Михаил Делягин рассказал журналистам о своем визите в Хамовнический суд.

_

Ситуация очень простая, меня вызвали, чтобы я удостоверил самые простые вещи: что такое прибыль, что такое себестоимость, что происходит с компанией, если у неё украсть 90 процентов производимой продукции и делать так шесть лет подряд и т.д. Судья Данилкин просто испугался всё это слушать, может быть, он на дачу торопится, хотя вряд ли. Потратить пять часов на то, чтобы отвести одного человека - это круто! Я подозреваю, что он таким образом борется за скрытую безработицу. Ему кто-то когда-то сказал, что в России высокая безработица значит надо заниматься как можно больше бессмысленным делом как можно более долго и тогда за государственный счёт… это такая форма общественных работ. Если бы несколько человек не сидело в тюрьме, то это было бы вполне достойным занятием, по крайней мере, на фоне государства.

Господин Лахтин – он совершенно замечательный, это песня! Он меня отвёл по двум основаниям, естественно, помимо рутинных оскорблений и даже таких фраз, что судья его был вынужден прервать раз шесть, наверное, или семь. Основание первое: что я не могу выступать специалистом по этому делу, потому что я не знаком с ним в деталях, в частности, не знаком с теми вопросами, которые ещё не оглашались в суде, тут же товарищ Лахтин признал, что это невозможно согласно уголовно-процессуальному кодексу. Тем самым он расписался, что любой специалист, который может быть рассмотрен данным судом, должен совершить нарушение как минимум уголовно-процессуального кодекса – вот такую конструкцию он выстроил, и судья её одобрил.

Вторая конструкция заключалась в том, что поскольку я лицо не аффилированное с ЮКОСом, я не могу быть специалистом по данному вопросу. При этом понятно, что если я лицо аффилированное с ЮКОСом, то я зависим от него, по крайней мере, есть подозрения в этом, потому что тут-то я точно не могу быть специалистом.

Таким образом, товарищ Лахтин построил, а судья Данилкин одобрил две конструкции, которые теоретически исключают возможность привлечения специалистов, каким бы то ни было судебным процессом вообще теоретически. Остаётся только радоваться, что у нас не прецедентное право.

А по поводу Вашей предвзятости?

Там действительно было много приятных цитат, залу они все очень понравились. Во-первых, эта предвзятость была сформирована господином Лахтиным лично процентов на 80. Во-вторых, если говорить о какой-то зависимости на основании этих цитат, вообще-то все эти цитаты касались только стороны обвинения и ни одна - стороны защиты. Можно говорить о моей зависимости, причём психоэмоциональной от стороны обвинения, да, я признаю это. Когда товарищ Лахтин открывает рот, я начинаю слушать, я жалею, что я не психиатр, тогда бы я ещё получил профессиональное наслаждение, а так я получаю наслаждение только эстетическое.

Далее. Цитировались статьи, где действительно высказывались оценки и мнения, но они касались вопросов, по которым (и об этом адвокаты сообщили) меня не вызывают. Они касались уровня компетентности стороны обвинения, поведения стороны обвинения, характера обвинения, которое выдвигается обвинением и поведения судьи. Ни по одному из этих вопросов я отвечать не должен. Я должен отвечать на вопросы очень простые. Позиция Лахтина сводится к тому, если перевести на бытовой язык, что судебный медицинский эксперт не может изучать труп на том основании, что он не является близким знакомым покойного. Все вертикально-интегрированные компании устроены по общим принципам, вопросы касались максимум этих общих принципов. Если я не знаком с ЮКОСом, ну, я как бы не знаком с покойным и получается судмедэксперт не может лично освидетельствовать труп, если он лично не был знаком, причём знаком очень близко, и даже находился в состоянии зависимости от него. Это специфическая прокурорская логика, я могу сказать единственно, что в хищениях и рытье тоннелей от Лондона до Калькутты, меня никто из них не обвинял.

Будете ещё приходить просто в качестве зрителя?

Буду. У меня такое ощущение, что Лахтин как-то халатно отнесся к своим обязанностям, было не так много оскорблений, всего два или три раза употребил конструкцию, которая не имеет логического смысла, причём один раз он сам исправился. Ну, с человеком происходит, что-то неладное, я думаю, что он исправится.

Михаил Геннадьевич, я понимаю, что это долгая история, но если коротко, что, же произойдёт с компанией, у которой похитят 90% всей продукции?

Вы знаете продукция и деньги это как кровь в организме человека. Вот представьте себе, что из человека выкачали 90 процентов крови, собственно говоря, это много, 20 процентов вполне достаточно для летального исхода. Такая компания не просуществует даже года, точнее даже шести месяцев. Ну, конечно, можно рассматривать возможности кредитов, возможности государственной поддержи и т.д., но при таком ущербе никакая поддержка, никакие кредиты не помогут, тем более что никто не даст кредит, у нас мало самоубийц в экономике. Это азбука. Представить себе, что сторона обвинения состоит из людей из настолько альтернативно одарённых, что они не понимают этого... На самом деле вызов был излишен, эти вопросы можно было задать любому присутствующему в зале, хоть судебному приставу, и он дал бы на них нормальный грамотный ответ, люди 20 лет в рыночной экономике уже живут. Если судебного пристава спросить: «Дорогой товарищ, скажи под присягой, под ответственностью, как ты думаешь, что будет с предприятием, у которого украли 90 процентов продукции?» Он скажет, что не будет этого предприятия, причём не будет сразу и никаких инвестиций не будет. Так что в определённой степени это естественно был излишний вызов.