В Хамовнический районный суд города Москвы
от защиты Ходорковского М.Б. и Лебедева П.Л.

ХОДАТАЙСТВО
повторное
(о признании доказательства недопустимым
и исключении его из числа доказательств)

16.07.2010 защитой было заявлено ходатайство о признании недопустимым доказательством заключения эксперта № 2601-12/2000 от 26.12.2000, содержащегося в томе 15 л.д. 75-174.

Согласно ст. 121 УПК РФ ходатайство подлежит рассмотрению и разрешению непосредственно после его заявления, а в случае, если немедленное принятие решения невозможно, – в срок не позднее 3-х суток с момента заявления.

Вопреки указанной норме, суд, формально рассмотрев заявленное ходатайство 23.07.2010, фактически уклонился от вынесения решения по существу, указав, что даст оценку оспариваемому документу только при принятии окончательного решения по делу.

С учетом этого, нормы, закрепленной в ч. 2 ст. 120 УПК РФ, защита повторно просит исключить указанное заключение экспертов из числа доказательств.

Дополнительно к уже приведенным доводам, в связи с заявленными стороной обвинения возражениями на данное ходатайство (далее – Возражения), защита обращает внимание на то, что большинство приведённых государственным обвинением доводов являются ничем иным, как умышленным введением суда в заблуждение. Это выразилось в следующем.

1) Как утверждают государственные обвинители:
– «законом не предусмотрено, что следователь был обязан знакомить их (обвиняемых) с постановлением о назначении конкретных экспертов»,
– «жесткая последовательность… действий» по назначению экспертизы и поручению ее выполнения экспертам «уголовно-процессуальным законодательством не прописывается».

Это ложь.

При производстве по уголовному делу применяется уголовно-процессуальный закон, действующий во время производства соответствующего процессуального действия или принятия процессуального решения, если иное не установлено УПК РФ (ст. 4 УПК РФ).

Действовавшим на момент назначения данной экспертизы Уголовно-процессуальным кодексом РСФСР было предусмотрено две формы ее проведения – в экспертном учреждении (ст. 187 УПК РСФСР) и вне его (ст. 189 УПК РСФСР).

Из текста постановления от 02.10.2000 следует, что следователь Шумилов постановил назначить экспертизу «вне экспертного учреждения».

В этом случае, согласно ст. 184 УПК РСФСР, в постановлении указываются основания для назначения экспертизы, фамилия эксперта, вопросы, поставленные перед экспертом, и материалы, предоставляемые в распоряжение эксперта.

При этом следователь обязан ознакомить обвиняемого с постановлением о назначении экспертизы и разъяснить его права, установленные ст. 185 УПК РСФСР. Об этом составляется протокол, подписываемый следователем и обвиняемым (ч. 3 ст. 184 УПК РСФСР).

Аналогичные требования содержатся в ч. 1 и 3 ст. 195 УПК РФ.

Ст. 189 УПК РСФСР, регулирующая порядок назначения экспертизы вне экспертного учреждения, указывает, что следователь, после вынесения постановления о назначении экспертизы, вызывает к себе лицо, которому поручается экспертиза, удостоверяется в его личности, специальности и компетентности, устанавливает отношение эксперта к обвиняемому, подозреваемому и потерпевшему, а также проверяет, нет ли оснований к отводу эксперта.

Он вручает эксперту постановление о назначении экспертизы, разъясняет его права и обязанности, предусмотренные статьей 82 УПК РСФСР, и предупреждает его об ответственности за дачу заведомо ложного заключения. О выполнении этих действий следователь делает отметку в постановлении о назначении экспертизы, которая удостоверяется подписью эксперта.

Этим назначение экспертизы вне экспертного учреждения существенно отличается от предусмотренного ст. 187 УПК РСФСР ее назначения в экспертном учреждении, при котором следователь направляет в это учреждение свое постановление и материалы, необходимые для производства экспертизы и конкретного эксперта указывать не должен.

По получении постановления следователя руководитель экспертного учреждения поручает производство экспертизы одному или нескольким сотрудникам данного учреждения. По поручению следователя этот руководитель разъясняет сотрудникам, которым поручено производство экспертизы, права и обязанности эксперта, предусмотренные ст. 82 УПК РСФСР, предупреждает их об ответственности за дачу заведомо ложного заключения по статье 307 УК РФ, о чем отбирает у них подписку, которая вместе с заключением эксперта направляется следователю.

Вопреки указанным выше требованиям ст. 189 УПК РСФСР следователь ни в постановлении от 02.10.2000, ни в постановлении от 18.10.2000 конкретных экспертов, которым поручается экспертиза вне экспертного учреждения, не назначил.

Вместо этого он изобрел незаконную «помесь» между назначением экспертизы в экспертном учреждении и вне его (которой не менее креативные государственные обвинители придумали отсутствующее в УПК РСФСР название – производство экспертизы «во внеэкспертном учреждении»), поручив экспертизу не конкретным экспертам, а некой коммерческой организации – ЗАО «Квинто-Консалтинг», генеральному директору которой 18.10.2000 и вручил два указанных выше постановления.

Третье же постановление от 19.10.2000, которым собственно и были назначены эксперты, в отличии от первых двух, вопреки требованиям ст. 184 УПК РСФСР не содержит ни вопросы, поставленные перед экспертами, ни материалы, предоставляемые в их распоряжение.

Таким образом, следствие не только незаконно не ознакомило обвиняемых с постановлением о назначении конкретных экспертов, оно вообще незаконно назначило указанную экспертизу (все три постановления о ее назначении порочны и юридически ничтожны).

Иными словами – экспертиза была проведена без законного основания.

С учетом изложенного рассуждения прокуроров о том, что:

«в заключении указано, что экспертиза проводится на основании постановления от 2.10.2000. В постановлении от 18.10.2000 содержится лишь один дополнительный вопрос, который включен в заключение, соответственно заключение основывается и на этом постановлении. Постановление от 18.10.2000 вынесено во исполнение постановления о назначении экспертизы от 2.10.2000, в связи с чем в заключении эксперта ссылка на постановление от 18.10.2000 г. являлась необязательной»,
бессодержательны и несостоятельны.

