Заседание прокурор Лахтин открыл все тем же 163 томом. Читались договоры купли-продажи векселей ЮКОСа, которые «Доверительный и Инвестиционный Банк» (продавец) заключал с компаниями «Ратмир» и «Альта-Трейд». Звучали и платежные поручения.

«Обратите внимание, что никаких отметок банка там нет, есть лишь заверенная подпись господина Дроздова, датированная 1998 годом, а речь идет о 2000 годе!» - заявил Платон Лебедев, обозрев прочитанный прокурором документ. Прокуроры, впрочем, продемонстрировали полное (и привычное) равнодушие к такому несоответствию.

Чтение продолжилось. «Прокурор сказал, что неоглашенная часть договора соответствует такой же части другого договора, но она тоже не оглашалась, таким образом, документ снова оглашен частично», - отметил адвокат Владимир Краснов. «Ваша честь, вас ввели в заблуждение или обманули. Эти договоры не могут быть идентичными. Договоры касаются разных юридических лиц. Реквизиты там разные. А прения еще не начались, так что рано говорить о том, что свои подписи господа Юров и Леоненко заверили печатями — мы их еще тут в суде не допрашивали», - высказался Платон Лебедев.

«Неизвестно, кем изымался этот документ и кем он изготавливался», - отметил Лебедев после оглашения прокурором очередного платежного поручения.

Прокурор зачитал договор купли-продажи векселей между ООО «Фландер» и ДИБ, плюс платежное поручение на 295 млн рублей. «Государственный обвинитель настойчиво пытается назначить Юрова председателем правления банка ДИБ, - комментировал адвокат Краснов то, как прокурор Лахтин обозначал должности подписавших документы, - хотя он занимал тогда другую должность».

«Сотрудники банка не уполномочены делать такие вещи, - сказал Платон Лебедев, считая документ подозрительным. – Тот, кто имел доступ в электронную базу, даже не смог правильно распечатать документ, там вылезли ошибки». Судье Данилкину дали обозреть том и показали ошибки в платежке. Прокурор Лахтин попытался стать яснее и еще раз зачитал фразы из договора, касающиеся реквизитов векселя. «Он сейчас пытается показать, что не понял, что я говорил, - комментировал Лебедев действия Лахтина. - Он сказал, что эти договора идентичны договору, который он до этого оглашал. Но там договор касался другого векселя».

«В деле множество платежек, так можно вообще ничего не оглашать, одну какую-нибудь платежку зачитать, и все», - резюмировал адвокат Краснов. «Продолжаем», - подытожил судья.

Прокурор Лахтин перешел к очередному договору купли-продажи векселей между «Фландер» и ДИБ — на 303 млн рублей. «Я вынужден потратить время, чтобы еще раз показать, Ваша честь, что вас вводят в заблуждение. Прошу представить том суду», - встал Платон Лебедев. «Обозреваем!» - коротко бросил судья прокурорам. «Вот здесь написано: "Приложение 1 к настоящему договору". Реестр является неотъемлемой частью договора. Данности, содержащиеся в этих бумагах, не могут быть одинаковыми. Так что тут разные суммы и номера, вас вводят в заблуждение, говоря об аналогичности договора договору на странице 51», - заявил Лебедев.

Валерий Лахтин озвучил акт приема-передачи векселей (наконец разобравшись в должностях топ-менеджеров банка ДИБ, прокурор зачитал, что акт подписан председателем правления банка Рыскиной).

«Повторяется все то, о чем мы говорили в отводе гособвинителям, - огорченно произнес адвокат Краснов. - Как начинаются финансовые документы, так проявляется, видимо, непонимание того, о чем читается. На листе 78 нам в очередной раз сообщили, что есть документ об оплате. Это не документ об оплате, это поручение оплаты, а было ли оно выполнено, неизвестно. В финансовом документе каждая запятая имеет значение!».

«Продолжаем!» - увел процесс вперед Виктор Данилкин.

