Статья Юрия Шмидта в The Wall Street Journal

Сюрреалистический «судебный процесс» в отношении Михаила Ходорковского – политическо-прокурорский позор для Кремля. Слово «суд» должно использоваться в кавычках, чтобы показать абсурдность разбирательства в Хамовническом суде г. Москвы. В знак протеста против последнего абсурда – постановления о продлении его содержания в условиях строгого режима на все лето, проигнорировавшего правовые реформы, подписанные в апреле президентом Медведевым, которые ликвидировали заключение под стражу как меру пресечения по таким делам – господин Ходорковский на этой неделе провел двухдневную голодовку, которую закончил только после публичных заверений о том, что Верховный Суд и лично президент рассматривают этот вопрос.

Самого известного политического заключенного России заставили предпринять этот отчаянный акт, чтобы привлечь внимание к тому, что те, кто дергает за ниточки в его судебном преследовании, достаточно влиятельны для саботирования даже желания президента.

Во-первых, давайте посмотрим на явный фарс самих обвинений. В центре обвинительного заключения стоит обвинение в том, что Ходорковский и его партнеры в период с 1998 по 2003 гг. похитили около 350 млн. тонн сырой нефти. Проблема для «добросовестного» обвинения состоит в том, что нет вообще никакой недостачи или пропажи. Более того, компания подсудимого, НК «ЮКОС», даже не добыла столько нефти за этот период. Параллельно Кремль сам утверждает в другом процессе в Европейском Суде по правам человека в Страсбурге, что ЮКОС продал эту нефть, но не заплатил за это налоги.

Так что это? Была нефть похищена или продана? У Кремля не получится утверждать и то, и другое. На самом деле, предъявленные задним числом налоговые требования, которые потопили ЮКОС, были настолько надуманными, что в некоторые годы налоги на компанию превысили объем ее выручки. Цель состояла в том, чтобы довести ее до банкротства, чтобы ею могла завладеть государственная «Роснефть», а по сути – высокопоставленные государственные чиновники. Похоронив ЮКОС под налоговыми требованиями, власти теперь ищут новые способы держать господина Ходорковского за решеткой, абсурдно утверждая, что он, на самом деле, украл всю нефть, на которую были начислены такие огромные налоги.

Новый судебный процесс в отношении господина Ходорковского начался год назад и продемонстрировал, до чего готов дойти Кремль, чтобы обеспечить являющийся свершившимся фактом обвинительный приговор – политическую фетву, исходящую с самого верха российского государства. Сам господин Ходорковский сказал суду в первый день представления доказательств стороной защиты, что весь процесс «коррумпированный и политический», потому что «определенные люди, завладевшие активами моей компании, боятся моей свободы».

Допущены многочисленные нарушения даже видимости справедливого судебного разбирательства, включая неразъяснение обвинений стороной обвинения, исключение доказательств невиновности, фальсификацию доказательств и препятствование доступу к ним, искажение доказательств, а также – как будто этого недостаточно – мистически исчезнувшие и неполные доказательства. Прокуроры провели через зал суда свыше 50 свидетелей, но ни один из них, на самом деле, не дал показаний, подтверждающих обвинения. Некоторые из них их даже опровергли.

В отсутствие какой-либо видимости соблюдения норм отправления правосудия, Кремль попытался нанести тонкий слой справедливости и обоснованности на процедуры. Эти атрибуты варьируют от не имеющих отношения к делу (вызов свидетелей, которым нечего сказать) до двуличных (назначение уважаемого судьи, не имеющего полномочий разрешить дело без политической указки сверху) и смехотворно-абсурдных (188-томные материалы дела, которые, вместо того, чтобы демонстрировать тщательное и внимательное изучение, включают такие исключительно важные документы как чеки из химчистки).

Этот симулированный процесс является ярким примером того самого «правового нигилизма», который осуждает в нашей стране Дмитрий Медведев. Французский Посол по правам человека Франсуа Зимре, посетивший суд в прошлом месяце, отметил, что «сопротивление Михаила Ходорковского попыткам системы сломать его сделали его символом для правозащитников». Он заключил, что судят сейчас не одного человека, а будущее России.