2) Описывая процесс назначения экспертизы, авторы Возражений утверждают:

«организация получила постановление, и предложила следствию работников, как лиц обладающих специальными познаниями для ее производства. После чего следователь, определив, что эти лица обладают специальными познаниями, своим постановлением допустил их к производству экспертизы… Они были назначены после того, как следователь убедился в их компетенции, им были разъяснены права и обязанности, они были предупреждены об ответственности... В заключении указано, что экспертиза начата 3.10.2000. Это был этап работы по назначению экспертизы ЗАО «Квинто-Консалтинг» и определению конкретных специалистов из этой организации. Проведя необходимую подготовительную работу с 3.10.2000 и согласовывая со следователем порядок проведения экспертизы, 18.10.2000 ЗАО «Квинто-Консалтинг» получило постановления вместе с документами. И потом при написании заключения эксперты отразили всю последовательность этой работы, в т.ч. разъяснение им прав как конкретным работникам 19.10.2000, а фактически работа началась 3.10.2000. 19.10.2000 экспертиза проводилась уже не как во внеэкспертном учреждении, а как конкретными сотрудниками ЗАО «Квинто-Консалтинг», которые были определены экспертами».

Во-первых, ни УПК РСФСР, ни УПК РФ не предусматривают возможности такой смешанной формы экспертного исследования, при котором экспертиза сперва более двух недель (до 19.10.2000) проводится «как во внеэкспертном учреждении», а затем – «как конкретными сотрудниками ЗАО «Квинто-Консалтинг», которые были определены экспертами»!? Это очередное «ноу-хау» от прокуроров, дополняющее придуманную ими же экспертизу «во внеэкспертном учреждении».

Во-вторых, как уже было указано выше, вручение «ЗАО «Квинто-Консалтинг»» (точнее ее генеральному директору) постановлений о назначении экспертизы от 02.10.2000 и 18.10.2000, о котором говорят государственные обвинители, незаконно.

При назначении экспертизы вне экспертного учреждения соответствующее постановление должно вручаться конкретным экспертам, которым поручено ее проведение (ст. 189 УПК РСФСР).

Между тем, до 19.10.2000 они даже еще не были назначены.

В-третьих, имеющиеся в деле документы (в том числе и само заключение экспертов) не содержат каких-либо сведений, подтверждающих утверждения прокуроров:

– что ЗАО «Квинто-Консалтинг» предложило следствию работников, как лиц обладающих специальными познаниями;

– что эксперты были назначены после того, как следователь убедился в их компетенции;

– что с 03.10.2000 еще неназначенные эксперты проводили необходимую подготовительную работу и согласовывали со следователем порядок проведения экспертизы.

Сами государственные обвинители участия в 2000 году в этих событиях не принимали и лично знать о них не могли.

Таким образом, и эти их утверждения являются ложью.

3) В Возражениях утверждается, что только «спустя шесть лет после назначения и проведения экспертизы было установлено, что Ходорковский М.Б. и Лебедев П.Л. причастны к совершению присвоения акций дочерних предприятий ВНК, т.е. заключение экспертизы имеет отношение к расследуемому делу в отношении Ходорковского М.Б. и Лебедева П.Л.». Из этого сделан вывод, что «ознакомление Лебедева П.Л. и Ходорковского М.Б. спустя шесть лет после назначения экспертизы является законным и обоснованным».

Это также ложь.

В частности, к материалам настоящего уголовного дела следствием приобщены:
– постановление, вынесенное ст. следователем по особо важным делам Генеральной прокуратуры РФ Каримовым С.К. о привлечении Невзлина в качестве обвиняемого по уголовному делу 18/325501-04 еще 21.01.2004, в котором прямо указано:

«Невзлин… в ноябре-декабре 1998 года, действуя в составе организованной группы в которую входили Бурганов Р.Р., Ходорковский М.Б. и другие неустановленные следствием лица умышленно с корыстной целью обогащения завладел акциями ОАО «Томскнефть» и ОАО «Ачинский НПЗ», принадлежащими ОАО «Восточная нефтяная компания»… Для чего под руководством Невзлина и Ходорковского, Бургановым и неустановленными следствием лицами, с целью сокрытия противоправности и безвозмездности завладения акциями… оформлены договоры мены…» (т. 28 л.д. 79),

– постановление первого заместителя Генерального прокурора РФ Бирюкова Ю.С. об изъятии и передаче уголовного дела от 04.02.2004, в котором также указано:

«в… производстве управления по расследованию особо важных дел Генеральной прокуратуры… находится уголовное дело № 325501. В ходе предварительного следствия обвинение в совершении преступления, предусмотренного ч. 4 ст. 160 УК РФ предъявлено Невзлину Л.Б., который, являясь членом Совета директоров ОАО НК «ЮКОС» и первым заместителем Председателя Правления ООО «ЮКОС-Москва», в ноябре-декабре 1998 г., действуя в составе организованной группы, в которую также входили Бурганов Р.Р., Ходорковский М.Б. и другие неустановленные следствием лица, умышленно с целью обогащения завладел акциями ОАО «Томскнефть ВНК» и ОАО «Ачинский нефтеперерабатывающий завод ВНК», принадлежащими ОАО «ВНК». Во исполнение преступного замысла, Бургановым Р.Р. и другими неустановленными лицами, руководимыми Невзлиным Л.Б. и Ходорковским М.Б., оформлены договоры мены 17.112.200 бездокументарных обыкновенных именных акций ОАО «Томскнефть ВНК» и 7.794.475 акций ОАО «Ачинский нефтеперерабатывающий завод ВНК», внесенных государством в уставной капитал ОАО «ВНК» на обыкновенные именные акции ОАО «НК ЮКОС»…» (т. 1 л.д. 79-80).

Таким образом, Каримов и Бирюков изобличили обманывающих суд государственных обвинителей.

