ЗАЯВЛЕНИЕ
об отводе государственных обвинителей Ибрагимовой Г.Б.,
Ковалихиной В.М., Лахтина В.А., Шохина Д.Э.

Отвод является институтом уголовно-процессуального права, одним из средств обеспечения эффективного осуществления назначения уголовного судопроизводства.

В ходе судебных заседаний стороной защиты уже заявлялись отводы государственным обвинителям. Оценивая их позицию на сегодняшний день в целом, защита считает, что она (позиция) подтверждает как обоснованность ранее заявленных, так и дает дополнительные основания для нового отвода.

Как следует из постановления Конституционного Суда РФ от 29 июня 2004г. № 13-П, прокурор, поддерживая обвинение от имени государства по уголовному делу, должен подчиняться предусмотренному УПК РФ порядку уголовного судопроизводства ч.2 ст. 1, следуя назначению и принципам уголовного судопроизводства, закрепленным кодексом. Он обязан всеми имеющимися в его распоряжении средствами обеспечить охрану прав и свобод человека и гражданина (ст.11), исходить в своей профессиональной деятельности из презумпции невиновности (ст. 14), обеспечивать обвиняемому право на защиту (ст. 16), в силу которых обвинение может быть признано обоснованным только при условии, что все противостоящие ему обстоятельства дела объективно исследованы и опровергнуты стороной обвинения. Каких-либо положений, допускающих освобождение прокурора от выполнения этих обязанностей УПК РФ не содержит.

Фактически деятельность государственных обвинителей в ходе всего судебного процесса представляет собой полную противоположность приведенной правовой позиции Конституционного Суда РФ.

Безусловным подтверждением заинтересованности гособвинителей в исходе дела является противоречащее выше указанной общеобязательной правовой позиции Конституционного Суда РФ противоправное заявление противоправного ходатайства о продлении срока содержания под стражей Ходорковского М.Б. и Лебедева П.Л., оглашенное в судебном заседании 12 августа 2009г.

Правовой анализ этого действа был дан М.Б. Ходорковским, П.Л. Лебедевым и их защитой в возражениях в связи с указанным ходатайством. Помимо своего непосредственного предназначения, эти возражения, приобщенные к материалам дела, мы просим рассматривать и как существенную часть обоснования настоящего отвода.

Попытки обосновать указанное ходатайство ссылками на Конституцию РФ и Конвенцию о защите прав и основных свобод являются сколь циничными, столь и ущербными с точки зрения права. Государственные обвинители пытались, например, «обосновать» свое ходатайство ссылкой на ч. 3 ст. 55 Конституции РФ. Но именно эта норма содержит исчерпывающий перечень обстоятельств, позволяющих ограничить право гражданина на свободу и личную неприкосновенность.

Разъясняя порядок и основания применения и продления срока содержания обвиняемого под стражей Конституционный Суд РФ в своем постановлении 22 марта 2005 г. №4-П, в том числе, по жалобе Лебедева П.Л. указал следующее:

«Меры пресечения, в том числе заключение под стражу, могут применяться лишь при наличии оснований, соответствующих указанным в статье 55 (часть 3) Конституции Российской Федерации целям; только в этом случае их применение будет отвечать конституционному смыслу данного вида мер уголовно-процессуального принуждения, в связи с чем орган дознания, следователь, прокурор и суд, принимая решение об избрании меры пресечения, о ее отмене или изменении, а также о продлении срока содержания под стражей, в каждом случае должны обосновывать соответствие этого решения конституционно оправданным целям».

Аналогичная правовая позиция выражена и в определении Конституционного Суда РФ от 23 июня 2000 года №175-О.

Попытка подвести под эти обстоятельства так называемые интересы так называемых потерпевших не выдерживает критики хотя бы потому, что изменение меры пресечения на любую, не связанную с содержанием под стражей, защите этих якобы нарушенных интересов на данной стадии рассмотрения уголовного дела повредить не может по определению.

В решение Европейского Суда по правам человека по делу «Линд против России» от 6 декабря 2007 года (жалоба №25664/05), Европейский Суд указал следующее:

«… при решении вопроса о том, должен ли человек содержаться в заключении или освобожден, власти должны были руководствоваться Статьей 5 ч.3 и рассмотреть альтернативные меры по явке в суд. … В данном деле власти ни разу не рассматривали возможности обеспечить явку заявителя в суд с использованием более мягкой меры пресечения, несмотря на то, что адвокаты просили освободить заявителя под залог, представляя местным судам персональные гарантии правозащитника».

