Сегодняшнее заседание началось с посвященного вчерашним событиям заявления Платона Лебедева: «Ваша честь, я приношу вам свои искренние извинения за свою несдержанность 14 июля 2009 года в отношении члена ОПГ Лахтина, когда я произнес слово «заткнитесь». Сожалею об этом. Признаю справедливость уместно сделанного вами мне замечания. Вместе с тем, это заявление ни в коей мере не означает моего согласия с провокационными действиями в суде члена ОПГ Лахтина».

Несколько обескураженные прокуроры Ибрагимова и Шохин коротко обсудили между собой слова подсудимого. Валерий Лахтин пережил заявление Лебедева в одиночку.

На повестку дня вынесли 111 том. Валерий Лахтин принялся оглашать протокол осмотра документов, изъятых 9 октября 2003 года в деловом центре в Жуковке (дом 88а). Из документа, содержащего более двухсот пунктов, следовало, что осмотр следователь Русанова произвела 17 января 2007 года (перечислялись доверенности, трастовые декларации, депозитарные договоры, уведомления о проведении операций и т.д.). Иностранные названия многих документов привычно затруднили жизнь прокурору. Следом Валерий Лахтин прочитал постановление о приобщении осмотренных документов к делу в качестве вещественных доказательств.

Поднялась адвокат Наталья Терехова: «До настоящего времени процессуальных источников, подтверждающих, что в деревне Жуковка был действительно обыск, в зале суда не оглашалось <не оглашались постановление о проведении обыска и протокол обыска>. Когда же суд сможет удостовериться, что указанные документы действительно изымались 9 октября 2003 года, остается большим вопросом. В нормальном судебном заседании сторона обвинения…»

«Послушайте, ну вы выбирайте выражение, нормальное – ненормальное, подыщите другое слово», - вмешался в речь защитника председательствующий.

«Извините. В обычных судебных заседаниях, - подыскала другое слово адвокат, - происходит следующим образом: оглашается постановление о производстве следственного действия, протокол следственного действия, протокол осмотра, постановление о приобщении и признания в качестве вещественных доказательств. В настоящем судебном процессе этого не происходит, и я полагаю, что сторона обвинения злоупотребляет своим правом, поскольку они не могут указать процессуального источника осмотренных документов по указанному протоколу».

Высказался и Платон Лебедев: «Прошу обратить внимание суда, что с момента фактически хищения этих документов у адвокатов до их осмотра прошло более трех лет. Второе, Ваша честь. Даже на слух, я полагаю, суду понятно, какое количество документов на иностранном языке изымалось. Каким образом мог следователь, не знающий иностранного языка, 17 января 2007 года без переводчика определить, что сведения, содержащиеся в этих документах на иностранном языке, имеют хоть какое-то отношение к делу?».

Далее Платон Лебедев задал еще несколько вопросов и сам же дал на них исчерпывающий уголовно-правовой ответ: «Каким образом документы, находящиеся в адвокатском досье, в том числе оригиналы сертификатов на акции иностранных компаний, которые позволяют реализовывать имущественные права их владельцам, оказались в распоряжении членов ОПГ в октябре 2003 года и скрывались от всех до 2007 года? Какие манипуляции с сертификатами ценных бумаг члены ОПГ делали за этот период? Вообще, это чистое уголовное преступление изымать у адвокатов документы, удостоверяющие имущественные права, причем даже не снимать с них копии, а забирать оригиналы. У нас даже по российским нормам это запрещено».

Валерий Лахтин начал оглашать документы, перечисленные в протоколе осмотра.

Платон Лебедев и защита всякий раз ходатайствовали об обозрении зачитанных документов. После изучения страниц дела чаще всего говорилось о том, что ксерокопии никем не заверены, а перевод фальсифицирован. И хотя Платон Лебедев обещал, что в будущем защита обязательно попросит признать оглашаемые сейчас документы недопустимыми доказательствами, «ошибки» переводчиков он тем не менее фиксировал до запятой.

Например, переводчице Зуевой заочно напомнили, что в праве нет термина «о переназначении доверенности», а суд узнал, что слово «сертификат» переводчица Зуева способна в одном документе перевести и как «свидетельство», и как «сертификат». Там, где в английском оригинале банковский счет открывала компания, у переводчицы Зуевой выходило, что счет открывал непосредственно Лебедев. Кроме того, усилиями переводчицы возникала резолюция совета директоров, хотя в оригинале документа речь шла о собрании акционеров, а чье-то единоличное решение (под документом одна подпись) г-жа Зуева превращала в единогласное решение многих.

«Тот бизнес-язык, который использован в английском тексте, он соответствует так называемым Международным стандартам соглашений (ISDA), - объяснял Платон Лебедев. - Так вот слова, используемые переводчиком Зуевой и иными переводчиками в так называемых переводах, никакого отношения к этим международным стандартам и терминам, которые там используются, не имеют вовсе». Платон Лебедев подчеркнул, что термины, над которыми импровизировала переводчица Зуева, уже давно имеют официальный перевод на русский язык и именно в этом значении их и следует использовать.

