Во вторник Ходорковский и Лебедев отвечали на обязательный вопрос суда о своей виновности. Ни по одному из пунктов обвинения подсудимые себя виновными не признали, а Платон Лебедев заявил, что преступление совершают как раз те, кто предъявляет такие обвинения.

Затем у подсудимых появилась возможность высказать свое отношение к предъявленному обвинению. Михаил Ходорковский пояснял, что отмывание - это использование преступного дохода, а источник дохода ЮКОСа всем известен, везде зафиксирован, из него, например, платилась зарплата сотрудникам.

Далее Михаил Ходорковский говорил о том, что следствие, рассуждая о хищении всей добытой ЮКОСом нефти, представило только оценки и квалификацию (присвоение, изъятие, обращение и т.д.), не установив и не описав главного - факта изъятия нефти. 

Выступление Михаила Ходорковского сопровождалось демонстрацией слайдов. Так, на очередном рисунке показывалось, что теоретически присвоить нефть из трубы можно двумя способами – либо сделать врезку в трубу («физическое» изъятие), либо сокрыть от собственника факт физического наличия нефти в трубе («документарное» изъятие). «Физическое» изъятие можно было бы выявить, сравнив показания счетчиков производителя и потребителя, проведя ревизию остатков в трубе и, наконец, обнаружив нефть вне трубы. Но следствие на такой способ постижения действительности даже не замахивалось. «Документарное» же изъятие невозможно хотя бы потому, что 350 млн. тонн нефти нигде не скрыть.

На этом месте гособвинитель Ибрагимова прервала выступающего и заявила, что все произносимое Ходорковским не относится к делу, и что его мнение вообще никого не интересует, кроме защитников или болельщиков в зале.

Прокурору ответил адвокат Вадим Клювгант: «Просим суд обеспечить хотя бы одно право подсудимого - высказать его мнение в ответ на предъявленные обвинения. Слова же прокурора о том, что мнение подсудимого, оказывается, никого не волнует, кроме его самого, - это вообще нонсенс!».

Далее Михаил Ходорковский рассказал о том, что нефть невозможно похитить «путем передачи на баланс». «Баланс - не способ передачи нефти, а отражение этого в бухгалтерских документов. Нефть как была добыта, так и дошла до потребителей - по трубе, а не по бумажкам. Что куда пропало - «Каримов его знает», он же у нас великий», - продолжал Ходорковский.

Потом экс-глава ЮКОСа рассказал, почему в компании не могло быть хищения выручки и прибыли (то есть почему предпочли обвинить в присвоении баснословных 350 млн. тонн нефти, а не в хищении чего-то более правдоподобного). Из выручки, пояснял Ходорковский, оплачивались абсолютно необходимые вещи: затраты производства, транспортировка, пошлины и сборы. Из прибыли (и тоже очевидным образом) финансировались капвложения, новые активы, велась выплата дивидендов. Кроме того, недостачу выручки или прибыли следствие тоже не установило.

«А теперь представим, что я правда «хитил» нефть, но ведь государство получило с ЮКОСа 40 млрд долларов налогов, за что тогда мы платили налоги? Тогда верните налоги ЮКОСу, и значит, банкротство ЮКОСа незаконно!» - пришел, пожалуй, к единственно возможному выводу Михаил Ходорковский.

Все это присутствующие в зале слушали с интересом, когда-то улыбаясь, что-то записывая. Прокуроры Шохин и Лахтин демонстративно делали равнодушный вид, роясь в бумагах, что-то читая. И только прокурор Ибрагимова всем своим видом демонстрировала несогласие со словами выступающего.

«И кто же это придумал? - вопрошал Ходорковский. - обвинение слеплено за взятку Каримову. Ведь Каримов был вызван в Москву из Башкирии в ноябре 2006 года по рекомендации Сечина..."