И вновь потянулись договоры купли-продажи векселей. Попросив осмотреть оглашенные листы 85-88, Платон Лебедев, рассмеявшись, сказал: «Обратите внимание на лист 85. Нас обманывают или Лахтину опять что-то попало в глазик. Там говорится, что данный договор от лица ДИБ подписан Рыскиной. А внизу видно, что договор подписан Юровым и Новиковым (главбух банка). Рыскина тогда эти документы не подписывала. Татьяна Михайловна Рыскина, таким образом, вряд ли знает о существовании этого документа».

«Можно было бы вообще воздержаться от этих комментариев по подписям, потому что подписи не расшифрованы», - заглянув в том, не почерпнул из него никакой безусловной информации председательствующий.

Огласили новый договор и новые акты передачи векселей.

«В возражении на наш отвод гособвинителей было нам заявлено, что гособвинители подходят со всей ответственностью к представлению доказательств, - снова встал адвокат Краснов. - Но нельзя же так! Ну даже штампик расположен в левом верхнем углу, а не там, где читает прокурор. Ну неужели то, как читают прокуроры, говорит об их ответственности?! - патетически воздев руку, обратился к судейскому столу Владимир Краснов.

Попытавшись внять критике, прокурор Лахтин заново переозвучил фразу о том, что «штамп Генпрокуратуры находится в левом верхнем углу». На этот раз контрольное ориентирование гособвинителя на полях документа прошло успешно. «Ну вот видите. Все же просто!» - обрадовался профессиональной удаче Валерия Лахтина адвокат Краснов. Судья улыбнулся.

Перешли к 164 тому. Чтение взяла на себя прокурор Ибрагимова. Она зачитала протокол выемки в ООО «Русские инвесторы» в рамках дела ЮКОСа. «Обратите внимание на фразу о том, что я и Ходорковский являемся основными акционерами ДИБа, - подчеркнул Платон Лебедев. - Надеюсь, они нам представят выписки из реестра акционеров».

Прокурор Ибрагимова зачитала еще один протокол выемки от апреля 2008 года - в тех же «Русских инвесторах», «в целях отыскания и изъятия документов о движении 111 млн акций ЮКОСа, приобретенных в 1999-2000 годах», сообщила прокурор.

Адвокат Краснов пояснил, что изъятое в ходе выемки не соответствует цели выемки: не факт, что изъятые документы вообще имеют отношение к тем акциям ЮКОСа, а некоторые изъятые бумаги и вовсе датированы 2004-2006 годами, что далеко от купли-продажи акций ЮКОСа, происходившей в 2000 году.

«Обратите внимание, что ни я, ни Ходорковский по данному вопросу даже не допрашивались. Это к тому, как у нас расследуются уголовные дела», - отметил Лебедев.

«Назначение дежурных, документы по хозяйственным вопросам, заявления об отпусках, больничные листы — это никак не соответствует тому, что собирались изъять следователи. Это говорит о работе следствия», - прокомментировал Владимир Краснов озвучание очередных изъятых документов.

Прокурор зачитала договор купли-продажи векселей между ДИБ и «Русскими инвесторами», также изъятый в ходе выемки. «Этот договор не предусмотрен постановлением о выемке, - снова возразил адвокат. - Выемка отличается тем, что в постановлении о ней подробно оговаривается, что надо найти и изъять».

После пятиминутного перерыва Ибрагимова снова взялась читать договор по сделке с акциями (озвучены были акции «Томскнефти», «Юганскнефтегаза», «Самаранефтегаза»). Но и этот изъятый документ, отметил затем адвокат Краснов, изъят не в соответствии с постановлением о выемке — в договоре нет ни слова об акциях ЮКОСа. «В оглашенных документах ни о каких сделках ДИБа с «Русскими инвесторами» в отношении акций указанных эмитентов не говорится вовсе, я не понимаю, что мы сейчас делаем», - сказал Платон Лебедев. В конце концов Платон Лебедев назвал происходящее «нарушением уголовно-процессуального закона». Но ответной реакции от судьи или от прокуроров не последовало. Чтение возобновилось.