4) По мнению авторов Возражений «заявление стороны защиты о том, что он (Русанов) не является специалистом ЗАО «Квинто-Консалтинг» и не имеет права осуществлять оценочную деятельность, необоснованно и не соответствует действительности. Квалификация и компетенция Русанова Л.К. установлена следователем. В постановлении от 19.10.2000 о назначении экспертов содержится, что Русанов Л.К. работает по специальности на момент назначения экспертизы 4,9 лет - в области оценки рыночной стоимости ценных бумаг предприятий».

Указанные утверждения следствия и прокуроров опровергаются имеющимися в деле доказательствами.

Так в первоначальном ходатайстве защиты уже указывалось, что согласно приложению № 001 к лицензии ЗАО «Квинто-Консалтинг» на право осуществления оценочной деятельности, к разрешенным этой организации видам работ относятся, в частности:

– «оценка предприятий (бизнеса) (специалист – Козлова Е.В.)»,

– «оценка ценных бумаг (специалисты – Козлов А.А., Козлова Е.В.)».

Специалист Русанов Л.К. в данных документах не значится.

Документов (на необходимость которых прямо указано в п. 3 мотивировочной части Определения Конституционного Суда РФ от 18.12.2003 № 429-О (см. сноску 1 в конце страницы) ), а не голословных утверждений следователя, подтверждающих, что он является специалистом в области оценки рыночной стоимости эмиссионных ценных бумаг предприятий, ни в заключении экспертов, ни в деле нет. Более того, на 1-ом листе заключения имеется указание, что он имеет образование по другой специальности - «Бухучет и аудит промышленных предприятий».

Ссылка прокуроров на то, что «по требованию законодательства того времени для выдачи лицензии требовалось наличие в штате одного оценщика, поэтому в приложении к лицензии указана одна фамилия: заявлен Козлов А.А. как директор и учредитель ЗАО «Квинто-Консалтинг»», несостоятельна.

Из приложения к лицензии видно, что специалистами по оценке ценных бумаг указаны два человека (Козлов А.А. и Козлова Е.В.). Следовательно, никаких препятствий для того, чтобы, наряду с этими лицами, указать и Русанова в качестве такого специалиста, если бы на то были основания, не существовало.

5) Государственные обвинители утверждают, что Постановлением Пленума Верховного Суда СССР № 1 от 16.03.1971 «О судебной экспертизе по уголовным делам» «предусмотрена возможность подписания экспертами как общего заключения, так и той части, которую каждый из них исследовал». Из этого делается вывод, что «Постановление не предусматривает необходимость подписания отдельной или общей части экспертизы в зависимости от специальности экспертов, а констатирует такую возможность».

Во-первых, как указал Пленум Верховного Суда СССР в указанном Постановлении, если проводится ряд исследований, «осуществляемых несколькими экспертами на основе использования разных специальных познаний, то, составляя и подписывая совместное заключение, они должны в нем указать, какие исследования провел каждый эксперт, какие факты он лично установил и к каким пришел выводам... Если основанием окончательного вывода являются факты, установленные другим экспертом, то об этом также должно быть указано в заключении».

Только при таком условии эксперт вправе подписать общее заключение либо ту часть его, которая отражает ход и результаты проведенных им лично исследований.

Несмотря на то, что экспертизу проводили эксперты разных специальностей, ничего подобного в оспариваемом заключении нет.

Во-вторых, заключение эксперта не может выходить за пределы его специальных познаний (ст. 78 УПК РСФСР).

Согласно ст. 80 УПК РСФСР эксперт дает заключение от своего имени на основании произведенных исследований в соответствии с его специальными знаниями и несет за данное им заключение личную ответственность.

Еще более определенно это требование сформулировано в ст. 201 УПК РФ. Согласно ей «в заключении экспертов, участвующих в производстве комплексной судебной экспертизы (т.е. проводимой экспертами разных специальностей), указывается, какие исследования и в каком объеме провел каждый эксперт, какие факты он установил и к каким выводам пришел. Каждый эксперт, участвовавший в производстве комплексной судебной экспертизы, подписывает ту часть заключения, которая содержит описание проведенных им исследований, и несет за нее ответственность».

В-третьих, невозможность выносить суждения (и брать на себя ответственность за их достоверность) по вопросам, относящимся к области, в которой не являешься специалистом, очевидна любому здравомыслящему добросовестному человеку.

6) Как заявили прокуроры, в соответствии с «достоверным толкованием ст. 191 УПК РСФСР, разъясняющей содержание процессуального документа — заключения эксперта», оно (заключение) «наоборот является подтверждением тому, что до начала экспертизы экспертам были разъяснены их права и обязанности и они предупреждены об ответственности», поскольку «отображает весь процесс производства экспертизы от начала ее назначения и разъяснения прав экспертам, в дальнейшем - весь процесс исследования и в конечном итоге выводы эксперта».

Согласно уже приводившемуся точному цитированию (а не прокурорскому толкованию) ч. 2 ст. 189 УПК РСФСР следователь должен был разъяснить эксперту права и обязанности, предусмотренные статьей 82 УПК РСФСР, и предупредить его об ответственности за дачу заведомо ложного заключения при вручении ему постановления о назначении экспертизы, о чем сделать отметку в постановлении о назначении экспертизы, которая удостоверяется подписью эксперта.

Этого сделано не было, что видно из текстов соответствующих постановлений.

Вне зависимости от того, что отражается в заключении экспертов, оно составляется после производства необходимых исследований и с этим обвинение не спорит.

Из содержащейся на 1-м листе заключения подписки экспертов следует, что права, обязанность и ответственность были разъяснены им не ранее составления текста заключения, то есть – не ранее 26.12.2000 (как видно из приведенной в этом документе даты).

Более того, как видно из постановления от 02.10.2000, следователь Шумилов, в рамках изобретенной им формы проведения экспертизы, только поручил «руководителю ЗАО «Квинто-Консалтинг» разъяснить сотрудникам, которые будут производить экспертизу, права и обязанности эксперта…, предупредить их об уголовной ответственности…» (т. 15 л.д. 61).

