RFI, Елена Серветтаз, 11.06.2013 (На сайте RFI доступна аудиозапись интервью с Павлом Ходорковским).

RFI : Насколько продуктивны встречи с европейскими парламентариями в рамках семинаров по политзаключенным в России?

Павел Ходорковский: Я рад, что группа ALDE организовала эти слушания, которые были посвящены как раз проблеме политических заключенных в России. За последние несколько лет, особенно после прихода Владимира Путина на третий президентский срок, эти проблемы усугубились, и количество политических заключенных в России превышает все мыслимые пределы, приближаясь к тому уровню, который существовал во времена СССР.

RFI : Вообще интересное совпадение, в эти дни начинается процесс по «Болотному делу», Михаилу Ходорковскому в июне исполняется 50 лет, и десять из них ваш отец провел в тюрьме. Мария Алехина отметила свое 25-летие в колонии. Обо всем этом говорят в Брюсселе.

Павел Ходорковский: Я рассматриваю мероприятия, такие, как сегодняшняя конференция, прежде всего, как возможность донести информацию, фактическую и эмоциональную, до людей, которые принимают решения или влияют на процесс принятия решений. Я говорю о членах Европарламента и о тех, кто работает с ними здесь в Брюсселе.

Я считаю, что возможность получить информацию из первых рук увеличит вероятность того, что знание о том, что происходит во многих странах мира, к сожалению, не только в России, повлияет на приоритетность этих вопросов во время принятия решений.

Почему я считаю, что такие брифинги могут повлиять на принятие конкретных решений или законов? Потому, что на сегодняшний день уже, как минимум, 47 депутатов официально высказались о том, что они наложат вето на процесс упрощения визового режима, если этот процесс не будет вестись одновременно с принятием аналога закона Магнитского в США.

Это очень хороший индикатор движения в правильном направлении. Это хороший способ принятия не санкций против страны в целом, а принятия конкретных мер, которые продемонстрируют всему чиновничьему классу России, что нарушения прав человека и участие в коррупционных сделках не остается безнаказанным, даже если на территории России верховенство закона отсутствует.

RFI: Как вы будете поздравлять отца с юбилеем?

Павел Ходорковский: Моей семье повезло, у нас назначено свидание на следующий день после дня рождения отца. У моих братьев, у сестры и у жены моего отца будет возможность поздравить его сразу после 26-го. Мы с женой и дочкой собираемся отправить ему самодельную открытку ко дню рождения, и, как мы делали уже до этого, предлагаем его друзьям из России и из-за границы собрать несколько открыток в одну посылку. Это занимает некоторое время, но эти открытки доходят.

RFI: Как вы общаетесь? По почте?

Павел Ходорковский: Да, мы переписываемся, а также у нас есть возможность поговорить по телефону, где-то 5-10 минут, раз в две-три недели.

RFI: Насколько реально родственникам заключенных получать достоверную информацию, насколько заключенные могут передавать её? Я понимаю, конечно, что случай с Михаилом Ходорковским особый, но, может быть, вы что-то знаете о ситуации в целом, о других случаях?

Павел Ходорковский: Давление было всегда: и в читинской тюрьме, до этого – и в московских тюрьмах. Конечно, всегда есть опасность того, что любая более-менее ценная информация будет использована против человека, который сидит в тюрьме. Но я могу сказать, что по прошествии десяти лет, мы с отцом говорим по телефону практически обо всем. Просто потому, что десять лет – настолько длительный срок, что за это время трудно сделать с человеком что-то еще, что-то у него отобрать, как-то использовать те крохи информации, которые мы друг другу сообщаем, чтобы усугубить его положение в тюрьме.

Слишком много было сделано для того, чтобы не дать ему увидеть, как выросли его младшие дети, не дать заняться той деятельностью, благотворительной и общественной, которой он начал заниматься до ареста. Деятельности, которая, несомненно, принесла бы куда большую пользу нашей стране, чем его десятилетнее содержание в тюрьме, где он производит пластиковые папки, которые потом продаются в магазинах канцтоваров в Москве. Что-то ещё сделать довольно трудно.

RFI: Ваш отец в и в России, и в Евросоюзе стал символом борьбы за собственное достоинство. Об этом постоянно говорят не только журналисты, но и политики. Но никто из них не рискует предположить, когда Михаил Ходорковский выйдет на свободу…

Павел Ходорковский: Наша семья ожидает октября следующего года, октября 2014. Однако уже не раз наши ожидания не оправдались. Я осознаю, что возможно третье дело и давление на судебную систему для того, чтобы оставить моего отца под стражей и дальше, после октября 2014 года.

На что я надеюсь? Прежде всего, на то, что наша страна сильно эволюционировала за последние несколько лет, особенно в плане развития гражданского общества с 2011 года. То, что мы видели за последние полтора-два года, в 2009 или 2010 году казалось просто нереальным. Мне кажется, что возможностей запугивать оппозиционеров и простых граждан остается все меньше.

Социальный контракт перестает действовать, Путин утомил всех как единоличный лидер, и общество уже не готово в среднесрочной перспективе терпеть продолжающиеся нарушения прав человека. Что бы ни делали Следственный комитет, московские суды и прочие, они не смогут остановить процесс возврата России в нормальное состояние – нормально развивающегося государства.

Конечно, хотелось бы верить, что в октябре 2014 года мы увидим отца на свободе. Как вы знаете, Верховный суд недавно объявил о назначении слушания на 6 августа этого года, на котором будет пересмотрено решение о применении нового закона о максимальном сроке содержания под стражей. Это, может быть, повлечет за собой некоторое снижение строка, как это уже происходило в декабре прошлого года.

RFI: То, что произошло с Сергеем Гуриевым является индикатором того, что «октябрь 2014» для Михаила Ходорковского может быть отложен еще на несколько лет?

Павел Ходорковский: Возможно, то давление, которое оказывается в России на экспертное сообщество в целом и на Сергея Гуриева в частности, является индикатором того, что против моего отца готовится третье дело. Предположения о том, что отец пытался каким-то образом повлиять на экспертов – абсурдны. Это профессионалы, известные не только в России, но и за рубежом.

По просьбе Совета по правам человека при Президенте РФ они дали свое экспертное заключение. На мой взгляд, ключевой вопрос здесь заключается в том, что этот отчет лег в основу многих общественно-политических дискуссий, в которых заключения этой группы экспертов были использованы для иллюстрации того, как далеко зашла деградация юридической системы в России.

Иными словами, заключения этого отчета не понравились властям. Соответственно, в российской традиции, давлением на них пытаются доказать что на их заключения кто-то повлиял, чтобы попытаться таким образом заставить их от них отказаться. Я надеюсь, что этого не произойдет.

RFI: Последний вопрос, много говорят о том, чем намеревается заняться ваш отец, когда выйдет на свободу. Обсуждали ли вы это?

Павел Ходорковский: Мы не часто поднимаем эту тему, предпочитая не загадывать будущее, пока оно не станет настоящим. Тем не менее, я думаю, что мой отец, проведя десять лет в тюрьме, не согласившись ни на какие сделки с властью, не видит себя политическим эмигрантом. Он неоднократно говорил мне это, и я думаю, что он предпримет все возможное для того, чтобы остаться в России и быть полезным в своей стране. Я, со своей стороны, считаю, что это может создать угрозу его безопасности. Мне бы хотелось, чтобы, по крайней мере, при нынешней российской власти, он не ставил себя под угрозу, оставаясь в России. Впрочем, на этот счет наши мнения сильно расходятся.