Прокурор зачитала акт уничтожения документов (и таких было несколько). «В сфабрикованном обвинении вообще не упоминается про факт уничтожения макулатуры в количестве 120 кг в июне 2006 года. Я был тогда на Ямале, а Михаил Борисович был в далеком Забайкалье. Какое это имеет значение для дела? Ваша честь, не стоит ли сделать замечание прокурорам? Почему и зачем мы теряем время?» - недоумевал Платон Лебедев.

Прокурор Ибрагимова поднялась, скажем так, порывисто: «Вот эти постоянные вопросы о том, что это оглашается и почему, и почему мы теряем время... я бы советовала противникам дождаться прений, и там все будет ясно, сейчас мы не будем вдаваться в полемику!». «Самое главное, чтобы про эту макулатуру не забыли в прениях», - ответил Лебедев. «Ничего. Не забудем. Я вам напомню, если что!» - отбрасывалась отрывистыми фразами прокурор.

Зачитали постановление от 2008 года о привлечении изъятых в «Русских инвесторах» документов к делу в качестве вещдоков. Прокурор сочла необходимым зачитать и следующую фразу из постановления: «Илья Юров обвиняется в том, что в составе организованной группы с Ходорковским и Лебедевым и используя служебное положение, участвовал в легализации 7 млрд 270 млн рублей, полученных от реализации похищенной нефти «Томскнефти», «Юганскнефтегаза» и «Самаранефтегаза»».

«Таким образом, эти документы имеют значение для дела», - произнесла под конец прокурор.

«Теперь Ибрагимова начала врать!» - констатировал Лебедев. «Ваша честь, я прошу сделать замечание за некорректное поведение в суде!» - заявила о своих претензиях г-жа Ибрагимова. «Платон Леонидович, воздержитесь», - отреагировал судья. «Мы просим сделать замечание!» - требовала прокурор процессуальной крови подсудимого. «Ваша честь, я же вижу в мониторах, что в документах. Многое не сходится! Наименование документов в протоколе выемки не соответствует наименованию документов в протоколе осмотра», - отвечал Лебедев.

«Прошу отразить в протоколе те моменты, которые потом обвинение должно доказывать нам по оглашенным документам...» - начал было в очередной раз комментировать Платон Лебедев. «Не надо нам указывать, что нам делать! Вы хам, вы забыли, что вы в суде, а не в следственном изоляторе!» - взвилась Ибрагимова. «Мадам, вы не на базаре!» - реагировал Лебедев. Но дальше начался именно базар. «Платон Леонидович слишком много себе позволяет! Привыкли, что у вас главенствующее положение! Вы немножко придите в себя! И публика тут еще высказывается!» - возмущалась разошедшаяся прокурор уже и в адрес зала, который давно волновался и возмущенно высказывался полушепотом в ее адрес.

Прокурор же продолжила перечислять грехи окружающих: «На постановление кричат «Позор!», на наши слова реагируют, возмущаются сидят! А вы молчите! Мы тогда будем требовать удаления из зала!».

«Так, в зале тишина!» - прикрикнул на пока еще не пустой зал судья.

«Платон Леонидович, прекратите!» - почему-то адресовался судья к молчащему Платону Лебедеву (может быть, имелось в виду, что унять словопоток прокурора Ибрагимовой под силу только Платону Лебедеву).

«Совесть надо иметь!» - упорствовала Ибрагимова в наведении порядка. «Ну, по поводу совести мы еще разберемся!» - пообещал Лебедев. «Теперь Челищева все напишет...» - запоздало вспомнила прокурор о том, чем слово ее отзовется в публикациях «Новой газеты».