Таким образом, очередное ходатайство о продлении срока содержания под стражей наших подзащитных является еще одним доказательством их заинтересованности в исходе дела.

В ходе каждого из состоявшихся судебных заседаний все государственные обвинители совместно и каждый из них в отдельности дал немало поводов и оснований для заявления им отвода. Чего, например, стоит «чистосердечное признание» одного из гособвинителей, молчаливо одобренное всеми остальными: «Лебедев, бесполезно сопротивляться. Все, что мы задумали мы сделаем». Это ли откровение прокурора не является неоспоримым свидетельством заведомой заинтересованности гособвинителей в исходе дела?

27 апреля 2009г. сторона обвинения приступила к так называемому представлению так называемых доказательств путем оглашения документов, содержащихся в материалах дела. При этом все гособвинители действуют как организованная группа лиц, по заранее подготовленному плану, с четким распределением функций. Деятельность этой группы имеет ясную для стороны защиты цель – путем фактически постоянных искажений, замалчивания важных частей оглашаемых документов, т.е. путем систематической их фальсификации оказать противоправное воздействие на суд в интересах достижения поставленной задачи – обвинения Ходорковского М.Б. и Лебедева П.Л. любой ценой в преступлениях, которые они не совершали.

Данное обстоятельство подтверждается уже не один раз приводившимися в заявленных стороной защиты отводах отдельным членам этой организованной группы фактами о наличии у них как личной, так и корпоративной заинтересованности в заведомо неправосудном обвинительном исходе данного уголовного дела.

Не поддающиеся подсчету подтверждения тому содержатся в протоколах каждого из судебных заседаний, являющихся официальными процессуальными документами уголовного судопроизводства, имеющими существенное доказательственное значение (ст. 259 УПК РФ).

Наиболее часто применяемыми способами умышленного искажения или сокрытия от суда информации об оглашаемых документах, которые гособвинители представляют как свои доказательства, т.е. их фальсификации являются следующие.

1. Заведомо умышленное частичное оглашение, т.е. представление произвольно выбранных фрагментов документов, что не позволяет составить достоверное представление об их подлинном содержании.

Так, гособвинителями не оглашен полностью ни один договор между коммерческими организациями, при этом всякий раз опускаются большинство из существенных условий этих договоров, в том числе применимая к этим договорам юрисдикция.

В то же время, в соответствии с нормой ч. 1 ст. 432 ГК РФ отсутствие в договоре его существенных условий означает, что он не может считаться заключенным. Кроме того в силу ст. 431 ГК РФ «при толковании условий договора судом принимается во внимание буквальное значение содержащихся в нем слов и выражений».

Таким образом, частичное оглашение гособвинителями договоров не позволяет суду удостоверится в том, что они заключены на законных основаниях, а умолчание или, что так же является систематическим, искажение, вплоть до прямо противоположного, содержащихся в договорах слов и выражений, как и цифровых показателей, лишает суд законной возможности адекватно оценить содержание и доказательственное значение подобным образом в кавычках «исследованных» доказательств (см., например, протоколы судебных заседаний от 08, 19, 23, 25, 30 июня, 03, 08, 13, 27, 28 июля, 03, 04, августа 2009г. и др.). Из имеющихся в этих протоколах замечаниях защиты видно, что от суда скрываются такие существенные условия договоров, как арбитражные оговорки, применимое право, условия ответственности сторон и тому подобное.

Исследовать – означает подвергнуть изучению (Малый толковый словарь русского языка. М., 1990, с. 188). В свою очередь, изучить – означает познать, понять (там же с. 179). Для достижения указанных целей явно недостаточно ограничиться оглашением, тем более столь ущербным. Совершенно необходимо именно исследовать, т.е. понять, познать представляемое стороной доказательство. Весьма важно при этом выяснить источник исследуемого доказательства, который, в свою очередь, также должен быть проверяем.

Именно и только такое понимание исследования доказательств является необходимым условием формирования у суда собственного внутреннего убеждения по вопросам, подлежащим разрешению. Приговор суда может быть основан лишь на тех доказательствах, которые были исследованы, а не просто оглашены в судебном заседании (ст. 240 УПК РФ).

