Вадим Клювгант на "Дожде".

Телеканал "Дождь", 21.12.2013

Немецкий политолог и журналист Александр Рар, который участвовал в переговорах об освобождении Михаила Ходорковского с российскими властями, назвал его помилование «триумфом тайной немецкой дипломатии». Но тайная дипломатия подразумевает тайные соглашения. Пресс-секретарь президента РФ Дмитрий Песков, между тем, заявил, что ничто не помешает Ходорковскому вернуться в Россию. В студии ДОЖДЯ – адвокат экс-главы «ЮКОСа» Вадим Клювгант.

Павел Лобков: Вадим, когда вы узнали, что в Германии, а не в Москве, вы говорили, что это было для вас сюрпризом. Сейчас вы можете повторить то же самое? Было сюрпризом или вы просто не могли до определенного времени говорить об этом?

Вадим Клювгант, адвокат Михаила Ходорковского: Нет, я могу повторить, то, что я услышал 19 декабря о том, что Владимир Владимирович принял такое решение, это было сюрпризом. После того, как хамовнический приговор в мае 2011 года вступил в силу, и после этого усилилась работа по самым разным направлениям для того, чтобы эту расправу прекратить как можно быстрее, это тоже правда. Здесь нет противоречия.

Лобков: Мы говорим о публичной дипломатии. Мы говорим о выступлениях, коллективных письмах. А это была совершенно другая дипломатия. Люди, связанные с Россией, зачастую с интересами на миллиарды долларов, крупнейшие инвесторы.

Клювгант: Я могу повторить тот многократно дававшийся мной ответ, что по этому делу, вообще по таким делам, а по этому делу в особенности, как самому масштабному и беспрецедентному в смысле своей политизированности и специального характера, защита включает в себя абсолютно все возможные направления. У нас даже в законе написано, что можно защищаться всеми незапрещенными законом средствами и способами. Я имею в виду все эти способы. В каких-то участвовали одни, в каких-то участвовали другие. Были люди, в том числе и среди защитников, которые участвовали в разных в разной степени. Это все большая работа, большой путь, который благополучно завершился прекрасным вчерашним результатом благодаря заключительным усилиям этих замечательных людей из Германии, которые очень помогали всегда, и помогли сейчас.

Лобков: Они помогали вообще? Впервые всплыли эти имена Геншера и Рара в деле Ходорковского вчера-сегодня или раньше в ходе процесса они высказывали какое-то свое мнение?

Клювгант: В ходе процесса ничего публично не высказывалось.

Лобков: А в ходе тюремного заключения?

Клювгант: В ходе заключения публичных высказываний не было, хотя внимательные наблюдатели могли видеть информационные сообщения о том, что господин Геншер действительно приезжал в Москву пару раз.

Лобков: А с вами встречался?

Клювгант: Давайте отграничимся пока тем, что я сказал.

Лобков: Сейчас вы считаете, что эта информация может навредить?

Клювгант: Я считаю, что это те вопросы, которые должны в той мере, в какой они считают возможным, осветить сам господин Геншер и Михаил Борисович завтра на пресс-конференции.

Лобков: Вы не считаете себя в стороне от того процесса, который произошел с 12 ноября, когда Ходорковский написал помилование и до сегодняшнего дня.

Клювгант: Боюсь показаться нескромным, но это чистая правда. У меня есть преимущество, что я все эти годы, когда очень малое количество людей имело возможность с Михаилом Борисовичем общаться так, как мы с вами сейчас, только без камер. Я был одним из этих немногих людей. Поэтому я не могу себя считать вне какого бы то ни было процесса, связанного с этим делом и его исходом.

Лобков: Как вы думаете, слова Пескова о том, что Ходорковский  может в любое время вернуться в Россию, что это такое? У Ходорковского никто не отнимал российского паспорта. Он – гражданин России. Он по закону может в любое время вернуться в Россию. Зачем было уточнять? Психологически мне это непонятно. Для того чтобы сказать, что «мы не ставили никаких условий о политическом безгласии, о том, чтобы не вредил России»?

Клювгант: Мы же всей картины не видим. Вероятно, он отвечал на какой-то вопрос. Я там не был, не знаю. Что я знаю точно – вот указ президента РФ, печать, все как положено. Здесь написано: «Помиловать, освободив от дальнейшего отбывания наказания в виде лишения свободы». Значит, свободы он не лишен, мы это уже видим. А раз он свободы не лишен, то все, что из этого следует – из этого следует.

