний — о какой прозрачности идет речь? И какие-то ЗАТО, ЗАО — все это сразу говорит о том, что люди намерены украсть!» - делал многообещающие для российских предпринимателей выводы свидетель.

Прокуроры вспомнили некую «аналитическую записку», которую писал свидетель, где он изучал все схемы хищения в ЮКОСе. «А вы можете суду предоставить этот документ?» - попросила Ибрагимова. «Я, кстати, вспомнил — я это готовил по делу Бахминой. Там почти 80 страниц. Я постараюсь», - с удовольствием пообещал Рыбин.

«Скажите, была ли польза от обмена акциями ВНК и «Томскнефти»?» - уточнял прокурор Лахтин. «Да кому от этого польза?! Этот обмен нужен был Ходорковскому! ВНК сделали пустышкой! Кому это выгодно?! Это выгодно хозяевам, которые увели активы из ВНК и «Томскнефти!» - краснел и возмущался свидетель Рыбин. «Кто был в совете директоров ВНК?» - интересовался прокурор. «Я не помню...» - признавался свидетель. Судья, кусая карандаш, с интересом вслушивался в допрос, делая периодически записи.

«Оффшорные компании Ходорковского получали дешевый продукт! Вот ДЕШЕВЫЙ! - возмущаясь, давал показания свидетель, - минимальная-минимальная цена». «То есть цена, которую утверждал совет директоров, она была не реальная для хозяйственной деятельности?» - обличал прокурор деятельность уже и совета директоров. «Конечно, нереальная!» - отзывался, готовый к обличению свидетель.

«В сколько раз она была занижена? И если можно, по месяцам!» - потребовал, казалось бы, невозможного от своего свидетеля прокурор. Зал рассмеялся. «Ну сначала в два раза занижалась, потом еще процентов на 40... Были всякие смешные документы... - активно вспоминал свидетель. - Плюс-минус 20 рублей я могу ошибиться. Но, то что в 2 раза - точно. Цена не соответствовала истинным затратам, была меньше! Но каждый месяц в памяти я держать не могу, это ж прошло 10 лет! - случайно подчеркнул свидетель исход сроков давности по делу. - Но я могу быть необъективен, надо посмотреть бумаги... Бывало, что уводилось до 80 долларов с барреля».

«Компания, стоящая 3 млрд, продается за 200 млн — о чем это говорит? О том, что компания разворована... Но государство пошло на это... Видимо, много было причин, - рассуждал о судьбе «Томскнефти» свидетель, посмотрев почему-то на представительницу потерпевшей стороны — Росимущества. - Видимо, решили - с поганой овцы хоть шерсти клок... А мы ведь делали доклад, но все молчали, и Антимонопольный комитет молчал», - говорил Рыбин о бездействии государства.

«И какой в результате ущерб был причинен "Ист Петролеум?"» - не выдыхался прокурор Лахтин. «Мы подавали иски на 80 млн по Западно-Полуденному месторождению, вложив в него 40 или 50 млн, и на 20 млн иск по Крапивинскому, вложив в него 6 или 7 млн... а в принципе потери были большие. С упущенной выгодой, я думаю, за 200 млн. Ну мы рассчитывали потери в 100 млн долларов точно».

«Активы потом были возвращены, но пустые, - продолжал волноваться за ВНК свидетель. - И идея защиты от «Беркенхольц» — просто придуманная сказка. Просто для того, чтобы своровать».

«Как вы оцениваете действия государства, высших менеджеров ВНК, «Томскнефти» - Филимонова, Шахтельского, Мангазеева, Креса, Нужного — в управлении компаниями ВНК, «Томскнефти»? Их отношение к политике трансфертного ценообразования, обмену акциями? Изменились ли эти отношения с течением времени,» - спросил прокурор что-то уж совсем сложносочиненное.

«Вопрос неоднозначный. Все эти люди — их никто не вынуждал что-то подписывать. Вот Филимонов — абсолютно честный, сильный, порядочный, его невозможно было заставить что-то подписать против воли. И вот он писал руководству ЮКОСа — господа, давайте мирно разойдемся. Все понимали, что тут нет ни воровства, ни умысла... Мы для города в Томске построили за 2-3 млн долларов завод. Была просьба от администрации - «вот, вы живете в Вене, ну сделайте нам что-то хорошее!». И мы сделали гостиницу, супермаркет, - гордился своими поступками «австриец» Рыбин. - Но мы знали, что с Ходорковским надо бороться. Если Ходорковский выступает в роли спасителя отечества — я бы не хотел жить в таком отечестве! - Зал рассмеялся. - Кто-то убежал в сторону, кто-то, получив от Ходорковского машину-дом, пошел за Ходорковским, а кто-то занял гражданскую позицию — что Ходорковский это зло! Да все это есть вон в материалах дела, меня посадить — я все там найду!» - рассмешил зал своим двусмысленным предложением свидетель.

Закончить Валерий Лахтин решил на высокой ноте: «Вы связываете покушения на вас с вашей гражданской позицией?». «Да, конечно! - подтвердил свидетель. - К тому же кредиты ведь даются не только под финансы, но и учитывая репутацию! Вот нам дали хорошие кредиты. Да и мне надо было свою жизнь защищать — почему это кто-то решил, что мне жить не надо?! - возмущенно кивнул свидетель на «аквариум» - Да я буду и дальше бороться, чтобы они все сидели, и эти, и Невзлин, и все!».

«Спасибо, на сегодня все», - удовлетворенно поблагодарил свидетеля прокурор.

«Завтра встречаемся в 10.30» - подытожил судья. Прокурор Ибрагимова, выходя из зала, нашла время подойти к свидетелю. «Спасибо Вам!» - поблагодарила Рыбина гособвинитель.

После заседания адвокат Вадим Клювгант производил впечатление человека, у которого есть противоядие: «Мы, чтя регламент слушаний, в основном <сегодня> молчали и даже не воспользовались своим правом на возражения, и не ходатайствовали о снятии явно не имеющих отношения к делу вопросов (а таких было большинство), потому что мы очень хотим, чтобы всем стало понятно, для чего этого свидетеля на самом деле привели в суд. Но поверьте мне, что когда у защиты появится возможность допросить Рыбина, все поймут, чего стоят слова этого свидетеля. Несостоятельность его бурного и мутного обличительного потока станет абсолютна очевидна. Мы камня на камне не оставим от его ложных утверждений. Всех приглашаем в Хамовнический суд, чтобы это увидеть. Допрос свидетеля Рыбина в суде не закончился, а только начался».