Сегодня продолжили читать 103 том дела. После первого же оглашенного Валерием Лахтиным договора адвокат Владимир Краснов заявил, что перепутана нумерация страниц документа. С томом в руках Лахтин отправился искать поддержки у судьи, но адвокат показал Виктору Данилкину, что примечание к договору действительно относилось к другим страницам.

Платон же Лебедев снова высказался о лингвистической стороне прокурорской работы: «Прокурор Лахтин не заявлял себя в процессе переводчиком с латинского языка». Прокурор Лахтин приступил к парированию: «Пусть Лебедев объяснит присутствующим, вам и нам, на основании какой нормы уголовно-процессуального законодательства он делает такие заявления?». Лебедев объяснил: «Судопроизводство ведется на русском языке, и прокуроры должны были озаботиться тем, чтобы все документы были представлены на нем. А формулировки «нерусский язык» я буду цитировать из обвинительного заключения, там их много».

«Обвинение почему-то связывает документы с листов 115-116, читая их вместе. На листе дела 115 некое текстовое сообщение, а на 116 листе непонятно чего распечатано, хотя и удостоверено экспертом, некий текст. Откуда он взялся? Явно не с того текстового сообщения на 115 листе...», - комментировал адвокат Краснов работу авторов и составителей уголовного дела.

Михаил Ходорковский добавил: «В сообщении на 115 листе говорится о «финансировании сверх бюджета». Что это за бюджет, мы вам потом покажем, а пока просто хочу, чтобы вы обратили внимание: у компании, у которой, по версии обвинения, похищена вся продукция, сформирован бюджет».

Платон Лебедев постоянно напоминал, что представляемые прокурорами документы - копии, «со штампиками Генпрокуратуры».

О том, что документ оглашен не полностью, адвокат Краснов говорил постоянно.

Впрочем, документ о транспортировки нефти адвокат встретил другим комментарием: «У меня, кроме благодарности обвинению за оглашение этого документа, замечаний нет». «Не могу не обратить ваше внимание, что «безвозмездное изъятие всей продукции с целью хищения» сопровождалось транспортировкой нефти «потерпевшим» на 46 млн долларов, - отметил Михаил Ходорковский - А позже мы предоставим документы на гораздо большие суммы».

После пятиминутного перерыва прокуроры перепрыгнули на 109 том. Прокурор Лахтин огласил перечень осмотра документов, изъятых на даче Лебедева в 2003 году. Протокол осмотра, напомнил Лахтин, оглашался ранее в томе 34. Это были различные письма на русском и английском языках, факсы, проекты договоров. Список изъятого составил почти 150 пунктов.

«Я не ожидал, что они осмелятся это делать, но раз осмелились, начнем, - встал Лебедев. - Ранее эта ОПГ огласила в томе 34 протокол осмотра от 6 октября 2003 года документов, изъятых при обыске 3 октября 2003 года, как они называют, «на даче, занимаемой Лебедевым» - для сведения: 3 октября 2003 года я занимал камеру в СИЗО. Приведен перечень документов, который был осмотрен и вам оглашен. Все документы, изъятые тогда, были приобщены к материалам дела 18/5803 и направлены были в 2004 году в Мещанский суд Москвы, включая несуществующие вовсе корпоративные карты American Express. Каким образом материалы, находившиеся в Мещанском суде, умудрился в Техническом переулке осматривать следователь спустя почти 4 года? Я полагаю, он здесь на допросе ответит на этот вопрос». Затем Платон Лебедев попросил двухминутный перерыв, чтобы обсудить с защитой дальнейшую тактику в связи с оглашенным списком изъятых документов. В итоге было решено вернуться к этому вопросу позже.

Прокурор начал оглашать тексты документов, перечисленных в списке осмотра. «Это уведомление компании ЮКОС Юниверсал Лимитед за подписью Лебедева, а не письмо Лебедева, как это называет Лахтин, - возражал Лебедев. - А про перевод и говорить не буду, вы сами видели, как прокурор Лахтин читает русский перевод. Если переводчик считает, что «сделки с продажей на срок», то он ошибается. Даже дети прекрасно понимают — в английском варианте стоит сумма «100 тысяч долларов США», там в скобках даже расшифрована сумма, а Лахтин нам читает «100 долларов»».