Таким образом, фактически происходит некое не предусмотренное УПК РФ действо, которое можно охарактеризовать как частичное ознакомление участников уголовного судопроизводства с фрагментами, чаще всего искаженными, материалов уголовного дела, но не исследование доказательств.

2. Другим способом фальсификации доказательств, свидетельствующим о наличии заинтересованности гособвинителей в исходе дела, является абсолютно недостоверное оглашение финансовых и бухгалтерских документов. Учитывая, что обвинение по делу предъявлено по статьям раздела VIII Уголовного Кодекса РФ «Преступления в сфере экономики», значение указанных документов является принципиально важным.

В данном случае причиной подобных фальсификаций в первую очередь является некомпетентность гособвинителей в вопросах финансовых отношений и бухгалтерского учета. Однако, в соответствии с нормами гл. 9 УПК РФ «Обстоятельства, исключающие участие в уголовном судопроизводстве» некомпетентность названа среди таких обстоятельств, что так же должно быть учтено уважаемым судом при рассмотрении данного заявления об отводе.

Одним из непременных условий эффективной реализации назначения уголовного судопроизводства (ст. 6 УПК РФ) является объективность, беспристрастность и компетентность таких важных его участников, как государственные обвинители.

В целях исключения субъективного, предвзятого подхода с их стороны к разрешению дела законодатель перечисляет в гл. 9 УПК РФ обстоятельства, которые могут свидетельствовать о наличии оснований для отвода и, следовательно, о невозможности участия конкретных лиц, представляющих государственное обвинение, в производстве по делу. Подчеркнем при этом, что нормы ст. 62 УПК РФ устанавливают, что основания для отвода, предусмотренные гл 9 УПК РФ в целом, в т.ч. некомпетентность, относятся ко всем участникам уголовного судопроизводства, в т.ч. и государственным обвинителям.

Таким образом, с одной стороны, законодатель не ограничивает основания для их отвода только и исключительно прямой, косвенной и иной заинтересованностью в исходе дела, а, с другой, - законодатель не указывает ни формально определенных признаков такой заинтересованности, ни возможных ее проявлений.

В качестве еще одного аргумента приведем точку зрения, содержащуюся в комментарии к ст. 61 УПК РФ: «При этом (при выявлении наличия оснований для отвода, предусмотренных гл. 9 УПК РФ) не требуется обязательного установления каких-либо доказательств, свидетельствующих о реальном проявлении тем или иным участником процесса заинтересованности в исходе дела или о его намерении необъективно разрешить дело – достаточно уже того, что есть основания полагать возможным проявление его необъективности». (Уголовно-процессуальный кодекс РФ. Комментарий. Под общей редакцией Председателя Верховного Суда РФ В.М. Лебедева. М., Спарк, 2004, с. 148).
Добавим от себя, что некомпетентность не в состоянии породить объективность.

3. Общепризнанным и закрепленным законодательно (ч. 1 ст. 49 Конституции РФ) является постулат о том, что прокурор приходит в процесс с целью отыскания истины по делу, которая может быть выявлена исключительно на основе добросовестного исследования всех имеющихся доказательств, в т.ч. материалов дела, собранных в ходе предварительного следствия. При этом закон и присяга прокурора требуют объективного и критического подхода гособвинителей к таким материалам. Именно с этой целью они их исследуют в ходе судебного следствия, допрашивают уже допрошенных ранее свидетелей. В этой связи вопрос о виновности не предвзятый гособвинитель окончательно разрешает для себя самого только по окончании судебного следствия, в результате которого и происходит доказывание виновности или невиновности по правилам глав 10 и 11 УПК РФ.

Не заинтересованные (в смысле ст. 61 УПК РФ) в исходе дела, т.е. объективные и добросовестные государственные обвинители по своей инициативе призваны заявлять о недопустимости имеющихся в материалах дела доказательств, полученных с нарушением федерального закона (ч. 2 ст. 50 Конституции РФ) или хотя бы не оглашать таковые в судебном процессе.

Наши же «герои» действуют с точностью до наоборот. Достаточно вспомнить о многочисленных оглашенных ими протоколах обысков (выемок), проведенных в банках, адвокатских и аудиторских образованиях без судебных решений, а так же документов, полученных в результате этих противозаконных процессуальных действий следствия.