На постановлении есть подпись только – Козлова и лишь в качестве генерального директора (а не эксперта) о получении этого документа, да и то – только 18.10.2000. Сведений о разъяснении прав, обязанностей и ответственности нет.

Из постановления от 18.10.2000 видно, что следователь Шумилов вновь постановил «разъяснить сотрудникам ЗАО «Квинто-Консалтинг», которые будут производить экспертизу, права и обязанности эксперта…, предупредить их об уголовной ответственности…» (т. 15 л.д. 62).

На этом постановлении также есть подпись только одного генерального директора ЗАО «Квинто-Консалтинг» Козлова, также лишь о получении этого документа 18.10.2000. Сведений о разъяснении прав, обязанностей и ответственности нет.

Очевидно, что если бы права, как утверждают прокуроры, действительно были разъяснены до начала производства экспертизы – 03.10.2000, выносить 18.10.2000 указанное решение было бы не нужно.

Кроме того, напомним, что:

– до 19.10.2000 конкретные эксперты еще даже не были назначены,

– незаконное постановление от 19.10.2000, с которым не были ознакомлены подсудимые, вообще экспертам не вручалось,

так что разъяснить им что-либо было невозможно.

Государственные обвинители также заявили о том, что «с постановлениями Русанов Л.К. и Козлов А.А. были ознакомлены …Об этом свидетельствуют их подписи в заключении».

При этом сведений о вручении или хотя бы «ознакомлении» экспертов Русанова и Козлова с постановлением о назначении экспертизы от 19.10.2000, нет ни в упомянутом прокурорами заключении, ни в других материалах дела.

Таким образом, утверждения, приведенные в Возражениях, являются ложью. Указанные выше материалы дела прямо свидетельствуют о том, что и разъяснение экспертам прав и обязанностей, и предупреждение их об уголовной ответственности были произведены следователем в нарушение указанного установленного законом порядка не до производства экспертизы, а по ее окончании.

Подобные разъяснение и предупреждение не только незаконны, но и обессмысливает установленные законом гарантии достоверности и качества заключения эксперта.

С таким же успехом разъяснять экспертам права и предупреждать об уголовной ответственности можно и через год, и через семь лет после проведения экспертизы (а участникам уголовного судопроизводства: подсудимым, свидетелям, специалистам – после приговора).

7) Закрывая глаза на им же приобщенные документы, обвинение указывает, что «экспертиза проводилась не по заказу Минимущества, а по постановлению следователя».

Защита еще раз обращает внимание на:

– письмо начальника Центрального регионального следственного отдела СК при МВД России № 29/66-430 от 03.10.2000, согласно которому 1-му зам. министра имущественных отношений РФ Медведеву Ю.М. было направлено постановление следователя Шумилова о назначении экспертизы по определению рыночной стоимости ценных бумаг с предложением оказать экспертам «в случае необходимости содействие в представлении необходимых документов» и просьбойнаправить следствию по результатам «заверенную копию заключения» (т. 15 л.д. 52-53),

– письмо 1-го зам. министра имущественных отношений РФ Медведева Ю.М. № ЮМ-6/6668 от 17.10.2000 в адрес начальника центрального регионального следственного отдела СК при МВД РФ Павлова А.О. (т. 15 л.д. 54-55) в котором указано:

«…в связи с Вашим обращением от 03.10.2000 № 29/66-430 Минимущество России поручило указанному оценщику (ЗАО «Квинто-Консалтинг») провести экспертизу по вопросам, указанным в постановлении следователя следственной группы Центрального регионального следственного отдела Шумилова Н.Б. от 02.10.2000, в рамках работы, проводимой в соответствии с договором от 27.09.2000 № 60, заключенным Минимуществом России с ЗАО «Квинто-Консалтинг».

Таким образом, и это утверждение прокуроров является ложью.

8) Опровергая утверждение защиты о незаконности самостоятельного сбора экспертами материалов для экспертизы, государственное обвинение указало, что «материалы эксперты получили на законных процессуальных основаниях» – из Интернета.

Каким законом предусмотрено это «законное процессуальное основание», прокуроры указать не потрудились.

Между тем, ст. 82 УПК РСФСР, содержащая перечень прав эксперта, не предоставляет ему права самостоятельного сбора любых материалов (неважно откуда – из открытых или закрытых источников).

Наоборот, она наделяет его правом лишь заявлять ходатайства о представлении ему дополнительных материалов, необходимых для дачи заключения, что само по себе со всей очевидностью исключает возможность самостоятельного сбора материалов экспертом.

Таким образом, и в этом случае прокуроры солгали.

Фактически же, ими протаскивается подход, что эксперты, наряду с дознавателем, следователем, прокурором, судом и защитником, вопреки ст. 70 УПК РСФСР (ст. 86 УПК РФ) вправе собирать доказательства (дополнять по своему усмотрению материалы уголовного дела), причем:

– без какой-либо процессуальной регламентации и, соответственно, необходимости соблюдения процессуальных гарантий,

– по своей прихоти (даже без обсуждения со следователем) решая, надо ли прилагать собранные и использованные ими в исследовании документы или нет.

Так, обвинение указывает, что:
– «эксперт вправе сам определить, какие документы включить в состав экспертного заключения, исходя из их значимости для выводов экспертизы. Все доводы и аргументы, на основании которых сделан вывод изложены в мотивировочной (исследовательской) части экспертизы и прилагать весь огромный объем документов и справочной информации, в которых содержатся информативные данные, используемые для исследования, нет необходимости»;
– «приобщать к заключению или к материалам дела все документы, на основании которых проводились исследования, нет необходимости»).

Подобный подход исключает возможность непосредственного исследования доказательств в судебном заседании (ч. 1 ст. 240 УПК РФ), а также нарушает принцип равноправия и состязательности сторон (ст. 244 УПК РФ).

