Вадим Клювгант о голодовке Михаила Ходорковского: «Это экстремальная, экстраординарная попытка, ценой больших усилий предпринимаемая, для того чтобы привлечь внимание президента к тому, как реагируют и на закон, и на его волю, ставшую законом, им же назначенные чиновники или ему подконтрольные».

Это вопиющее по нашему убеждению беззаконие. Причем особо выдающееся тем, что судом не просто даны неверные оценки, как это было до сих пор, а впрямую проигнорирован законодательный запрет, без всяких оценок, и даже не упомянуто о существование такого закона. А этот законодательный запрет появился по воле президента, это вопрос стратегического и политического уровня. Президент пытается поставить заслон на пути, в основном, коррупционно-мотивированных репрессий в отношении предпринимательства, и такой ответ судебной системе является проблемой, далеко выходящей за рамки конкретного дела и конкретной судьбы Михаила Ходорковского. Тем более, что он все равно домой не пошел бы, к сожалению, из-за первого приговора, поэтому здесь комментировать больше нечего.

Это, к сожалению, экстраординарная ситуация, вопиющая и очень опасная, как прецедент. Известно, что с этого дела пишутся кальки беззакония и распространяются по городам и весям нашей страны. Вот именно этой проблемой и этой причиной обусловлено его обращение к Председателю Верховного суда, где он сделал в том числе заявление о голодовке. Нужно еще и еще раз подчеркнуть, что это не попытка добиться какого-то решения послабления для себя лично, ничего этого здесь нет. Тем более еще раз повторю - он все равно не оказался бы на свободе. Я бы сказал, что это такая экстремальная попытка, предпринимаемая ценой больших усилий для того чтобы привлечь внимание президента к тому, как реагируют и на закон, и на его волю, ставшую законом, им же назначенные чиновники или ему подконтрольные.

Что касается отвода, то мы конечно же не могли со свой стороны несмотря на то жесткое реагирование, которое предпринял Михаил Ходорковский, оставить без последствий такое процессуальное поведение председательствующего судьи, потому что, как я сказал выступая сегодня на судебном заседании, это очень серьезный элемент притворства. Как бы по процедуре вершится правосудие, а на самом деле это такая игра. Нас пригласили в такую игру без правил, мы не можем в ней участвовать, это вопреки всем нашим задачам, не говоря уже о законе. Если бы мы промолчали, приняв по умолчанию такие правила игры, это означало бы, что мы просто не выполняем возложенную Конституцией и законом на нас задачу и потворствуем этому притворному правосудию по аналогии с притворными сделками, когда цель на самом деле не правосудие, а какая-то другая. А если она другая, значит не может быть уже доверия судье, который от имени государства под прикрытием какой-то другой цели преследует эту цель.

Касательно аргументов, выдвинутых прокурорами, против нашего заявления об отводе. Я не знаю, что здесь комментировать, но это откровенная ложь и даже ложь не о том. Они опять ни слова не сказали об этом новом законе и о том, что он не применен вопреки тому, что он должен быть применен. Они о чем угодно говорили, не постеснялись откровенного искажения фактов, но о сути не было сказано ни слова.