Насилу улеглось. Прокурор Лахтин начал читать далекий 4-ый том. Поведение коллеги Ибрагимовой, по-видимому, произвело на Валерия Лахтина сильное впечатление, поэтому очередные (!) замечания адвоката Краснова по поводу прокурорских шпаргалок были встречены в штыки. «Те документы, которыми я пользуюсь, это лично мною изготовленные документы как гособвинителем, по собственной инициативе и во внеурочное время, в выходные, - раскрывал существенные подробности своей выходной жизни прокурор, - это помогает следить за движением в деле, чтобы не затягивать процесс. И если подобные оскорбления будут продолжаться и далее, в отношении меня, моих коллег, следователей или потерпевших, мы воспользуемся возможностями, в частности, направления соответствующих исковых заявлений в гражданском судопроизводстве по обвинению в клевете!».

«Я счастлив, если такое произойдет, это то, о чем мы и говорим - что в документе кроме текста содержится еще и клевета, которую надо разбирать в гражданском процессе, - отметил, улыбаясь, Михаил Ходорковский. - Что же касается непосредственно читаемого документа, то мне вменяется подписание договора об управлении между Роспромом и ЮКОСом. На 32 страничке обвинительного заключения оно есть. А Лахтин попытался и это деяние у меня отнять и переложить на Лебедева, заявив, что он его подписал. Но это я и Муравленко подписывали».

«Прошу отразить в протоколе, что члены преступной группы Лахтин и другие…» - подступился к высказыванию Платон Лебедев. «Я вам делаю замечание, подобными высказываниями вы оскорбляете суд!» - повысил голос на подсудимого судья Данилкин. «Тогда я в ваш адрес делаю возражение! - громовым голосом начал диктовать Платон Лебедев. - Поскольку членом преступной группы Лахтиным неоднократно упоминается термин «преступная группа, в которую входят Лебедев и Ходорковский», но напоминаю суду, что упоминание в УК такой группы отсутствует вовсе, в УК есть понятие «организованной группы», - на этих словах Валерий Лахтин бросился листать кодекс. - И никаких замечаний этой шпане вы не сделали. Вы позволили этот документ оглашать. А прокурор Лахтин, якобы уважая суд, делает очередные клеветнические заявления, например, что договор 001-ю-р от 27 февраля 1997 года между Роспромом и ЮКОСом подписал я, Лебедев Платон Леонидович».

«Я так не говорил, я сказал, что подписал Ходорковский!» - оправдывался Лахтин, но адвокаты посоветовали оппоненту не перебивать. «Нет, вы Ходорковского вообще не упоминали, а сказали обо мне, у секретаря записано!» - не уступил Лебедев.

«Поскольку вы не прислушались к моим словам, я вам делаю замечание!» - подвел итоги выступлению Лебедева выведенный из себя судья Данилкин. В ту же минуту был объявлен большой перерыв.

После обеда из четвертого тома прокурор озвучил протокол выемки в ЗАО Роспром и протокол собрания акционеров ВНК о передаче управления компанией в Роспром. Вскоре дошли до постановления о производстве выемки в Министерстве по антимонопольной политике РФ. «Воспользовавшись доверием акционеров ВНК, было совершено незаконное отчуждение ценных бумаг. Было дано разрешение Роспрому стать управляющей организацией ВНК. Исходя из этого, следователь счел необходимым провести выемку в Министерстве», - читал прокурор.

«Этот документ дает новую трактовку якобы совершенного преступления. Забавно, что сказано «группа лиц, исполняющая по доверенности управленческие функции» — интересно, что доверенность, получается, дается не конкретному лицу, а группе. Уголовный закон такого субъекта преступления не знает», - отметил адвокат Краснов.

Прокурор перешел к протоколу самой выемки в помещении Министерства по антимонопольной политике. «Я воздержусь сейчас от квалификации действий прокуроров, чтобы не впасть в предобеденную ситуацию, - осторожно высказался адвокат Краснов, - но вот тут в документе сказано, что замечаний от понятых не поступило. Но в протоколе нигде не написано, что понятым, как это обычно положено, разъяснялись их права!». Судья Данилкин долгим взглядом посмотрел на чтеца Лахтина.

На последующих листах дела прокурор нашел Перечень информации, предоставляемой в антимонопольный комитет при подаче ходатайства о получении прав на управление, а затем Валерий Лахтин прочитал заявку от Роспрома на получение функций управляющего органа ВНК.