Он лишает участников уголовного судопроизводства возможности надлежащим образом оценить обоснованность, достоверность и аргументированность экспертных выводов, поскольку любое доказательство может быть оценено только в совокупности с другими имеющимися доказательствами (ст. 17 УПК РФ, ст. 71 УПК РСФСР).
Именно поэтому в ст. 25 Федерального закона РФ «О государственной судебно-экспертной деятельности в Российской Федерации» прямо указано, что материалы, иллюстрирующие заключение эксперта или комиссии экспертов, прилагаются к заключению и служат его составной частью.

При этом, отстаивая правомерность произведенной экспертами оценки стоимости акций ОАО «НК «ЮКОС», прокуроры, противореча сами себе, указали, что даже адресование следствию ходатайства о предоставлении информации о стоимости всех принадлежащих этой компании долгосрочных вложений в акции, является «переложением на эксперта следственных функций – добывания информации по другим компаниям»!?.

9) Авторы Возражений утверждают, «что порядок заявления ходатайства о предоставлении дополнительных материалов регламентирован п. 2 ч. 2 ст. 82 УПК РСФСР, где не содержится указание на обязательность составления протокола. А ст. 189 УПК РСФСР, на которую ссылается защита, не относится к порядку регламентации запроса о предоставлении дополнительных материалов».

Это даже не ложь, это – чушь, причем полная.

Ст. 82 УПК РСФСР содержит лишь перечисление прав (а также обязанностей) эксперта, но не порядок их реализации.

Порядок же производства экспертизы вне экспертного учреждения определяется именно ст. 189 УПК РСФСР, согласно которой, если эксперт делает какие-либо заявления или возбуждает ходатайства по делу (т.е. пользуется перечисленными в ст. 82 правами), следователь обязан составить протокол с соблюдением требований статей 141 и 142 УПК РСФСР.

10) Пытаясь отстоять обоснованность выводов экспертов, полученных с использованием метода чистых активов, прокуроры, возражая по известному принципу – «во-первых, не брала, а, во-вторых, положила на место», привели два взаимоисключающих утверждения:

– «естественно, что метод расчета не соответствует методике расчета чистых активов акционерного общества (Приказ Минфина РФ и ФКЦБ от 05.08.96 №№ 71, 149), поскольку не применялся в экспертизе, выполненной экспертами Русановым Л.К. и Козловым А.А.»,

– «метод чистых активов, утвержденный приказом Минфина РФ и ФКЦБ, использован как основа при определении стоимости акций в рамках имущественного подхода… Эксперты указывают, что не напрямую используют порядок, оценки чистых активов, регламентированный приказом ФКЦБ и Минфина, а как основу»!?

При этом из текста заключения прямо следует, что «Порядок оценки стоимости чистых активов акционерных обществ», утвержденный приказом ФКЦБ и Минфина, экспертами применялся, а, из текста указанного Порядка видно, что активы – денежное и неденежное имущество акционерного общества, включаются в расчет по балансовой стоимости без каких-либо корректировок. Это собственно и есть основа этого метода.

Какой-либо другой «основы» данного Порядка, о которой сколь пространно, столь же и путано рассуждают прокуроры, в Возражениях не приведено.

11) Как заявили государственные обвинители, при ответе на вопрос – являются ли соответствующими нормам российского законодательства и профессиональным требованиям экспертные заключения об оценке, проведенные ЗАО «Международный центр оценки» (ЗАО «МЦО») 1 ноября 1998 года:

– «экспертами не проверялась юридическая сторона, а проверялась профессиональная»,

– «в экспертизе дан ответ, что каждый из представленных на экспертизу отчетов имеет недочеты с точки зрения оформления, никаких других суждений о нарушении законодательства эксперты не высказывают».

В связи с этим защита обращает внимание суда на два обстоятельства:

а) приведенная цитата из заключения экспертов является неполной. На самом деле в заключении указано, что «каждый из представленных на экспертизу отчетов, в соответствии со ст. 11 ФЗ № 135 «Об оценочной деятельности» имеет недочеты с точки зрения оформления» (стр. 48, 50, 51, 58 заключения), то есть экспертами дана правовая оценка отчетов ЗАО «МЦО» применительно к действовавшему законодательству.

б) утверждение прокуроров опровергает содержащиеся в постановлении о привлечении в качестве обвиняемых ничем не подтвержденные многочисленные заявления о заведомой ложности заключений ЗАО «Международный центр оценки» (они лишь имеют недочеты).

12) Авторы Возражений утверждают, что:

а) защита не обосновала, почему определяя рыночную стоимость акций ОАО «Томскнефть» и ОАО «ВНК», эксперты должны были учитывать нижеперечисленные факты:

– контрольный пакет акций ОАО «Томскнефть» - основной актив ОАО «ВНК», акции которого были предметом оценки, являлся предметом залога со стороны ОАО «НК «ЮКОС»,

– на контрольный пакет акций данного общества претендовала в рамках судебного спора с ОАО «ВНК» компания «Биркенхольц», которая в рамках плана по рейдерскому захвату пыталась наложить на него арест и завладеть им,

– нахождение ОАО «Томскнефть» с 31.08.1998 по 25.12.1998 в состоянии банкротства,

– хищение, как полагает обвинение, в августе 1998 года имущества ОАО «Томскнефть», стоимостью 8.060.122.349 рублей (оборудование, основные фонды, недвижимость),

– положение, в котором находилась компания в связи с заключенными прежним менеджментом: договором о совместной деятельности по разработке Западно-Полуденного нефтяного месторождения, дополнительных соглашений к нему (№ 14-1 от 19 августа 1997 года, № 15 от 01 сентября 1997 года) и договору о компенсации от 01.09.1997, заключенного между ОАО «Томскнефть» и компанией «Ист Петролеум»; договором о совместной деятельности от 08.07.1997 по разработке Крапивинского нефтяного месторождения,

– решение Арбитражного суда г. Москвы от 02.09.1998 о взыскании с ОАО «ВНК» суммы в размере 250.040.610 руб.;

б) «результаты оценки», которые эти факты не учитывали, «не вызывают сомнений части достоверности и обоснованности».

