Радио RFI, Елена Серветтаз, 24.05.2011

Во вторник 24-го мая в Мосгорсуде Михаилу Ходорковскому и Платону Лебедеву сократили срок на один год с 14 до 13 лет. Таким образом, они выйдут на свободу в 2016 году. Адвокат Михаила Ходорковского, Каринна Москаленко, в интервью RFI рассказывает, что суд полностью ушел из-под общественного контроля, сокращение сроков является непринципиальным, а важные доводы были проигнорированы.

RFI: Каринна, а что, на ваш взгляд, хотел показать сегодня Мосгорсуд этим своим решением о понижении срока заключения для Михаила Ходорковского и Платона Лебедева ?

Каринна Москаленко: Да они, наверное, даже ничего не показывали. Очень позорными были противоречия и ошибки в приговоре, когда они уменьшили на несколько миллиардов или на несколько сот миллиардов сумму – это такая необходимость традиционная – сократить срок наказания. Это настолько непринципиальное сокращение срока. Мы ставили принципиальный вопрос, и ни на один принципиальный вопрос ни одного принципиального ответа получено не было.

Более того, это, конечно, сложившаяся практика, мало кто обращает внимание на эти нарушения, но ведь стороны заявляют о своей позиции, а суд выносит так называемую «резолютивку». Это значит, что суд уходит полностью из-под общественного контроля. Общественный контроль проходит во всех странах, процессы должны проводиться публично. В данном случае, была лишь имитация. Как всегда, когда мы говорим о нарушении прав, закона, потому что это не процесс, когда стороны излагают свою позицию, которая и так неплохо известна, а суд публично ни по какому из вопросов свою позиции не выразил. Он не сказал, почему он проигнорировал те или иные доводы, почему он не отреагировал на те моменты, которые являются безусловным основанием к отмене приговора.

Суд не объяснил в своем решении (а это окончательное судебное решение), почему же там есть состав преступления, если его там нет, почему там есть события преступления, если оно там не наличествует. То есть суд избежал ответа перед своими согражданами, перед общественным мнением: на каком основании он вынес те или иные решения. Потом будет только письменное решение, это не правосудие вообще.

Я уже не говорю о том, что проигнорированы такие доводы, которые, право слово, нельзя проигнорировать. Такие расхождения на многие-многие миллиарды простой арифметикой проверялись, конечно, это было просто постыдное заседание, где только чувство позора можно было испытывать за национальную судебную систему по делу, по которому полтора года длилось судебное заседание, в решении было допущено так много ошибок.

Сегодня четко прозвучало, что эти ошибки не мог допустить человек, который присутствовал в зале судебного заседания. Поэтому не судья Данилкин, которой проводил процесс, а иные люди являются авторами этого приговора, это, конечно в значительной степени подтвердилось. Ну, а суд, как говорится, ушел от осуществления правосудия.

RFI: А те нарушения, которые вы сегодня могли зафиксировать, они как-то дополнят то досье, которое вы подаете в Европейский суд?

Каринна Москаленко: Да, конечно. Жалоба по «второму процессу» Ходорковского давно зарегистрирована в Европейском суде. На основании концепции, которую мы все больше и больше развиваем в наших жалобах, что если изначально в процессе допускается такое злоупотребление, то после этого уже не может быть соблюдено право на справедливое разбирательство, даже если судья будет елейным тоном предоставлять сторонам все возможности.

Мы уже зарегистрировали жалобу в Европейском суде по т.н. «второму процессу» Ходорковского и Лебедева, это произошло уже пару лет тому назад. Когда выносится окончательное судебное решение, то мы должны проинформировать Европейский суд о том, что такое судебное решение вынесено, и это одна веха, подтверждающая наши предположения о том, что никакой справедливости для этих людей, к сожалению, в России нет. Это полный отказ в справедливости.

RFI: Михаил Борисович неоднократно заявлял, что не намерен просить о помиловании или о снижении срока заключения, может быть, сегодня он делал какие-то подобные заявления или заявления иного характера?

Каринна Москаленко: Я не могу заранее этого предусмотреть. Хотелось, чтобы он был на свободе, мне хотелось, чтобы эта семья обрела отца, и мужа и сына.

Уже так все настрадались, что я бы, например, просто просила бы его об этом или, может быть, просто за него бы сделали это – подготовили бы документы.

Право на условно-досрочное освобождение у них возникло давно. По первому приговору, после четырех лет отбывания наказания. Сейчас, в настоящее время, уже тоже полсрока прошло, т.е. они могли бы уже об этом заявлять. Вопрос в том, видя действия наших властей, я боюсь, что ни тот, ни другой на это не пойдут. А если даже и пошли бы, мне кажется, что власть столь мелочно-злобна, что она может даже демонстративно отказать в этом.