Обозрев очередной документ, Платон Лебедев вновь брал слово: «На листе дела 103 находятся оригиналы сертификата на акции. Это вещь достаточно серьезная. Оригинал на ценные бумаги иностранной компании хранится в этом сфабрикованном уголовном деле. С этим мы будем разбираться уже даже не в этой стране, Ваша честь».

Устав от замечаний оппонентов, выступила г-жа Ибрагимова: «Мы что так и будем носить каждый том?!  Экраны стоят, ноутбуки открыты. И делать вид, что они <подсудимые и адвокаты> первый раз видят эти документы… Это только ведет к затягиванию судебного разбирательства. Неправильный перевод и не заверена подпись – все, что мы слышим. Почему мы каждый документ после этого обозреваем?».

«Будем обозревать», - отреагировал на выступление прокурора председательствующий.

Предложение о более рациональном устройстве работы высказал Михаил Ходорковский: «Я лично считаю, что если бы сторона обвинения сама говорила, что мы имеем дело с копией, то действительно, в обозрении многих документов, может быть, надобность бы отпала. Мы действительно видим документ, но мы не видим на экране, копия это или оригинал, потому что у нас точно копия, а что в деле, мы не помним».

Вскоре председательствующий стал переспрашивать у Валерия Лахтина копию или оригинал он оглашает, а еще через какое-то время прокурор начал и сам во всем признаваться. Впрочем, количество замечаний Платона Лебедева, кажется, не уменьшилось. «Это вольный перевод господина Лахтина вольного перевода госпожи Зуевой», - говорил Лебедев после очередного документа, подчеркивая, что подробный разбор переводов госпожи Зуевой произойдет во время допроса последней в суде.

В 13.30 перешли к 112 тому.

Через какое-то время прокурор наткнулся на очередной содержащийся в деле оригинал. Платон Лебедев прокомментировал документ: «На листе дела 29 находится оригинал сертификата на акции иностранной компании «Каят Интерпрайзис Лимитед», принадлежащие иностранной компании «Халей Интерпрайзис Лимитед». Господин Лахтин вам подтвердил, что с 2003 года этим сертификатом на акции иностранной компании распоряжается Генеральная прокуратура». Затем Валерий Лахтин огласил еще один оригинал сертификата на акции кипрской компании «Каят Интерпрайзис Лимитед», которые на этот раз принадлежали гражданину Кипра Кристасу Кристофору. Тут поднялся и Михаил Ходорковский: «Это имущественная ценность, принадлежащая не нам с Платоном Леонидовичем. Просто вам, Ваша честь, предстоит в какой-то момент вынести решение о том, что с этой имущественной ценностью делать».

После обеденного перерыва Валерий Лахтин продолжил чтение материалов 112 тома, отыскивая в них все новые несуществующие, по словам защиты, подписи. «Наша задача огласить документ, а не считать подписи. Замечания по этому поводу абсурдны», - возмущалась суфлирующая Лахтину Ибрагимова. «Копия представленного документа не заверена», - вновь вступал адвокат Мирошниченко после каждого оглашенного документа.

Послушав еще немного, Платон Лебедев возмутился тем, что обвинение продолжает потчевать участников процесса «доказательственным мусором», который не только не иллюстрирует движение акций ЮКОСа, но и самими экспертами Генпрокуратуры признан неудовлетворительным – в свое время они вернули следователю Каримову запрос о проведении экспертизы, сославшись на то, что на основе предоставленных им материалов дать ответ на поставленные вопросы нет никакой возможности. «Сколько времени они собираются это все оглашать?» - задался вопросом Лебедев.

«Продолжайте», - дал свой ответ на этот вопрос Виктор Данилкин.

Прокурор Лахтин приступил к оглашению 113-го тома дела и сразу же был пойман Платоном Лебедевым на чтении текста обвинительного заключения. Испросив том на обозрение, Лебедев воочию убедился в том, что компания, о которой прокурор читал, что она создана в 1997 году, на самом деле была создана в 1998 году. «Член ОПГ Лахтин совершил очередной служебный подлог», - попросил занести в протокол Лебедев. «И все эти оскорбления в наш адрес тоже занесите», - в свою очередь потребовала Ибрагимова, после чего председательствующий объявил Лебедеву замечание.

Также защита усомнилась в подлинности одной из оглашенных доверенностей, сославшись на ее расхождение с зачитанными ранее. После того, как Лебедев лично осмотрел том, адвокат Мирошниченко попросил считать документ неоглашенным.

Следующий, 114 том, также содержал продукты жизнедеятельности кипрских компаний и письма островного ЦБ. Лебедев в очередной раз обратил внимание председательствующего на то, что озвученные Лахтиным подписи не соответствуют реально присутствующим в документах. «Перевод выполнен небрежно, а местами и вовсе сфальсицирован», - возмущался Лебедев. В завершение дня Лахтин зачитал конфиденциальное письмо женевского банка «СКС-альянс», в ответ на запрос российской антимонопольной службы сообщавшего, что к кипрским контрагентов он никаких претензий не имеет.

Завтра заседание начнется в 11:00. «Устали все», - объяснил судья.

Кстати сказать, заседание и сегодня началось в 11.00. В кулуарах Хамовнического суда ожидающие говорили, что броневик с подсудимыми задерживается в дороге.