Этого прокурор Ибрагимова снести уже не смогла. Она попросила занести в протокол слова Ходорковского о том, что Каримов взял взятку. «Я не утверждаю, я так подумал. Понимаю, что для вас Каримов фигура важная», - ответил Ходорковский. «Михаил Борисович, переходим к обвинительному заключению, и оставим Каримова в покое!» - воскликнул судья.

Но Ходорковский к явному неудовольствию прокурора Ибрагимовой продолжил: «Генпроурор и суды были обмануты господином Каримовым. Сначала власть требует с ЮКОСа дополнительные налоги за проданную нефть в 2004 году, потом утверждают, что ЮКОС нефть не продавал, а она похищена. А теперь в Страсбурге иски о незаконном банкротстве ЮКОСа. Появляется вопрос, зачем все это в таком виде предъявлено суду? Зачем сокрытие доказательств, давление на свидетелей? Следователи даже не сумели сформулировать нужные ложные показания».

Очередь говорить дошла до Лебедева. «Надеюсь, что подставные прокуроры не будут меня прерывать», - начал Лебедев, но председательствующий тут же попросил его воздержаться от таких высказываний в суде. «Вы, ваша честь, ни разу не прервали прокурора Лахтина, у которого слово "подставной" звучало на каждой странице, а нас прерываете», - парировал Лебедев.

Платон Лебедев заявил, что ни одному вменяемому человеку не понять такого обвинения и засыпал прокуроров обличительными вопросами: «Как способом хищения могут быть бездокументарные именные акции? С 5 мая 1997 года по апрель 1998 года, написано в обвинении, я возглавлял «Роспром», как это может быть? Каким волшебным образом я мог причинить ущерб миноритарным акционерам «Томскнефти», как говорит следствие? С какого потолка, и на какой волшебной бирже следствие взяло рыночные цены акций «Томснефти?» Пусть обвинение разъяснит мне свои недобросовестные "фирменные" приемы».

Узнав от адвокатов об УДО Бахминой, Ходорковский показал поднятые вверх большие пальцы кулаков - «Здорово!» потом сказал : «Счастлив!». Подумав, еще добавил: «Я все равно чувствую на себе моральную ответственность за судьбу этой женщины». Как отметила адвокат Терехова, «мы понимаем, что она оказалась заложницей всей ситуации».

После перерыва защита, преодолев сопротивление прокурора Лахтина, получила право на высказывание своей позиции. Адвокат Клювгант заявил, что обвинение опровергается даже фактами, содержащимися в самом обвинении: «В деле нет факта недостачи нефти – и говорится, что нефть доставлена конечным потребителям, значит, Ходорковскому и Лебедеву вменяют хищение нефти, которого никогда не было. Налицо злоупотребление полномочиями органов следствия. Это расправа над Ходорковским и Лебедевым из-за их положения и взглядов».

Окончание рабочего дня стороны истратили на решение вопроса о том, как работать дальше, и какой порядок исследования доказательств определить. Платон Лебедев предложил разбить дело на несколько частей и рассматривать доказательства по разным составам отдельно. Адвокат Елена Липцер пояснила, «что нельзя одновременно рассматривать доказательства и по хищению, и по легализации. Легализовать можно только то, что, как установлено уже судом, похищено. Мы думаем, что обвинение будет представлять все доказательства в куче. А надо бы сначала по статье 160 все рассмотреть, потом все, что касается 174 статьи».

В четверг к исследованию доказательств приступит обвинение. Прокуроры исследуют материалы уголовного дела, после чего допросят свидетелей и потерпевших. Затем к представлению доказательств приступит защита. Первым даст показания Михаил Ходорковский, потом будут изучаться документы, допрашиваться свидетели и эксперты. Показания Платона Лебедева прозвучат в конце этого этапа слушаний.

Судебное следствие продолжится в четверг в 11.00. Ожидается, что защита вновь заявит отвод «необъективным, небеспристрастным» прокурорам.