«Я попробую очень аккуратно, - высказался Платон Лебедев после очередного документа. - Ваша честь, убедитесь, что это никакой не договор, а проект заявки Роспрома, мой процессуальный оппонент в очередной раз ввел вас в заблуждение».

Прокурор Ибрагимова вновь не была довольна. Возможно, в словосочетаниях «процессуальный оппонент» и «ввел в заблуждение» ей слышалось что-то другое.

«Теперь оглашается документ с 17 по 21 листы», - объявил прокурор Лахтин. «Это уже оглашалось! И сейчас скажу когда — 29 апреля 2009 года», - сразил прокуроров силой своей памяти Виктор Данилкин. «Да, я знаю», - подтвердил прокурор. «Еще раз оглашается?» - уточнил судья. «Да, еще раз, чтобы подтвердить то, что действительно есть такой договор», - был убийственен в своей логике Валерий Лахтин (теперь можно ведь ждать и третьего и четвертого оглашения этого документа – чтобы уж наверняка).

«Хорошо», - сдался в итоге судья. Прокурор зачитал договор о передаче полномочий исполнительных органов между Роспромом и ВНК.

«В данном договоре указано еще, что он утвержден в соответствии с решением совета директоров ВНК от 12 марта 1998 года и во исполнение решения общего собрания акционеров ВНК от 12 марта 1998 года, - отметил Платон Лебедев. - А в преамбуле есть ссылки, что выписки из протоколов совета директоров и собрания акционеров к данному договору прилагаются. И обратите внимание на дату — 14 апреля 1998 года. Лебедев Платон Леонидович в это время в Роспроме уже не работал, что я довожу до сведения процессуальных оппонентов».

«Гособвинители в очередной раз предлагают вам поверить им на слово, - отметил Владимир Краснов. - Снова гособвинитель говорит, что договор идентичен ранее оглашенному». «Я этого не говорил, я просто еще раз повторил основные положения этого договора, чтобы закончить тему с этими договорами и приложениями, чтобы сопоставить...», - пытался пояснить движение своей мысли прокурор. «А Платон Леонидович уже переходит к прениям, - решил еще пожаловаться прокурор. - Какова была мотивация совета директоров — нами такие пояснения будут даны в прениях. А может, и позже, - удивил своими планами присутствующих Валерий Лахтин. - А сейчас я не собираюсь здесь выступать».

«Послушайте, Платон Леонидович лишь сказал, что в преамбуле было сказано, что имеются выписки, ни о каких прениях я не слышал», - не согласился судья.

Адвокат Краснов начал пояснять, как соотносятся друг с другом ранее зачитанный проект договора о передаче полномочий (плюс оглашенное соглашение) с только что озвученным договором. «Оййй, послушайте, уже невозможно ничего понять, давайте уже закончим, это все для протокола слишком длинно. Я уже между этими тремя проектами договоров запутался!» - взмолился Виктор Данилкин.

«Ваша честь, можно на 4-5 минут перерыв?» - попросил Лахтин. «Так на четыре или на пять?» - пошутил судья Данилкин над скромными запросами Валерия Лахтина. Когда прокуроры ушли (все-таки на пять минут), адвокаты включили на весь зал свою аудиозапись выступления прокурора Лахтина.

Вернувшиеся прокуроры не сразу поняли, в чем дело. Только задвинув себя стульями за столы, г-н Шохин и г-жа Ибрагимова обратили внимание, что из динамика льется знакомый - возможно, до боли знакомый - голос коллеги Лахтина. Госпожа Ибрагимова всем своим видом изобразила вопрос: «Что это такое?!». Но дело было совершенно законное и обычное – все ходы прокуроров не только записываются, но и воспроизводятся.   

После перерыва прокурор Лахтин взялся читать листы 108-111, но оказалось, что и они уже читались. «Будем повторно оглашать?» - уточнил судья. «Некоторые пункты», - не отступился прокурор. «Два миллиарда 139 млн и после запятой еще 02. Это цены 94 года. Таким образом, на 98 год с учетом деноминации стоимость акций «Томскнефти» была 2 млн 139 тыс рублей, что и было отражено в отчетности. Спасибо за данный документ», - прокомментировал Платон Лебедев.