Между тем, во-первых, для любого здравомыслящего человека (даже не специалиста в области оценки ценных бумаг) более чем очевидно влияние перечисленных факторов на рыночную стоимость акций.

Если же обвинение действительно полагает, что подобные обстоятельства безразличны, то это означает, что оно предъявило заведомо ложное обвинение в хищении акций дочерних компаний ОАО «ВНК», которое по его уверениям повлекло «уменьшение стоимости акций …ОАО «ВНК» и причинение ущерба акционерам ОАО «ВНК»: компании «Sandheights Ltd» («Сэндхайтс Лтд.»), в интересах которой компания «East Petroleum НеdelsGes.m.b.H» (Ист Петролуем Хедельс ГмбХ, Австрия) владела 333 508 580 акциями холдинга ОАО «ВНК», в размере 1 071 572 576 руб., гр-ну Демченко В.М. в сумме 2 249 091,18 руб. и гр-ну Белокрылову B.C. в размере 1 622 163,1 руб.» (стр. 17 ППО).

Во-вторых, это очередная ложь.

В ходатайстве об исключении в качестве доказательства заключения эксперта № 26-12/2000 защитой было указано:

– «Значение названных обстоятельств для оценки признали и сами эксперты. Например, при оценке акций ОАО «Томскнефть» с помощью метода рынка капиталов, эксперты указали, что при отборе компаний-аналогов, с которыми они сравнивали объект оценки, они использовали, в частности, следующие критерии сопоставимости:

«…компания не вовлечена в переговоры или в фактический процесс поглощения другими компаниями, поскольку обычно это влияет на нормальную продажную цену…, компания сопоставима с оцениваемой по структуре капитала» (стр. 15 заключения)» (пункт 10 «г» ходатайства);

– похищенные согласно приговору Симоновского суда основные средства ОАО «Томскнефть» - «это именно те «основные средства», указанные в пункте 2 таблицы № 1 заключения (см. стр. 5 заключения), которые эксперты положили в основу своего расчета стоимости акций ОАО «Томскнефть» по методу чистых активов.

Очевидно, что если они были похищены, то оценка не верна.

Как указало само следствие «в результате присвоения, совершенного Алексаняном и его сообщникам, ОАО «Томскнефть» причинен ущерб на сумму 8.183.566.319 руб. Кроме того, преступление, совершенное указанными лицами, повлекло уменьшение стоимости акций данного предприятия и акций ОАО «ВНК»» (т. 28 л.д. 142-143)» (пункт 10 «г», «е» ходатайства).

В-третьих, защита обращает внимание суда на «чистосердечное» признание, сделанное стороной обвинения о том, что перечисленные выше факты, касающиеся финансового положения ОАО «Томскнефть», при оценке стоимости акций данной компании, «не представлялись и не учитывались».

Таким образом, содержащаяся в заключении экспертов оценка не является достоверной и обоснованной.

13) Защита указывала, что при определении стоимости одной акции ОАО «Томскнефть» с точки зрения имущественного подхода вообще отсутствует мотивировочная (исследовательская) часть заключения.

Как видно из заключения, все, что потрудились указать эксперты применительно к оценке акций ОАО «Томскнефть» методом чистых активов, это:

– «в общем случае для осуществления расчетов в рамках данного метода должна проводится оценка обоснованной рыночной стоимости каждого актива в отдельности, затем определяется текущая стоимость обязательств. Метод чистых активов основан на использовании балансовых данных (Форма № 1). При этом за основу проведения расчетов принимается порядок расчета стоимости чистых активов акционерных обществ, регламентированный приказом Минфина РФ № 71, ФКЦБ № 149 от 05.08.96 «О порядке оценки стоимости чистых активов акционерных обществ»»,

– «расчет стоимости чистых активов ОАО «Томскнефть» проводился в соответствии с общепринятой методологией. За основу анализа был принят бухгалтерский баланс на 1 января 1999 г. Поскольку в рамках данного подхода эксперты применяли метод чистых активов, балансовый отчет был трансформирован для расчета их балансовой стоимости. Баланс ОАО «Томскнефть», скорректированный в соответствии с рекомендациями Минфина РФ и ФКЦБ, представлен в таблице» (стр. 4-5 заключения).

Обвинение полагает, что это и является «мотивировочной частью заключения», которая состоит «в кратком описании подходов к оценке (стр. 4 Заключения). Кроме того, эксперты приводят не только вывод о стоимости одной акции, но и расчет (стр. 5 таблица 1 Заключения). Это и позволяет проверить обоснованность и достоверность сделанных выводов».

Напомним, что это написали те же государственные обвинители, которые на предыдущих листах Возражений сослались на то, что:

– «метод чистых активов, утвержденный приказом Минфин РФ и ФКЦБ, использован …не напрямую…, а как основа»,

– «естественно, что метод расчета не соответствует методике расчета чистых активов акционерного общества (Приказ Минфина РФ и ФКЦБ от 05.08.96 №№ 71, 149), поскольку не применялся в экспертизе, выполненной экспертами Русановым Л.К. и Козловым А.А.»!?

Как известно, из исследовательской части заключения должны логично вытекать сделанные экспертами выводы. При этом ст. 191 УПК РСФСР прямо требует указывать в заключении эксперта, какие исследования он произвёл.

В заключении не указаны:
– ни «рекомендации Минфина РФ и ФКЦБ»,
– ни почему при определении стоимости акций ОАО «Томскнефть» на 1-е, 6-е и 10.11.1998 «за основу анализа был принят бухгалтерский баланс на 1 января 1999 г.»,
– ни обоснование и методология примененных корректировок,
– ни значения коэффициентов корректировки.

Утверждая о том, что «исходя из анализа представленных данных, экспертами был сделан вывод, что …за период с 1 ноября 1998 г. по 1 января 1999 г. стоимость акций ОАО «Томскнефть» не изменялась. Тем самым, эксперты обоснованно сослались на отчетность от 1.01.1999», прокуроры не сослались на конкретный лист заключения, где подобное утверждение и его обоснование было ими обнаружено.