Очередной пример тому был дан в судебном заседании 12 августа с.г. Один из государственных обвинителей в своих потугах опровергнуть замечания защиты о незаконности запроса об истребовании из адвокатского образования документов, составляющих адвокатскую тайну, вспомнил, как часто бывает, не кстати, решение Конституционного Суда РФ, принятое в 2005г., т.е. позже, чем упомянутый запрос.

Во-первых, подобный подход не соответствует предназначению решений Конституционного Суда РФ, конституционно-правовые толкования норм закона которыми имеют значение для правоприменительной практики на весь период после принятия Конституции РФ. Во-вторых, - государственные обвинители, постоянно заявляющие о своей верности УПК РФ, в данном случае предпочли забыть о рассматриваемых в правовом единстве нормах п. 8 ч. 1 ст. 447 и ч. 1 ст. 450 УПК РФ, действующих первая с 04 июля 2003г., а вторая с 24 июля 2002г., т.е. до направления незаконного запроса, об обязательности судебного порядка санкционирования производства следственных и иных процессуальных действий в отношении адвокатов.

4. Однако и эти вопиющие факты не исчерпывают признаков заведомой противоправности при представлении доказательств, что дополнительно подтверждает наличие заинтересованности государственных обвинителей в исходе дела. Здесь, среди прочего, уместно напомнить о зафиксированных в протоколах судебных заседаний частично оглашенных заключений экспертов, когда суду и участникам процесса представлялись только их выводы, да и то не все. Ну как можно при оглашении результатов комплексной экспертизы оглашать выводы только одного из экспертов, скрывая от суда выводы другого?! При этом в данном случае для сомнений в компетентности гособвинителей, в смысле их знания положений ст. 201 УПК РФ, оснований не имеется. Следовательно, указанные деяния совершаются гособвинителями сознательно в целях реализации их очевидной заинтересованности в исходе дела. Такие факты имели место, например, 07 июля с.г. при оглашении результатов экспертиз в т. 97 на л.д. 109-151, в т. 98 на л.д. 4-156.

Продолжать напоминание фактов и примеров фальсификации гособвинителями оглашаемых документов можно было бы еще и еще. Однако мы с уважением относимся к Вам, Ваша честь, кто все это слышал и видел от начала и до сегодняшнего дня. Даже у Вас вызывали вполне понятную реакцию попытки гособвинителей объяснить необъяснимое, как, например, отсутствие подписи переводчика или оглашение приобщенных к материалам дела незаверенных копий документов, или вынужденное признание гособвинителей в том, что заявленный в качестве доказательства документ «частично нечитаем», или оглашение вместо текста документа его вольного изложения, зачитываемого по шпаргалке, которая доказательством признана быть не может, и т.д. и т.п.

Все это издевательство над законом, называемое гособвинителями представлением доказательств, подтверждает только одно: «говорящие» или точнее «читающие головы», исполняющие заданную им другими карательную функцию, не имеют права называться государственными обвинителями, выступающими от имени Российской Федерации, как правового государства.

Данное обстоятельство очевидно для многих, кто наблюдал это лично в судебном процессе и сделал свои впечатления достоянием общественности. Анализ СМИ показывает, что, кроме негативных, другие оценки того, что делают гособвинители Ибрагимова, Ковалихина, Лахтин и Шохин, отсутствуют (перечисляем их в алфавитном порядке, т.к. иная «иерархия» не приемлема в силу их одинаковой степени соучастия и заинтересованности в исходе дела). Подтверждение этого тезиса суд без труда может обнаружить, например, в публикациях «Новой газеты» за 13 июля, 03 и 10 августа с.г. (прилагаются), а так же в откликах посетителей сайта пресс-центра Ходорковского и Лебедева.

Деятельность гособвинителей изначально носила и носит противоправный характер. Только удовлетворение настоящего заявления об их отводе позволило бы прекратить дискредитацию Государственного обвинения, как правового института, и правосудия, как такового.

Учитывая изложенное выше, руководствуясь нормами гл. 9 УПК РФ, просим рассмотреть и удовлетворить заявленный отвод.

Адвокаты:

14 августа 2009г.