Свидетель Алексей Гаранов ответил на вопросы журналистов

Из тех вопросов, которые задавала прокуратура, мне показалось, что они хотят опорочить данные генеральные соглашения, которые лежали в основе тех сделок, которые заключались между добывающими организациями и нефтяной компанией ЮКОС. На мой взгляд, если объективно на это смотреть, это бесперспективно, поскольку каждое генеральное соглашение, которое было заключено нефтяной компанией ЮКОС со своими добывающими организациями, прошло проверку по арбитражной судебной системе Российской Федерации. Говорить о том, что у этих договоров есть правовые пороки, тоже нет никаких оснований. Та же прокуратура РФ, в лице региональных прокуратур, уже пыталась это сделать, и это ей не удалось, суд отказал.

Алексей, сторона обвинения настаивает на том, что есть некие противоречия в том, что «Юганскнефтегаз», «Томскнефть» и «Самаранефтегаз» были, с одной стороны, самостоятельными юридическими единицами, а с другой стороны, входили в структуру вертикально интегрированной компании ЮКОС. Вот вы как юрист объясните, есть в этом какое-то противоречие.

Противоречие чему? Закону, нет. Это абсолютно нормальная практика. Для этого и писались законы. Законы и об акционерных обществах, и об обществах с ограниченной ответственностью. Собственно, и Гражданский кодекс. Все эти законы написаны под создание соответствующих структур, можно их называть вертикально-интегрированными компаниями, которые подчинены одному общему интересу, одной общей цели – получение дохода, получение выгоды. Получать её можно при условии оптимизации тех же расходов.

По поводу обвинения в хищении нефти, вы говорили, что не слышали об этом. Наверняка знаете в чём обвиняются Михаил Ходорковский и Платон Лебедев. Это вообще теоретически было возможно украсть в таком объёме нефть у своей же компании?

На мой взгляд, если коротко и лаконично, то это, конечно, было невозможно ни технологически, ни юридически сделать. Те экономические показатели, которые присутствуют в консолидированной отчётности, о которой также здесь упоминалось, говорят о том, что велась реальная хозяйственная деятельность, то есть поступала реальная выручка за тот продукт, который добывали. Если это нефть, то нефть, если это какой-то нефтепродукт, значит за реализацию нефтепродукта. Это видно и по счетам и по движению счетов.

Прокурор Лахтин неоднократно и до вас, и сегодня упоминал о том, что свидетель не знает механизма хищения нефти. Сторона обвинения в целом говорит о том, что по заниженным ценам покупалась нефть, по очень сильно заниженным по сравнению с западно-европейскими и это вроде как равносильно хищению.

Я попытался выяснить у государственного обвинителя Лахтина, в чём состоит механизм, он на этот вопрос не ответил. Не потому, что это процессуальных ход какой-то, у меня такое ощущение, что у них у самих сомнения по поводу этого механизма, потому что правда проста: есть статья 160 «Присвоение или растрата» и есть некий никому не известный механизм. Я лично не могу придумать этот механизм, даже включив свою фантазию.

Ваш комментарий по поводу фразы прокурора Лахтина, который сказал, что помимо Алексаняна в числе организованной преступной группы упоминаются ещё и неустановленные лица, которые входили в её состав.

Это похоже на некое давление на свидетеля, потому что потом последовали вопросы относительно того, влиял ли как-то лично я на принятие решений в данных организациях.

С какими вы вообще ощущениями вышли после допроса прокурора?

Ощущения, честно говоря, тяжёлые. Мне лично печально смотреть на подобного рода потуги, которые для людей понимающих суть и финансово-хозяйственной деятельности, и экономической деятельности, и правовые аспекты этой деятельности… Совершенно понятно, что данная позиция крайне сомнительна. Если даже отталкиваться от понятия «хищение». Хищение - это безвозмездное изъятие либо обращение в пользу третьих лиц. Вот что нужно доказывать прокуратуре, если они говорят о 160 статье «Растрата или присвоение». Это разновидность хищения. Его, во-первых, по факту не было, а, во-вторых, это загадочное слово механизм, непонятно никому. И у меня есть подозрение, что оно непонятно самому обвинению на сегодняшний день, хотя наверняка у них какие-то фантазии на этот счёт есть. На мой взгляд, эти фантазии не имеют ничего общего с правом.