Юрий Шмидт о суде, который надо видеть

Несмотря на то, что я до сих пор лично в процессе не участвовал, я имел весьма подробную информацию о том, что там происходило, о том, какие ходатайства и заявления делала сторона защиты. Имел информацию о поведении прокуроров и о занятой ими позиции. Поэтому я был вполне подготовлен к тому, с чем я столкнусь. Но, конечно, лучше один раз увидеть, чем много раз услышать и прочитать.

Сейчас, как известно, дело находится в стадии исследования доказательств. В соответствии со статьей 274 УПК РФ, доказательства первой представляет сторона обвинения. Но статья называется «исследование доказательств». Это означает, что представленные стороной обвинения доказательства должны исследоваться. Можно заглянуть в словарь, посмотреть, как толкуется слово «исследование», но совершенно понятно, что все, что делается в суде, делается для суда. А задача суда провести объективное рассмотрение дела, взвесить все доводы за и против и принять законное, обоснованное решение. Это возможно только в том случае, если по поводу каждого из представленных любой стороной доказательств будет высказываться и противоположная сторона, ибо истина рождается в споре.

В нашем случае сторона обвинения представляет доказательства, относимость которых к существу вопроса совершенно непонятна. Совершенно разумно, казалось бы, чтобы сторона обвинения объяснила, что она пытается с помощью оглашенных ею документов доказать. Это первое.

Второе. Если статья все-таки называется исследование доказательств (а доказательств этих, как известно, 180 с лишним томов), то по этому доказательству тут же должна была бы высказать свое мнение и сторона защиты. Объяснить, что с ее точки зрения означает содержание оглашенного документа, относится он непосредственно к обвинению или он относится к совершенно другому периоду времени, или, может быть, сторона защиты, скажем, отрицает свою причастность к изготовлению этого документы. Иными словами, исследование должно быть исследованием в полном смысле слова, а не игрой в одни ворота, как это происходит на процессе.

Я могу привести пример. Бывают письменные доказательства, вещественные доказательства, показания потерпевших и свидетелей. Допустим, что сторона обвинения огласит письменные документы, которые она считает нужным огласить, и начнет приглашать свидетелей. Как быть со свидетелями? Обычный порядок таков: сторона обвинения допрашивает свидетеля обвинения первой, после чего свидетелю задает вопросы сторона защиты. И это в порядке вещей, потому что свидетелей не приглашают несколько раз. Свидетелей приглашают один раз. Если следовать логике обвинения, то придет свидетель, сторона обвинения задаст ему свои вопросы и скажет: До свидания! Все! Мы представили доказательства в виде показаний свидетеля! Это же абсолютный нонсенс.

Все то, что происходит, грубейшим образом ущемляет права стороны защиты. И, естественно, в первую очередь это ущемляет права подсудимых. Поэтому совершенно понятно, что подсудимые заявляли неоднократно протесты по этому поводу, делали письменные заявления и подавали соответствующие ходатайства. Но, к сожалению, этот воз сдвинуть с места не удалось, и поэтому получается именно та картина, которую я застал сегодня. Прокурор Ибрагимова тихим, невнятным голосом что-то такое бубнила, и никто из сидящих в зале, естественно, ничего не мог понять. А ведь, надо сказать, что процесс, если он проходит открыто, в той или иной мере должен быть доступен и зрителям, среди которых немало журналистов. И если обвинение действительно хочет, чтобы присутствующие в зале разобрались в происходящем, а журналисты донесли объективную информацию о происходящем до своей аудитории, то та система, которая сегодня в ходу, для этого абсолютно непригодна. Она способна только полностью отбить интерес к происходящему. Возможно, этого сторона обвинения при полной поддержке суда и добивается. Но это не только противоречит букве закона и принципам правосудия, это противоречит вообще здравому смыслу. Это вообще не суд, не состязательный процесс. Это некий инквизиционный процесс, то, что как минимум не свойственно демократическому государству.