Другой зачитанный документ тоже не понравился Лебедеву: «Сбоку на переводе пометка - «неофициальный перевод». Видимо, это написали прокурорские работники. Так что это не перевод документа. А Лахтина в суде никто переводчиком не назначал». « «Евротранс» обозвали «проверенным банком». На самом деле он «поверенный банк»», - отмечал Лебедев по ходу чтения. При этом Платон Лебедев попросил давать ему для осмотра каждый зачитанный документ. «Читается «юнивёрсал», а не «универсал», как читает Лахтин!» - поправлял прокурора Лебедев. «Это не перевод, русский текст никем не заверен, продолжается неуважение к суду! - говорил Лебедев. - Это скомпилированный перевод двух текстов, и то неправильный. А вот посмотрите на лист 39. Это не оглашалось вовсе, но там карандашиком какая-то «дочка» приписана, машина нарисована... непонятно что это».

«Перевод перевела профессиональный переводчик Зуева», - предварил чтение следующего документа прокурор Лахтин, видимо, решив заранее отмести все претензии к работе «профессионального переводчика». Позже прокурор добавит, что «обвинение перевод Зуевой полностью устраивает, он нам ясен, все четко зафиксировано».

«Даже если уж переводчик Зуева начинает текст со слов «уважаемые господа», то вряд ли там в тексте может быть обращение, которое прокурор Лахтин прочитал как «гражданин Ходорковский»! - отмечал Платон Лебедев. - А если переводчик не способен перевести даже названия сторон в тексте договора, ну это уж совсем...».

«Я поддерживаю стремление прокурора Лахтина пояснить, к чему относится тот или иной документ. Но я бы просил тогда пояснять, как к обвинению в хищении нефти относится, например, этот документ, где ничего не говорится о нефти вообще — ни о хищении нефти, ни об отмывании нефти. К сожалению, таких документов в деле много. Я этого не мог понять ни на этапе следствия, ни сейчас в суде», - заявил Михаил Ходорковский.

Валерий Лахтин продолжил бумагооглашение, Платон Лебедев решил его прервать, но чтец воспротивился: «Лебедев, меня судья не прерывает!». «А я вас прерываю, Лахтин!» - отрезал Лебедев. «Вы не должны прерывать прокурора!» — заявил Лахтин. «Заткнитесь, Лахтин!» - объяснился Лебедев. «Я прошу занести это в протокол!» - вскочил Лахтин. «Так, перестаньте!» - запаниковал судья. «Платон Леонидович, ну прекратите», - укоризненно обратился Виктор Данилкин к Платону Лебедеву.

Чтобы погасить перепалку, председательствующий распустил стороны на досрочный обед.

После перерыва судья Данилкин вернулся к недавней стычке и предъявил Лебедеву желтую карточку. «Платон Леонидович, я вам объявляю выговор с занесением в протокол», - сообщил судья обвиняемому (интересно, как может выглядеть удаление с этого поля).

Вернулись к тексту. Платон Лебедев вернется к нему с замечаниями. «Эта фальшивка никем не подписана. Прокурор Лахтин в очередной раз вас обманывает, огласив недобросовестный протокол. Снова проявлено неуважение к суду — заведомо недопустимый документ, выполненный неизвестно кем, оглашался гражданином Лахтиным под видом доказательств. И сам сфабрикованный перевод сфабрикован, он еще был и перевран при озвучивании гражданином Лахтиным, - Платон Лебедев упорно называл теперь Валерия Лахтина не прокурором, а гражданином. - Кроме того, в документах лица названы «господин Куракин» и так далее. Слово «господин» в переводе на русский означает «господин», а не «гражданин», как постоянно читает Лахтин. Ваша честь, я хочу, чтобы вы определились, если заведомо неправильные доказательства будут и впредь оглашаться в той же манере, я хочу, чтобы вы к определенному выводу уже пришли, чем мы здесь занимаемся».

«Понятно», - ответствовал судья.

«На листах дела 141-142 указан факс 0171-548-8303, а переводчик Зуева «перевела» этот номер как 071-929-5717. Как такое может быть?!» - возмущался Лебедев.

«Там в тексте есть сокращение «СокГен». Так звучит в переводе на русский. Между тем на самом деле это сокращенное написание названия банка Сосьете Женераль — SocGen! Это я о качестве перевода. Но в любом случае пояснить некому — перевод-то анонимный», - комментировал Платон Лебедев очередной текст.