С учетом изложенного, из процитированной выше так называемой мотивировочной части никак не следует сделанный экспертами вывод.

Таким образом, невозможно оценить (проверить) правильность и достоверность полученных экспертами результатов и выводов, вызывающих обоснованные сомнения.

14) Прокуроры заявляют, что «на дату проведения оценки ОАО «Томскнефть» не находилось в состоянии банкротства», поскольку «22.09.1998, в Арбитражный суд Томской области было направлено ходатайство о прекращении производства по делу о банкротстве в связи с восстановлением платежеспособности».

Во-первых, это не только ложь, но и умышленное игнорирование вступивших в законную силу приговора Симоновского районного суда г. Москвы и кассационного определения Судебной коллегии по уголовным делам Московского городского суда от 24.08.2006 по делу № 22-8797/2006 (в отношении Бахминой С.П.), вынесенных стараниями того же самого обвинения, которое теперь отказывается их признавать.

Как указано в данных актах:

«из расшифровки кредиторской задолженности в бюджеты разных уровней, писем исполнительного директора Томского территориального фонда обязательного медицинского страхования, из пенсионного фонда, руководителя департамента федеральной государственной службы занятости населения по Томской области, из Государственной налоговой службы по Томской области от 21 октября 1998г. следует, что ОАО «Томскнефть» имело задолженность по уплате налогов перед всеми бюджетами в размере 636.309.000 рублей» (т. 152 л.д. 41, 46, 50),

– «до отмены решения Калининского районного суда Тверской области под действием писем и данного решения, от Парыгина 22 сентября 1998г. и 15 октября 1998г. в г. Томске были получены и направлены в Арбитражный суд Томской области заявления о прекращении производства по делу о несостоятельности и принятия решения об отказе в признании должника банкротом в связи с восстановлением платежеспособности ОАО «Томскнефть», что не соответствовало действительности. Введя в заблуждение арбитражный суд своим ходатайством, письмами Кресса и Парыгина, Бахмина добилась вынесения 25 декабря 1998 г. определения об оставлении заявления территориального агентства по делам несостоятельности в Томской области без рассмотрения…» (т. 152, л.д. 21 оборот),

– «…ОАО «Томскнефть» фактически находилось в состоянии банкротства в связи с имеющейся у него задолженностью в указанный период времени по обязательным платежам в размере около 1.000.000.000 руб.» (т. 152 л.д. 20, 21 оборот),

– «как видно из бухгалтерских извещений от 18 сентября и 23 октября 1998г. фактически имущество ОАО «Томскнефть» было передано на баланс дочерних ЗАО в то время, когда в отношении ОАО «Томскнефть» уже действовала процедура банкротства…» (т. 152, л.д. 50 оборот).

– имущество ОАО «Томскнефть», стоимостью 8.060.122.349 рублей (оборудование, основные фонды, недвижимость) в августе 1998 года было похищено (т. 152 л.д. 20, 40, т. 152, л.д. 52 оборот).

Защита также напоминает, что «забывчивое» обвинение, а за ним и суд посчитали действия лиц, которые подали указанное ходатайство, пытаясь добиться прекращения банкротства ОАО «Томскнефть», преступными.

Так в упомянутом выше кассационном определении Судебной коллегии по уголовным делам Московского городского суда от 24.08.2006 по этому поводу указано:

«из приведенных в приговоре доказательств следует, что Бахмина, выполняя свою роль в организованной группе, обратилась с ходатайством в арбитражный суд Томской области о возвращении территориальному агентству по делам о несостоятельности (банкротстве) в Томской области заявления о возбуждении производства по делу о несостоятельности (банкртостве) ОАО «Томскнефть». И в результате вмешательства представителей ОАО «НК «ЮКОС» в прекращение процедуры банкротства и принятия отдельных мер для создания видимости возмещения недоимок по налогам, влияния на временного управляющего Парыгина со стороны губернатора Томской области Кресса, руководителя ФСДН России Таля о необходимости отозвать заявление в интересах области, в результате чего Парыгин в письме от 22 сентября 1998 года, ссылаясь на указанные обращения, просил арбитражный суд принять решение о прекращении производства по делу о несостоятельности (банкротстве) ОАО «Томскнефть» или принять решение об отказе в признании ОАО «Томскнефть» банкротом, то есть оказала влияние на прекращение процедуры банкротства.

Судебная коллегия приходит к выводу о том, что суд обоснованно признал Бахмину причастной к данным действиям…» (т. 152 л.д. 51-51 оборот).

Во-вторых, уже после вынесения указанных судебных актов, обвинение, в Симоновском районном суде г. Москвы по делу в отношении Алексаняна В.Г. вплоть до 24.06.2010 утверждало ровно обратное (т.е. что ОАО «Томскнефть» находилось в состоянии банкротства).

Это видно из постановления о привлечении его в качестве обвиняемого от 14.07.2006, в котором практически дословно приведены уже указанные выше утверждения о фактическом и юридическом банкротстве ОАО «Томскнефть» (см. т. 28 л.д. 140-141).

В-третьих, факт подачи в суд 22.09.1998 ходатайства о прекращении производства по делу о банкротстве, на который ссылаются прокуроры, не означает его удовлетворения. Как уже отмечено выше только 25.12.1998 было вынесено определение об оставлении заявления территориального агентства по делам несостоятельности в Томской области без рассмотрения. Таким образом, до указанной даты ОАО «Томскнефть» находилось в состоянии банкротства.

Для того, чтобы было яснее, приведем пример.

Стороной защиты неоднократно заявлялись ходатайства о прекращении настоящего уголовного дела. Во всех них было незаконно отказано, сперва следствием, а потом и судом.

Если следовать логике, предложенной обвинением, то мы полтора года рассматриваем уже прекращенное уголовное дело!

15) По мнению авторов Возражений, достоверно зная, что «ОАО «НК «ЮКОС» имеет долгосрочные инвестиции (акции 73 перечисленных в приложении к заключению хозяйственных обществ), эксперты не обязаны были это оценивать, потому что данные документы им не предоставило следствие, а следствие не обязано было предоставлять, поскольку не сочло это необходимым.