Лобков: А вот снять судимости?

Клювгант: Нет, это совершенно разные вещи. Я специально прихватил этот указ, чтобы показать, насколько короткий этот документ. Он не означает дополнительной легитимизации приговора, он не означает дополнительного признания виновности, он не содержит в себе признания виновности, ни этот указ, ни обращение Михаила Борисовича, он уже об этом сам сказал. И он не означает никак автоматически или косвенно никакого признания вины. Он также не означает и снятие судимости, за это нам еще предстоит побороться.

Лобков: Михаил Ходорковский остается вашим клиентом?

Клювгант: Мной 9 декабря подана жалоба на имя председателя Верховного суда РФ о пересмотре и полной отмене приговора, по которому Михаил Борисович до вчерашнего дня, по нашему мнению, абсолютно незаконно, находился в условиях лишения свободы. То, что он освобожден от отбывания наказания, совершенно не умаляет и не исключает предмет этой жалобы за одним маленьким исключением: мы больше не будем ставить вопрос о его немедленном освобождении, поскольку оно уже состоялось. Во всем остальном жалоба подана, она находится в Верховном суде. У меня нет никаких иных инструкций по поводу дальнейшей работы в этом направлении.

Лобков: Помилование – малоисследованная юридически зона, потому что это очень произвольное решение. Могут ли сейчас на него обрушиться кредиторы? Каковы могут быть финансово-акционерные последствия этого решения? Не окажется ли, что сейчас его появления на свободе ждало огромное количество условно голодных людей? Недаром Игорь Иванович Сечин вчера оживился, сказал, что готов трудоустроить, жалко, мест нет. Похвалился успехами в развитии того хозяйства, которое отобрал у «ЮКОСа». В общем, довольно цинично оттоптался на этом деле. Не появятся ли еще такие люди, которые уже заявят свои претензии? В этом смысле сейчас Ходорковский, как не странно, наименее защищен.

Клювгант: Что такое помилование? Я скажу свое мнение, что вокруг этого института очень много наносного, мутного и непрозрачного в последние годы привнесено, чем он на самом деле сложен. На самом деле он очень прост. В этом документе (он сам по себе очень маленький – Конституция РФ – в него желательно заглядывать иногда) есть несколько строчек, они исчерпывающим образом объясняют, что у каждого осужденного есть право просить о помиловании. Наряду с этим у него есть право, не замещающее одно другого, добиваться пересмотра приговора, то есть, добиваться своей невиновности. А у президента РФ есть свое право, не зависящее от права осужденного, помиловать любого человека вне зависимости от чего бы то ни было без условий. Вот это четкий факт. Вокруг много рассуждений.

По поводу защищенности и незащищенности, все зависит от того, действует ли в России закон и действует ли в России воля гаранта этого закона и гаранта Конституции, который на том же самом большом мероприятии 19 декабря четко сформулировал свою позицию о том, что он не видит никаких угроз ни для Михаила Борисовича, ни для других людей, как-то связанных с деятельностью, интересующей некоторые наши доблестные органы. Он не видит в этой деятельности ни перспектив, ни опасностей для кого бы то ни было. Значит, теперь мы увидим, действует ли эта воля гаранта, на всех ли она распространяется в равной степени, действует ли закон. Если он действует, никаких опасностей, которые вы перечислили, в реальности нет. Если не действует, нам остается предаваться гаданиям, вот этим меньше всего хотелось бы заниматься.

Лобков: Вы летите в Берлин, чтобы встретиться с Михаилом Борисовичем или будете ждать его здесь?

Клювгант: Я вам только что сказал, какое у меня большое преимущество одного из немногих людей перед очень многими людьми – это первое. Второе: поскольку он соскучился по родным, а они по нему, я думаю, всем это нужно помнить и понимать, не нужно суетиться. Если уж такой сильный профессиональный долг, как у журналистов, например, не обязывает к чему-то другому, я суетиться не намерен. Я знаю, что с Михаилом Борисовичем сейчас все хорошо, он знает, что у него есть адвокат Вадим Клювгант. Я думаю, на данный момент этого вполне достаточно, а дальше посмотрим.