Зачитали некий баланс. Лебедев попросил дать том на обозрение, чтобы убедиться в несоответствиях цифр, оглашенных Лахтиным. «Ну, они же не специалисты», - пробормотал судья Данилкин, передавая том в руки адвоката Краснова. «Мы и говорим о том, что они не специалисты», - подтвердил правоту слов судьи защитник, неся том к «аквариуму».

«Следователь, которого никто не наказал, - съязвил адвокат Краснов в адрес очередного зачитанного документа, - выяснил, что договор мены осуществил господин Бурганов лично, без участия в этом «преступной группы с участием Ходорковского и Лебедева...». «Защитник Краснов инициирует прения сторон, - проанализировал действия адвоката прокурор Лахтин. - Нам есть что ответить! Данное уголовное дело имеет к этому уголовному делу... В 2000 году ни Ходорковский ни Лебедев не являлись обвиняемыми. Их причастность же была установлена. Поэтому дело Бурганова было соединено с делом ЮКОСа, и этот документ и появился в деле Ходорковского и Лебедева!».

«При чем тут прения! Я лишь обращаю внимание суда, что между этим документом и делом существуют неустранимые противоречия, только и всего!», - пояснил адвокат Краснов. Не успев сесть, прокурор Лахтин, снова встал и продолжил спор. Защитник Краснов, закрыв лицо рукой, уже просто смеялся. «Так, все, два-два! Хватит, на этом закончили! Последнее слово остается за мной» - разбил раунд судья Данилкин.

После очередного документа (бухгалтерский баланс ВНК на 01.10.1998г.) Лебедев попросил обозреть документ. Копия была плоха, подсудимый задерживал том, судья волновался: «Платон Леонидович, вы там как?». «Все нормально, - ответил за подзащитного адвокат Краснов. - Не рвет, не ест. Все в целости и сохранности». Прокуроры рассмеялись (по-доброму). «Просто копия плохая тут, плохо видно», - объяснил заминку Лебедев. «Вы там подправили ее, что ли?» - пошутил Виктор Данилкин, попытавшись, тем самым, к вечеру разрядить обстановку. Лебедев отметил важность документа и несоответствие цифр в комментируемом балансе тем выводам, которые сделаны в обвинении.

«Существенным является дата в документе - 1 октября - это последняя отчетная дата перед совершением сделки, и соответственно по ней все расчеты и положено проводить, - отметил Ходорковский. - Существенный аспект — ни во время следствия, ни в материалах дела сейчас уважаемая сторона обвинения, приводя постановление Павлова, не приводит в материалах дела и не оглашает в суде заявление потерпевшего. А без него дело по этой статье - 201 УК РФ- возбуждено быть не могло. А я точно знаю, что во вверенной мне компании никто такого заявления не писал. Если бы оно было реально написано, я должен бы был об этом знать. Если же оно есть, я хотел бы знать, кто его сфальсифицировал. А если его нет, вам приводят данные о незаконно возбужденном деле».

«Я изменяю содержание представляемого мною доказательства и читаю иначе: балансовая стоимость активов на конец 98 года составляла 1 млрд 138 млн рублей», - решил почему-то исправиться прокурор Лахтин.

«А что изменилось-то?» - не понял судья.

«Это мое право — менять представляемые доказательства», - был даже не близок к ответу Валерий Лахтин. «Да пожалуйста, я просто спрашиваю, в чем изменения?» - попытался донести свой вопрос до Лахтина Данилкин. «Ваша честь, оппонент снова ввел вас в заблуждение! - подчеркнул вставший Платон Лебедев. - Эта сумма на 1 октября, то есть на конец отчетного периода, а не на конец года!». «Разберемся!» - уже как-то совсем недружелюбно пообещал судья.

Следующее заседание начнется завтра в 10.00.