«Права переводчика...», - заикнулся прокурор Лахтин. Но тут же его оборвал возмущенный судья.

«Да какие права переводчика?!! - кричал на прокурора Виктор Данилкин. - Права переводчика не регламентированы никем! Какой переводчик, там нет подписи-то! Какая Зуева, тут неизвестно кто переводил!»

«Переходим к следующему материалу дела», - применил прокурор прием, называющийся на детских площадках «Я в домике». Но в «домик» постучали. «И посмотрите на таблицу! Она вообще никем не переведена!» – возмущался председательствующий. Оставлял прокурора в покое судья со словами: «Извините за резкость».

«А я хотел сопоставить этот документ с обвинением, которое нам предъявлено, - высказался Михаил Ходорковский по следующему документу. - Тут указано, что деньги выплачиваются - мной были приняты обязательства выплатить их - за счет ЮКОСа, и что они будут зачтены в счет выплат ЮКОСа по дальнейшей реструктуризации. Напомню, что это декабрь 1998 - начало 1999 года. К этому времени, по мнению обвинения, я уже год как похищал продукцию у ЮКОСа. Мы потом соотнесем этот документ с обвинением. То, что деньги были выплачены — это факт, и то, что обвинение в том, что деньги были заплачены зря, мне не предъявлялось - это тоже факт».

Надо отметить, что сегодня Платон Лебедев снаряжал Валерия Лахтина к судейскому столу буквально после каждой оглашенной бумаги. «Ваша честь, вам придется обозреть и этот документ», - просил судью Лебедев. «Да я с радостью это сделаю, - с готовностью отвечал судья Данилкин. - Валерий Алексеевич, обозреваем!». И прокурор Лахтин пускался в свой очередной челночный рейс.

«Ваша честь, - смеясь, снова комментировал Лебедев, - ну документ на русском языке. И все равно — Лахтин умудрился в трех словах ошибиться. Я подтверждаю — это мое письмо. И там я писал «прогресса в переговорах не достигнуто». А чего читает прокурор Лахтин? Читает «процесса реструктуризации». Ну ни в какие ворота не лезет».

Случился пятиминутный перерыв. Не думающий об этих минутах свысока Валерий Лахтин погрузился в Уголовно-процессуальный кодекс.

Продолжение заседания, естественно, обернулось новыми замечаниями. На этот раз адвоката Краснова. «Ни один лист из документа не заверен, как он попал в дело, мы понимаем, но там даже нет подписи эксперта Лоика, как нет и подписи Алексаняна, от имени которого якобы он написан. О достоверности такого доказательства мы будем говорить позже», - высказался адвокат.

Валерий Лахтин почитал еще какое-то время.

«Одну минуточку, - снова вставал адвокат Краснов. - Вынужден снова заявить, что документ оглашен не полностью, с купюрами». На недовольные взгляды прокуроров адвокат отреагировал предложением: «Либо вы будете сами каждый раз говорить, что это незаверенная копия, — тогда я не буду каждый раз вскакивать и прерывать вас».

Предложение, однако, прокуроры проигнорировали, поэтому адвокат Краснов снова и снова дополнял протокол следственными проколами: «Документ не подписан, никем не заверен».

«Извините, это не подлинник?» - наклонившись через стол к Лахтину, вкрадчиво спросил адвокат Краснов по поводу очередного документа. «Подлинник», - после паузы решился подтвердить Лахтин. «А можно обозреть? - попросил адвокат. Поскольку прокурор молчал, защитник даже извинился: - Уж извините, что я вам надоедаю». После понукания судьи прокурор все-таки отнес том на обозрение. «Да это не оригинал, - засмеялся Лебедев, заглянув в том. - Никакой это не «подлинник». Это копия. Правда, подпись в документе моя, но это копия, никем не заверенная», - уточнил Платон Лебедев. Прокурорам, особенно г-же Ибрагимовой, это показалось смешным.

Через какое-то время аналогичный разговор вспыхнул вновь.
«Это не подлинник?» - спросил адвокат. «Нет, копия, естественно», - скромно признался, погоревший на предыдущем «подлиннике» прокурор. «Естественно, это не подлинник, - подтвердил свои ожидания адвокат. - Естественно, это копия. Опять, естественно, никем не заверенная и зачитанная, естественно, кусками».

Том 109 закончился.

Завтра заседание начнется в 10.30.