Защита, в связи с этим очередным «вкладом» обвинения в науку уголовного процесса, обращает внимание на то, что как указал Конституционный Суд РФ «осуществляя от имени государства уголовное преследование по уголовным делам публичного и частно-публичного обвинения, прокурор, а также следователь, дознаватель и иные должностные лица, выступающие на стороне обвинения, должны подчиняться предусмотренному Уголовно-процессуальным кодексом Российской Федерации порядку уголовного судопроизводства (часть вторая статьи 1), следуя назначению и принципам уголовного судопроизводства, закрепленным данным Кодексом: они обязаны всеми имеющимися в их распоряжении средствами обеспечить охрану прав и свобод человека и гражданина в уголовном судопроизводстве (статья 11), исходить в своей профессиональной деятельности из презумпции невиновности (статья 14), обеспечивать подозреваемому и обвиняемому право на защиту (статья 16), принимать решения в соответствии с требованиями законности, обоснованности и мотивированности (статья 7), в силу которых обвинение может быть признано обоснованным только при условии, что все противостоящие ему обстоятельства дела объективно исследованы и опровергнуты стороной обвинения. Каких-либо положений, допускающих освобождение прокурора, следователя, дознавателя от выполнения этих обязанностей, Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации… не содержит» (Постановление от 29.06.2004 № 13-П).

Кроме того, указанным прокурорским «откровением» прямо опровергается другая ложь, о которой упоминалось выше, а именно утверждение о том, что эксперту не обязательно получать все материалы для экспертизы от следователя.

16) О необъективности и необоснованности заключения экспертов № 2601-12/2000 свидетельствует также следующее.

На разрешение экспертов следователем был поставлен вопрос – «какой ущерб причинен государству, как акционеру ОАО «ВНК»…, в результате реализации договоров мены (договоры мены № 772/98-№788/98 от 06.11.98г., № 789/98-№790/98 от 10.11.98г.), по состоянию, соответственно, на 06, 10 ноября 1998 г?» (стр. 3 заключения).

Отвечая на него, эксперты указали, что ОАО «ВНК» по состоянию на указанные даты причинен ущерб в размере 1.286.542.072 руб. (стр. 58-59 заключения).

Между тем, согласно п. 1 ст. 223 ГК РФ право собственности у приобретателя вещи по договору возникает с момента ее передачи, если иное не предусмотрено законом или договором».

Статья 570 ГК РФ, определяющая момент перехода права собственности на обмениваемые товары, устанавливает, что если законом или договором мены не предусмотрено иное, право собственности на обмениваемые товары переходит к сторонам, выступающим по договору мены в качестве покупателей, одновременно после исполнения обязательств передать соответствующие товары обеими сторонами.

Применительно к бездокументарным акциям законом (ст. 2 Федерального закона от 22.04.1996 № 39-ФЗ «О рынке ценных бумаг») иное установлено – право собственности на акции возникает с момента подписания передаточного распоряжения и внесения реестродержателем (специализированным регистратором, ведущим реестр акционеров) соответствующей записи в реестр акционеров общества, чьи акции отчуждаются.

Как следует из постановлений о привлечении Ходорковского и Лебедева в качестве обвиняемых, ни 06.11.1998, ни 10.11.1998 передаточные распоряжения о передаче акций дочерних компаний ОАО «ВНК» не были подписаны. Обвинений же в том, что соответствующие записи были внесены в реестр, вообще не предъявлено.

Таким образом, в указанные следствием даты акции дочерних компаний по-прежнему являлись собственностью ОАО «ВНК», что исключает наличие у данной компании ущерба «в результате реализации договоров мены».

Не знать об этом добросовестные эксперты, являющиеся, как утверждает обвинение, специалистами в области ценных бумаг, не могли. Следовательно, формулируя свой вывод по указанному вопросу, они умышленно солгали.

В заключение, защита отмечает, что изложив свои Возражения на ходатайство защиты, обвинение только по-крупному солгало суду как минимум 8 раз.

На основании изложенного, ч. 2 ст. 50 Конституции РФ, ч. 3 ст. 7, ч. 1 ст. 75, ч. 2 ст. 120, ст. 120 УПК РФ

ПОВТОРНО ПРОСИМ:

Признать недопустимым доказательством «заключение эксперта № 2601-12/2000» от 26.12.2000, подготовленное экспертами–оценщиками ЗАО «Квинто-Консалтинг», содержащееся в томе 15 л.д. 75-174.

Сноски:

1) «…названные законоположения не исключают необходимости, в том числе в случае поручения производства экспертизы лицу, не работающему в государственном экспертном учреждении, специального подтверждения квалификации эксперта (которая может быть предметом оспаривания участниками судопроизводства)... Это вытекает, в частности, из части первой статьи 57 УПК Российской Федерации и его статьи 70, согласно которой эксперт в случае его некомпетентности подлежит отводу, а также из общих положений Федерального закона от 31 мая 2001 года «О государственной судебно-экспертной деятельности в Российской Федерации», распространяющихся как на деятельность государственных судебных экспертов, так и на судебно-экспертную деятельность лиц, таковыми не являющимися (в постановлении о назначении судебной финансово-экономической экспертизы по делу Б.А. Березовского, Ю.А. Дубова и А.Ш. Патаркацишвили следователь указал не только фамилию, имя и отчество эксперта, но и его образование, специальность и стаж работы).

Соответственно, сторонам, в том числе обвиняемому и его защитнику, должна обеспечиваться возможность ознакомления с данными, свидетельствующими о надлежащей квалификации эксперта…» (п. 3 мотивировочной части Определения Конституционного Суда РФ от 18.12.2003 № 429-О «По жалобе граждан Березовского Бориса Абрамовича, Дубова Юлия Анатольевича и Патаркацишвили Аркадия Шалвовича на нарушение их конституционных прав положениями статей 47, 53, 162 и 195 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации»).

Защитники:

07.09.2010